Майа внезапно поняла, что мистер Стюарт, которому она так доверяла, направил ее в пражскую полицию. Все эти люди были ищейками. Она оказалась в полицейском управлении. Она оказалась среди чешских сыщиков, вынюхивающих в виртуальных мирах. Да, это был пункт доступа с устаревшим оборудованием Сети, но только потому, что чешская полиция обладала самым худшим оборудованием в мире.
– Вы знаете Элен? – небрежно спросила Майа, наклонившись над стойкой. – Элен Вакселль-Серюзье?
– Вечную вдову, – небрежно пожала плечами Божена, рассматривая свои ногти. – Вот так всякий раз. А почему, я и сама не знаю. Она о нас ни одного доброго слова не сказала.
– Мне нужно позвонить ей сегодня утром и выяснить ряд подробностей. У вас, случайно, нет под рукой сетевого адреса Элен?
– Это пункт доступа, а не справочная служба, – язвительно заметила Божена. – Мы рады помочь вам в нашем Бюро доступа. Мы открыты и дружелюбны, в Праге нечего прятать! Но у вдовы нет дел в Праге, она тут ничего не имеет, и с моим отделом это никак не связано.
– Вот что, – перешла в наступление Майа, – если вы не собираетесь помочь мне с Новаком, то так прямо и скажите.
– Я вам этого не говорила, – с вызовом сказала Божена.
– У меня есть другие контакты и другие способы решить свои проблемы.
– Я в этом уверена, мисс Америка, – с ухмылкой сказала Божена.
Майа потерла покрасневшие веки.
– Давайте сделаем что-нибудь простое и легкое для нас обеих, – предложила она. – Я только что пробилась сквозь плотную толпу ваших клиентов и немного поработала на этом старом чудном приборе. Не надо мне помогать, забудьте об этом. Но и мешать тоже не надо. Вы не станете меня трогать, а я не буду трогать вас. Мы сделаем вид, будто ничего особенного не произошло. Ладно?
Божена не ответила ей. Она вернулась к своему столу. От страха и адреналина в крови Майа стала отчаянной и неуязвимой. Она отыскала большие очки и перчатки. И решила, что никто не осмелится прервать человека, работающего в больших очках и перчатках. Очки и перчатки превратят ее в невидимку.
Майа настроила старую машину, заставив ее проделать ряд операций, и ввела пароль. Она принялась заклинать дворец памяти и, казалось, вызвала его к жизни лишь силой своей воли.
Знакомая архитектурная постройка окружала ее со всех сторон, появившись на экране, на расстоянии пальца от ее зрачка. Кто-то распределил надписи и изображения на доске. Рядом с кудрявым мальчишкой и зелеными, небрежно нацарапанными буквами: МАЙА БЫЛА ЗДЕСЬ – появилась аккуратно напечатанная фраза: МАЙА НАЖМИ ЗДЕСЬ – и кнопка, нарисованная цветным мелом.
Майа подумала и нажала кнопку на доске. В ее перчатках чувствовалась уверенность и спокойствие, но ничего не случилось.
Она оглядела виртуальный офис. Он буквально кишел тропическими ящерицами и насекомыми. Ящерицы встречались там на каждом шагу, некоторые из них после «починки» сделались большими, величиной с хороший кусок хлеба, а другие что-то деловито строили, как это делают муравьиные семейства. Сломанный стол кто-то убрал. Деревья в саду за домом теперь были прорисованы гораздо лучше и больше напоминали настоящие растения.
Одно из кресел внезапно утратило свои очертания и преобразилось в Бенедетту. Виртуальная Бенедетта была в черном, переливчато блестевшем платье для коктейлей и коротком розовом жакете-фигаро с черными оборками. Майа обратила внимание на ее неестественно длинные ноги, как на эскизе модельера, и невероятно высокие каблуки. Лицо этой Бенедетты ничем не отличалось от лица программистки из Болоньи, но виртуальные волосы никуда не годились. Виртуальные волосы почти всегда казались фальшивыми, словно сделанными из резины или похожими на вьющуюся гриву Медузы Горгоны. Бенедетта неосмотрительно подражала этой уродине, украсив себя этими непослушными локонами. Когда она слишком быстро двигалась, ее лакированная грива то нагло мельтешила перед глазами, то полностью скрывалась из виду.
Губы виртуальной модели беззвучно двигались.
– Чао, Майа.
Майа нашла лишний проводок в наглазниках и просунула его в ухо:
– Чао, Бенедетта.
Бенедетта чуть заметно поклонилась:
– Ты удивлена?
– Я немного разочарована, – сказала Майа. – Как меня слышишь?
– Да я тебя отлично слышу.
– Я даже вообразить не могла, что ты украдешь мой пароль и обманешь мое доверие. Правда, Бенедетта, в этом есть что-то детское.
