Если они не напортачат, то их Империя просуществует еще
сотню лет.
Конвей ошарашенно покачал головой.
- И как я не догадался, - пробормотал он. - Если бы мы открыли глаза
этланам...
- Не корите себя, доктор, - перебил капитан, - без вас мы бы до сих
пор торчали на той планете. А открывать глаза нужно не только этланам, но
и всем остальным, иначе это гиблая затея...
- Говорит старший артиллерист, - раздался голос из динамика. - Сэр,
мы засекли след в секторе двенадцать-тридцать один. Сейчас передадим
изображение на экран пять. Судя по излучению, объект прикрывается
противоракетным щитом и использует радар. Распоряжения, сэр?
Уильямсон взглянул на пятый экран.
- Первыми не начинайте, - проговорил он и вновь вернулся к Стиллмену
с Конвеем. Его твердый, спокойный голос был голосом старшего офицера,
который принимает на себя и несет полную ответственность, который советует
подчиненным не волноваться, ибо он - с ними.
- Не стоит так переживать, господа, - сказал капитан. - Угроза
галактической войны существовала всегда, и к отражению ее готовились. По
счастью, у нас достаточно времени, чтобы развернуть наши боевые порядки. С
пространственной точки зрения Империя - этакий крошечный сгусток миров, а
Федерация охватывает половину галактики. Наша задача - обшарить звездное
скопление, где обитаемые планеты имеются у одного солнца из пяти. По
сравнению с Империей мы в выигрышном положении, ибо они могут найти нас не
раньше, чем года через три, и то, если им повезет, а если нет - то лет
через двадцать. Повторяю, времени у нас достаточно.
Конвея его выкладки отнюдь не убедили. По-видимому, капитан заметил
это и принялся отвечать на еще не прозвучавшие вопросы.
- Да, им может помочь наш агент. Он может по доброй воле, поскольку
не знает о конфликте, поведать им о Федерации, об организации и силе
Корпуса мониторов. Но ведь он медик, следовательно, его сведения заведомо
будут неполными или неточными, и Империя, сделав ставку на него, здорово
просчитается. Узнать же наше местонахождение они смогут, лишь захватив в
плен навигатора или звездолет, на котором не позаботились уничтожить
карты, а против подобного исхода мы, уверяю вас, примем все меры
предосторожности. Наши агенты имеют гуманитарное или медицинское
образование. Их познания в астронавигации равны нулю. Разведочные корабли,
которые доставляют их к месту назначения, немедленно возвращаются на базу,
как того требуют правила безопасности. Так что проблема, конечно,
серьезная, но с решением ее можно не торопиться.
- Разве? - поинтересовался Конвей.
Уильямсон и Стиллмен воззрились на него, пристально и настороженно,
словно он был бомбой, которая, взорвавшись полчаса назад, похоже,
собирается повторить свое выступление. Конвей даже пожалел их за то, что
им предстояло разделить с ним страх и беспокойство, которые пока снедали
только его одного. Он облизал губы и произнес негромко, но внятно:
- Что касается меня, то я знать не знаю координат Тралтана, Илленсы,
Земли или той земной колонии, где родился. Однако есть такой набор цифр,
который известен и мне, и любому другому врачу в нашем секторе. Координаты
госпиталя! По-моему, у нас совсем нет времени.

12
Единственное, что Конвей сделал полезного на пути от Этлы к
госпиталю, это то, что он налег на сон. Правда, сны его настолько часто
омрачались кошмарными видениями грядущей войны, что приятнее было бы не
спать вообще. Периоды, когда бодрствовал, он проводил к дискуссиях с
Уильямсоном, Стиллменом и прочими старшими офицерами "Веспасиана".
Уильямсон, судя по всему, пребывал под впечатлением событий последнего
получаса на Этле и обращался к Конвею за советом по всякому поводу, хотя
что мог понимать врач, даже такой опытный, в разведке, тыловом обеспечении
и маневрах космофлота?
Однако беседы проходили интересно и напоминали Конвею его сны - были
какими угодно, но только не приятными.
