.. Поэтому мы решили, что
никогда больше не увидим тебя.
- Какая чушь! - возмутился Лазарус. - Ты же прекрасно знаешь, что я
не способен на вероломство. Короче говоря, я здесь и вот что я успел
сделать... - Он рассказал им о "Чили" и о своем визите на "Новые Рубежи".
- Я так себе все это представляю: в эти выходные, пока "Новые Рубежи"
останутся пустыми, я посажу "Чили" на зоне, мы быстро погрузимся на борт,
отправимся к звездолету, захватим его и стартуем. Мистер Администратор,
нам потребуется большая помощь с вашей стороны. Прокторам придется
отвернуться, чтобы не видеть того, как я сажаю корабль и как мы в него
грузимся. Затем нам придется каким-то образом проскочить под носом у
патрульной космической службы. Хорошо бы, чтобы возле "Новых Рубежей" не
болталось ни одного корабля, который мог бы прийти на помощь, потому что,
если в рубке связи останется вахтенный, он сможет послать сигнал бедствия
раньше, чем мы доберемся до него.
- Я кое-что предусмотрел, - кисло сообщил Форд. - Я предвидел, что
вам потребуется отвлечь охрану, чтобы получить хоть какой-то шанс на
успех. Но весь план - это в лучшем случае фантастика.
- Ничего фантастического в нем нет, - возразил Лазарус, - если только
вы согласны использовать свои чрезвычайные полномочия в самый последний
момент.
- Допустим, что так. Но мы не можем ждать еще четыре дня.
- Почему?
- Ситуация этого уже не позволяет.
- Да, я тоже в ужасном положении, - вставил Барстоу.
Лазарус перевел взгляд с одного на другого:
- Что такое? В чем дело?
Форд и Барстоу пришли к выводу, что обрекли себя на выполнение
заведомо невыполнимой задачи. Они ввязались в сложный трехсторонний обман,
в ходе которого должны были по-разному представлять положение вещей
Семьям, публике и Совету Федерации. В каждом случае возникали свои особые
и совершенно непреодолимые трудности.
Форду не на кого было положиться. Даже самый надежный его помощник
мог быть заражен манией несуществующего Источника Молодости. Убедиться в
обратном у него не было никакой возможности, поскольку тем самым ставился
под удар весь заговор. Помимо всего прочего Форду еще приходилось
постоянно убеждать Совет в том, что принятые им меры самые эффективные и
наиболее полно отвечают чаяниям Совета.
Дополнительным источником проблем служила необходимость публиковать
ежедневные информационные сводки, чтобы убедить граждан в том, что их
правительство решительно настроено добыть для них "секрет бессмертия". И с
каждым днем эти сводки должны были быть все подробнее, а содержащаяся в
них ложь - все более изощренной. Люди проявляли все большее беспокойство
по мере того, как шло время. Налет цивилизованности мало-помалу спадал с
них - они становились неуправляемой толпой.
И Совет чувствовал давление масс. Дважды Форду удавалось устраивать
голосование. Во второй раз его спасли только два голоса.
- Мне не выиграть еще одного голосования. Мы должны шевелиться.
Затруднения Барстоу были несколько иного порядка, но они также не
вселяли оптимизма. Ему никак нельзя было обойтись без доверенных лиц,
поскольку перед ним стояла задача подготовить сотни тысяч людей к исходу.
И чтобы исчезнуть быстро и без шума, помощников следовало отобрать заранее
и наверняка. Тем не менее даже им он не решился бы сказать правду раньше
времени, потому что среди них могли оказаться глупцы и упрямцы... а ведь
вполне достаточно одного дурака, чтобы погубить все предприятие - стоило
лишь словечко шепнуть прокторам...
Ему пришлось бы искать лидеров, которым он мог доверять, убеждать их
и надеяться, что они сумеют увлечь остальных. Ему нужно было около тысячи
таких "пастырей" для уверенности в том, что в нужный момент люди пойдут за
ним. Но само число доверенных лиц было столь велико, что по закону больших
чисел следовало ожидать прокола хотя бы в одном случае.
