- Ты один такой наблюдательный? - напряженно спросил Кузьминский.
- Я вообще наблюдательный. Всегда наблюдательный.
- Ну уж раз всегда наблюдательный, то скажи: больше наблюдательных в зале не было?
- По-моему, не было.
- Вот и замечательно! - нарочито обрадовался Кузьминский. - Сейчас Костик даст по газам, мы отрываемся от твоей шпаны и в Тимирязевский лесок. Видишь, уже темнеет. Там я удавлю тебя собственными руками и в кусты заброшу. И не будет больше наблюдательных. Ни одного.
- А зачем? - зевнув, спросил Борис Евсеевич.
- Я же сказал: чтобы не было ненужных нам наблюдательных.
- Сложи веер своего павлиньего хвоста и умерь пыл, Витя. Просто для того, чтобы немного подумать, - посоветовал Марин. - Я не собираюсь вас провоцировать, тем более шантажировать. Я в курсе того, чем занимается Сырцов. Я догадываюсь, что заинтересовало Смирнова в этой букмекерской конторе...
- Ты не только наблюдательный, ты еще и догадливый,- язвительно перебил его Кузьминский.
- Я догадываюсь, что заинтересовало Смирнова в этой букмекерской конторе, - повторив, упрямо продолжал Борис Евсеевич. - Что и кто. И для меня вырисовывается, хотя, честно признаюсь, не до конца отчетливо, общая картина противостояния двух сил. Меня теперь не устраивает объяснение, что Сырцов-де занимается поиском мошенников, устраивающих концерты с фальшивыми звездами. Мне необходимо знать перспективу расследования Сырцова-Смирнова. И, узнав, по возможности помочь им.
- А собственно говоря, Боря, какое до этого твое собачье дело?
- Вот об этом я хочу лично поговорить с Александром Ивановичем Смирновым.
- Многого хочешь.
- Многого, - подтвердил Борис Евсеевич.
- Мы напортачили, Витя, - вступил в разговор Константин, - или, скорее, я напортачил. Так что объясняться придется в любом случае. И лучше будет, если мы привезем с собой Бориса Евсеевича с его претензиями и намерениями. Александру Ивановичу легче будет с нами разбираться.
- Мы как телки, - взъярился Кузьминский. - Обосрались - и в хлев. "Подотрите нас, бедненьких!" - И безнадежно махнул рукой. - Хрен с тобой, Костя, поехали к Иванычу. Но с одним условием, Боб... - Это уже Борису Евсеевичу, имя которого Виктор варьировал, как хотел. - Охрана твоя и лимузин твой распрекрасный окончательно отбывают в стойло или куда им угодно. Только не с нами. Переговори со своими холуями и помчались.
- Прямо сейчас? - удивился Борис Евсеевич.
- А чего кота за хвост тянуть? Раньше покаемся, раньше прощены будем.
В знак согласия Борис Евсеевич без слов вылез из "опеля" давать распоряжения своей команде. Константин обоими кулаками ударил по баранке и тоскливо пожаловался на случай, на судьбу, на себя:
- Надо же было, чтобы все так сложилось. Я - неумелый поц, Витя.
- Неумелый поц - это для безрезультатных сексуальных игр, Костя. Мы с тобой - просто легкомысленные, не до конца просчитавшие все, ретивые дилетанты. Успокойся, я тоже хорош: мог бы в поводыри к "святым местам" не такого умного, как этот глазастый зверь, подобрать.
Возвратился оживленный Борис Евсеевич, бухнулся на обжитое место.
- Ну как, разобрали меня по косточкам?
- Велика честь, - срезал его Кузьминский. - У нас для разборки есть более достойные товарищи.
- А именно? - насторожившись, спросил Борис Евсеевич.
- Мы сами. Оба-два. Костя с Витей.
- И каковы успехи в этом нелегком деле?
- Определенные, - заверил Кузьминский. - Поехали, Костя.
