— Ух ты, какая большая змеюка, — громко сказал Карамон, уставившись остекленевшими глазами на статую.
— Тихо, братец! — Рейстлин ущипнул брата за руку.
— Заткнись! — прошипела Кит с другой стороны, вонзая локоть под ребра Карамону.
Карамон притих, все же продолжая бормотать что-то себе под нос. Но это было все, что остальные слышали от него, пока его голова не упала на грудь и он не захрапел. Кит убедилась, что сон его безмятежен и крепок, и обратила свое внимание к арене.
Двери, выходившие на улицу, захлопнулись с громким стуком, напугав зрителей. Жрецы объявили, что ждут тишины. Люди кое-как, не без шиканья, покашливания и громкого шепота, уселись на места и стали ждать обещанных чудес.
Два флейтиста ступили на арену и начали наигрывать печальную заунывную мелодию. Двери по обеим сторонам статуи распахнулись, и из них появились две процессии жрецов и жриц, одетых в небесно-голубые одежды. Каждый нес гадюку в плетеной корзине. Рейстлин приглядывался к жрицам, надеясь увидеть вдову Джудит.
К его большому разочарованию, он ее не нашел. Музыка стала живее. Гадюки подняли головы, покачиваясь взад-вперед в такт движениям своих хозяев. Рейстлин когда-то читал в одной из книг Мастера Теобальда о заклинании змей, практике, широко развитой среди эльфов, которые не убивали ни одно живое существо без нужды и использовали музыку, чтобы прогонять ядовитых змей из своих садов.
Если верить книге, заклинание змей не являлось магией. Змеи впадали в транс под действием музыки, во что Рейстлину верилось с трудом. Но сейчас, глядя на змей и на их реакцию на изменения в мелодии, он начал думать, что в этом все же что-то есть.
Публика была потрясена. Отовсюду доносились восклицания ужаса и благоговения. Женщины подбирали юбки и усаживали детей себе на колени. Мужчины тихо чертыхались и хватались за ножи. Жрецы вели себя спокойно, как будто ничего особенного не происходило. Когда их танец перед статуей закончился, они поставили корзины со змеями на пол. Гадюки оставались там, их головы сонно покачивались из стороны в сторону. Люди в первых рядах не отрывали обеспокоенных взглядов от змей.
Жрецы и жрицы встали полумесяцем вокруг статуи и начали петь. Запевал мужчина средних лет с длинными черными волосами, пронизанными седыми прядями. Его одежды были темнее, чем у остальных жрецов, и сшиты из лучшей ткани. На шее у него висела небольшая фигурка гадюки на золотой цепи. По залу пронесся шепот о том, что это и есть Высокий Жрец Бельзора.
Его лицо было безмятежным и доброжелательным, но Рейстлин заметил, что глаза этого человека напоминали глаза статуи — они отражали свет, но не давали своего собственного света. Он говорил нараспев монотонным речитативом, иногда повышая голос и почти срываясь на крик, который, скорее всего, предназначался для того, чтобы разбудить тех зрителей, которые задремали.
Пение продолжалось и продолжалось. Из слегка нервирующего оно превратилось в почти раздражающее, давящее и тягостное.
— Это невыносимо, — прошептал Стурм.
Рейстлин согласился. Ему было трудно дышать среди этого шума, дыма жаровен, вони нескольких сотен людей, запертых в одном помещении без окон. Его голова болела, а горло пересохло от жажды. Он не знал, сколько еще сможет терпеть это, и надеялся, что все скоро закончится. Он боялся, что ему станет плохо и придется уйти, в то время как он еще должен был разыскать Джудит и увидеть обещанные чудеса.
Пение внезапно стихло. Зрители испустили единый вздох, то ли из благоговения, то ли от облегчения — Рейстлин не мог сказать точно. Скрытая в статуе дверь отворилась, и на арену вышла женщина.
Рейстлин наклонился вперед, разглядывая ее. Он не мог ошибиться, хотя в последний раз видел ее много лет назад. Но ему требовалось подтверждение. Рейстлин схватил Карамона за плечо и затряс.
— А? — Карамон огляделся вокруг, сонно щуря глаза. Его взгляд стал осмысленным, он сел прямо. Он смотрел прямо на вошедшую жрицу, и Рейстлин понял, что он тоже узнал ее, по тому, как внезапно напряглось его тело.
— Вдова Джудит! — хрипло сказал Карамон.
— Она? — спросила Кит. — Я ее видела только один раз. Вы уверены?
— Я ее никогда не забуду, — мрачно сказал Карамон.
— Я тоже ее узнал, — заявил Стурм. — Именно эту женщину мы знали как вдову Джудит.
