- Эмос Мэлон? Безумный. Эмос? Я слышал о нем. Это - реликт времен
горского расцвета, лихой малый. Но во всем остальном, по слухам, он просто
сумасшедший.
- Как и половина Конгресса, - невозмутимо ответил доктор. - Думаю, он
нам понадобится.
Агент тяжко вздохнул:
- Я полагаюсь на ваше суждение в этом деле, сэр, но признаюсь, более
чем сомневаюсь в его исходе.
- Я и сам не очень оптимистично настроен, - сказал доктор, - но мы
должны попытаться.
- Ладно. Но как же с ним связаться? Эти горцы обычно не прибегают к
цивилизованным средствам связи, и кроме того, они редко задерживаются на
одном месте.
- Об этом я сам побеспокоюсь, - доктор закурил трубку. - Мы дадим ему
знать, распространим слух, что он нам нужен, и что дело - самое
настоятельное и необычайное. Он наверняка явится. А чтобы он наверняка
узнал о нашей нужде - тут уж я полагаюсь на те неведомые и неуправляемые
средства, через которые его порода людей всегда узнает нужные вещи.
...Они ждали в кабинете доктора. Перед рассветом снежок запорошил
улицы города. Теперь утреннее солнце, как бы нехотя вышедшее из-за туч,
заставило таять снежинки, угрожая наполнить улицы жидкой грязью.
У железной никелированной печки сидели агент и растрепанный, злой, в
бинтах, Любопытный Чарли. Чарли было чертовски плохо, особенно донимала
его сломанная правая рука, но он сам настоял на том, чтобы явиться, а
доктор считал, что присутствие очевидца придаст их истории больше
убедительности.
Часы пробили полседьмого.
- Время прийти вашему горцу, - заметил Фразер. Он был не в лучшем
настроении. Его жена, подозрительная и сварливая женщина, до тошноты
замучила его ворчанием по поводу его раннего ухода из дома.
Доктор Ваксмэн спокойно поглядел на часы:
- Подождите немного. Погода плохая.
Тут в дверь постучали. Доктор с улыбкой посмотрел на агента.
- Достаточно пунктуален, - неохотно признал Фрэзер. - Непохоже на
этих полудикарей.
Доктор встал, отпер дверь и впустил человека ростом много выше шести
футов. Одет он был в грязный костюм из оленьей кожи и мокрый колорадский
плащ. Два патронташа ленты с крупными гильзами перекрещивали его широкую
грудь. На поясе висели нож Боуи и пистолет системы "лемат", любимое оружие
офицеров конницы Юга в свое время. Борода его была не такой седой, как у
Любопытного Чарли, но темной с проседью. Глаза его были черны, как ночь, а
кожа казалась такой же ухоженной, как его сафьяновые сапоги.
- Холодное нынче утро, - сказал он, направляясь к печке. Он погрел
руки, ласково глядя на печку, затем повернулся к ней спиной.
Доктор запер дверь, чтобы не шел холод, и представил всех друг другу.
Фразер с опаской подал свою мягкую руку локтю, поглядев на его могучие
руки. Любопытный Чарли обменялся с гостем крепким рукопожатием, несмотря
на возраст и недомогание.
- Ну, джентльмены, слышал я, что ваш народ столкнулся с трудностями
из-за Золота.
- Хотите сказать, из-за птицы, - сказал Чарли, прежде, чем доктор и
Фразер успели раскрыть рот, - самой большой крылатой твари, которую я
видел в жизни, мистер. Убила двоих наших и утащила нашу добычу. И еще
утащила лучшего мула. Думаю, назло, потому что хватило бы с нее Однопалого
и Джонни на ужин.
- Не спеши, старина, - мягко сказал Безумный Эмос. - Пусть у тебя
хотя бы голова останется неповрежденной. Теперь расскажи-ка побольше об
этой вашей златолюбивой птичке. Для меня это слишком любопытно, иначе я бы
сюда не явился.
- А почему вы все же явились, мистер Мэлон? - с интересом спросил
Фразер. - Ведь у вас нет гарантии, что ваш труд будет оплачен, даже -
самая трудная его часть, которая может потребовать наибольших усилий.
- Ну, об этом я сейчас не очень то думаю, приятель, - он улыбнулся,
показывая большее число зубов, чем обычно бывает у людей его профессии. -
Я здесь из любопытства, как кошка.
- Любопытство, - сказал Фразер, желая посмотреть, что ответит гость,
- если вы помните, погубило кошку.
Горец повернулся к нему и посмотрел на нет своими черными глазами
так, что агент слегка поежился.