– Ничего дурного я тебе не сделала, – виновато отозвалась Бенедетта. – Мне просто хотелось полюбоваться дворцовой архитектурой, разузнать подробности того времени. И все симпатичные старые коды.
– Ну конечно, ты это и сделала, дорогая. Отыскала там порнографию?
– Разумеется, я нашла порнографию. Но оставила для тебя кнопку вызова. – Бенедетта жестом указала на цветной мелок. – Потому что у нас здесь возникла небольшая проблема. Небольшая проблема во дворце.
– Ты говоришь «у нас». У нас?
– Тут что-то осталось. Что-то живое.
– И ты позволила ему остаться или нашла это оставшееся?
– Я не могу тебе сказать, потому что сама еще не знаю, – проговорила Бенедетта. – Я пыталась отыскать, но не сумела. Никто не сумел.
– Понимаю. И многих ты туда провела? Скажи правду.
– Майа, старый дворец очень большой. Невероятно большой. Здесь бездна пространства. Его никто не использовал, остается лишь удивляться, что тут нет сетевой полиции. Пожалуйста, не сердись. Поверь, ты бы нас никогда не заметила. Если бы не это небольшое осложнение.
– Новость не из приятных.
– Могу сообщить тебе и хорошие новости. Во дворце есть деньги. Ты об этом знала? Настоящие деньги. Деньги стариков, с банковской гарантией.
– Как здорово! Ты со своей бандой оставила мне хоть мелочь?
– Послушай, я так хочу с тобой поговорить, – призналась Бенедетта. – Обо всем. Но сейчас, если честно, время неподходящее. Я играю в карты с моим отцом. И мне не хочется беседовать об этом в отцовском доме. Не могла бы ты приехать в Болонью повидаться со мной? Я мечтала тебя пригласить. Подружиться с тобой.
– Возможно, мне удастся приехать. Сколько денег вы нашли? Хватит ли мне, чтобы расплатиться с этими чумными швейцарскими фирмачами за твое алмазное ожерелье?
– Не беспокойся об ожерелье, – откликнулась Бенедетта. – Компания Энтерпрайзерс обанкротилась. Они слишком задрали цены, им никто не платил. Просто отдай ожерелье какой-нибудь другой женщине. Она может им свободно пользоваться целый месяц, пока не кончатся деньги.
– Ты просто сокровище, дорогая.
– Я звякну тебе чуть позже, Майа. Извини, сейчас я занята. Ради тебя я готова на многое, если ты дашь мне шанс! И вот что, я могу улучшить твое изображение. Знаешь, пока что я вижу вместо тебя какое-то жуткое синее пятно. Где ты сейчас?
– Нигде. В общем, тебе не нужно об этом знать. Передай мне сообщение через Поля.
Виртуальный рот Бенедетты растянулся в удивленной гримасе:
– Надеюсь, ты не говорила Полю о нашем дворце?
– Почему я должна была ему об этом говорить?
– Дорогая, Поль всего-навсего теоретик. А я действую активно.
– Возможно, я тоже теоретик.
– Вряд ли, – возразила Бенедетта. – Не думаю, совсем непохоже. Но я могу ошибиться, как думаешь?
Майа немного поразмышляла.
– Ладно, если мы не скажем Полю, то оставь для меня сообщение в «Голове». Я бываю там почти каждый день. Я подружилась с Клаусом.
– Ладно. В «Голове». Хорошая идея. Клаус приятный человек, он очень осторожный. А теперь мне действительно пора.
Очертания Бенедетты растаяли. Кресло оказалось на прежнем месте, но тут же превратилось в плоское изображение.
Майа попыталась выпрямить кресло. Ее рука в перчатке несколько раз добиралась до него, ныряла внутрь, хотя Майа сознавала всю бесполезность нефункционального действия. Какое-то время она продолжала бороться с креслом, меняя положение своего тела под разными углами.
Наконец ей стало совершенно ясно, что в виртуальной комнате кто-то есть. Она осторожно огляделась, не двигаясь с места. Это виртуальное присутствие просочилось сквозь стену, она ощущала легкий холодок от дальней стены. Рассеянный пульсирующий взгляд пробирался через компьютерную передачу.
Майа тряхнула головой, сбросив наглазники и наушники. Она стянула перчатки с онемевших пальцев. Выключила машину. Потом проверила нагревшийся и запыленный механизм, пожалев об явной улике – следах человеческой ДНК, только что оставленных на чешском полицейском оборудовании. Легонько протерла наглазники рукавом, словно этот жест мог чему-нибудь помочь. ДНК была микроскопической, но следы обнаруживались повсюду. Вездесущая очевидность, истина, просочившаяся в сознание, точно множество бактерий.
