Вскоре крайдийцы снова остались одни в тесном трюме. После скорой расправы над Недом и его сообщником на палубе воцарилась тишина. Решетка была водворена на прежнее место, и лунный свет, расчерченный на квадраты ее прутьями, залил всю среднюю часть помещения.
***
Ровно через неделю после набега на Крайди корабль встал на якорь, и с палубы пленникам крикнули, чтобы те готовились покинуть трюм. Решетку убрали, и в середину трюма спустили веревочную лестницу. Многие из крайдийцев не пережили тягот пути, и Маргарет, помогая больным и ослабленным добраться до лестницы, то и дело оглядывалась по сторонам и пересчитывала неподвижные тела тех, кто умер минувшей ночью. Их оказалось шестеро. Каждое утро на корабле начиналось с того, что подручные работорговцев спускались в трюм и с помощью прочной веревки с петлей на конце вытаскивали на палубу трупы. Затем их выбрасывали за борт. Маргарет давно от кого-то слыхала, что за невольничьими кораблями всегда плывут акулы. Только теперь она воняла, что влекло морских хищников к этим судам.
Принцесса склонилась над двумя молодыми горожанами, мужчиной и женщиной, уговаривая их сделать над собой усилие и встать на ноги. Но те были слишком слабы» чтобы идти. О том же, чтобы они смогли подняться по веревочной лестнице без посторонней помощи, не могло быть и речи. Маргарет все же надеялась как-нибудь им помочь. Но внезапно чья-то тяжелая ладонь легла на ее плечо.
— Ты здорова? — спросил гнусавый голос.
Принцесса резко обернулась. Перед ней стоял один из охранников.
— Я-то здорова, паршивая ты свинья, — выкрикнула она, — но эти двое больны и слишком слабы, чтобы идти.
Стражник подтолкнул ее к лестнице.
— Живо поднимайся на палубу. А с этими мы сами разберемся.
Принцессе не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Добравшись до середины лестницы, она невольно оглянулась назад, хотя и без того хорошо знала, какая участь ждала больных. Один из разбойников стянул горло женщины веревочной петлей и резко дернул вверх конец веревки. Послышался негромкий хруст, и голова несчастной свесилась на грудь. Маргарет заторопилась наверх, чтобы не видеть расправы над мужчиной.
После сумрака, царившего в трюме, солнце и небо показались ей непривычно яркими. Принцесса зажмурилась и отерла слезы, струившиеся по щекам. Пусть все думают, что глаза у нее заслезились от света.
Эбигейл как всегда держалась поблизости от принцессы. Вскоре обе девушки очутились у борта. Внизу на волнах качалась дюжина гребных лодок с мачтами посередине. В каждой на веслах сидели по четверо гребцов. Пленники спускались в лодки по веревочным лестницам. Приняв на борт по два десятка пассажиров, лодки устремлялась к пустынному берегу.
Маргарет без труда спустилась вниз и ступила на дно гребного суденышка. Один из матросов, помогая ей пробраться к скамье, внезапно сжал ее ногу повыше колена грубой пятерней. Маргарет с негодующим криком толкнула его в грудь. Матрос разжал руку и покачнулся. Ему с трудом удалось устоять на ногах. Он шутливо погрозил принцессе пальцем и расхохотался. Тем временем другой гребец обхватил Эбигейл за талию и, как она ни упиралась, прижал ее к своей широкой волосатой груди.
— Эй, Страйкер! — окликнули его с палубы корабля. — Оставь невольницу в покое! Смотри же, ты у меня дождешься!
Матрос отпустил Эбигейл и помахал говорившему рукой.
— Не беспокойтесь, капитан! Мы не попортим ваш товар! Но неужто же нам нельзя хоть немного с ними позабавиться без всякого для вас ущерба?
Другой гребец сплюнул в воду и зло прошипел:
— Будь я проклят, ежели еще хоть раз наймусь к этому паршивцу Питеру Дреду. Где это видано, чтоб ребятам не разрешали вволю повозиться с пленными девчонками?! Для кого это он их так бережет, хотел бы я знать? Для дурбинских сутенеров?
— Потише, приятель, — осадил его Страйкер. — Пораскинь мозгами, ведь ты нынче получишь столько золота, сколько не видывал за всю свою жизнь. Тебе его хватит, чтоб скупить всех потаскух Дурбина, да и после еще порядком останется. Неужто же ради этого нельзя недельку потерпеть, а?