Хуже того, ему нужны были верные люди и для более тонкого дела. Они с
Фордом выработали план, довольно шаткий, но позволяющий выиграть хоть
какое-то время. Разглашая мизерными дозами сведения о том, как отсрочить
симптомы приближающейся старости, они делали вид, что сумма всех этих
приемов и есть "секрет". Для того чтобы этот обман успешно претворялся в
жизнь, Барстоу нужна была помощь химиков, гормонотерапевтов, специалистов
по симбиотике и метаболизму, а также многих других сведущих людей из
членов Семей. Их, в свою очередь, на случай допроса в полиции должны были
подготовить самые опытные психотехники, чтобы даже под влиянием сыворотки
правды они смогли выдавать обман за действительность. Гипнотическое
внушение и блокада, необходимые для этого, требовали куда больших усилий
от специалистов, чем обычный блок молчания. До сих пор методика
срабатывала... и неплохо. Но противоречий, которые с каждым днем росли
словно снежный ком, все труднее было избегать.
Барстоу больше не мог справляться с грузом нагромождающихся хлопот.
Основная масса членов Семей, находившаяся в неведении относительно
истинной подоплеки происходящего, все больше выходила из-под контроля - и
даже быстрее, чем граждане Федерации. Они были страшно недовольны тем, что
с ними происходило; они ждали от лиц, облеченных властью, незамедлительных
действий по их освобождению.
Влияние Барстоу на Семьи таяло столь же быстро, как и влияние Форда
на Совет.
- Так что о четырех днях не может быть и речи, - заключил Форд. -
Самое большое - двенадцать часов. В крайнем случае - двадцать четыре.
Совет собирается завтра в полдень.
Барстоу был беспокоен:
- Я не уверен, что мне удастся подготовить за такое короткое время
людей. Могут возникнуть трудности при погрузке.
- Не беспокойтесь об этом, - отрезал Форд.
- Почему?
- А потому, - резко ответил Форд, - что те, которые останутся, -
умрут, если им повезет.
Барстоу промолчал в ответ, отведя глаза в сторону. Наконец-то один из
них выразил вслух мысль о том, что затеянное ими не какой-нибудь
безобидный политический ход, а отчаянная и почти безнадежная попытка
избежать массового убийства... и что Форд занимает позиции и по ту, и по
эту сторону баррикад.
- Ладно, - вмешался Лазарус, - раз вы обо всем договорились, давайте
действовать. Я могу посадить "Чили" в... - Он задумался и, припомнив
положение корабля на орбите, прикинул, сколько времени ему потребуется,
чтобы добраться до него, и сколько, чтобы спуститься. - ...Ну, скажем, в
двадцать два по Гринвичу. Добавим еще час для верности. Как насчет
семнадцати часов пополудни завтра по оклахомскому времени? Собственно
говоря, это уже сегодня.
Его собеседники явно были обрадованы.
- Вполне подходит, - одобрил Барстоу. - Постараюсь подготовить людей
наилучшим образом.
- Хорошо, - согласился Форд. - Если это минимальный срок, то можно
все устроить. Он на мгновение задумался: - Барстоу, я удалю из зоны
одновременно всех прокторов и весь правительственный персонал, так что вы
останетесь одни. Как только захлопнутся ворота, вы можете раскрыть своим
людям карты.
- Хорошо, я сделаю все, что в моих силах.
- Еще нужно что-нибудь обсудить? - спросил Лазарус. - Ах да... Зак,
нам лучше заранее выбрать место для стоянки, а то я могу загубить дюзовым
огнем множество невинных душ.
- Верно. Тогда заходите с запада. Я зажгу стандартный пиросигнал.
Годится?
- Годится.
- Нет, не годится, - отрезал Форд. - Ему понадобится направляющий
луч.
- Ерунда, - отмахнулся Лазарус. - Я могу посадить корабль хоть на
вершину памятника Вашингтону.
- Только не на этот раз. Приготовьтесь к погодным сюрпризам.
Приблизившись к "Чили", Лазарус послал из шлюпки сигнал. "Чили"
отозвался - к его великой радости, поскольку он ни на грош не доверял
аппаратуре, которую сам не перебрал по винтику, а длительные поиски
корабля были бы сейчас весьма некстати.
Лазарус прикинул приблизительное направление, включил тягу, пролетел
немного, затормозил... и оказался у цели даже на три минуты раньше
намеченного. Он завел шлюпку в корабль, выскочил и устремился в рубку.
Спуск вниз, вхождение в стратосферу и облет двух третей поверхности
земного шара заняли у него ровно столько времени, сколько он запланировал.
