"Я хочу, чтобы этот долговязый бандит как следует попотел от страха,
я буду выжидать своего часа, и пусть он трясется!"
Репортеры продолжали допрос; но тут громкоговоритель над их головами
откашлялся и объявил:
"Заключенные, на выход! Первый десяток собирается и идет в канцелярию
начальника корабля. Все правила распорядка строго соблюдаются до самого
конца. Вызываются: Артур, Вуглюк, Гарфинкель, Гомес, Грэхем, Крэндол,
Феррара, Фу-Йен, Хенк..."
Через полчаса они уже шли по центральному коридору к трапу в своей
старой гражданской одежде. У выхода они предъявили свидетельства часовому,
механически-угодливо улыбнулись Андерсону, когда он крикнул в иллюминатор:
"Эй, ребята, возвращайтесь поскорее!", и сбежали по наклонным сходням на
поверхность планеты, которую нс видели семь долгих мучительных лет.
У выхода их опять поджидали репортеры и фотографы, а также один
телеоператор, которому было поручено показать их миру в первые минуты
свободы.
Вопросы, вопросы - но теперь они могли позволить себе резкие ответы,
хотя им было еще трудно отвечать грубо кому бы то ни было, кроме товарищей
по-заключению.
К счастью, внимание репортеров отвлек третий допреступник, который
шел с ними. Фу-Йен отбыл два года с зачетом за избиение с нанесением
увечий. А к тому же он лишился обеих рук и одной ноги в едких мхах
Проциона-3 всего за месяц до освобождения и теперь медленно ковылял по
сходням на здоровой ноге и протезе - держаться за перила ему было нечем.
Когда репортеры с неподдельным интересом принялись расспрашивать его,
каким образом он намерен осуществить избиение, не говоря уж о нанесении
увечий, при столь ограниченных возможностях; Крэндол толкнул Хенка локтем,
они быстро сели в ближайшее гиротакси и попросили водителя отвезти их в
какой-нибудь бар - поскромнее и потише.
Полная свобода выбора совершенно ошеломила Отто-Блотто.
- Ник, я не могу! - прошептал он. - Слитков уж тут много всякой
выпивки!
Крэндол вывел его из затруднения, заказав для них обоих.
- Два двойных виски, - сказал он официантке. - И больше ничего.
Когда виски было принесено, Отто-Блотто уставился на рюмку с грустной
недоуменной нежностью - так смотрит отец на сына-подростка, которого в
последний раз видел еще грудным младенцем. Он осторожно протянул к ней
трясущуюся руку.
- За смерть наших врагов! - сказал Крэндол и, залпом вылив свое
виски, стал смотреть, как Отто-Блотто медленно прихлебывает, смакуя каждую
каплю.
- Не увлекайся! - сказал он предостерегающе. - Не то Эльза и не
заметит твоего возвращения - разве что будет возить цветы по приемным дням
в клинику для алкоголиков.
- Можешь не опасаться, - проворчал Отто-Блотто в пустую рюмку. - Я
вскормлен на этом зелье. Да и в любом случае я больше не пью, пока с ней
не разделаюсь. Я так все и задумал, Ник: одна рюмка, чтобы отпраздновать
свободу, потом Эльза. Я выдержал эти семь лет не для того, чтобы теперь по
собственной промашке остаться в дураках.
Хенк поставил рюмку на стол.
- Семь лет то в одном кромешном аду, то в другом. А до того -
двенадцать лет с Эльзой. Двенадцать лет она измывалась надо мной, как
хотела, смеялась мне в глаза и говорила, что по закону она моя жена, что я
обязан ее содержать и буду ее содержать, а не то мне же будет хуже. А чуть
только я переставал ползать перед ней на брюхе, она тут же находила способ
упечь меня за решетку. Потом через месяц-другой говорила судье, что я,
наверное, образумился и она готова меня простить! Я на коленях просил ее
дать мне развод, в ногах у нее валялся - детей у нас нет, она здоровая,
молодая, а она только смеялась мне в лицо. Когда ей надо было засадить
меня, так перед судьей она плакала и рыдала, но когда мы оставались с ней
вдвоем, она только хохотала, глядя, как меня корчит. Я содержал ее, Ник.
Отдавал ей все, что зарабатывал, до последнего цента, но этого ей было
мало. Ей нравилось смотреть, как я корчусь, она сама мне так и сказала.
Ну, а сейчас пришел ее черед корчиться. - И, крякнув, он добавил: -
Женятся только дураки.
Крэндол поглядел в открытое окно, рядом с которым он сидел. Там на
множестве уходящих вниз уровней бурлила обычная жизнь Нью-Йорка.
