Глава XVI
Веселкин, одетый по форме с погонами подполковника, встретил Голубева приветливо. Пожимая руку, он по-приятельски обнял Славу и улыбчиво проговорил:
– Давно, деревенский детектив, мы не виделись.
– Больше года, Константин Георгиевич, – тоже с улыбкой ответил Слава. – Ты уже подполковником стал. Еще чуть-чуть и – генерал.
Веселкин засмеялся:
– На розыскной работе в подполковниках бы удержаться.
– Лютует начальство?
– Криминальная обстановка сложная. Оттого иной раз приказания бывают, как у пушкинской комендантши из «Капитанской дочки». Помнишь, как она, пославши поручика рассудить городового солдата с бабой, подравшихся в бане за деревянную шайку, снабдила его такой инструкцией: «Разберись, кто прав, кто виноват, да обоих и накажи»… – Веселкин показал на стул у своего стола. – Садись, детектив, побеседуем обстоятельно. Пока ты дремал в электричке, я созвонился с Бирюковым. Антон Игнатьевич обстоятельно рассказал фабулу свалившегося на ваши головы чэпэ. Круто завязались события.
– Круче некуда, – усаживаясь, вздохнул Голубев. – Скажи, где сейчас Ширинкин?
– В реанимационном отделении областной больницы.
– Не умер, значит?
– Пока дышит. Врачи обещают спасти ему жизнь. Огнестрельные раны сами до себе не так опасны. Потеря крови большая. Надолго запомнит Золовкину.
– Опасаюсь, как бы стрельба вдогонку, когда преступник был уже не опасен, не подвела «амазонку» под статью превышение необходимой самообороны.
– Время прокурорского девиза: «Был бы человек, а статья найдется» прошло. Хотя схожесть Закона и дышла в России пока сохраняется, но есть наметки к лучшему.
– Попытка Максима проникнуть в коттедж Царьковой для меня кажется бредовой.
– У него вся жизнь в бреду. Какое бы криминальное дело Максим ни затевал, всегда попадает ни в дугу и ни в струю. В голове Ширинкина вместо мозгов мякинная труха. На редкость дуболомный «браток».
– Поступки «дуболомов», как и сумасшедших, не поддаются логической разгадке. Смотри, что у нас получается… Вначале Ширинкин берет у Царькова книги вроде бы для реализации. Допустим, это он хотел войти в доверие к намеченной жертве, так?…
– Возможно, так.
– Затем совместно с Сапунцовым подкарауливают жертву у пустынного кладбища, убивают и, чтобы замести следы, устраивают пожар. По свидетельским показаниям, убил Царькова Сапунцов. Ширинкин при убийстве лишь присутствовал. Дальше начинается несуразица. Через каких-нибудь полтора часа, отъехав от центра всего на два километра, подельники выпивают литр водки. Максим дважды стреляет из «Зауера» в Сапунцова и оставляет его труп на опушке леса, даже не попытавшись хотя бы символически зарыть в землю. Да еще и книжку Царькова в карман убитому подсовывает. Отчего такая наивная дурь?
– Возможно, от испуга. Раньше Максим «мокрыми» делами не грешил. Первое убийство шокирует даже сильных людей. А, возможно, что и зарывать нечем было, – ответил Веселкин. – Во всяком случае, при осмотре его джипа лопаты не обнаружили. И вообще в машине никаких улик нет, кроме сотового телефона, принадлежавшего Сапунцову.
– Где сейчас этот джип?
– На охраняемой стоянке.
– А «Зауер», от которого Ширинкин хотел избавиться, подъезжая к посту ГИБДД?…
– У криминалистов на исследовании. Бирюков сказал мне, возле сгоревшей «Тойоты» нашли связку ключей. Ты привез их?
– Привез, чтобы проверить, не подойдут ли эти ключики к каким-либо замкам Ширинкина или Сапунцова.
– Непременно, Слава, проверим.
– О Сапунцове что-нибудь знаешь?
– Очень мало. Я знал Валентина, когда он был участковым инспектором. Засыпался мужик на взятке и, чтобы избежать наказания, подал рапорт о добровольном увольнении из милиции. Начальство, стараясь замять неприятный инцидент, удовлетворило желание взяточника. После он вместе с Золовкиной окончил курсы телохранителей. Какое-то время подвизался в сомнительной фирме «Эталон-плюс» и незаметно сгинул с моих глаз.
– На какой взятке погорел?
– Незаконно сделал прописку одной из путанок, которая моталась по Новосибирску, как неприкаянная. К женщинам Сапунцов был неравнодушен.
– Любовная страсть, похоже, у него сохранилась до последних дней, если даже такую серьезную даму, как София Михайловна Царькова, сумел соблазнить.
Веселкин улыбнулся:
– Французы говорят, что от любви, от лысины и от насморка рецептов нет.