Часть сэкономленных минут он использовал на то, чтобы смягчить совершаемые
кораблем маневры: изношенные двигатели не стоило лишний раз перегружать. В
тропосфере он начал снижение. Корпус судна разогрелся, но температура пока
была приемлема. Только теперь он понял, что подразумевал Форд, намекая на
погоду. Оклахома и половина Техаса оказались затянутыми темными
непроницаемыми тучами. Лазарус был удивлен и в то же время доволен. Он
вспомнил о временах, когда погода была явлением стихийным, а не
управляемым. С его точки зрения, жизнь вообще утратила изрядную долю своей
прелести с тех пор, как ученые научились укрощать стихии. И он надеялся,
что погода их новой планеты, если только они доберутся до нее, будет
обладать дивным строптивым нравом.
Вскоре он влетел в тучи, и ему стало не до размышлений. Несмотря на
свою основательную конструкцию, корабль стонал и жаловался. Форд,
вероятно, заказал такую кутерьму на момент начала операции, - а для этого
интеграторы должны были все время иметь под рукой область низкого
давления.
Где-то в эфире разорялся оператор контроля, адресуя свое возмущение
Лазарусу. Он отключил коммутатор и все внимание сосредоточил на посадочном
радаре и на призрачных изображениях на своем экране, одновременно
сравнивая данные на нем с показаниями инерционного датчика. Корабль
пролетел над многомильным шрамом на поверхности земли - руинами Роуд-Сити.
Когда Лазарус видел его в последний раз, это был бурлящий жизнью
мегаполис. Среди механических чудовищ, созданных людьми, подумал он, эти
динозавры без особых хлопот взяли бы первый приз.
Лазарус повел корабль на посадку; когда опоры коснулись земли и
заскрежетали по ней, он выключил двигатели. Медленно распахнулись
гигантские грузовые люки, и косые струи дождя ворвались в трюмы корабля.
Элеонор Джонсон съежилась, полусогнувшись преодолевая порывы бури, и
постаралась поплотнее укутать полой плаща ребенка, которого несла на
руках. Когда разразилась буря, ребенок начал плакать, и его
непрекращающийся плач ужасно действовал ей на нервы. Теперь малыш затих,
но от этого она только сильнее забеспокоилась.
Элеонор сама плакала, хотя старалась скрыть слезы. За свои двадцать
семь лет она не видела такого шторма. Буря казалась ей олицетворением
всего того, что перевернуло ее жизнь, оторвало от родного дома, лишило
уютного домашнего очага, чистенькой кухни, плиты, на которой она могла
готовить, ни у кого не спрашивая разрешения, - буря была словно грозным
ликом того несчастья, которое вышибло ее из привычной жизненной колеи. Ее
арестовали, как какую-нибудь полоумную, и после множества унизительных
процедур поместили сюда, в холодную глинистую оклахомскую пустошь.
Да будет! Явь это или сон? Разве может такое случиться на самом деле?
Может быть, она вообще еще не родила и все это только один из дурных снов
беременности? Но слишком уж холоден был дождь, гром просто оглушал, - она
обязательно проснулась бы, будь это сон. Тогда и то, что сказал им Главный
Поверенный, тоже явь, должно быть явью. Ведь она собственными глазами
видела приземлившийся корабль, видела, как ярко билось пламя под его
дюзами, освещая местность далеко вокруг. Сейчас его силуэт был неразличим,
но толпа вокруг нее медленно двигалась вперед, значит, корабль где-то
впереди. Она находилась в самых дальних рядах, и, видно, ей придется
входить на борт одной из последних.
Попасть туда было необходимо: Старший Заккур Барстоу с глубокой
печалью в голосе поведал им, что ждет тех, кто не успеет погрузиться. Она
верила ему и тем не менее никак не могла до конца смириться с мыслью о
существовании закосневших в ненависти людей, жаждущих крови таких
безобидных и беззащитных существ, как она и ее чудесный малыш.
Ее охватил панический ужас: а вдруг к тому времени, когда она
подойдет к кораблю, там уже не останется места? Она еще крепче прижала к
себе младенца и так судорожно стиснула его, что он снова заплакал.
Какая-то женщина из толпы пробилась поближе к ней и заговорила:
- Ты, наверное, устала? Может, я пока понесу ребенка?