Полковник Уильямсон утверждал, что завоевательная галактическая война
- сущий бред, а вот обыкновенная война на уничтожение - штука несложная и
в ней могут участвовать все, у кого в достатке сил и кого не пугает мысль
об убийстве разумных существ. Сил у Империи хватает, а что до страха, то
Корпусу мониторов еще предстоит вселить его в сердца обитателей сорока
трех имперских миров.
Если бы позволяло время, агенты Корпуса могли бы проникнуть в
Империю. Мониторам известно было местонахождение одной из планет, а
поскольку между ней и остальными поддерживалась постоянная связь, они
быстро определили бы координаты других. Собрали бы необходимые сведения
и... Работа подразделения пропаганды Корпуса никогда не вызывала
нареканий. В подобной ситуации, когда противник не стесняется прибегать к
откровенной лжи, мониторы наверняка позаимствовали бы его уловки. По своей
сути Корпус являлся полицейским формированием, в обязанности которого
входило не столько ведение войны, сколько обеспечение мира. А раз он был
полицейским формированием, свобода его действий ограничивалась темы
последствиями, которые могли затронуть невиновных - в данном случае
подданных Империи наравне с населением Федерации.
Вот почему планом по подрыву Империи следовало воспользоваться, хотя
он вряд ли мог принести какие-либо результаты до первой стычки. Уильямсон
искренне надеялся - точнее, молился, чтобы было так, - что агент,
угодивший в руки Империи, не знает, а потому не сможет раскрыть врагу
координат госпиталя. Полковник был реалистом и отдавал себе отчет в том,
что если агенту что-либо известно, это "что-либо" рано или поздно из него
извлекут. Однако даже при самом неблагоприятном исходе Империя узнает лишь
местоположение госпиталя, а значит, оборонять придется только его, если,
правда, императору не взбредет в голову разослать свой флот по галактике в
поисках миров Федерации - на что мониторы в определенной степени
рассчитывали.
Конвей пытался не думать о том, что произойдет, когда у госпиталя
появятся мобильные вражеские силы.
За несколько часов до тревоги Корпус получил очередной доклад агента,
который сейчас находился в имперской столице. Первому на то, чтобы достичь
Этлы, понадобилось девять дней, зато второй, с пометкой "Совершенно
секретно", дошел за восемнадцать часов.
Агент сообщал, что в метрополии к инопланетянам относятся терпимее,
чем на Этле и на прочих планетах. Жители столицы считают себя
космополитами, и порой на улице можно нос к носу столкнуться с
инопланетянином. Однако по целому ряду признаков можно заключить, что эти
существа имеют дипломатический статус и являются уроженцами миров, с
которыми у Империи имеются мирные договоры - видимо, она намерена в
будущем присоединить вышеназванные миры к себе. Лично с ним, продолжал
агент, обращаются просто наилучшим образом, через несколько дней его
обещал принять сам император. Однако, как следовало из отчета, он пребывал
в некоторой растерянности. Конкретных фактов он привести не мог, ибо был
врачом, которому дали задание "подготовить почву", а не специалистом по
культурным контактам. Тем не менее, у него сложилось впечатление, что в
отдельных случаях его рассказы об устройстве Федерации и ее целях не
поощрялись, тогда как в другое время - наоборот, приветствовались. Еще его
беспокоило то, что ни в одном из виденных им выпусков новостей не было
упомянуто о его прилете. Здесь агент замечал, что если бы в столицу
Федерации прилетел представитель Империи, это событие обсуждалось бы в
средствах массовой информации в течение дней, если не недель. Он попутно
задавался вопросом, не слишком ли распускает язык, и выражал сожаление
относительно того, что приемник гиперсвязи не такой маленький, как
передатчик, а потому инструкций по нему не запросишь.
Больше об этом агенте никто не слышал.

Возвращение Конвея в госпиталь было совсем не таким, каким он
представлял его себе несколько недель назад. Тогда он воображал себя
этаким героем, с честью выполнившим задание, ему мнились приветственные
возгласы коллег и Мэрчисон, поджидавшая его с распростертыми объятиями.
