И уже через полчаса срочно созвал всех бессмертных на совет. Ему хватило гораздо меньше времени, нежели Гейерреду, чтобы рассказать богам, что произошло в Мерроэ за последние несколько дней, а объяснять, чем грозит миру грядущее столкновение двух могучих держав накануне всеобщей войны со слугами Мелькарта, нужды не было. Все моментально согласились помочь Зу-Л-Карнайну, а заодно и королю Колумелле – избежать ненужного кровопролития и полностью одобрили предложенный Жнецом план.
Только присутствовавший на совете Тхагаледжа набрался храбрости и подошел к Тиермесу, когда остальные уже разошлись.
– Прости, Владыка! Могу ли я откровенно поговорить с тобой?
– Если кто-то из смертных и вправе рассчитывать на мою искренность и откровенность, то это ты, мудрый татхагатха, – любезно ответил Жнец.
– У меня возникло странное впечатление: будто бы ты не вполне уверен в том, что мы будем вынуждены воевать всего лишь со слугами Мелькарта. В твоих речах все время мелькает имя самого врага, словно ты считаешь, что его вторжение на Арнемвенд все еще возможно.
– Я именно так и считаю, – ответил Тиермес после довольно долгой паузы. – Я привык доверять своим ощущениям, а они подсказывают мне, что Мелькарт слишком, слишком близко.
– Да, но ведь, если госпоже Каэтане удастся уничтожить девятнадцатый талисман, непосредственная опасность минет. А там уж мы справимся с этими хранителями. Я, конечно, не рассчитываю, что все пройдет легко и безболезненно, но...
– Но, – согласился Жнец. – Вот это самое «но» и не дает мне покоя довольно долгое время. Скажи, ты никогда не играл в карты с профессионалом?
– Во что? – ошарашенно спросил правитель Сонандана.
– А в кости? – не стал вдаваться в подробности бессмертный.
– В кости случалось играть, но только с придворными.
– Жаль. Жаль, что тебе не случалось сыграть с мастером, тогда бы ты знал, что у профессиональных игроков всегда есть в рукаве какой-нибудь сюрприз на крайний случай. Так что выиграть тебе просто невозможно, если, конечно, ты не примешь соответствующих мер.
– И какие же меры ты советуешь принять нам?
– Не расслабляться, даже если наша дорогая Каэ все сделает как следует и победа покажется такой близкой, – прошу тебя, татхагатха, не позволяй себе обрадоваться. Если бы у меня было сердце, я бы сказал тебе, что у меня на сердце неспокойно...
– А что, нет его? – как-то по-детски растерянно спросил Тхагаледжа.
– Нет, кажется, – просто ответил Жнец. – Готовься к войне, правитель. Готовь войска, укрепляй Салмакиду и стереги Шангайскую равнину. А мы пока позаботимся о нашем драгоценном императоре, потому что опасность столкновения Мерроэ с империей очень велика, а опасность, что Каэтана на нас рассердится за то, что не уберегли Зу от неприятностей, – еще больше. И страшнее.
Тиермес исчез в голубой вспышке света, оборвав разговор на середине. Видимо, посчитал, что и так сказал достаточно.
Нингишзида подошел к своему владыке, который так и остался стоять посреди зала с выражением глубокой озабоченности на лице.
– Что-то случилось с госпожой? – спросил негромко.
– Что? – встрепенулся Тхагаледжа. – А-а, нет, надеюсь, что нет. Просто меня немного встревожили слова Жнеца. Ему неспокойно, видишь ли.
– Да, – согласился жрец. – Если уж Владыке Ада Хорэ неспокойно, то смертным впору сходить с ума от беспокойства. Вы это имеете в виду?
– Ты прекрасно пояснил создавшуюся ситуацию.
– Тогда я бы особенно хотел переговорить с вами сейчас же. Это касается плана обороны Шангайской равнины на самый непредвиденный случай.
Молодой лесок таял в утренней серой дымке. От реки тянуло теплом. Птицы еще не пели, они едва проснулись и теперь решали, не слишком ли рано это сделали. Только самые отчаянные изредка подавали голос, но тут же сонно замолкали. Трава была мокрой от росы.
