К тому же теперешняя комната
была всего лишь каютой шаттла.
Повсюду валялась замызганная, смятая или просто несвежая одежда.
Когда Джоанна кивком головы указала Диане место, куда сесть, девушке
пришлось снять со стула китель, рубашку и ремень и переложить все это на
стол, уже и так достаточно захламленный.
- Тебе нравится огнефир, воин Диана?
- Сомневаюсь. Что это такое?
- Напиток. Очень крепкий. Я не знаю, из чего он намешан. Упаковано и
послано мне на обычных основаниях. Ты уверена, что тебе не хочется
пропустить стаканчик?
- Мне не нравится любое вещество, которое успокаивает, расслабляет,
вызывает различные фантазии или сковывает движения.
Пока Диана перечисляла то, что ей не нравится, она надменно держала
голову высоко поднятой. Вся ее фигура выражала непомерную гордость и
упрямство. Это Джоанне опять напомнило Эйдена, который держал себя точно
так же надменно.
- Я полностью понимаю твои чувства, - усмехнувшись, признала Джоанна.
- Но я не разделяю их. Порой мне просто необходимо отключать свое сознание
на некоторое время.
Она сделала большой глоток.
- Знаешь, меня заинтересовало это заявление о том, что ты никогда не
смотришься в зеркало.
- Никогда. Если только к этому не вынуждает какая-нибудь случайность.
Тогда, конечно, приходится несколько мгновений созерцать собственное
отражение.
- Но почему? Не думаю, что так уж скверно разглядывать себя. По
многим показателям, я уверена, ты считалась бы красивой.
- Я? Может быть, это и интересно, но для меня абсолютно бесполезно.
- Бесполезно?
- Я всегда хотела стать воином. Для вольнорожденной достигнуть этой
цели совсем не просто. Люди часто пытались отговорить меня от этого. Но я
продолжала добиваться своего, и в конце концов меня зачислили кадетом, я
прошла Аттестацию и вот теперь служу. У меня уже достаточно опыта и
умения, чтобы выдержать реальный бой. Испытания и поединки дали мне нужные
навыки. Поэтому я не понимаю, зачем воину какая-то там красота!
Джоанна сделала еще глоток огнефира. Этот жидкий огонь, проникающий в
каждую клеточку тела, сегодня ударил женщине в голову быстрее, чем обычно.
Бой с Дианой, наверное, здорово ее вымотал.
"Сделаю еще один глоток и хватит, - думала Джоанна, уставившись на
испаряющуюся жидкость. - Но он будет самым большим".
- Сказать по правде, Диана, ты права. Красота не особенно ценится в
касте клановых воинов. Твоя внешность значит не больше, чем картина в
музее или статуя на площади. Надо признаться, что наша культура, в конце
концов, не того сорта, где красоте уделяется какое-то отдельное внимание.
- Я рада этому.
- Однако мне следует сказать тебе, что существуют такие сферы
общественной жизни, где красота, как и другие твои достоинства, может
пригодиться. Особенно это касается политики. Среди людей клана кое-кто
забыл истинное предназначение своей жизни и даже поощряет упадничество.
- Вот гадость-то! Нет, не верю, что такие выродки могут существовать.
- Я замечаю, что ты потихоньку переходишь на корявый язык
вольнорожденных.
- Я решила стать воином и говорить так, как полагается говорить
воину. Командир, могу ли я высказаться откровенно?
- Как воин, да! Продолжай, воин Диана.
- Со мной и раньше болтали о красоте. Ну, те, кто пытался добиться от
меня кое-каких вещей. Я не так свободна в сексе, как другие. Мои товарищи
по кадетскому центру относились к этому с пониманием. Но здесь, в
регулярной армии, не так уж много найдется людей, не двинутых на этом
деле. Наверное, у меня больше было бы сексуального опыта, если при этом
они не упоминали заранее о моей внешности. Когда кто-нибудь начинает мне
зудеть об этом, я хочу одного - вмазать ему по роже. И ничего больше.
- Твой поединок с Торгашом был из-за этого? Воут?
- Нет. Торгаш - отличный воин, он не лез ко мне с сексом. Он просто
хотел, чтобы боевой робот достался ему. Он всегда предпочел бы мостик
боевого робота заднице партнера. Он мне нравится. Я жалею, что дралась с
ним.