Кит улыбнулась. Скрестив руки на груди, она откинулась назад, закинула ногу на ногу и уставилась на жрицу, забыв обо всех остальных.
Рейстлин тоже внимательно наблюдал за Джудит, хотя ее лицо и вызвало у него множество болезненных воспоминаний. Он решил подождать, пока не начнутся чудеса.
Высокая Жрица была одета в голубые одежды, похожие на одежды других жрецов, с одним исключением: ее одеяние было вышито золотым шитьем, и, в то время как рукава всех остальных были узкими, плотно обхватывающими руки, ее рукава были очень широкими. Когда она двигалась, рукава как будто оживали и совершали собственные движения, что придавало ей странноватый вид создания не от мира сего. Это впечатление только усиливалось ее невероятной бледностью, происходившей, как подозревал Рейстлин, от умелого использования белил. Она намазала веки какой-то темной краской и втерла коралловый порошок в губы, чтобы они казались ярче в неверном свете пламени.
Ее волосы были убраны назад, стянуты так туго, что кожа на ее скулах разгладилась, многие из морщин исчезли, и она выглядела моложе. Она являла собой впечатляющее зрелище, и одурманенная публика оценила его в должной мере. Возгласы восхищения и ужаса прокатились по рядам.
Джудит воздела руки, призывая к тишине. Люди повиновались. Все притихли, никто не смел кашлянуть, ни один ребенок не плакал.
— Те просители, которые были сочтены достойными, могут пройти ближе, чтобы поговорить с теми, кто отошел в мир иной, — прокричал Высокий Жрец. Его голос оказался неожиданно высоким для такого крупного мужчины.
Восемь человек, которые стояли кучкой у самой арены, подошли ближе в сопровождении жрецов. Просителям, как бы то ни было, не разрешили пройти на арену.
Шесть из них были женщинами средних лет, носившими траур. Они выглядели польщенными и даже самодовольными, когда шли за жрецами. Седьмая была молоденькой женщиной, вряд ли старше самого Рейстлина, но она выглядела бледной и изможденной, и часто подносила руку к глазам, чтобы вытереть набежавшие слезы. Она тоже была в трауре; по-видимому, горе постигло ее совсем недавно. Восьмым был флегматичный фермер лет сорока пяти. Он стоял неподвижно, глядел прямо перед собой, следя за тем, чтобы его лицо не выражало никаких чувств. Он, в отличие от остальных, не был в трауре и выглядел совершенно не к месту.
— Выходите вперед и огласите свои просьбы. О чем вы хотите просить Бельзора? — громко проговорил Высокий Жрец.
Первую женщину проводили вперед. Встав перед Высокой Жрицей, она изложила свою просьбу.
Она желала поговорить со своим умершим мужем, Аргиноном.
— Я бы хотела убедиться, что с ним все хорошо, и что он надевает фланелевую рубашку, когда холодно, — сказала она. — Простуда его и погубила.
Высокая Жрица Джудит выслушала ее и учтиво ей поклонилась.
— Бельзор услышит твою просьбу, — ответила она.
Следующая женщина высказала похожее пожелание — поговорить с умершим мужем, как и четыре женщины после нее.
Высокая Жрица благосклонно отнеслась ко всем ним и обещала, что Бельзор их услышит.
Тогда жрецы вывели вперед молодую женщину. Она сжала руки, с мольбой глядя на Высокую Жрицу.
— Моя маленькая дочка умерла… умерла от лихорадки. Ей было всего пять. И она так боялась темноты! Я только хочу убедиться… что там не темно… там, где она сейчас… — Несчастная мать сникла и зарыдала.
— Бедная девушка, — тихо сказал Карамон.
Рейстлин промолчал. Он заметил, как Джудит слегка нахмурилась, и как ее губы искривила натянутая недовольная улыбка, которая была так хорошо ему знакома.
Высокая Жрица обещала, чуть более холодным голосом чем прежде, что Бельзор проследит за этим. Молодую женщину сопроводили назад в очередь, и вперед вышел фермер.
Он сильно волновался, но это не поколебало его уверенности. Заложив руки за спину, он прочистил горло. Громким резким голосом, говоря очень быстро и не давая себе труд становиться, чтобы перевести дух или закончить фразу, он сказал:
— Мой отец умер шесть месяцев назад мы знаем что у него были деньги потому что он говорил о них когда его скрутил приступ наверное он их спрятал но никто из нас не может их найти и что мы хотим знать это где они спрятаны заранее спасибо.
Фермер слегка поклонился и отошел назад, чуть не наступив на ногу жрецу, который сопровождал его.
Зрители зашумели после такого заявления; кто-то засмеялся, но на него немедленно зашикали.