В этот ранний час несколько тысяч закованных в железо всадников и столько же тяжеловооруженных пехотинцев вброд пересекли мелкую речушку, которая протекала как раз на границе Сарагана и Мерроэ. Названия ее никто не знал, а возможно, его и в помине не было, потому что в период летней жары речушка почти полностью пересыхала и по ее глинистому, потрескавшемуся руслу змеился худосочный, мутноватый ручеек. Сейчас вода доходила до пояса человеку среднего роста, и поэтому переправа не отняла много сил и времени. Однако армия была на марше уже почти сутки, и потому люди передвигались с трудом.
Войско старалось соблюдать тишину: командиры отдавали приказы шепотом, по цепочке, всадники сдерживали коней, пехотинцы передвигались почти бесшумно. Выбравшись из воды, они скрывались среди деревьев и только тогда останавливались, чтобы немного передохнуть после утомительного перехода.
Официально король Колумелла лично командовал своими войсками. Однако вместе с ним в поход отправился и верховный маг Мерроэ, Аджа Экапад, несколько оправившийся после своих злоключений. Он снова выглядел стройным, подтянутым и моложавым и твердою рукою управлял практически всей армией. Только слепой не заметил бы, что король почти слово в слово повторяет все распоряжения мага, а более наблюдательный человек отметил бы и странный взгляд Колумеллы – пустой, стеклянный, отрешенный. И это было страшно.
Солдаты тихо роптали. В отличие от своих командиров они прекрасно понимали, чем чревато открытое столкновение с огромной империей Зу-Л-Карнайна и с самим великим полководцем, который прославился тем, что истреблял неисчислимые армии противника при минимальных потерях со своей стороны.. Рыцари тоже не горели жаждой мести настолько, чтобы сложить голову на поле битвы по приказу ненавистного мага: они лучше простых солдат разбирались в дворцовых интригах и знали откуда ветер дует. Даже самые легкомысленные были обеспокоены тем, что обоз с провизией и припасами давно отстал от передовых частей, что войско сильно растянулось и, если начнется сражение, армия Мерроэ окажется в самом невыгодном положении. Упорно ползли слухи и о том, что у короля и его нового гуахайоки совершенно нет плана ведения боевых действий, что разведку удосужились выслать вперед только сейчас, что это самая безумная из всех войн, в которых когда-либо участвовали гемерты и ромерты.
Особенно пугала и настораживала гнетущая тишина. Полная тишина и отсутствие препятствий. Если бы перейти границу любого государства многотысячным войском было так легко, то все страны мира постоянно переходили бы из рук в руки. Возвратившиеся из разведки трое следопытов сообщили, что ближайшая деревня, обнаруженная ими, пуста и безлюдна. Причем совершенно очевидно, что жители покинули ее не ранее чем сутки назад. А это значит – они были предупреждены о грозящем вторжении и заблаговременно скрылись. И еще это значит, что здесь армию Мерроэ могут ожидать любые неожиданности и неприятные сюрпризы. К сожалению, голос разума не был услышан высшими военачальниками. Да солдаты на это особенно и не надеялись. И все же никто, даже из самых трезвомыслящих, не ожидал увидеть то, что предстало перед их глазами через несколько часов.
Едва отдохнувшие, еще окончательно не просохшие, полуголодные воины Мерроэ двинулись в путь, когда солнце стояло еще не слишком высоко. Около часа они двигались по равнине, растянувшись широкой цепью. Пехота шла впереди, рыцари трусили сзади, рассуждая о том, что вся эта затея смахивает на пародию на войну, но не более того.
Противник появился внезапно. Он вырос из-под земли не в переносном, но в прямом смысле этого слова. Сначала взбугрились небольшие холмики, словно десяток кротов одновременно решили подышать воздухом. Затем рыхлая земля зашевелилась и бугорки стали просыпаться вниз – как если бы под ними была сплошная пустота. Потом на их месте образовались воронки, затем почва заколебалась так сильно, что люди были не в состоянии устоять на ногах, шатались и падали, словно пьяные, а всадники никак не могли успокоить бешено ржущих коней. Небо моментально затянуло свинцово-серыми тучами, из которых, впрочем, не упало ни одной капли дождя. Зато раздался гром и ослепительно засверкали молнии, огненными змеями прочерчивая небосклон. Среди войска началась паника. Люди метались, сталкивались, кричали и роняли оружие. Аджа Экапад, пытался приструнить их, заставить стать в строй, однако силы талисмана Джаганнатхи не хватало на то, чтобы держать в повиновении несколько тысяч абсолютно разных людей. Он мог уничтожить их, заручившись помощью собратьев, но завладеть их разумом был не в состоянии. Колумелла сорвал голос во всеобщем оре, но его никто не услышал.
