- заорал Дентон.
Бак побежал. Позади раздался зловещий треск выстрела, крик -
и наступила тишина. Бак запнулся, увидел, что Дентон смотрит ему
вслед, и снова побежал.
- Так вот, трус,- сказал Бак.
- Нет, Бак,- Лэнки медленно покачал головой.- Ты смелый чело-
век, иначе ты не ввязался бы в это дело. Это не была бы смелость
- пытаться что-нибудь там сделать. Это была бы глупость. Виноват
я. Я думал, что он прежде всего займется рестораном. Теперь я
кое-что должен за это Дентону, Бак, а я из тех, кто платит свои
долги.
Обезображенное лицо Лэнки озабоченно нахмурилось. Он как-то
странно посмотрел на Бака и почесал свою лысую голову.
- Она была красивая и храбрая женщина, Бак. Но я не понимаю,
почему Дентон отпустил тебя.
Трагедия, нависшая над рестораном Лэнки в тот вечер, никак не
сказалась на посетителях. Они встретили Бака, вышедшего к мульти-
корду, громом оваций. Когда он остановился, нерешительно кланя-
ясь, его окружили три полисмена.
- Эрлин Бак?
- Да.
- Вы арестованы.
Бак усмехнулся. Дентон не заставил ждать своего следующего
хода.
- В чем меня обвиняют?-спросил он.
- В убийстве. В убийстве Мэриголд Мэннинг.
Лэнки прижался к решетке печальным лицом и неторопливо заго-
ворил.
- У них есть свидетели,- сказал он,- честные свидетели, кото-
рые видели, как ты выбежал из этого переулка. У них есть нес-
колько лжесвидетелей, которые видели, как ты стрелял. Один из них
- твой друг Халси, которому как раз случилось совершать свою ран-
нюю утреннюю прогулку по той аллее - во всяком случае, он в этом
присягнет. Дентон, наверное, не пожалел бы миллиона, чтобы заса-
дить тебя, но в этом нет нужды. Нет нужды даже в том, чтобы под-
купить суд. Настолько чисто дело против тебя.
- А как насчет револьвера? - спросил Бак.
- Его нашли. Конечно, никаких отпечатков. Но кое-кто заявит,
что ты был в перчатках, или окажется, что кто-то видел, как ты
его обтирал.
Бак кивнул. Теперь он уже был не в силах что-нибудь изменить.
Он служил делу, которого никто не понимал,- может быть, он сам не
понимал, что пытался сделать. И он проиграл.
- Что будет дальше?
Лэнки покачал головой.
- Не умею я скрывать плохие вести. Это означает пожизненный
приговор. Тебя сошлют на Ганимед в рудники пожизненно.
- Понятно,- сказал Бак. И добавил с беспокойством: - А ты со-
бираешься продолжать наше дело?
- А чего ты, собственно, хотел добиться, Бак? Ты ведь работал
не только на ресторан "Лэнки". Я никак не мог в этом разобраться,
но я-то был с тобой потому, что ты мне нравишься. И мне нравится
твоя музыка. Так чего же ты хотел?
- Не знаю.
"Концерт? Тысяча человек, собиравшихся, чтобы слушать музыку?
Этого он хотел?"
- Музыки, наверное,- сказал он.- Избавиться от коммерсов или
хоть от некоторых из них.
- Да. Да, кажется, я теперь понял. Ресторан "Лэнки" будет
продолжать твое дело, Бак, пока я жив. Новый мультикордист не так
уж плох. Конечно, не то, что ты,- но такого, как ты, больше ни-
когда не будет. Мы все еще не можем удовлетворить все заявки на
места. Еще несколько ресторанов покончили с видеоскопом и пытают-
ся нам подражать, но мы далеко впереди. Мы будем продолжать то,
что начал ты, а твоя треть дохода будет идти тебе. Ее будут от-
числять на твой счет. Ты станешь богатым человеком, когда вер-
нешься.
- Когда вернусь?
- Ну, пожизненный приговор не обязательно означает приговор
на всю жизнь. Смотри, веди себя как следует.
- А как же Вэл?
- О ней позаботятся. Я дам ей какую-нибудь работу, чтобы за-
нять ее.
- Может, я смогу посылать тебе музыку для ресторана,сказал
Бак.- У меня будет много времени.
- Боюсь, что нет. От музыки-то они и хотят тебя держать по-
дальше. Так что писать будет нельзя. И к мультикорду тебя не под-
пустят. Они думают, что ты сможешь загипнотизировать стражу и ос-
вободить всех заключенных.