Диана сидела на стуле, выпрямив спину, вся подобравшись, будто готова
была в любую секунду прыгнуть на врага. Девушка чуть скосила в сторону
глаза, у Джоанны в памяти сразу возник Эйден - у него была точно, такая же
манера сидеть. Жесткая речь Дианы, сходство девушки с Эйденом вызвали у
командира желание сделать еще один большой глоток огнефира. Она так и
поступила.
Стакан опустел. Ей не следовало бы заново его наполнять, голова и так
уже кружилась. Но Джоанна упрямо налила в стакан жидкость и сделала
несколько небольших глотков.
- Командир, ты только для этой пустой болтовни вызвала меня к себе?
Джоанна покачала головой. Это движение вызвало в шее ноющую боль.
Перед тем как ответить, Джоанна перевела дух.
- У меня была только одна цель - похвалить твою стойкость во время
поединка со мной в Круге Равных.
- Твоя похвала для меня лестна.
Лицо командира Джоанны оставалось бесстрастным, как и у всякого
истинного воина, однако ее голос все же стал чуть мягче.
- Есть еще одна причина, которую следовало бы держать в тайне, но
огнефир делает свое дело. Он часто развязывает язык.
Джоанна снова отхлебнула из стакана.
- Ты похожа на одного человека, которого я когда-то знала. На одного
воина.
Диана кивнула, а затем произнесла:
- И его имя Эйден.
Это заявление изумило Джоанну, а она была из той породы людей,
которых изумить не так-то просто.
- Откуда ты знаешь?
- Я знаю это с раннего детства. Мать назвала мне его имя. Она многое
поведала о жизни моего отца, о выпавших на его долю испытаниях. Но многое
и скрыла. Я не виню ее, она старалась оставаться правдивой.
Джоанну вдруг осенила догадка.
- А как звали твою мать?
- Пери. Она...
- О, теперь мне все ясно. Я была их Сокольничим. Я обучала их в
кадетском центре.
Диана вдруг приподнялась со своего места, и не только лицо, но и все
ее тело сейчас выражало ярость.
- Тогда ты одна из тех, кто явился на Токасу и арестовал моего отца!
Воут?
- Ут. Мне приказали. Сейчас ты смотришь так, словно опять хочешь
драться со мной.
Диана успокоилась и снова села на стул.
- Ты права, ради этого не стоит драться. Но ты - часть той истории,
которую мне рассказала мать. Хотя она никогда не упоминала твоего имени.
- Были времена, воин Диана, когда я не хотела, чтобы твой отец
добился успеха. Я всячески подавляла его. Но это, как ни странно, в
большей степени повлияло на мою собственную жизнь. Впрочем, сказанное к
делу не относится. Твой отец продолжал сражаться и в конце концов стал
отличным воином, а потом был произведен в офицеры. Ты ищешь его?
- Раньше я очень хотела увидеться с ним. Но теперь желаю только
сражаться плечом к плечу, будучи воином Клана Кречета.
- Знаю, знаю. По крайней мере, ты последовательна в своих стремлениях
и упорна. Если я сумею связаться с твоим отцом, ты не будешь против, если
я расскажу ему о тебе?
Диана, казалось, некоторое время обдумывала предложение.
- Нет, - решительно ответила она. - Если кто-то и расскажет ему, то
это буду я.
Джоанна приподняла стакан, жестом показывая, что желает всех благ
своей собеседнице, а затем залпом допила огнефир.
- Твое здоровье, воин Диана. Должна сказать, что я презирала твоего
отца. Но в то же время радовалась, видя, как он храбро и умело дерется.
Судя по тому, что ты показала сегодня в Круге Равных, ты очень похожа на
него. Теперь можешь идти.
Диана без лишних слов выполнила приказ. Когда она ушла, Джоанна
наконец-то позволила себе полностью расслабиться. Она рухнула на кровать и
тут же забылась тяжелым сном. В жутких кошмарах, не замедливших явиться на
смену реальности, перед Джоанной замелькали образы Эйдена и Дианы, то
приближаясь, то отдаляясь, то опять приближаясь, иногда превращаясь друг в
друга, а порой сливаясь в один. Несколько раз она посылала проклятья прямо
в эти страшные лица, обещая, что убьет и отца, и дочь.
5
В течение короткого промежутка времени Эйден находился под таким
пристальным вниманием, которое уделялось ему, пожалуй, лишь во время
прохождения Аттестации или генерального смотра. Он никак не мог взять в
толк, зачем все это нужно. В конце концов, он просто исполнял прямые
обязанности гарнизонного командира.