А затем земля зашевелилась и раздалась, вздохнув, словно усталая роженица. Одиннадцать грозных всадников стали подниматься из ее чрева неторопливо, бесшумно – и это было еще страшнее, нежели стремительная атака. Одиннадцать Древних и Новых богов Арнемвенда во всем великолепии и блеске явились своим подданным. Растерянные люди переводили взгляд с драконообразного коня Траэтаоны на серебристо-голубой ореол, окружавший прекрасного и ослепительного Жнеца, сжимавшего кривой, серповидный меч; с сияющего белыми доспехами Змеебога – на затянутого во все черное желтоглазого га-Мавета, который опирался на свой огромный меч, на лезвии которого не задерживалось ни единое пятнышко света; с рыжеволосого всадника на седом коне, увенчанного известным всему Варду шлемом из черепа дракона, на безглазого, жуткого Баал-Хаддада.
Следом за высшими божествами двигалась небольшая, но внушительная рать их верных слуг. Зат-Бодан и Зат-Химйам – Боги Раздора и Ужаса сопровождали Арескои. Исполинские змееголовые джаты сердито шипели за спиной у Джоу Лахатала. Но, кажется, больше всего поразили людей двое титанов, возникших вдалеке. Всему Арнемвенду было известно, что эти гороподобные существа служат исключительно небесному кузнецу Курдалагону, и об их мощи слагались легенды. Собственно, одних этих титанов было вполне достаточно, чтобы истребить все войско.
Всадники неспешно двигались по направлению к оторопевшему войску, большая часть воинов которого была близка к обмороку. Когда маленький отряд бессмертных приблизился на достаточное расстояние, Астерион в клубящемся плаще, похожем на неистовое облако, выехал впереди всех и обратился к повелителю Мерроэ:
– Слышишь ли ты меня, Колумелла?
– Да, – сипло ответил король, в глазах которого несколько прояснилось и туман в голове стал рассеиваться от ужаса.
– Если ты немедленно не повернешь свою армию назад, я обещаю тебе, что мы уничтожим ее в течение нескольких минут. Но и это еще не все: затем мы отправимся в Кайембу и оттуда начнем свое странствие по твоему государству. Думаю, ты понимаешь, сколько времени оно просуществует после этой нашей прогулки.
Король мешком свалился с седла и упал на колени:
– Я прошу прощения, великие! Я не знал и не ведал, что боги так благоволят императору! Я не представлял, что вы явитесь защищать мятежного аиту, оскорбившего своим неповиновением самого Джоу Лахатала!
Можно утверждать, что подобные слова были продиктованы несчастному королю отнюдь не его собственным рассудком, но злой волей талисмана. И боги моментально ощутили присутствие холодного и мрачного пространства Мелькарта где-то совсем близко. Это разгневало их еще сильнее.
– Ты жалкий червь! – загрохотал Змеебог, пришпоривая своего божественного скакуна. – Мы даровали тебе шанс на спасение и попытку вымолить прощение, а ты осмелился оскорбить меня! Так пусть видят все, что случается с наглецом и безумцем...
Джоу Лахатал указал пальцем на землю под ногами ошалевшего от ужаса Колумеллы, и ослепительная молния, сорвавшись с темного неба, ударила прямо в это место. От него пошла в обе стороны большая трещина, похожая на ухмылку, словно земля отворила уста, чтобы посмеяться над жалким человеком, прогневавшим богов. Колумелла провалился в нее по пояс, да так и застрял, отчаянно хватая воздух руками. Края трещины сомкнулись, плотно зажав хрупкое и уязвимое человеческое тело. Король кричал, взывая и к магу, и к солдатам, и к бессмертным, но все оставались недвижимы.
Аджа Экапад взвешивал свои шансы. Отсутствие Каэтаны давало ему возможность спастись бегством. Он прекрасно знал, что ни один бессмертный не сможет преследовать его, пока талисман Джаганнатхи находится на его теле, однако Экапад был всего лишь слабым человеком, и он не представлял себе, как сможет справиться с объединенной силой одиннадцати величайших бессмертных Арнемвенда. Потому он поступил с королем так, как некогда с графом Коннлайхом, – развернул коня и пришпорил его, уносясь прочь от этого опасного места.