- Нет, нет, благодарю вас, со мной все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
никогда больше не увидим тебя.
- Какая чушь! - возмутился Лазарус. - Ты же прекрасно знаешь, что я
не способен на вероломство. Короче говоря, я здесь и вот что я успел
сделать... - Он рассказал им о "Чили" и о своем визите на "Новые Рубежи".
- Я так себе все это представляю: в эти выходные, пока "Новые Рубежи"
останутся пустыми, я посажу "Чили" на зоне, мы быстро погрузимся на борт,
отправимся к звездолету, захватим его и стартуем. Мистер Администратор,
нам потребуется большая помощь с вашей стороны. Прокторам придется
отвернуться, чтобы не видеть того, как я сажаю корабль и как мы в него
грузимся. Затем нам придется каким-то образом проскочить под носом у
патрульной космической службы. Хорошо бы, чтобы возле "Новых Рубежей" не
болталось ни одного корабля, который мог бы прийти на помощь, потому что,
если в рубке связи останется вахтенный, он сможет послать сигнал бедствия
раньше, чем мы доберемся до него.
- Я кое-что предусмотрел, - кисло сообщил Форд. - Я предвидел, что
вам потребуется отвлечь охрану, чтобы получить хоть какой-то шанс на
успех. Но весь план - это в лучшем случае фантастика.
- Ничего фантастического в нем нет, - возразил Лазарус, - если только
вы согласны использовать свои чрезвычайные полномочия в самый последний
момент.
- Допустим, что так. Но мы не можем ждать еще четыре дня.
- Почему?
- Ситуация этого уже не позволяет.
- Да, я тоже в ужасном положении, - вставил Барстоу.
Лазарус перевел взгляд с одного на другого:
- Что такое? В чем дело?
Форд и Барстоу пришли к выводу, что обрекли себя на выполнение
заведомо невыполнимой задачи. Они ввязались в сложный трехсторонний обман,
в ходе которого должны были по-разному представлять положение вещей
Семьям, публике и Совету Федерации. В каждом случае возникали свои особые
и совершенно непреодолимые трудности.
Форду не на кого было положиться. Даже самый надежный его помощник
мог быть заражен манией несуществующего Источника Молодости. Убедиться в
обратном у него не было никакой возможности, поскольку тем самым ставился
под удар весь заговор. Помимо всего прочего Форду еще приходилось
постоянно убеждать Совет в том, что принятые им меры самые эффективные и
наиболее полно отвечают чаяниям Совета.
Дополнительным источником проблем служила необходимость публиковать
ежедневные информационные сводки, чтобы убедить граждан в том, что их
правительство решительно настроено добыть для них "секрет бессмертия". И с
каждым днем эти сводки должны были быть все подробнее, а содержащаяся в
них ложь - все более изощренной. Люди проявляли все большее беспокойство
по мере того, как шло время. Налет цивилизованности мало-помалу спадал с
них - они становились неуправляемой толпой.
И Совет чувствовал давление масс. Дважды Форду удавалось устраивать
голосование. Во второй раз его спасли только два голоса.
- Мне не выиграть еще одного голосования. Мы должны шевелиться.
Затруднения Барстоу были несколько иного порядка, но они также не
вселяли оптимизма. Ему никак нельзя было обойтись без доверенных лиц,
поскольку перед ним стояла задача подготовить сотни тысяч людей к исходу.
И чтобы исчезнуть быстро и без шума, помощников следовало отобрать заранее
и наверняка. Тем не менее даже им он не решился бы сказать правду раньше
времени, потому что среди них могли оказаться глупцы и упрямцы... а ведь
вполне достаточно одного дурака, чтобы погубить все предприятие - стоило
лишь словечко шепнуть прокторам...
Ему пришлось бы искать лидеров, которым он мог доверять, убеждать их
и надеяться, что они сумеют увлечь остальных. Ему нужно было около тысячи
таких "пастырей" для уверенности в том, что в нужный момент люди пойдут за
ним. Но само число доверенных лиц было столь велико, что по закону больших
чисел следовало ожидать прокола хотя бы в одном случае.