Пока шаттл приземлялся. Жеребец пристально, до боли в глазах изучал
лицо своего командира. Он надеялся увидеть хоть какое-нибудь отражение
чувств обыкновенного человека: усмешки, покусывания губ, сведенных от
напряжения или гнева скул. Бесполезно! Понять, что сейчас происходит в
душе полковника, было невозможно. Про себя Жеребец давно уже решил, что
Эйден Прайд - самый замечательный командир среди всех офицеров клана.
Неважно, кем он там являлся, - вернорожденным или вольнягой. Эйден
держался выше всех дрязг, сплетен и склок, случавшихся в клане, всегда вел
себя рассудительно и добросовестно управлял своим подразделением, уделяя
своим подчиненным много внимания, дрался с таким мастерством, что мог
одолеть двух воинов одновременно. Он настолько был преисполнен жаждой
успеха, что часто был объектом нападок за чрезмерную отчаянность. В глазах
Жеребца именно эти качества как раз и делали Эйдена отличным воином,
несмотря на то что его возможности в плане продвижения по службе всегда
были ограничены из-за якобы позорного пятна в кодексе воина.
Но больше всего Жеребцу нравилось в Эйдене то, что он на собственной
шкуре испытал, каково быть вольнорожденным в клане. И это учитывая
истинное происхождение Эйдена Прайда. Вернорожденный воин Эйден Прайд
многое понял, испытав все унижения, оскорбления и произвол, которые
выпадали на долю обычного вольняги. И знание это он пронес через долгие
годы службы клану.
В одной из книг потайной библиотеки Эйдена Жеребец читал о людях на
Терре, которым приходилось жить среди странных и чуждых им культур. Но
люди эти в конце концов освобождались от глупых предрассудков. Иногда эти
пришельцы были учеными, но в основном они оказывались простыми людьми,
попавшими в необычные обстоятельства. Эйден Прайд был чем-то похож на них,
он твердо переносил любые капризы судьбы. Это делало полковника в глазах
Жеребца совершенно особенным. Однажды тот попытался объяснить все это
Эйдену, но его друг, слегка усмехнувшись, сказал, что жизненный опыт
скорее притупляет, чем проясняет понимание самих основ жизни.
Из приземлившегося шаттла на недавно расчищенное специально для этой
цели поле уже выгружались присланные для подкрепления воины. Даже с
закрытыми глазами Жеребец мог сразу узнать Джоанну, он разглядел бы ее,
будь она крохотной точкой на горизонте. Джоанна всегда была ярким
воплощением высокомерного отношения вернорожденных к вольнорожденным. Она
несла его на себе, словно плащ, и поэтому отличалась от Эйдена настолько,
насколько Шаровидное Скопление отличается от первоначального мира кланов.
Жеребец и Джоанна не любили друг друга. Раньше, когда им приходилось
вместе работать или сражаться, Джоанна, казалось, искала любую
возможность, чтобы напомнить Жеребцу о его "нечистом" происхождении.
Теперь Жеребца заботило лишь одно - спокойно стоять в сторонке и
наблюдать, как встретятся два воина. Эйден внешне был невозмутим, хотя уже
знал, что Джоанна находится в составе прибывшего подкрепления. Жеребцу не
терпелось выяснить, подготовлена ли Джоанна к присутствию Эйдена на
Куорелле.
Наконец встреча произошла. Ни Эйден, ни Джоанна внешне никак не
показали, что узнали друг друга. Из всех троих Жеребец, вероятно, был
единственным, чью реакцию на эту встречу можно назвать бурной.
Его удивило, как постарела Джоанна.
"Наверное, она здорово бесится из-за этого", - думал он.
Жеребец никогда не понимал, отчего кланы столь суровы к старым
воинам. Впрочем, и сам Жеребец, будучи воином клана, не смог не ужаснуться
при виде признаков старости на лице Джоанны. Жеребец тоже был далеко не
юношей. Но он всегда выглядел чуть старше своих лет, и поэтому его внешние
изменения из-за возраста не слишком бросались в глаза другим.
Но Джоанна выглядела ужасно. Теперь глаза ее казались еще более
выпуклыми, чем раньше. Это делало взгляд женщины устрашающим, даже когда
она не впадала в ярость. Губы как-то сжались, а волосы припорошила седина.
Многие ветераны пытаются скрыть седину, другие не обращают на нее
внимания. Что же касалось Джоанны, то присущее ей безразличие к таким
мелочам, как внешний вид, предохраняло ее от бессмысленного беспокойства о
седеющих волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
была всего лишь каютой шаттла.