Хотя последнее было довольно сомнительно, но в мечтах Конвей воспарял и на
такую высоту. А на деле - он вернулся с проваленного задания, тихо уповая
на то, что коллеги не станут его ни о чем расспрашивать; Мэрчисон
встретила его в шлюзе дружелюбной улыбкой, однако отнюдь не торопилась
раскрывать объятия. Да, подумал Конвей кисло, чем не встреча двух верных
друзей после долгой разлуки - и ничего больше. Мэрчисон сказала, что рада
его видеть, он ответил, что взаимно, а когда она собралась было что-то
спросить, он заявил, что сейчас у него куча дел, но потом он ее найдет, и
улыбнулся, словно только что назначил ей свидание. Но улыбка вышла кривой
и неискренней, и Мэрчисон, заметив ее фальшивость, сказала: "Да, конечно"
- и быстро удалилась.
За время, проведенное вдали от нее, Мэрчисон не утратила для Конвея
ни красоты, ни желанности, тем не менее он явно оскорбил ее в лучших
чувствах - однако Конвею, признаться, было все равно. Его мысли были
заняты предстоящей встречей с О'Марой. А когда, чуть погодя, он явился в
кабинет главного психолога, ему почудилось, что начали сбываться его
наихудшие предчувствия.
- Садитесь, доктор, - буркнул О'Мара. - Итак, вы все же умудрились
втравить нас в галактическую войну?
- Не смешно, - пробормотал Конвей.
О'Мара пристально поглядел на него. Этот взгляд зафиксировал и
выражение лица Конвея, и его позу, и положение рук. О'Мара не придавал
серьезного значения чинопочитанию, но, несомненно, отметил, что Конвей не
прибавил "сэр", и приплюсовал данный прискорбный факт к остальным. На
анализ ситуации у психолога ушло около двух минут, и в течение их он ни
разу не моргнул. Он сидел совершенно неподвижно, не загибал пальцы, не
вертел чего-либо в руках, а черты его отличались выразительностью,
свойственной разве что замшелому валуну. Неожиданно он состроил почти
благодушную гримасу и произнес:
- Вы правы, ничуть не смешно. Но вам прекрасно известно, что мы
всегда считались с возможностью того, что какой-нибудь докторишка с
благими намерениями втянет нас в заваруху. В госпитале частенько
появляются существа самых различных пород, которые требуют срочного
лечения, и как правило, у нас нет времени на поиски их друзей, какие могли
бы подсказать нам, верно мы поступаем или нет. Возьмите, к примеру,
ианскую хризалиду, над которой пришлось трудиться вам. Официального
контакта с ианами тогда еще установлено не было, и, если бы не вы со своим
диагнозом - перед нами, мол, растущая куколка, а не злокачественная
опухоль, которую нужно немедленно удалить - что наверняка погубило бы
пациента, - у нас наверняка возникли бы неприятности.
- Так точно, сэр, - ответил Конвей.
- Можете думать, что я сделал вам комплимент - вернее, не вам, а
вашей догадливости. Быть может, и зря, Ну, ну! Если вы надеетесь, что я
извинюсь, значит, вы верите в чудеса. Расскажите-ка мне об Этле. Учтите, -
добавил О'Мара, - на моем столе и в мусорной корзинке полным-полно всяких
отчетов, в которых излагаются возможные последствия. Я хочу услышать от
вас оценку собственным действиям.
Конвей пустился рассказывать, избегая вдаваться в подробности, и
понял, что ему мало-помалу становится легче. Мысль о грядущей войне и о
том, чем она грозит миллионам разумных существ, госпиталю и ему самому,
по-прежнему страшила его, однако он уже не ощущал себя ответственным за
то, что все сложилось именно так. О'Мара сперва обвинил его как раз в том,
что он и сам полагал своей виной, а потом без лишних слов сумел доказать
смехотворность подобного обвинения. Но когда Конвей упомянул о взрыве
корабля Лонвеллина, то вновь почувствовал себя виноватым. Если бы он
раньше сообразил, что к чему, Лонвеллин не погиб бы...
О'Мара, должно быть, уловил изменение в настроении Конвея, однако
позволил ему закончить и лишь затем изрек:
- Меня удивляет, что Лонвеллин с его-то способностями и возможностями
не различил того, что углядели вы. Кстати, о способностях. По-моему, вы
достаточно успешно справляетесь со своими обязанностями, поэтому я
приготовил для вас новую работу. Она не такая сложная, как этланское
задание, госпиталь вам покидать не придется, и провалить вы ее не должны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26