Хуже того, ему нужны были верные люди и для более тонкого дела. Они с
Фордом выработали план, довольно шаткий, но позволяющий выиграть хоть
какое-то время. Разглашая мизерными дозами сведения о том, как отсрочить
симптомы приближающейся старости, они делали вид, что сумма всех этих
приемов и есть "секрет". Для того чтобы этот обман успешно претворялся в
жизнь, Барстоу нужна была помощь химиков, гормонотерапевтов, специалистов
по симбиотике и метаболизму, а также многих других сведущих людей из
членов Семей. Их, в свою очередь, на случай допроса в полиции должны были
подготовить самые опытные психотехники, чтобы даже под влиянием сыворотки
правды они смогли выдавать обман за действительность. Гипнотическое
внушение и блокада, необходимые для этого, требовали куда больших усилий
от специалистов, чем обычный блок молчания. До сих пор методика
срабатывала... и неплохо. Но противоречий, которые с каждым днем росли
словно снежный ком, все труднее было избегать.
Барстоу больше не мог справляться с грузом нагромождающихся хлопот.
Основная масса членов Семей, находившаяся в неведении относительно
истинной подоплеки происходящего, все больше выходила из-под контроля - и
даже быстрее, чем граждане Федерации. Они были страшно недовольны тем, что
с ними происходило; они ждали от лиц, облеченных властью, незамедлительных
действий по их освобождению.
Влияние Барстоу на Семьи таяло столь же быстро, как и влияние Форда
на Совет.
- Так что о четырех днях не может быть и речи, - заключил Форд. -
Самое большое - двенадцать часов. В крайнем случае - двадцать четыре.
Совет собирается завтра в полдень.
Барстоу был беспокоен:
- Я не уверен, что мне удастся подготовить за такое короткое время
людей. Могут возникнуть трудности при погрузке.
- Не беспокойтесь об этом, - отрезал Форд.
- Почему?
- А потому, - резко ответил Форд, - что те, которые останутся, -
умрут, если им повезет.
Барстоу промолчал в ответ, отведя глаза в сторону. Наконец-то один из
них выразил вслух мысль о том, что затеянное ими не какой-нибудь
безобидный политический ход, а отчаянная и почти безнадежная попытка
избежать массового убийства... и что Форд занимает позиции и по ту, и по
эту сторону баррикад.
- Ладно, - вмешался Лазарус, - раз вы обо всем договорились, давайте
действовать. Я могу посадить "Чили" в... - Он задумался и, припомнив
положение корабля на орбите, прикинул, сколько времени ему потребуется,
чтобы добраться до него, и сколько, чтобы спуститься. - ...Ну, скажем, в
двадцать два по Гринвичу. Добавим еще час для верности. Как насчет
семнадцати часов пополудни завтра по оклахомскому времени? Собственно
говоря, это уже сегодня.
Его собеседники явно были обрадованы.
- Вполне подходит, - одобрил Барстоу. - Постараюсь подготовить людей
наилучшим образом.
- Хорошо, - согласился Форд. - Если это минимальный срок, то можно
все устроить. Он на мгновение задумался: - Барстоу, я удалю из зоны
одновременно всех прокторов и весь правительственный персонал, так что вы
останетесь одни. Как только захлопнутся ворота, вы можете раскрыть своим
людям карты.
- Хорошо, я сделаю все, что в моих силах.
- Еще нужно что-нибудь обсудить? - спросил Лазарус. - Ах да... Зак,
нам лучше заранее выбрать место для стоянки, а то я могу загубить дюзовым
огнем множество невинных душ.
- Верно. Тогда заходите с запада. Я зажгу стандартный пиросигнал.
Годится?
- Годится.
- Нет, не годится, - отрезал Форд. - Ему понадобится направляющий
луч.
- Ерунда, - отмахнулся Лазарус. - Я могу посадить корабль хоть на
вершину памятника Вашингтону.
- Только не на этот раз. Приготовьтесь к погодным сюрпризам.
Приблизившись к "Чили", Лазарус послал из шлюпки сигнал. "Чили"
отозвался - к его великой радости, поскольку он ни на грош не доверял
аппаратуре, которую сам не перебрал по винтику, а длительные поиски
корабля были бы сейчас весьма некстати.
Лазарус прикинул приблизительное направление, включил тягу, пролетел
немного, затормозил... и оказался у цели даже на три минуты раньше
намеченного. Он завел шлюпку в корабль, выскочил и устремился в рубку.
Спуск вниз, вхождение в стратосферу и облет двух третей поверхности
земного шара заняли у него ровно столько времени, сколько он запланировал.