– Ох, уж эта проклятая любовь… – Голубев вздохнул. – Одни неприятности от нее. На нашу беду в дело ввязался еще один любвеобильный ловелас. Ованес Грантович Назарян по уши втюрился в Яну Золовкину. Не знаешь такого?
– Знаю. Богатый армянин. Если возьмется обхаживать даму, не мытьем, так катаньем своего добьется.
– Не он ли «заказал» Царькова?
– Возможно, что и он.
– Сам улизнул вроде в Австралию. Чего ему там делать? И вообще не могу понять, почему наших богачей так страстно тянет за границу?…
– У богатых свои причуды, – Веселкин вновь улыбнулся. – Ну, там… купить дом в Африке и пощупать груди у негритянки, кенгуру погладить в Австралии, в Европе пообщаться с Шэрон Стоун или Клаудией Шиффер.
– На такие приколы много денег надо.
– Валюты у них хватает.
– Вот мать Россия! Не страна – фантастика со слезами. Детские пособия не платят, зарплату бюджетникам задерживают, а богатеи… кенгуру гладят. Между нами, Константин Георгиевич, когда это кончится? Когда российское государство выплатит народу долги?
– О долгах, Слава, есть смысл напоминать государству благополучному и воспитанному. Наше же родное, босяцко-беспризорное, обычно отвечает, что никому ничего но должно. А если и должно, то денег все равно нет.
– Да-а-а… – Голубев покачал головой. – К слову, при советской власти, помню, упор делался на «мой друг отчизне посвятим», а теперь в моде стало: «догадал Бог родиться в России с умом и талантом».
– У каждого времени свои песни. Эта глобальная проблема нам с тобой не по зубам. Давай думать, как уличить Ширинкина.
– Я уже столько передумал, что вконец запутался. Не знаю, с чего начинать дальнейший этап расследования.
– Вначале посетим сожительницу Максима. Оперуполномоченные мне доложили, что в его квартире пригрелась Тата – это прозвище путанки, с пропиской которой засыпался Сапунцов.
– Что она собой представляет?
– Невысокая малявка неопределенного возраста. Как русский человек, пьет водку еще с нежного школьного возраста. На панель вышла в семнадцать. Фамилия Чибисова. Насколько помню, девочка из вашего района.
– Чибисова… – Голубев задумался. – Есть в райцентре Чибисов Митрофан Семенович – кладбищенский сторож. Можно сказать, последний свидетель, который видел Царькова живым. Не родня ли путана ему?
– Это выясним у Таты. Разговаривать с ней – одно удовольствие. У девочки что на уме, то и на языке. Когда работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, мы с ней часто общались.
– Квартира Ширинкина далеко?
– На улице Депутатской. Сейчас садимся в машину и – туда.
Глава XVII
На втором этаже серой многоэтажки Веселкин надавил на кнопку электрозвонка у обитой коричневым дерматином двери с «глазком». Щелкнув замком, дверь открыла молодая с виду девица, похожая круглым накрашенным личиком на куклу Барби и одетая «кое в чем». Сквозь светлую кофточку до пупка просматривался черный лифчик, а бордовая юбочка напоминала широкий пояс, едва прикрывающий начало стройных ног в ажурных колготках и в белых туфельках на высоком каблуке. Увидев Веселкина, девица словно обрадовалась:
– Ой, Константин Георгиевич! Как давно вас не видела!
– Соскучилась? – спросил Веселкин.
– Нет, я просто так…
– Ну, здравствуй, Тата.
– Здрасьте.
– Можно войти?
– Входите, пожалуйста… Только, извините, у нас не прибрано.
«Не прибрано» – это слишком мягко было сказано. Небольшая однокомнатная квартира выглядела запущенной до основания. Потерявшие цвет обои пузырились вздутинами. Линолеум на полу потрескался. На нем – растоптанные окурки и шелуха от семечек подсолнуха. С потолка по углам свисали клочья черной паутины.
– Ласточка, ты почему превратила квартиру в бардак крайней паршивости? – удивился Веселкин.
– А просто так, – отмахнулась Тата. – Мне в лом… то есть ленюсь делать грязную работу.
– Небось за собой не ленишься ухаживать. Вон как ярко наштукатурилась и ресницы дугой закрутила.
– Бомжой мне нельзя выглядеть. Растрепу могут из квартиры вытурить. Вы просто так пришли или по делу?
– По делу. Надо серьезно с тобой поговорить.
– Ну проходите на кухню, там табуретки есть.
Кухня выглядела не лучше прихожей. Те же вздувшиеся обои, усыпанный окурками и шелухой пол, засиженное мухами окно, полуприкрытое грязной шторой, по углам – арсенал пустых бутылок, дверца холодильника «Бирюса» пестрела наклеенными вкривь и вкось прикольными переводными картинками.