- Как я понимаю, мистер Фразер, рано или поздно все мы помрем.
Любопытный Чарли с помощью доктора и агента, пересказал историю
дьявольской птицы, напавшей на лагерь и убившей двух его товарищей. Потом
Фразер пересказал рассказ несчастных из почтовой кареты. Они с Чарли не во
всем были согласны, касательно размеров и цвета чудовища, но в основном их
истории совпадали.
Когда они кончили, Безумный Эмос откинулся на спинку вертящегося
стула, заскрипевшего под его тяжестью, сцепил руки на коленях и сказал:
- Ну, черт возьми, то, о чем вы рассказываете, джентльмены - это не
птица. Я так и думал, когда услышал об этом впервые, но не был уверен. То,
что напало на вас, старина, - сказал он Чарли, - и на вашу карету, мистер
Фрэзер, - самый настоящий чистопородный представитель драконьего племени.
- Прошу прощения, мистер Мэлон, - скептически сказал доктор, - но
драконы - легендарные создания, плод воображения наших менее образованных
предков. Сейчас на дворе - просвещенное девятнадцатое столетие, сэр. Мы не
склонны к подобным суевериям. Я сам как-то столкнулся со змееловом,
который обещался снабдить меня порошком из рога единорога. Я немного
сведущ в химии и доказал, что этот порошок был добыт всего лишь из рога
обыкновенного вола.
- Ну, а теперь вам, может быть, придется поглядеть на дело немного
иначе. Ведь ваше пропавшее золото и все прочее - не легенда.
- Тут он прав, - резко сказал Чарли.
- Я думал, что это мог быть огромный орел, обычно живущий только
высоко в горах, на неприступных вершинах... - начал доктор.
- Хо! - Безумный Эмос хлопнул себя по колену (этот удар свалил бы с
ног любого человека). - Нет в мире такого орла, чтобы утащить взрослого
мула или стальной сейф с двадцатью фунтами золота! Нет на свете орла,
разукрашенного, словно павлин. Нет, это - настоящий дракон, клянусь
печатью Соломона!
Заговорил Баттерфильдский агент:
- Мне трудно спорить с вами, джентльмены. Я не обладаю вашими
научными познаниями, доктор, а также вашим авторитетам в вопросах
таинственного, мистер Мэлон. Но самое главное для нас - это не то, как это
называется, а то, как бы его больше не видеть. - Он с надеждой посмотрел
на горца.
Про Мэлона одни говорили, что он раньше был доктором, другие - что он
был капитаном клиппера. Говорили даже, будто он был профессором Сорбонны
во Франции. Говорили также, что он просто набит тем, чем запасаются на
зиму белки в Колорадо, Фрезеру было мало дело до этого. Он прежде всего не
хотел давать объяснений в случае пропажи другого сейфа с золотом, а груз
монет должен был прибыть из Денвера через неделю...
- Вот в чем загвоздка, не правда ли? А теперь - обратился Мэлон к
Любопытному Чарли, - расскажите, сколько языков было у него в пасти?
Извергал ли он огонь? Был ли его вопль пронзительным, как боевой клич сиу,
или низким, как рев бизона? Как он смотрел: прямо, или вертел головой из
стороны в сторону?
Это продолжалось все утро, пока голова старого старателя не заболела
от усиленных воспоминаний. Но Чарли вытерпел. Он любил Джонни Саттера и
Однопалого Вашингтона, не говоря уж о бедном Генерале Гранте.

Ветер шевелил палатки, рассеянные в небольшом каньоне.
По сторонам были аккуратно сложены рельсы, шпалы, костыли, лишние
молоты и прочее оборудование. Из самой большой палатки шли густые запахи,
а с другого конца железнодорожного лагеря пахло совсем по-другому. Первые
запахи означали кухню, вторые - ее конечный продукт.
Линия от Денвера до Чейенна была сравнительно новой и регулярно
нуждалась в ремонте. Бригада, проложившая путь первоначально, теперь шла
по линии обратно, ремонтируя и расчищая его, обеспечивая надежность насыпи
и рельсов.
Мускулистые, в большинстве своем низкорослые люди, стучавшие
молотами, с интересом уставились на высокого горца, въехавшего в лагерь на
коне. Насторожился и надсмотрщик, наблюдавший за привозными рабочими. Хотя
он происходил из людей, не лишенных предрассудков, к своим людям он
относился непредвзято. Пусть у них какие угодно глаза и самая диковинная
речь, но они работают целый день и не жалуются, а чего еще можно требовать
от людей?