- Может быть, - произнес он задумчиво. - Не берусь судить. Мой брак
был счастливым, пока он длился, - все пять лет. А потом вдруг счастье
исчезло - словно масло прогоркло.
- Во всяком случае, она дала тебе развод, - заметил Хенк. - А не
вцепилась в глотку.
- О, Полли была не из тех женщин, которые вцепляются кому-нибудь в
глотку. Я звал ее Прелесть Полли, а она меня - Большой Ник. А потом
звездный блеск потускнел, да и я тоже, наверное. Тогда я еще лез из кожи
вон, пытаясь добиться, чтобы наша с Ирвом фирма приносила прибыль. Оптовая
торговля электронным оборудованием. Ну и, конечно, нетрудно было понять,
что миллионера из меня не выйдет. Возможно, дело было именно в этом. Но
так или иначе, Полли решила уйти, и я не стал ей мешать. Мы расстались
друзьями. Я часто думаю, что она теперь...
Раздался хлопок, похожий на всплеск, - словно тюлень ударил ластом по
воде. Крэндол взглянул на стол, где между рюмками теперь лежал чуть
приплюснутый шар. В тот же миг рука Хенка подхватила шар и швырнула его в
окно. В воздух взвились длинные зеленые нити, но шар уже падал вдоль стены
гигантского здания, и рядом не было живой плоти, в которую они могли бы
впиться.
Уголком глаза Крэндол успел заметить, что какой-то человек стремглав
выбежал из бара. Несомненно, это он бросил шар: остальные посетители
испуганно смотрели ему вслед и оглядывались на их столик. Стефансон,
очевидно, решил, что за Крэндолом стоит установить слежку и обезвредить
его.
Отто-Блотто не стал хвалиться быстротой своей реакции. Они оба уже
научились действовать мгновенно - чужие смерти преподали им немало
полезных уроков. И Хенк сказал только:
- Одуванчик-бомба с Венеры. Ну, во всяком случае, Ник, этот типчик не
хочет тебя убить. Просто искалечить.
- Да, это в духе Стефансона, - согласился Крэндол, когда, заплатив по
счету, они направились к выходу, а лба вокруг только еще начали бледнеть.
- Сам он этого не сделал бы. Нанял бы исполнителя. И нанял бы его через
посредника, на случай, если: исполнитель попадет в руки полиции и
расколется. Но и то был бы риск: обвинение в уже совершенном убийстве его
никак не устроило бы. Вот он и прикинул: небольшая доза одуванчика-бомбы -
и я для него уже не опасен. Возможно, он даже навещал бы меня в приюте для
неизлечимо больных. Ведь присылал же он мне на каждое рождество открытки
все эти семь лет. И всегда одно и то же: "Еще злишься? Привет! Фредди".
- Этот твой Стефансон - парень ничего себе! - сказал Отто-Блотто,
внимательно огляделся по сторонам и только тогда вышел из бара на тротуар
пятнадцатого уровня.
- Очень даже. Он держит меня в кулаке и время от времени сжимает
кулак покрепче - так просто, для забавы. Я познакомился с его методами,
еще когда мы делили комнату в студенческом общежитии, но думаешь, это мне
хоть чуточку помогло? Я случайно встретился с ним, когда наша с Ирвом
фирма была уже при последнем издыхании, года через два после того, как мы
с Полли разошлись. Мне было очень скверно и хотелось излить кому-нибудь
душу - вот я и рассказал ему, что мой компаньон дрожит над кандым грошом,
а я строю воздушные замки, и вдвоем мы доведем до верного банкротства
фирму, которая могла бы стать золотым дном. А потом я добрался и до моего
дистанционного переключателя - как мне, дескать, хотелось бы заняться им
всерьез, да все нет времени.
Отто-Блотто то и дело тревожно оглядывался - не потому, что опасался
нового нападения, а потому, что его как-то смущала возможность ходить
свободно. Встречные останавливались, глядя на их старомодные туники до
колен.
- Вот так-то! - продолжал Крэндол. - Конечно, я свалял дурака, но
поверь, Отто, ты и представления не имеешь, как ловко и убедительно
субъекты, вроде Фредди Стефансона, умеют разыгрывать дружеское участие; Он
сказал мне, что у него есть загородный дом, но он в нем сейчас не живет, а
в подвале оборудовал электронную лабораторию с новейшей аппаратурой. И
если я захочу, то со следующей недели он отдаст и дом, и лабораторию в
полное мое распоряжение. Вот только о своем пропитании я должен буду
заботиться сам. Никакой платы ему не нужно: делает он это по старой дружбе
и потому, что хочет, чтобы я не разменивался на мелочи, а создал что-то
по-настоящему большое. Ну, как я мог не попасться на такую удочку?! И
только через два года я сообразил, что лабораторное оборудование он
установил в этом подвале уже после нашего разговора - когда я предложил
Ирву за две сотни выкупить мою долю в нашей фирме. Зачем, собственно,
могла понадобиться электронная лаборатория Стефансону, владельцу
маклерской конторы? Но подобные вещи как-то не приходят в голову, когда
старый товарищ проявляет к тебе такое теплое дружеское участие.