Один из рыцарей, стоявших рядом, совершенно по-мальчишечьи засвистел ему вслед в два пальца – звонко и насмешливо.
Змеебог рассмеялся и небрежным взмахом руки вытащил из земляной ловушки обезумевшего короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Только присутствовавший на совете Тхагаледжа набрался храбрости и подошел к Тиермесу, когда остальные уже разошлись.
– Прости, Владыка! Могу ли я откровенно поговорить с тобой?
– Если кто-то из смертных и вправе рассчитывать на мою искренность и откровенность, то это ты, мудрый татхагатха, – любезно ответил Жнец.
– У меня возникло странное впечатление: будто бы ты не вполне уверен в том, что мы будем вынуждены воевать всего лишь со слугами Мелькарта. В твоих речах все время мелькает имя самого врага, словно ты считаешь, что его вторжение на Арнемвенд все еще возможно.
– Я именно так и считаю, – ответил Тиермес после довольно долгой паузы. – Я привык доверять своим ощущениям, а они подсказывают мне, что Мелькарт слишком, слишком близко.
– Да, но ведь, если госпоже Каэтане удастся уничтожить девятнадцатый талисман, непосредственная опасность минет. А там уж мы справимся с этими хранителями. Я, конечно, не рассчитываю, что все пройдет легко и безболезненно, но...
– Но, – согласился Жнец. – Вот это самое «но» и не дает мне покоя довольно долгое время. Скажи, ты никогда не играл в карты с профессионалом?
– Во что? – ошарашенно спросил правитель Сонандана.
– А в кости? – не стал вдаваться в подробности бессмертный.
– В кости случалось играть, но только с придворными.
– Жаль. Жаль, что тебе не случалось сыграть с мастером, тогда бы ты знал, что у профессиональных игроков всегда есть в рукаве какой-нибудь сюрприз на крайний случай. Так что выиграть тебе просто невозможно, если, конечно, ты не примешь соответствующих мер.
– И какие же меры ты советуешь принять нам?
– Не расслабляться, даже если наша дорогая Каэ все сделает как следует и победа покажется такой близкой, – прошу тебя, татхагатха, не позволяй себе обрадоваться. Если бы у меня было сердце, я бы сказал тебе, что у меня на сердце неспокойно...
– А что, нет его? – как-то по-детски растерянно спросил Тхагаледжа.
– Нет, кажется, – просто ответил Жнец. – Готовься к войне, правитель. Готовь войска, укрепляй Салмакиду и стереги Шангайскую равнину. А мы пока позаботимся о нашем драгоценном императоре, потому что опасность столкновения Мерроэ с империей очень велика, а опасность, что Каэтана на нас рассердится за то, что не уберегли Зу от неприятностей, – еще больше. И страшнее.
Тиермес исчез в голубой вспышке света, оборвав разговор на середине. Видимо, посчитал, что и так сказал достаточно.
Нингишзида подошел к своему владыке, который так и остался стоять посреди зала с выражением глубокой озабоченности на лице.
– Что-то случилось с госпожой? – спросил негромко.
– Что? – встрепенулся Тхагаледжа. – А-а, нет, надеюсь, что нет. Просто меня немного встревожили слова Жнеца. Ему неспокойно, видишь ли.
– Да, – согласился жрец. – Если уж Владыке Ада Хорэ неспокойно, то смертным впору сходить с ума от беспокойства. Вы это имеете в виду?
– Ты прекрасно пояснил создавшуюся ситуацию.
– Тогда я бы особенно хотел переговорить с вами сейчас же. Это касается плана обороны Шангайской равнины на самый непредвиденный случай.
Молодой лесок таял в утренней серой дымке. От реки тянуло теплом. Птицы еще не пели, они едва проснулись и теперь решали, не слишком ли рано это сделали. Только самые отчаянные изредка подавали голос, но тут же сонно замолкали. Трава была мокрой от росы.
В этот ранний час несколько тысяч закованных в железо всадников и столько же тяжеловооруженных пехотинцев вброд пересекли мелкую речушку, которая протекала как раз на границе Сарагана и Мерроэ. Названия ее никто не знал, а возможно, его и в помине не было, потому что в период летней жары речушка почти полностью пересыхала и по ее глинистому, потрескавшемуся руслу змеился худосочный, мутноватый ручеек. Сейчас вода доходила до пояса человеку среднего роста, и поэтому переправа не отняла много сил и времени. Однако армия была на марше уже почти сутки, и потому люди передвигались с трудом.