Но преступление не могло стать преступлением, пока его не обнаружили и не раскрыли.
Она решила, что не станет красть карманный сенсорный экран.
Неимоверно усталая, она села в метро и проспала два часа, пока поезд кружил по городу. А после отправилась в пункт доступа к Сети на станции Малостранска и попросила Сеть отыскать ей Йозефа Новака. Сеть предоставила ей адрес в считанные секунды. Майа вновь села в поезд и доехала до Карлова Намести, откуда, еле волоча ноги, добралась до дома Йозефа Новака. Ни улица, ни само здание не внушали доверия. Она справилась по общественной карте города, дважды тщательно проверила и нажала на кнопку дверного звонка. Никто не откликнулся. Она надавила посильнее, и старая пластмассовая кнопка рассыпалась под ее пальцами. Майа ударила кулаком в окованную железом деревянную дверь. За дверью послышались приглушенные голоса, но никто не потрудился открыть. Она опять стукнула кулаком в дверь, на этот раз сильнее.
Ей открыла дверь пожилая чешка, сняв короткую медную цепочку. На голове у нее был шарф, она носила наглазники.
– Что вам угодно?
– Я хочу видеть Йозефа Новака. Мне нужно с ним поговорить.
– Я не говорю по-английски. А Йозеф не принимает посетителей. И особенно туристов. Ступайте отсюда.
Дверь захлопнулась.
Майа вышла на улицу и купила кнедлики и чутовки. Эти маленькие неудачи были очень полезны. Если она будет помнить, что нужно поесть, оказавшись взаперти или получив отказ войти в чей-нибудь дом, то останется живой и здоровой. Расправившись со вкусным йогуртом в картонном стаканчике, она вернулась к дому Новака и снова постучала в дверь.
К ней вышла та же самая женщина, но уже одетая в теплую ночную рубашку.
– Это опять вы! Девушка, от вас пахнет Штутгартом. Оставьте нас в покое, вы ничего не добьетесь своей настойчивостью.
Дверь захлопнулась.
Еще одно хорошее напоминание. Майа прошла квартал и поднялась в студию к Эмилю. Его там не было. Отсутствие Эмиля могло бы встревожить, но, зайдя на кухню, она поняла, что он отправился поесть. Она принялась мыть и чистить студию, опрыскала помещение аэрозолем, купленным в Штутгарте, в воздухе запахло спелыми бананами. Ощутимая победа над незримым миром микробов повысила ей настроение, и Майа впервые почувствовала удовлетворение. Она снова пошла к Новаку, было уже темно и холодно. Постучала в дверь.
Ей открыл сгорбленный седой старичок в черном пиджаке. Он был однорук.
– Что вам угодно?
– Вы говорите по-английски, пан Новак?
– По обстоятельствам.
– Я ваша новая ученица. Меня зовут Майа.
– Я не беру учеников, – любезно отозвался Новак. – Завтра я уезжаю в Рим.
– Тогда я тоже поеду завтра в Рим.
Новак уставился на нее через дверную цепочку.
– «Стеклянный лабиринт», – проговорила Майа. – «Скульптурные сады», «Душа воды», «Исчезнувшие статуи».
Новак вздохнул:
– Это плохо звучит по-английски... Что же, полагаю, вам лучше войти.
Стены нижнего этажа дома Новака напоминали пчелиные соты, только деревянные: фантасмагория шестиугольных полок. Деревянные куклы на шарнирах. Стеклянная посуда. Инструменты с нарезкой. Перья. Плетеные предметы. Почтовые марки. Каменные яйца. Детские игрушки из мрамора. Авторучки и канцелярские скрепки. Скульптурные маски. Компасы и песочные часы. Медали. Пряжки от ремней. Дешевые свистки и старые игрушки. Некоторые из этих сот были забиты доверху. Были и пустые полки. Что-то вроде деревянного улья, населенного умными, летящими во времени пчелами.
Стояли рабочие столы, но сесть было негде. Пол натерт до блеска. Сверху, откуда-то с лестничной площадки, послышался сонный женский голос:
– Кто это?
– У нас гостья, – откликнулся Новак. Он полез в карман широких брюк и достал оттуда эмалированную зажигалку.
– Это глупая американская девица с короткими волосами?
– Да, она самая. – Новак щелкнул указательным пальцем по кремню зажигалки, вспыхнувшей мутным, грязноватым пламенем, и зажег шесть восковых свечей в канделябре. Они ярко загорелись, помигивая. Комната окрасилась в золотистые тона. – Дорогая, спусти нам спальный мешок, будь добра.
– Сейчас поздно. Скажи ей, чтобы она поскорее уходила.
– Она очень хорошенькая, – отозвался Новак. – Иногда хочется воспользоваться встречей с такой хорошенькой девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52