Как поется в песне из кинофильма "Айболит-66", какие-то там герои всегда идут в обход. В обход повел свой "опель" и Константин, на Ярославку через Новогиреево. Борис Евсеевич не был в курсе местопребывания пресловутого Смирнова А.И. и поэтому спокойно наблюдал промышленный пейзаж вдоль шоссе Энтузиастов.
Свернули направо и по 2-й Владимирской выскочили на улицу Металлургов, прокатили по ней немного, и Кузьминский сказал:
- Здесь. - Подождал, пока не припарковались как следует, и потребовал у Константина: - Давай.
Не таясь, тот протянул Виктору так называемую зажигалку. Кузьминский бодро выскочил из "опеля" и нырнул через узкий проход в ближайший двор. Но некто Вадим Устрялов, по любовному прозвищу "Рыжий Вадик", жил не здесь. Он жил через два дома отсюда, но Кузьминский не хотел, чтобы наблюдательный Борис Евсеевич проследил, по какому адресу он направился.
Беззаветно преданный Деду Рыжий Вадик был суперспециалистом в электронике, радиоделе, звукозаписи. И, кроме того, его увлечением были всякие диковинки. Именно он снабдил экспедицию в букмекерскую контору соответствующей техникой.
- Ты один? - сурово спросил Кузьминский у открывшего дверь Вадима.
- Один, один, - успокоил Вадик. - Мои на даче. Отстрелялись удачно?
- Почти, - слукавил Кузьминский и отдал зажигалку.
- Что значит "почти"? - забеспокоился Вадик.
- Малые организационные трудности, никак тебя не касающиеся, - смутно объяснил Кузьминский. - Когда все будет готово?
- Через два часа.
- И прямо с отпечатками к Деду?
- Куда от него, старого хрыча, денешься, - улыбаясь, любовно произнес Вадик. И вдруг, присмотревшись, ахнул:- Это кто же так с твоим личиком поступил?
- Нынешнее мое личико - часть разработанного мной остроумнейшего плана успешно проведенной операции, - с гордостью заявил Виктор. - Я от тебя Деду позвоню. Можно? - И спохватился: - Только бы не хотелось, чтобы ты слушал этот разговор.
- Каяться будешь? - догадался Вадик и упредил всевозможные извинения: - Не обижаюсь, Витя. Валяй, а я в свою лабораторию пойду. Времени - в обрез.
...Константин рванул по прямой.
- Это мы куда? - перепугался Кузьминский.
- Через Свободный на шоссе, а там по МКАД до Ярославки.
- Через Измайлово и Черкизово ближе!
- Зато на светофорах не будем спотыкаться! - прокричал Константин. Любил скорость. Субботний ве чер с безлюдьем и тремя прямыми. Есть шанс показать себя и "опель". От Вадика они отъехали ровно в девять. Без двадцати десять Константин заглушил мотор у смирновской калитки. Борис Евсеевич с нескрываемым любопытством через окошко рассматривал жилище матерого сыщика.
- Весьма скромненько, но вполне достойно, - решил он вслух.
- Золотые слова, - поддержал его уже вылезший из машины Кузьминский. И к месту ты их вспомнил. На всякий случай напоминаю: веди себя, Боря, скромненько и по возможности достойно.
Борис Евсеевич повел себя как приказано. Почтительно склонив круглую свою голову, он пожал протянутую ему Смирновым руку, отступил на шаг назад и поклонился:
- Чрезвычайно рад знакомству с вами, Александр Иванович.
- Приятно слышать, - формально откликнулся Смирнов и жестом пригласил незваного гостя в дом.
В столовой заботами Лидии Сергеевны был накрыт легкий ужин. Борис Евсеевич цепким взглядом вмиг увидел и старинный стол на львиных лапах, и замысловатый буфет, тоже дореволюционный, и высокие стулья, и вольтеровское кресло при новейшем телевизоре, и хорошего вкуса картины по стенам. С некоторой завистью оценил настоящий уют, которого сам не смог достичь в своих хоромах даже с помощью профессиональных дизайнеров, запросивших мешок баксов.