Повсюду валялась замызганная, смятая или просто несвежая одежда.
Когда Джоанна кивком головы указала Диане место, куда сесть, девушке
пришлось снять со стула китель, рубашку и ремень и переложить все это на
стол, уже и так достаточно захламленный.
- Тебе нравится огнефир, воин Диана?
- Сомневаюсь. Что это такое?
- Напиток. Очень крепкий. Я не знаю, из чего он намешан. Упаковано и
послано мне на обычных основаниях. Ты уверена, что тебе не хочется
пропустить стаканчик?
- Мне не нравится любое вещество, которое успокаивает, расслабляет,
вызывает различные фантазии или сковывает движения.
Пока Диана перечисляла то, что ей не нравится, она надменно держала
голову высоко поднятой. Вся ее фигура выражала непомерную гордость и
упрямство. Это Джоанне опять напомнило Эйдена, который держал себя точно
так же надменно.
- Я полностью понимаю твои чувства, - усмехнувшись, признала Джоанна.
- Но я не разделяю их. Порой мне просто необходимо отключать свое сознание
на некоторое время.
Она сделала большой глоток.
- Знаешь, меня заинтересовало это заявление о том, что ты никогда не
смотришься в зеркало.
- Никогда. Если только к этому не вынуждает какая-нибудь случайность.
Тогда, конечно, приходится несколько мгновений созерцать собственное
отражение.
- Но почему? Не думаю, что так уж скверно разглядывать себя. По
многим показателям, я уверена, ты считалась бы красивой.
- Я? Может быть, это и интересно, но для меня абсолютно бесполезно.
- Бесполезно?
- Я всегда хотела стать воином. Для вольнорожденной достигнуть этой
цели совсем не просто. Люди часто пытались отговорить меня от этого. Но я
продолжала добиваться своего, и в конце концов меня зачислили кадетом, я
прошла Аттестацию и вот теперь служу. У меня уже достаточно опыта и
умения, чтобы выдержать реальный бой. Испытания и поединки дали мне нужные
навыки. Поэтому я не понимаю, зачем воину какая-то там красота!
Джоанна сделала еще глоток огнефира. Этот жидкий огонь, проникающий в
каждую клеточку тела, сегодня ударил женщине в голову быстрее, чем обычно.
Бой с Дианой, наверное, здорово ее вымотал.
"Сделаю еще один глоток и хватит, - думала Джоанна, уставившись на
испаряющуюся жидкость. - Но он будет самым большим".
- Сказать по правде, Диана, ты права. Красота не особенно ценится в
касте клановых воинов. Твоя внешность значит не больше, чем картина в
музее или статуя на площади. Надо признаться, что наша культура, в конце
концов, не того сорта, где красоте уделяется какое-то отдельное внимание.
- Я рада этому.
- Однако мне следует сказать тебе, что существуют такие сферы
общественной жизни, где красота, как и другие твои достоинства, может
пригодиться. Особенно это касается политики. Среди людей клана кое-кто
забыл истинное предназначение своей жизни и даже поощряет упадничество.
- Вот гадость-то! Нет, не верю, что такие выродки могут существовать.
- Я замечаю, что ты потихоньку переходишь на корявый язык
вольнорожденных.
- Я решила стать воином и говорить так, как полагается говорить
воину. Командир, могу ли я высказаться откровенно?
- Как воин, да! Продолжай, воин Диана.
- Со мной и раньше болтали о красоте. Ну, те, кто пытался добиться от
меня кое-каких вещей. Я не так свободна в сексе, как другие. Мои товарищи
по кадетскому центру относились к этому с пониманием. Но здесь, в
регулярной армии, не так уж много найдется людей, не двинутых на этом
деле. Наверное, у меня больше было бы сексуального опыта, если при этом
они не упоминали заранее о моей внешности. Когда кто-нибудь начинает мне
зудеть об этом, я хочу одного - вмазать ему по роже. И ничего больше.
- Твой поединок с Торгашом был из-за этого? Воут?
- Нет. Торгаш - отличный воин, он не лез ко мне с сексом. Он просто
хотел, чтобы боевой робот достался ему. Он всегда предпочел бы мостик
боевого робота заднице партнера. Он мне нравится. Я жалею, что дралась с
ним.