- А мне разрешат взять мою коллекцию пластинок?
- Боюсь, что нет.
- Понятно. Что ж, если так...
- Да, так. Теперь за мной уже второй долг Дентону.
У Лэнки, обычно не склонного к проявлениям чувств, были слезы
на глазах, когда он отвернулся.
Суд совещался восемь минут и вынес обвинительный приговор.
Бак был приговорен к пожизненному заключению. Хозяева видеоскопа
знали, что жизнь в рудниках Ганимеда частенько оказывалась очень
короткой.
Среди простых людей все шире расходился слух, что этот приго-
вор был оплачен заказчиками и хозяевами видеоскола. Говорили, что
Эрлину Баку пришили дело за музыку, которую он дал народу.
В тот день, когда Бака отправили на Ганимед, было объявлено о
публичном выступлении мультикордиста X. Вейла и скрипача Б. Джон-
сона. Вход - один доллар.
Лэнки старательно собрал материал, перекупил одного из под-
купленных свидетелей и подал кассационную жалобу. В пересмотре
дела отказали. Один за другим тянулись годы.
Был организован Нью-йоркский симфонический оркестр из двадца-
ти инструментов... Один из роскошных воздушных автомобилей Джемса
Дентона разбился, и он погиб. Несчастный случай. Миллионер, кото-
рый однажды слышал, как Эрлин Бак играл пло видеоскопу, основал
десяток консерваторий. Они должны были носить имя Бака, но один
историк музыки, который ничего не слышал о Баке, переменил имя на
Баха.
Лэнки умер, и его зять продолжал завещанное ему дело. Была
проведена подписка на строительство нового концертного зала для
Нью-йоркского симфонического оркестра, который теперь насчитывал
сорок инструментов. Интерес к этому оркестру рос, как лавина, и,
наконец, место для нового зала выбрали в Огайо, чтобы туда легко
можно было добраться из любой части Североамериканского континен-
та. Был сооружен зал Бетховена на сорок тысяч человек. За первые
же сорок восемь часов после начала продажи билетов были разобраны
все абонементы на первую серию концертов.
Впервые за двести лет по Видеоскопу передавали оперу. Там же,
в Огайо, был выстроен оперный театр, а потом институт искусств.
Центр рос-сначала на частные пожертвования, потом на прави-
тельственную субсидию. Зять Лэнки умер, управление рестораном
"Лэнки" перешло к его племяннику вместе с делом освобождения Эр-
лина Бака. Прошло тридцать лет, потом сорок.
Через сорок девять лет, семь месяцев и девятнадцать дней пос-
ле того, как Баку был вынесен пожизненный приговор, его помилова-
ли. Ему все еще принадлежала треть дохода самого преуспевающего
ресторана в Манхэттене, и капитал, который накопился за много
Пет, сделал его богатым человеком. Ему было девяносто шесть лет.
Зал Бетховена снова переполнен. Отдыхающие со всей Солнечной
системы, любители музыки - владельцы абонементов, старики, кото-
рые доживают жизнь в Центре,- вся сорокатысячная толпа нетерпели-
во колыхалась в ожидании дирижера. Когда он вышел, со всех две-
надцати ярусов грянули аплодисменты.
Эрлин Бак сидел на своем постоянном месте в задних рядах пар-
тера. Он навел бинокль и разглядывал оркестр, снова размышляя о
том, на что могут быть похожи звуки контрабаса. Все его горести
остались на Ганимеде. Жизнь его в Центре стала нескончаемым пото-
ком чудесных открытий.
Разумеется, никто не помнил Эрлина Бака, музыкодела и убийцу.
Уже целые поколения людей не помнили коммерсов. И все же Бак
чувствовал, что всего этого добился он - точно так же, как если
бы он построил это здание и сам Центр собственными руками. Он вы-
тянул перед собой руки, изуродованные за многие годы в рудниках.
Его пальцы были расплющены, тело изувечено камнями. Он не жалел
ни о чем. Он сделал свое дело как следует.
В проходе позади него стояли два билетера. Один указал на не-
го пальцем и прошептал:
- Ну и тип, вот этот! Ходит на все концерты. Ни одного не
пропустит. Просто сидит тут в заднем ряду да разглядывает людей.
Говорят, он был одним из прежних музыкоделов много-много лет на-
зад.
- Может, он музыку любит? - сказал другой.
- Да нет. Эти прежние музыкоделы ничего не понимали в музыке.
И потом - он ведь совсем глухой.