Отто вздохнул и продолжал:
- Ну, и он навещал тебя чуть ли не каждую неделю, а когда твоя новая
штучка заработала как миленькая, он захлопнул дверь перед твоим носом, а
все твои чертежи и готовую штучку увез неизвестно куда. А тебе сказал, что
запатентует ее прежде, чем ты успеешь восстановить хотя бы один чертеж. Да
и вообще работал-то ты в его доме. И он сумеет доказать, что он тебя
субсидировал. И тут он расхохотался тебе в лицо, прямо как Эльза. Верно,
Ник?
Крэндол закусил губу, вдруг осознав, что Отто Хенк знает его историю
наизусть. Сколько раз они делились планами мести и рассказывали друг
другу, что привело их на каторгу! Сколько раз каждый повторял все ту же
горькую повесть, а товарищ говорил те же слова сочувствия, одинаково
соглашался и даже одинаково возражал!
Внезапно Крэндолу захотелось избавиться от Отто-Блотто и насладиться
блаженством одиночества. Двумя уровнями ниже он увидел сверкающую крышу
отеля.
- Пожалуй, я пойду туда. Давно пора подумать о ночлеге.
Отто кивнул, догадываясь, чем вызвано это внезапное решение.
- Валяй! Я тебя понимаю. Но не жирно ли это будет, Ник?
"Козерог-Ритц"! Не меньше двенадцати кредитов в день.
- Ну и что? Неделю я могу пошиковать. А когда сяду на мель, мне с
моей биографией нетрудно будет найти выгодную работу. Сегодня я хочу
пошиковать, Отто-Блотто.
- Ну, ладно, ладно. Адрес мой у тебя есть, Ник? Я буду у моего
двоюродного брата.
- Да, есть. Ну, желаю удачи с Эльзой, Отто!
- Спасибо! Удачи с Фредди! Ну, и... пока!
Отто-Блотто резко повернулся и вошел в лифт. Когда двери за ним
закрылись, Крэндолу вдруг стало грустно. Хенк был теперь для него ближе
родного брата. Ведь они с Хенком не расставались последние годы ни днем,
ни ночью. А Дэна он не видел... сколько же это... да, почти девять лет.
И Крэндол вдруг почувствовал, как мало, в сущности, осталось у него
связей с миром людей, если не считать негативного желания убрать из этого
мира Фредди Стефансона. Сейчас ему, пожалуй, была бы нужна женщина - и
сойдет почти любая.
Нет, ему гораздо нужнее нечто совсем другое - и времени терять
нельзя.
Он быстро зашагал к ближайшей аптеке - очень большой и очень
роскошной. В самом центре витрины он сразу увидел то, что ему было нужно.
Подойдя к прилавку, Крэндол спросил продавца:
- Что-то очень уж дешево - может быть, бракованная партия?
Продавец ответил с видом оскорбленного достоинства:
- Прежде, чем мы пускаем товар в продажу, сэр, он подвергается
тщательнейшей проверке. А цена такая низкая потому, что мы - самая крупная
оптовая фирма во всей Солнечной системе.
- Ну, ладно, дайте мне один среднего калибра. И две коробки патронов.
С бластером в кармане Крэндол почувствовал себя немного спокойнее. Он
был вполне уверен, что в нужный момент успеет отпрянуть, увернуться,
отпрыгнуть - эту уверенность воспитали долгие годы, когда ему приходилось
каждую минуту опасаться нападения хищных тварей с молниеносными реакциями.
Однако всегда приятно иметь возможность ответить ударом на удар. Да и
Стефансон, конечно, не станет долго тянуть со следующей попыткой.
В отеле Крэндол назвался вымышленной фамилией - эта хитрость пришла
ему в голову в самый последний момент. "И могла бы вовсе не приходить", -
подумал он, когда лифтер, получив чаевые, сказал:
- Спасибо, мистер Крэндол. Желаю вам благополучно прикончить вашу
жертву, сэр.
Итак, он - знаменитость. Возможно, его лицо знает весь мир. Пожалуй,
из-за этого будет труднее добраться до Стефансона.
1 2 3 4 5 6