Когда все трое уселись возле кухонного столика, Веселкин спросил:
– Ласточка, сколько тебе лет?
Тата игриво прищурилась:
– А как вы думаете?
– Я не думаю, я спрашиваю.
– А-а-а… Недавно исполнилось двадцать пять. Скоро старухой стану.
– Не торопись, до старухи тебе еще далеко.
– Хозяин так же мне говорит: «Маленькая собачка до старости щенок».
– Хозяин – это Максим Ширинкин?
– Угу.
– Давно у него прижилась?
– Полгода здесь живу.
– На панель не ходишь?
– Еще чего! Мы с Максимом вступили в гражданский брак. Он официально прописал меня в своей квартире.
– Да?…
– Да, Константин Георгиевич, да! Могу паспорт показать.
– Будь ласкова, покажи.
Процокав каблуками в комнату, Тата быстро вернулась с паспортом старого образца. Развернув корочки, Веселкин посмотрел подлинный штамп прописки, затем вслух прочитал:
– Чибисова Тамара Тарасовна…
– Это я, – с гордостью сказала Тата. – Убедились в прописке?
– Убедился. А почему тебя Татой прозвали?.
– Школьный приятель, Витька Синяков, по начальным буквам имени и отчества кликуху придумал.
– Вы с Синяковым вместе учились? – сразу вставил вопрос Слава Голубев.
– Угу. И школу бросили после девятого класса вместе. Витя хотел на мне жениться, да я не захотела.
– Почему?
– Синяк тогда по чужим карманам шарился. Побоялась, что посадят щипача, и придется к нему в зону передачки возить. Теперь жалею. Витюня забурел. Козырным игроком в казино стал. Бабки огребает крутые. Квартиру на Красном проспекте шикарную купил, иномарку и все прочее, как у нового русского.
– Чем в таком гадюшнике жить, переселилась бы к нему, – сказал Веселкин.
Тата вздохнула:
– Хотела переселиться, да ни фига не вышло. Витька испугался, что за увод гражданской жены Максим его укокошит. Ну и фиг с ним.
– Чибисов Митрофан Семенович из райцентра не родня вам? – вновь спросил Голубев.
– Дед мой.
– Бываете у него в гостях?
– Нека. Он проституткой меня обозвал. Я обиделась.
Веселкин улыбнулся:
– За правду негоже обижаться.
– Правда-правдой, да все равно обидно.
– Как ты познакомилась с Максимом?
– Через Вальку Сапунцова. Я сначала у Вальки жила. Он веселый «кекс», да мамка его, старая карга, достала меня придирками. Плюнула, показала старухе язык и ушла к Максиму.
– Сапунцов не обиделся на тебя?
– Да, ну… Для Вальки это пустяк. У него баб хватает. И с Максимом Валька, как был друганом, так и остался. Раньше они редко сходились, но в последнее время здоровски задружили.
– Последнее время – это когда?
– Полмесяца назад, может, побольше. В общем, когда Валькин шеф – армянин Назарян улетел за границу кейфовать, и Валька от безделья измаялся.
– Сапунцов сюда приезжал?
– А то куда же. Дома у него зловредная Баба Яга друганов на порог не пускает, а здесь воля-вольная. Гуляй, братва, сколько душа примет.
– Водку пили?
– И пиво. Трезвые они разговаривать не умеют, – Чибисова показала на пустые бутылки. – Вон какую прорву на прошлой неделе вылакали, пока свой план обсуждали.
– Что за план?
– Фиг их знает. Я хотела узнать, чего они задумывают. Валька на меня глаза вылупил: «У тебя расческа есть?» – «Есть». – «Ну, и чеши отсюда в комнату». Больше не стала к ним приставать.
– И ничего об их задумке не знаешь?
– Нека, только догадываюсь.
– Давай о твоей догадке поговорим.
Чибисова, опустив глаза, похлопала паспортом по ладошке:
– Константин Георгиевич, они же меня убьют, если узнают, что проболталась.
– Некому, Тата, тебя убивать, – сказал Веселкин. – Сапунцов сам убит, и Ширинкин без сознания лежит в реанимации.
Загнутые длинные ресницы Чибисовой взлетели к бровям:
– Ну, ни фига себе жизнь пошла!.. Максим ведь может очухаться…
– Когда очухается, на много лет сядет в колонию строгого режима за двойное убийство.
– И меня из его квартиры вытурят?
– Ты прописана здесь, станешь полновластной хозяйкой.
– Не обманываете?
– Зачем мне тебя обманывать.
– Ой, какая прелесть!.. Знаете, Константин Георгиевич, что я перво-наперво сделаю? Займу у Вити Синякова баксов и приведу этот шалман в порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28