Перевела с английского
Г. Усова
1 2 3 4 5 6 7
Бак побежал. Позади раздался зловещий треск выстрела, крик -
и наступила тишина. Бак запнулся, увидел, что Дентон смотрит ему
вслед, и снова побежал.
- Так вот, трус,- сказал Бак.
- Нет, Бак,- Лэнки медленно покачал головой.- Ты смелый чело-
век, иначе ты не ввязался бы в это дело. Это не была бы смелость
- пытаться что-нибудь там сделать. Это была бы глупость. Виноват
я. Я думал, что он прежде всего займется рестораном. Теперь я
кое-что должен за это Дентону, Бак, а я из тех, кто платит свои
долги.
Обезображенное лицо Лэнки озабоченно нахмурилось. Он как-то
странно посмотрел на Бака и почесал свою лысую голову.
- Она была красивая и храбрая женщина, Бак. Но я не понимаю,
почему Дентон отпустил тебя.
Трагедия, нависшая над рестораном Лэнки в тот вечер, никак не
сказалась на посетителях. Они встретили Бака, вышедшего к мульти-
корду, громом оваций. Когда он остановился, нерешительно кланя-
ясь, его окружили три полисмена.
- Эрлин Бак?
- Да.
- Вы арестованы.
Бак усмехнулся. Дентон не заставил ждать своего следующего
хода.
- В чем меня обвиняют?-спросил он.
- В убийстве. В убийстве Мэриголд Мэннинг.
Лэнки прижался к решетке печальным лицом и неторопливо заго-
ворил.
- У них есть свидетели,- сказал он,- честные свидетели, кото-
рые видели, как ты выбежал из этого переулка. У них есть нес-
колько лжесвидетелей, которые видели, как ты стрелял. Один из них
- твой друг Халси, которому как раз случилось совершать свою ран-
нюю утреннюю прогулку по той аллее - во всяком случае, он в этом
присягнет. Дентон, наверное, не пожалел бы миллиона, чтобы заса-
дить тебя, но в этом нет нужды. Нет нужды даже в том, чтобы под-
купить суд. Настолько чисто дело против тебя.
- А как насчет револьвера? - спросил Бак.
- Его нашли. Конечно, никаких отпечатков. Но кое-кто заявит,
что ты был в перчатках, или окажется, что кто-то видел, как ты
его обтирал.
Бак кивнул. Теперь он уже был не в силах что-нибудь изменить.
Он служил делу, которого никто не понимал,- может быть, он сам не
понимал, что пытался сделать. И он проиграл.
- Что будет дальше?
Лэнки покачал головой.
- Не умею я скрывать плохие вести. Это означает пожизненный
приговор. Тебя сошлют на Ганимед в рудники пожизненно.
- Понятно,- сказал Бак. И добавил с беспокойством: - А ты со-
бираешься продолжать наше дело?
- А чего ты, собственно, хотел добиться, Бак? Ты ведь работал
не только на ресторан "Лэнки". Я никак не мог в этом разобраться,
но я-то был с тобой потому, что ты мне нравишься. И мне нравится
твоя музыка. Так чего же ты хотел?
- Не знаю.
"Концерт? Тысяча человек, собиравшихся, чтобы слушать музыку?
Этого он хотел?"
- Музыки, наверное,- сказал он.- Избавиться от коммерсов или
хоть от некоторых из них.
- Да. Да, кажется, я теперь понял. Ресторан "Лэнки" будет
продолжать твое дело, Бак, пока я жив. Новый мультикордист не так
уж плох. Конечно, не то, что ты,- но такого, как ты, больше ни-
когда не будет. Мы все еще не можем удовлетворить все заявки на
места. Еще несколько ресторанов покончили с видеоскопом и пытают-
ся нам подражать, но мы далеко впереди. Мы будем продолжать то,
что начал ты, а твоя треть дохода будет идти тебе. Ее будут от-
числять на твой счет. Ты станешь богатым человеком, когда вер-
нешься.
- Когда вернусь?
- Ну, пожизненный приговор не обязательно означает приговор
на всю жизнь. Смотри, веди себя как следует.
- А как же Вэл?
- О ней позаботятся. Я дам ей какую-нибудь работу, чтобы за-
нять ее.
- Может, я смогу посылать тебе музыку для ресторана,сказал
Бак.- У меня будет много времени.
- Боюсь, что нет. От музыки-то они и хотят тебя держать по-
дальше. Так что писать будет нельзя. И к мультикорду тебя не под-
пустят. Они думают, что ты сможешь загипнотизировать стражу и ос-
вободить всех заключенных.