Диана сидела на стуле, выпрямив спину, вся подобравшись, будто готова
была в любую секунду прыгнуть на врага. Девушка чуть скосила в сторону
глаза, у Джоанны в памяти сразу возник Эйден - у него была точно, такая же
манера сидеть. Жесткая речь Дианы, сходство девушки с Эйденом вызвали у
командира желание сделать еще один большой глоток огнефира. Она так и
поступила.
Стакан опустел. Ей не следовало бы заново его наполнять, голова и так
уже кружилась. Но Джоанна упрямо налила в стакан жидкость и сделала
несколько небольших глотков.
- Командир, ты только для этой пустой болтовни вызвала меня к себе?
Джоанна покачала головой. Это движение вызвало в шее ноющую боль.
Перед тем как ответить, Джоанна перевела дух.
- У меня была только одна цель - похвалить твою стойкость во время
поединка со мной в Круге Равных.
- Твоя похвала для меня лестна.
Лицо командира Джоанны оставалось бесстрастным, как и у всякого
истинного воина, однако ее голос все же стал чуть мягче.
- Есть еще одна причина, которую следовало бы держать в тайне, но
огнефир делает свое дело. Он часто развязывает язык.
Джоанна снова отхлебнула из стакана.
- Ты похожа на одного человека, которого я когда-то знала. На одного
воина.
Диана кивнула, а затем произнесла:
- И его имя Эйден.
Это заявление изумило Джоанну, а она была из той породы людей,
которых изумить не так-то просто.
- Откуда ты знаешь?
- Я знаю это с раннего детства. Мать назвала мне его имя. Она многое
поведала о жизни моего отца, о выпавших на его долю испытаниях. Но многое
и скрыла. Я не виню ее, она старалась оставаться правдивой.
Джоанну вдруг осенила догадка.
- А как звали твою мать?
- Пери. Она...
- О, теперь мне все ясно. Я была их Сокольничим. Я обучала их в
кадетском центре.
Диана вдруг приподнялась со своего места, и не только лицо, но и все
ее тело сейчас выражало ярость.
- Тогда ты одна из тех, кто явился на Токасу и арестовал моего отца!
Воут?
- Ут. Мне приказали. Сейчас ты смотришь так, словно опять хочешь
драться со мной.
Диана успокоилась и снова села на стул.
- Ты права, ради этого не стоит драться. Но ты - часть той истории,
которую мне рассказала мать. Хотя она никогда не упоминала твоего имени.
- Были времена, воин Диана, когда я не хотела, чтобы твой отец
добился успеха. Я всячески подавляла его. Но это, как ни странно, в
большей степени повлияло на мою собственную жизнь. Впрочем, сказанное к
делу не относится. Твой отец продолжал сражаться и в конце концов стал
отличным воином, а потом был произведен в офицеры. Ты ищешь его?
- Раньше я очень хотела увидеться с ним. Но теперь желаю только
сражаться плечом к плечу, будучи воином Клана Кречета.
- Знаю, знаю. По крайней мере, ты последовательна в своих стремлениях
и упорна. Если я сумею связаться с твоим отцом, ты не будешь против, если
я расскажу ему о тебе?
Диана, казалось, некоторое время обдумывала предложение.
- Нет, - решительно ответила она. - Если кто-то и расскажет ему, то
это буду я.
Джоанна приподняла стакан, жестом показывая, что желает всех благ
своей собеседнице, а затем залпом допила огнефир.
- Твое здоровье, воин Диана. Должна сказать, что я презирала твоего
отца. Но в то же время радовалась, видя, как он храбро и умело дерется.
Судя по тому, что ты показала сегодня в Круге Равных, ты очень похожа на
него. Теперь можешь идти.
Диана без лишних слов выполнила приказ. Когда она ушла, Джоанна
наконец-то позволила себе полностью расслабиться. Она рухнула на кровать и
тут же забылась тяжелым сном. В жутких кошмарах, не замедливших явиться на
смену реальности, перед Джоанной замелькали образы Эйдена и Дианы, то
приближаясь, то отдаляясь, то опять приближаясь, иногда превращаясь друг в
друга, а порой сливаясь в один. Несколько раз она посылала проклятья прямо
в эти страшные лица, обещая, что убьет и отца, и дочь.
5
В течение короткого промежутка времени Эйден находился под таким
пристальным вниманием, которое уделялось ему, пожалуй, лишь во время
прохождения Аттестации или генерального смотра. Он никак не мог взять в
толк, зачем все это нужно. В конце концов, он просто исполнял прямые
обязанности гарнизонного командира.