Часть сэкономленных минут он использовал на то, чтобы смягчить совершаемые
кораблем маневры: изношенные двигатели не стоило лишний раз перегружать. В
тропосфере он начал снижение. Корпус судна разогрелся, но температура пока
была приемлема. Только теперь он понял, что подразумевал Форд, намекая на
погоду. Оклахома и половина Техаса оказались затянутыми темными
непроницаемыми тучами. Лазарус был удивлен и в то же время доволен. Он
вспомнил о временах, когда погода была явлением стихийным, а не
управляемым. С его точки зрения, жизнь вообще утратила изрядную долю своей
прелести с тех пор, как ученые научились укрощать стихии. И он надеялся,
что погода их новой планеты, если только они доберутся до нее, будет
обладать дивным строптивым нравом.
Вскоре он влетел в тучи, и ему стало не до размышлений. Несмотря на
свою основательную конструкцию, корабль стонал и жаловался. Форд,
вероятно, заказал такую кутерьму на момент начала операции, - а для этого
интеграторы должны были все время иметь под рукой область низкого
давления.
Где-то в эфире разорялся оператор контроля, адресуя свое возмущение
Лазарусу. Он отключил коммутатор и все внимание сосредоточил на посадочном
радаре и на призрачных изображениях на своем экране, одновременно
сравнивая данные на нем с показаниями инерционного датчика. Корабль
пролетел над многомильным шрамом на поверхности земли - руинами Роуд-Сити.
Когда Лазарус видел его в последний раз, это был бурлящий жизнью
мегаполис. Среди механических чудовищ, созданных людьми, подумал он, эти
динозавры без особых хлопот взяли бы первый приз.
Лазарус повел корабль на посадку; когда опоры коснулись земли и
заскрежетали по ней, он выключил двигатели. Медленно распахнулись
гигантские грузовые люки, и косые струи дождя ворвались в трюмы корабля.
Элеонор Джонсон съежилась, полусогнувшись преодолевая порывы бури, и
постаралась поплотнее укутать полой плаща ребенка, которого несла на
руках. Когда разразилась буря, ребенок начал плакать, и его
непрекращающийся плач ужасно действовал ей на нервы. Теперь малыш затих,
но от этого она только сильнее забеспокоилась.
Элеонор сама плакала, хотя старалась скрыть слезы. За свои двадцать
семь лет она не видела такого шторма. Буря казалась ей олицетворением
всего того, что перевернуло ее жизнь, оторвало от родного дома, лишило
уютного домашнего очага, чистенькой кухни, плиты, на которой она могла
готовить, ни у кого не спрашивая разрешения, - буря была словно грозным
ликом того несчастья, которое вышибло ее из привычной жизненной колеи. Ее
арестовали, как какую-нибудь полоумную, и после множества унизительных
процедур поместили сюда, в холодную глинистую оклахомскую пустошь.
Да будет! Явь это или сон? Разве может такое случиться на самом деле?
Может быть, она вообще еще не родила и все это только один из дурных снов
беременности? Но слишком уж холоден был дождь, гром просто оглушал, - она
обязательно проснулась бы, будь это сон. Тогда и то, что сказал им Главный
Поверенный, тоже явь, должно быть явью. Ведь она собственными глазами
видела приземлившийся корабль, видела, как ярко билось пламя под его
дюзами, освещая местность далеко вокруг. Сейчас его силуэт был неразличим,
но толпа вокруг нее медленно двигалась вперед, значит, корабль где-то
впереди. Она находилась в самых дальних рядах, и, видно, ей придется
входить на борт одной из последних.
Попасть туда было необходимо: Старший Заккур Барстоу с глубокой
печалью в голосе поведал им, что ждет тех, кто не успеет погрузиться. Она
верила ему и тем не менее никак не могла до конца смириться с мыслью о
существовании закосневших в ненависти людей, жаждущих крови таких
безобидных и беззащитных существ, как она и ее чудесный малыш.
Ее охватил панический ужас: а вдруг к тому времени, когда она
подойдет к кораблю, там уже не останется места? Она еще крепче прижала к
себе младенца и так судорожно стиснула его, что он снова заплакал.
Какая-то женщина из толпы пробилась поближе к ней и заговорила:
- Ты, наверное, устала? Может, я пока понесу ребенка?
- Нет, нет, благодарю вас, со мной все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35