- А мне разрешат взять мою коллекцию пластинок?
- Боюсь, что нет.
- Понятно. Что ж, если так...
- Да, так. Теперь за мной уже второй долг Дентону.
У Лэнки, обычно не склонного к проявлениям чувств, были слезы
на глазах, когда он отвернулся.
Суд совещался восемь минут и вынес обвинительный приговор.
Бак был приговорен к пожизненному заключению. Хозяева видеоскопа
знали, что жизнь в рудниках Ганимеда частенько оказывалась очень
короткой.
Среди простых людей все шире расходился слух, что этот приго-
вор был оплачен заказчиками и хозяевами видеоскола. Говорили, что
Эрлину Баку пришили дело за музыку, которую он дал народу.
В тот день, когда Бака отправили на Ганимед, было объявлено о
публичном выступлении мультикордиста X. Вейла и скрипача Б. Джон-
сона. Вход - один доллар.
Лэнки старательно собрал материал, перекупил одного из под-
купленных свидетелей и подал кассационную жалобу. В пересмотре
дела отказали. Один за другим тянулись годы.
Был организован Нью-йоркский симфонический оркестр из двадца-
ти инструментов... Один из роскошных воздушных автомобилей Джемса
Дентона разбился, и он погиб. Несчастный случай. Миллионер, кото-
рый однажды слышал, как Эрлин Бак играл пло видеоскопу, основал
десяток консерваторий. Они должны были носить имя Бака, но один
историк музыки, который ничего не слышал о Баке, переменил имя на
Баха.
Лэнки умер, и его зять продолжал завещанное ему дело. Была
проведена подписка на строительство нового концертного зала для
Нью-йоркского симфонического оркестра, который теперь насчитывал
сорок инструментов. Интерес к этому оркестру рос, как лавина, и,
наконец, место для нового зала выбрали в Огайо, чтобы туда легко
можно было добраться из любой части Североамериканского континен-
та. Был сооружен зал Бетховена на сорок тысяч человек. За первые
же сорок восемь часов после начала продажи билетов были разобраны
все абонементы на первую серию концертов.
Впервые за двести лет по Видеоскопу передавали оперу. Там же,
в Огайо, был выстроен оперный театр, а потом институт искусств.
Центр рос-сначала на частные пожертвования, потом на прави-
тельственную субсидию. Зять Лэнки умер, управление рестораном
"Лэнки" перешло к его племяннику вместе с делом освобождения Эр-
лина Бака. Прошло тридцать лет, потом сорок.
Через сорок девять лет, семь месяцев и девятнадцать дней пос-
ле того, как Баку был вынесен пожизненный приговор, его помилова-
ли. Ему все еще принадлежала треть дохода самого преуспевающего
ресторана в Манхэттене, и капитал, который накопился за много
Пет, сделал его богатым человеком. Ему было девяносто шесть лет.
Зал Бетховена снова переполнен. Отдыхающие со всей Солнечной
системы, любители музыки - владельцы абонементов, старики, кото-
рые доживают жизнь в Центре,- вся сорокатысячная толпа нетерпели-
во колыхалась в ожидании дирижера. Когда он вышел, со всех две-
надцати ярусов грянули аплодисменты.
Эрлин Бак сидел на своем постоянном месте в задних рядах пар-
тера. Он навел бинокль и разглядывал оркестр, снова размышляя о
том, на что могут быть похожи звуки контрабаса. Все его горести
остались на Ганимеде. Жизнь его в Центре стала нескончаемым пото-
ком чудесных открытий.
Разумеется, никто не помнил Эрлина Бака, музыкодела и убийцу.
Уже целые поколения людей не помнили коммерсов. И все же Бак
чувствовал, что всего этого добился он - точно так же, как если
бы он построил это здание и сам Центр собственными руками. Он вы-
тянул перед собой руки, изуродованные за многие годы в рудниках.
Его пальцы были расплющены, тело изувечено камнями. Он не жалел
ни о чем. Он сделал свое дело как следует.
В проходе позади него стояли два билетера. Один указал на не-
го пальцем и прошептал:
- Ну и тип, вот этот! Ходит на все концерты. Ни одного не
пропустит. Просто сидит тут в заднем ряду да разглядывает людей.
Говорят, он был одним из прежних музыкоделов много-много лет на-
зад.
- Может, он музыку любит? - сказал другой.
- Да нет. Эти прежние музыкоделы ничего не понимали в музыке.
И потом - он ведь совсем глухой.
Перевела с английского
Г. Усова
1 2 3 4 5 6 7