Пока шаттл приземлялся. Жеребец пристально, до боли в глазах изучал
лицо своего командира. Он надеялся увидеть хоть какое-нибудь отражение
чувств обыкновенного человека: усмешки, покусывания губ, сведенных от
напряжения или гнева скул. Бесполезно! Понять, что сейчас происходит в
душе полковника, было невозможно. Про себя Жеребец давно уже решил, что
Эйден Прайд - самый замечательный командир среди всех офицеров клана.
Неважно, кем он там являлся, - вернорожденным или вольнягой. Эйден
держался выше всех дрязг, сплетен и склок, случавшихся в клане, всегда вел
себя рассудительно и добросовестно управлял своим подразделением, уделяя
своим подчиненным много внимания, дрался с таким мастерством, что мог
одолеть двух воинов одновременно. Он настолько был преисполнен жаждой
успеха, что часто был объектом нападок за чрезмерную отчаянность. В глазах
Жеребца именно эти качества как раз и делали Эйдена отличным воином,
несмотря на то что его возможности в плане продвижения по службе всегда
были ограничены из-за якобы позорного пятна в кодексе воина.
Но больше всего Жеребцу нравилось в Эйдене то, что он на собственной
шкуре испытал, каково быть вольнорожденным в клане. И это учитывая
истинное происхождение Эйдена Прайда. Вернорожденный воин Эйден Прайд
многое понял, испытав все унижения, оскорбления и произвол, которые
выпадали на долю обычного вольняги. И знание это он пронес через долгие
годы службы клану.
В одной из книг потайной библиотеки Эйдена Жеребец читал о людях на
Терре, которым приходилось жить среди странных и чуждых им культур. Но
люди эти в конце концов освобождались от глупых предрассудков. Иногда эти
пришельцы были учеными, но в основном они оказывались простыми людьми,
попавшими в необычные обстоятельства. Эйден Прайд был чем-то похож на них,
он твердо переносил любые капризы судьбы. Это делало полковника в глазах
Жеребца совершенно особенным. Однажды тот попытался объяснить все это
Эйдену, но его друг, слегка усмехнувшись, сказал, что жизненный опыт
скорее притупляет, чем проясняет понимание самих основ жизни.
Из приземлившегося шаттла на недавно расчищенное специально для этой
цели поле уже выгружались присланные для подкрепления воины. Даже с
закрытыми глазами Жеребец мог сразу узнать Джоанну, он разглядел бы ее,
будь она крохотной точкой на горизонте. Джоанна всегда была ярким
воплощением высокомерного отношения вернорожденных к вольнорожденным. Она
несла его на себе, словно плащ, и поэтому отличалась от Эйдена настолько,
насколько Шаровидное Скопление отличается от первоначального мира кланов.
Жеребец и Джоанна не любили друг друга. Раньше, когда им приходилось
вместе работать или сражаться, Джоанна, казалось, искала любую
возможность, чтобы напомнить Жеребцу о его "нечистом" происхождении.
Теперь Жеребца заботило лишь одно - спокойно стоять в сторонке и
наблюдать, как встретятся два воина. Эйден внешне был невозмутим, хотя уже
знал, что Джоанна находится в составе прибывшего подкрепления. Жеребцу не
терпелось выяснить, подготовлена ли Джоанна к присутствию Эйдена на
Куорелле.
Наконец встреча произошла. Ни Эйден, ни Джоанна внешне никак не
показали, что узнали друг друга. Из всех троих Жеребец, вероятно, был
единственным, чью реакцию на эту встречу можно назвать бурной.
Его удивило, как постарела Джоанна.
"Наверное, она здорово бесится из-за этого", - думал он.
Жеребец никогда не понимал, отчего кланы столь суровы к старым
воинам. Впрочем, и сам Жеребец, будучи воином клана, не смог не ужаснуться
при виде признаков старости на лице Джоанны. Жеребец тоже был далеко не
юношей. Но он всегда выглядел чуть старше своих лет, и поэтому его внешние
изменения из-за возраста не слишком бросались в глаза другим.
Но Джоанна выглядела ужасно. Теперь глаза ее казались еще более
выпуклыми, чем раньше. Это делало взгляд женщины устрашающим, даже когда
она не впадала в ярость. Губы как-то сжались, а волосы припорошила седина.
Многие ветераны пытаются скрыть седину, другие не обращают на нее
внимания. Что же касалось Джоанны, то присущее ей безразличие к таким
мелочам, как внешний вид, предохраняло ее от бессмысленного беспокойства о
седеющих волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37