Но собеседник подналег на весла и оставил его вопрос без ответа. Лодка стремительно приближалась к берегу. Она причалила к нему одной из последних. Ступив на песок, Маргарет и Эбигейл побрели к одноэтажному бревенчатому строению, едва ли не единственному на небольшом острове. Там охранники собрали уже всех остальных невольников. Им ведено было войти внутрь. Когда дверь за ними захлопнулась, Маргарет огляделась по сторонам. Эта новая тюрьма мало чем отличалась от прежней. Барак или опустевший склад, куда поместили пленников, скупо освещали солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели между бревнами, здесь было почти так же душно и сыро, как в корабельном трюме, и так же пусто. Ложем для невольников должен был служить замусоренный Земляной пол. Между тем многие из переживших плавание были нездоровы и нуждались в уходе. Пленные переговаривались между собой приглушенными, полными отчаяния голосами. Набрав полную грудь воздуха, Маргарет громко произнесла:
— Слушайте! — Невольники тотчас же затихли. Все взгляды обратились к принцессе. — Среди нас много больных. Те, кто в состоянии двигаться, должны помочь остальным перебраться к той стене, — распорядилась Маргарет и указала пальцем в дальний угол барака. — Несколько человек неуверенно двинулись к больным, лежавшим на полу. — Быстрее! — приказала принцесса.
Когда больных перетащили к одной из бревенчатых стен, Маргарет принялась дюйм за дюймом обследовать пол в противоположном углу.
— Что ты задумала? — спросила ее Эбигейл.
— Здесь, в этом месте, почва дает уклон, — пробормотала принцесса, присаживаясь на корточки.
— И что же?
— А то, что нам надо вырыть канаву, по которой нечистоты вытекали бы наружу, — терпеливо пояснила Маргарет. — Иначе мы в них просто утонем. — Эбигейл, брезгливо наморщив нос, отошла в сторону. Принцесса указала на просвет между полом и нижним бревном, откуда в барак проникал узкий солнечный луч. — Вот здесь. Здесь надо рыть сточную канаву!
— Но миледи, — возразил остановившийся неподалеку плечистый юноша, — у нас ведь нет ни мотыг, ни заступов, чтоб копать землю!
Вместо ответа Маргарет встала на колени и принялась рыть землю руками. Это не стоило ей большого труда: почва оказалась мягкой, она почти сплошь состояла из песка и мелкой гальки. Вскоре к принцессе присоединились с полдюжины пленников, и работа пошла спорее. Маргарет, отдав юношам распоряжения относительно длины и ширины стока для нечистот, подошла к двери, стукнула по ней кулаком и громко крикнула:
— Эй, стража!
— Что такое? — отозвался грубый голос снаружи.
— Нам нужна вода.
— Вы ее получите, когда об этом распорядятся капитаны.
— Скажи своим капитанам, что их ценный товар погибает от жажды!
— И не подумаю! Ишь, что ей взбрело на ум! — огрызнулся охранник.
— Ах, так?! — вскипела принцесса. — Ну, берегись! Первому же надсмотрщику, который сюда придет, я пожалуюсь, что ты пытался изнасиловать одну из девушек!
— Так он тебе и поверит!
— И все остальные это подтвердят.
За дверью барака настала тишина. Через некоторое время раздался скрежет ключа в замке, дверь отворилась, и страж протянул Маргарет мех с водой.
— Держи. Скоро ребята принесут вам вдоволь воды из ручья. А пока хватит с вас и этого.
Не удостоив стражника благодарности, Маргарет схватила мех и направилась в дальний угол барака, где лежали больные.
***
Следующие десять дней прошли для пленников в унылом ожидании перемен. Некоторые из крайдийцев умерли в первую же ночь, другие разделили их участь на вторые сутки пребывания в бараке. Стражники вынесли трупы прочь, но в сумрачном, душном помещении не стало просторнее, ибо вскоре туда втолкнули несколько десятков невольников, захваченных в Тулане и Карее. От них крайдийцы узнали, что туланский гарнизон, расквартированный в казармах на острове в устье реки, выдержал натиск бандитов, что же до Карса, то тамошняя крепость была безжалостно разграблена и сожжена, город же пострадал значительно меньше, чем Крайди. Эбигейл тщетно надеялась узнать от кого-либо из пленных жителей Карса о судьбе своего отца. Никто из них, как выяснилось, не видел его среди уцелевших. Девушка впала в глубокое отчаяние, и никакие уговоры и увещевания Маргарет не могли ее утешить. Принцесса, снедаемая скорбью по погибшей матери, не могла, в отличие от Эбигейл, дать волю своим чувствам, и переживала горе молча. Она забывала о своей утрате лишь когда помогала другим. Дни и ночи напролет она терпеливо и самоотверженно ухаживала за больными и умиравшими, утешала плачущих и подбадривала упавших духом.