Войско старалось соблюдать тишину: командиры отдавали приказы шепотом, по цепочке, всадники сдерживали коней, пехотинцы передвигались почти бесшумно. Выбравшись из воды, они скрывались среди деревьев и только тогда останавливались, чтобы немного передохнуть после утомительного перехода.
Официально король Колумелла лично командовал своими войсками. Однако вместе с ним в поход отправился и верховный маг Мерроэ, Аджа Экапад, несколько оправившийся после своих злоключений. Он снова выглядел стройным, подтянутым и моложавым и твердою рукою управлял практически всей армией. Только слепой не заметил бы, что король почти слово в слово повторяет все распоряжения мага, а более наблюдательный человек отметил бы и странный взгляд Колумеллы – пустой, стеклянный, отрешенный. И это было страшно.
Солдаты тихо роптали. В отличие от своих командиров они прекрасно понимали, чем чревато открытое столкновение с огромной империей Зу-Л-Карнайна и с самим великим полководцем, который прославился тем, что истреблял неисчислимые армии противника при минимальных потерях со своей стороны.. Рыцари тоже не горели жаждой мести настолько, чтобы сложить голову на поле битвы по приказу ненавистного мага: они лучше простых солдат разбирались в дворцовых интригах и знали откуда ветер дует. Даже самые легкомысленные были обеспокоены тем, что обоз с провизией и припасами давно отстал от передовых частей, что войско сильно растянулось и, если начнется сражение, армия Мерроэ окажется в самом невыгодном положении. Упорно ползли слухи и о том, что у короля и его нового гуахайоки совершенно нет плана ведения боевых действий, что разведку удосужились выслать вперед только сейчас, что это самая безумная из всех войн, в которых когда-либо участвовали гемерты и ромерты.
Особенно пугала и настораживала гнетущая тишина. Полная тишина и отсутствие препятствий. Если бы перейти границу любого государства многотысячным войском было так легко, то все страны мира постоянно переходили бы из рук в руки. Возвратившиеся из разведки трое следопытов сообщили, что ближайшая деревня, обнаруженная ими, пуста и безлюдна. Причем совершенно очевидно, что жители покинули ее не ранее чем сутки назад. А это значит – они были предупреждены о грозящем вторжении и заблаговременно скрылись. И еще это значит, что здесь армию Мерроэ могут ожидать любые неожиданности и неприятные сюрпризы. К сожалению, голос разума не был услышан высшими военачальниками. Да солдаты на это особенно и не надеялись. И все же никто, даже из самых трезвомыслящих, не ожидал увидеть то, что предстало перед их глазами через несколько часов.
Едва отдохнувшие, еще окончательно не просохшие, полуголодные воины Мерроэ двинулись в путь, когда солнце стояло еще не слишком высоко. Около часа они двигались по равнине, растянувшись широкой цепью. Пехота шла впереди, рыцари трусили сзади, рассуждая о том, что вся эта затея смахивает на пародию на войну, но не более того.
Противник появился внезапно. Он вырос из-под земли не в переносном, но в прямом смысле этого слова. Сначала взбугрились небольшие холмики, словно десяток кротов одновременно решили подышать воздухом. Затем рыхлая земля зашевелилась и бугорки стали просыпаться вниз – как если бы под ними была сплошная пустота. Потом на их месте образовались воронки, затем почва заколебалась так сильно, что люди были не в состоянии устоять на ногах, шатались и падали, словно пьяные, а всадники никак не могли успокоить бешено ржущих коней. Небо моментально затянуло свинцово-серыми тучами, из которых, впрочем, не упало ни одной капли дождя. Зато раздался гром и ослепительно засверкали молнии, огненными змеями прочерчивая небосклон. Среди войска началась паника. Люди метались, сталкивались, кричали и роняли оружие. Аджа Экапад, пытался приструнить их, заставить стать в строй, однако силы талисмана Джаганнатхи не хватало на то, чтобы держать в повиновении несколько тысяч абсолютно разных людей. Он мог уничтожить их, заручившись помощью собратьев, но завладеть их разумом был не в состоянии. Колумелла сорвал голос во всеобщем оре, но его никто не услышал.