- Ну все, - проворчал он, - представление окончено. - Он понимал,
что, если все начнут глазеть на незнакомца, замедлится работа по всей
линии. - За дело, счастливые сыны неба!
Стук молотов снова стал разноситься по каньону, но темные глаза с
интересом продолжали наблюдать за молчаливым гостем.
Глаза одного широкоплечего рабочего округлились, когда незнакомец
наклонился к нему и прошептал ему что-то на мелодичном языке. Работник так
оторопел, что чуть не уронил молот себе на ноги. Незнакомцу пришлось
помедленнее повторить вопрос, чтобы ему ответили.
- Неслыханно, - изумился рабочий. - Белый дьявол так хорошо говорит
на моем родном языке. Вы так далеко путешествовали, уважаемый сэр?
- Один или два раза. Я сам точно не помню. Кантон славный городок,
хотя еда там немного постная на мой вкус. Но как с моим вопросом.
Рабочий замялся. Большой и сильный парень, он вдруг как будто
съежился. Он оглянулся, словно кто-то следил за ним.
Безумный Эмос проследил за его взглядом, но увидел только палатки.
- Не беспокойся, - сказал он ободряюще, - я не позволю тому, ради
кого я пришел, повредить тебе, и никому из твоих друзей и родных у тебя
дома. Я не позволю ему тревожить твоих предков. Ты веришь мне, друг?
- Верю, - решительно ответил рабочий. - Того, кого ты ищешь, зовут
Ву-Линг. Ты найдешь его в третьей палатке внизу. - Он показал молотом
направление. - Пусть счастье пребудет с тобой, Белый дьявол.
- Спасибо, - ответил Безумный Эмос, и направил коня в указанную
сторону. Рабочие внимательно следили за ним и перешептывались. Около
указанной палатки он спешился и любовно потрепал коня. Этот уникальный
конь был смесью андалузской, арабской и местной породы, черный, с белыми
пятнышками на крестце и на ногах и с белым кольцом вокруг правого глаза.
Глаз этот открывался не полностью, что делало коня косоглазым и отпугивало
озорных мальчишек и случайных конокрадов.
- Ну, подожди тут, Бесценный, а я, надеюсь, скоро вернусь.
Он заглянул в палатку.
- Входи, бесполезный проситель с тысячей извинений, - услышал он
властный голос.
На мате посреди печатки сидел молодой китаец, одетый в шелковый халат
с вышивкой и с шапочкой на голове. На ногах его были мягкие шлепанцы, а на
руках - несколько жадеитовых перстней. В палатке стояли цветы и фимиамовая
курильница, чтобы отбить неприятные запахи лагеря. Китаец сидел спиной ко
входу, жестом показывая на лакированную вазу, большая часть которой была
заполнена монетами.
- Положи свои жалкие приношения на обычное место и уходи. Я медитирую
с Силами Тьмы. Горе тому, кто нарушит мои мысли.
- Горе тому, кто путается с силами, которых не понимает, о, отец ста
обманов.
Манипулятор обернулся на английскую речь и удивленно уставился на
волосатого огромного Белого Дьявола. Он смешался на мгновение. Затем он
опустил руки (которые, как показалось Безумному Эмосу, чуть дрожали) в
рукава и наклонил голову.
Безумный Эмос поклонился в ответ и сказал на хорошем наречии
мандаринов:
- Твои манипуляции, как я вижу, превосходят твои познания,
немогущественный.
Китаец выпростал руку из рукава и энергично указал на выход:
- Убирайся из моей палатки, дьявол! Вон! Или я превращу тебя в
отвратительную жабу, согласно с твоей физиономией.
Эмос улыбнулся и шагнул к нему.
- Постарайся успокоиться, о изобретатель подделок, или я помогу тебе
обрести вечный покой. Я не могу превратить тебя в жабу, но когда я кончу
дело, ты будешь похож на скелет бизона, которого освежевала шайка
команчей.
Китаец поколебался, но не отступил.. Воздев руки, он пробормотал
какое-то важно звучащее заклинание.
Безумный Эмос послушал его и пробормотал что-то ему в лицо. Мнимый
заклинатель выкатил глаза:
- Откуда Белый Дьявол может знать тайные слова Шао?
- Это долгая и скверная история. Конечно, я не все их Знаю, но
достаточно, чтобы понять, что ты сам не понимаешь того, что произносишь.
Думаю, что это-то тебя и подвело. Я вижу, что все это - представление для
твоих работяг-соплеменников. Ты - не мандарин, Ву-Линг, и не волшебник
шао. Ты - просто хитрый имитатор, бредущий в темноте, и я думаю, ты увяз
по уши с этим своим драконом.
1 2 3 4