— Удивляюсь, как это ему разрешили высказать столь низменное и мирское пожелание, — вполголоса сказал Стурм.
— А мне кажется, — прошептал Рейстлин, — что именно к этой просьбе Бельзор отнесется с наибольшим вниманием.
Стурм выглядел ошарашенным. Он немного потеребил усы, размышляя над этим, и покачал головой.
— Подожди и увидишь сам, — посоветовал ему Рейстлин.
Высокая Жрица снова воздела руки вверх, призывая к тишине. Публика затаила дыхание, воздух в зале, казалось, наэлектризовался возбужденным ожиданием. Большинство людей уже посещало храм раньше. Но они пришли сюда снова за необыкновенным зрелищем.
Джудит резко опустила руки, из-за чего ее широченные рукава упали следом и полностью скрыли ее руки. Высокий жрец завел какой-то гимн, призывая Бельзора. Джудит опустила голову. Ее глаза закрылись. Губы беззвучно двигались, шепча молитву.
Статуя двинулась.
Внимание Рейстлина было приковано к Джудит, поэтому он уловил движение только краем глаза. Он перевел взгляд на статую, одновременно с этим привлекая внимание Карамона толчком в бок.
— А? — Карамон вздрогнул.
Грубая каменная статуя ожила. Она извивалась и кружилась, хотя, когда Рейстлин прищурился, чтобы видеть лучше, ему показалось, что сам камень не двигался.
— Это похоже на тень, — пробормотал он себе под нос. — Как будто тень змеи обрела жизнь… Интересно…
— Вы только посмотрите! — выдохнул Карамон, потрясенный до глубины души. — Она живая! Кит, ты видишь? Стурм? Статуя ожила!
Расплывчатая фигура змеи, раздувая клобук, скользнула вдоль арены. Гадюка казалась гигантской, ее покачивающаяся голова касалась купола зала. Гадюка оказалась перед Высокой Жрицей. Ее раздвоенный язык чуть дрожал. Женщины закричали, дети начали визжать от страха, мужчины вспоминали все известные им ругательства.
— Не бойтесь! — прокричал Высокий Жрец, выставляя перед собой руки ладонями вперед, чтобы успокоить зрителей. — То, что вы видите — это дух Бельзора. Он не причинит вреда истинно верующим. Он пришел, чтобы передать нам послания из иного мира.
Змея обогнула Джудит и остановилась за ней, нависнув прямо над ее головой. Ее сверкающие глаза глядели в толпу. Рейстлин посмотрел на жрецов и жриц, стоящих на арене. Многие из них, особенно молодые, глядели на змею открыв рот, всем своим видом воплощая искреннюю веру. Зрители разделяли эту веру, упиваясь чудом.
Кит была покорена и, хоть и с неохотой, признавала, что удивлена. Карамон, как и всегда, искренне верил в то, что ему показывали. Казалось, только Стурм еще сомневался. Требовалось нечто побольше, чем ожившая каменная статуя, чтобы вытеснить из его сердца веру в Паладайна.
Джудит подняла голову. Ее лицо выражало экстаз, глаза закатились так, что видны были одни белки, лоб блестел от пота, губы раскрылись.
— Бельзор призывает дух Обадии Миллера.
Вдова усопшего Миллера нерешительно сделала шаг вперед, нервно сжимая руки. Джудит закрыла глаза и продолжала стоять, слегка покачиваясь вместе со змеей.
— Ты можешь говорить со своим мужем, — сказал Высокий Жрец.
— Обадия, тебе хорошо? — робко спросила вдова.
— Лучше быть не может, жаворонок мой! — ответила Джудит изменившимся голосом, более глубоким и низким.
— Жаворонок! — Вдова прижала руки к груди. — Он всегда меня так называл! Это Обадия!
— И мне было бы очень приятно, дорогая, — продолжал покойный Обадия, — если бы ты отдала часть тех денег, которые я тебе оставил, храму Бельзора.
— Я отдам, Обадия! Обязательно отдам!
Вдова явно была не прочь продолжить разговор с мужем, но жрец мягко отстранил ее, позволяя следующей вдове занять ее место.
Эта приветствовала умершего мужа и поинтересовалась, сажать ей в этом году капусту, или отвести часть земли под репу. Говоря через Джудит, муж решил в пользу капусты и прибавил, что он будет рад, если часть урожая будет подарена Храму.
Тут Кит встрепенулась и села прямо. Она послала пронзительный вопросительный взгляд Рейстлину.
Он ответил ей взглядом искоса и слегка кивнул.
Кит подняла брови в молчаливом вопросе.
Рейстлин потряс головой — мол, еще не время.
Кит откинулась назад, довольная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59