А затем земля зашевелилась и раздалась, вздохнув, словно усталая роженица. Одиннадцать грозных всадников стали подниматься из ее чрева неторопливо, бесшумно – и это было еще страшнее, нежели стремительная атака. Одиннадцать Древних и Новых богов Арнемвенда во всем великолепии и блеске явились своим подданным. Растерянные люди переводили взгляд с драконообразного коня Траэтаоны на серебристо-голубой ореол, окружавший прекрасного и ослепительного Жнеца, сжимавшего кривой, серповидный меч; с сияющего белыми доспехами Змеебога – на затянутого во все черное желтоглазого га-Мавета, который опирался на свой огромный меч, на лезвии которого не задерживалось ни единое пятнышко света; с рыжеволосого всадника на седом коне, увенчанного известным всему Варду шлемом из черепа дракона, на безглазого, жуткого Баал-Хаддада.
Следом за высшими божествами двигалась небольшая, но внушительная рать их верных слуг. Зат-Бодан и Зат-Химйам – Боги Раздора и Ужаса сопровождали Арескои. Исполинские змееголовые джаты сердито шипели за спиной у Джоу Лахатала. Но, кажется, больше всего поразили людей двое титанов, возникших вдалеке. Всему Арнемвенду было известно, что эти гороподобные существа служат исключительно небесному кузнецу Курдалагону, и об их мощи слагались легенды. Собственно, одних этих титанов было вполне достаточно, чтобы истребить все войско.
Всадники неспешно двигались по направлению к оторопевшему войску, большая часть воинов которого была близка к обмороку. Когда маленький отряд бессмертных приблизился на достаточное расстояние, Астерион в клубящемся плаще, похожем на неистовое облако, выехал впереди всех и обратился к повелителю Мерроэ:
– Слышишь ли ты меня, Колумелла?
– Да, – сипло ответил король, в глазах которого несколько прояснилось и туман в голове стал рассеиваться от ужаса.
– Если ты немедленно не повернешь свою армию назад, я обещаю тебе, что мы уничтожим ее в течение нескольких минут. Но и это еще не все: затем мы отправимся в Кайембу и оттуда начнем свое странствие по твоему государству. Думаю, ты понимаешь, сколько времени оно просуществует после этой нашей прогулки.
Король мешком свалился с седла и упал на колени:
– Я прошу прощения, великие! Я не знал и не ведал, что боги так благоволят императору! Я не представлял, что вы явитесь защищать мятежного аиту, оскорбившего своим неповиновением самого Джоу Лахатала!
Можно утверждать, что подобные слова были продиктованы несчастному королю отнюдь не его собственным рассудком, но злой волей талисмана. И боги моментально ощутили присутствие холодного и мрачного пространства Мелькарта где-то совсем близко. Это разгневало их еще сильнее.
– Ты жалкий червь! – загрохотал Змеебог, пришпоривая своего божественного скакуна. – Мы даровали тебе шанс на спасение и попытку вымолить прощение, а ты осмелился оскорбить меня! Так пусть видят все, что случается с наглецом и безумцем...
Джоу Лахатал указал пальцем на землю под ногами ошалевшего от ужаса Колумеллы, и ослепительная молния, сорвавшись с темного неба, ударила прямо в это место. От него пошла в обе стороны большая трещина, похожая на ухмылку, словно земля отворила уста, чтобы посмеяться над жалким человеком, прогневавшим богов. Колумелла провалился в нее по пояс, да так и застрял, отчаянно хватая воздух руками. Края трещины сомкнулись, плотно зажав хрупкое и уязвимое человеческое тело. Король кричал, взывая и к магу, и к солдатам, и к бессмертным, но все оставались недвижимы.
Аджа Экапад взвешивал свои шансы. Отсутствие Каэтаны давало ему возможность спастись бегством. Он прекрасно знал, что ни один бессмертный не сможет преследовать его, пока талисман Джаганнатхи находится на его теле, однако Экапад был всего лишь слабым человеком, и он не представлял себе, как сможет справиться с объединенной силой одиннадцати величайших бессмертных Арнемвенда. Потому он поступил с королем так, как некогда с графом Коннлайхом, – развернул коня и пришпорил его, уносясь прочь от этого опасного места.
Один из рыцарей, стоявших рядом, совершенно по-мальчишечьи засвистел ему вслед в два пальца – звонко и насмешливо.
Змеебог рассмеялся и небрежным взмахом руки вытащил из земляной ловушки обезумевшего короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76