Тела всех без исключения невольников покрывал слой грязи, смешанной с потеками пота. Благодаря стоку для нечистот, который был вырыт по приказанию Маргарет, кровавый понос, унесший жизни по меньшей мере дюжины пленных, не распространился на остальных. Однако над канавой днем и ночью роились мухи, привлеченные запахом испражнений. Несметные их количества проникали в барак сквозь отверстие под стеной, и их жужжание порой заглушало даже голоса, пленных.
Но внезапно заточению невольников в бараке настал конец. Утром одиннадцатого дня дверь распахнулась, и в тесное помещение, морщась от невыносимого смрада, вошли шестеро работорговцев. Их сопровождали двенадцать вооруженных воинов, чьи лица были скрыты под черными масками. Пленные расступились, освободив для вошедших середину барака, и торговцы невольниками приготовились их осматривать, как делали это всегда.
И тут случилось нечто из ряда вон выходящее: воины вскинули луки, выхватили из колчанов стрелы и, почти не целясь, умертвили всех работорговцев. Многие из невольников с пронзительными криками повалились на пол, другие оцепенели от страха и смотрели на убийц застывшими, расширившимися глазами. Но те, как оказалось, вовсе не намерены были продолжать столь внезапно начатое побоище. Перекинув луки через плечо, все двенадцать неторопливо вышли прочь из барака. Дверь они оставили открытой. Снаружи послышалась команда:
— Невольники, марш сюда!
Те их пленных, что стояли ближе всех к выходу, неуверенно двинулись вперед, на звук этого грубого голоса. Маргарет пришлось помочь самым слабым и изможденным подняться на ноги. Некоторые из них не могли идти без посторонней помощи. Когда принцесса вышла из барака, перед ее изумленным взором предстали несколько мужчин, остановившихся неподалеку от бревенчатого строения, что в течение десяти дней служило тюрьмой для невольников, и бесстрастно наблюдавших за неуверенными, скованными движениями последних. Маргарет никогда прежде не видела нарядов, подобных тем, в которые были облачены эти незнакомцы. Головы их увенчивали белые тюрбаны невероятных размеров, посередине лба у каждого сверкал огромный драгоценный камень, полы просторных халатов из тончайшего, очень яркого узорчатого шелка трепетали на легком ветерке. Они переговаривались между собой на кешианском наречии, но сильный акцент, который Маргарет, прекрасно владевшая этим языком, уловила своим чутким слухом, выдавал в них жителей каких-то иных, неведомых краев, а вовсе не Империи. О том же свидетельствовали и некоторые слова чужого, незнакомого принцессе наречия, которые незнакомцы то и дело вставляли в свою кешианскую речь. За спинами мужчин полукругом выстроились охранники. Теперь роль стражей выполняли уже не оборванные пираты, что стерегли пленников во все время их заточения, а настоящие воины в черных одеяниях и с красными косынками-банданами, обвязанными вокруг голов. Все они держали в руках короткие кривые мечи и круглые черные щиты, украшенные изображениями золотых змеев.
По приказанию одного из мужчин в тюрбане воины быстро провели осмотр невольников и поделили их на две группы. Тех, которые были признаны здоровыми и «пригодными», пинками подогнали к кромке моря и приказали войти в воду и выкупаться. Остальных, «непригодных» потащили в барак. Оттуда послышались рыдания и сдавленные крики, вскоре сменившиеся тишиной.
Маргарет, войдя в море по пояс, наклонилась и плеснула себе в лицо соленой водой, чтобы никто не видел ее слез. Когда она выпрямилась, ее затуманенный взор различил вдали, у самого горизонта огромный корабль. Принцесса повернулась к Эбигейл. Компаньонка затравленно озиралась по сторонам. Воины издавали возгласы восхищения, любуясь ее красотой, некоторые из них выкрикивали похабные шутки, свистели и одобрительно похохатывали. Щеки девушки заливала краска стыда. Казалось, ничто было не властно над внешностью юной Эбби. Даже теперь, изможденная, вся в потеках грязи и пота, с лицом, покрытым волдырями от укусов насекомых, с потемневшей от пыли копной спутанных волос, она была ослепительно хороша.
— Взгляни туда, вперед, — прошептала Маргарет, подойдя к подруге вплотную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120