- Как вы сумели устроить дом так, что, войдя в него, хочется остаться здесь навсегда? - польстил Борис Евсеевич.
За Смирнова ответила Лидия Сергеевна:
- Прожитой жизнью, в которой наш дом жил с нами.
Дав время Борису Евсеевичу до конца прочувствовать стиль этого дома как в обстановке, так и в общении, Смирнов, весело разглядывая волчьи глаза бизнесмена, представил ему дам:
- Знакомьтесь, Борис Евсеевич. Моя жена, Лидия Сергеевна, и дочка Ксения. - Подождал, пока все обменялись поклонами и приступил к исполнению роли гостеприимного хозяина. - Несмотря на то что вы попировали в златых чертогах, мы все же рискнем предложить вам слегка закусить.
- Предварительно, конечно, выпив, - быстро завершил смирновскую фразу почти протрезвевший и теперь уже похмельный Кузьминский.
- Не за что выпивать, - сурово остановил его хозяин.
- Не зверствуй, Иваныч! - взмолился литератор. Не обращая на него внимания, Смирнов пригласил к столу.
- Витя, - тихо позвала сердобольная Ксения. Кузьминский повернул к ней свое трагическое - брови домиком, безнадежные глаза часто моргали - лицо, которое, когда Ксения, отступив чуть в сторону, открыла стойку буфета, вдруг расцвело в лучезарной улыбке. Ряд, как говаривал поэт, чудесных изменений милого лица. И было отчего: за Ксюшиной спиной, оказалось, стояла бутылка "Абсолюта", бутылка "Чивас регал" и три бутылки сухого вина. Все работы, как говаривал еще один поэт, хороши, выбирай на вкус.
Бориса Евсеевича посадили между хозяином и хозяйкой, а Кузьминский и Константин прибились к Ксении: ошую - Кузьминский, одесную - Константин.
Выпили и закусили, выпили и закусили, обмениваясь дежурными тостами и выразительными междометиями. Выпивали по своим наклонностям: Смирнов и Кузьминский - водку, Борис Евсеевич и Лидия Сергеевна - виски, Ксения и Константин - сухое вино.
Первой неожиданно заговорила всерьез Ксения. Понимая, что ее могут не допустить к настоящему разговору, она задала вроде бы невинный вопрос:
- Борис Евсеевич, насколько мне известно из средств массовой информации, вы - держатель контрольного пакета акций, то есть, по сути, владелец крупнейшего акционерного общества закрытого типа, контролирующего большинство универсальных магазинов Москвы. Мне не понятен интерес, который проявляете вы к скромным особам скромного дома, не имеющим ни малейшего касательства к делам торговли и предпринимательства. В чем этот интерес, Борис Евсеевич, если не секрет?
- Вот так сразу - быка за рога? - изумился Борис Евсеевич.
- Ксюшка! - озадаченно рявкнул причисленный к "скромным особам" Смирнов.
- Нет, Александр Иванович, можете не ограждать меня от острых вопросов. Я отвечу, я хочу ответить милой Ксении. Во-первых, Ксюша... Я могу вас так называть? Во-первых, как мне известно, все дела, в которых присутствует криминал, в той или иной степени интересуют и Александра Ивановича и Лидию Сергеевну.
- Борястик, а не уголовник ли ты? - ужасным голосом вскричал поправивший здоровье Кузьминский.
- Нет пока, - быстренько удовлетворил его любопытство Борис Евсеевич и продолжил: - А во-вторых, Ксюша,- он подчеркнуто обращался только к девушке, - некая тайная экспансия, помимо захвата шоу-бизнеса и, как полагаем мы с Александром Ивановичем, игорного незаконного дела, будет неуклонно расширяться, подчиняя себе все новые и новые зоны в экономической структуре нашего города.
- Ну и пусть себе расширяется! - беспечно разрешила Ксения.
- Это черный бизнес, Ксюша, не просто связанный с уголовным миром, но порожденный им.
Вот и начался серьезный разговор, который хозяевам не хотелось бы вести, так сказать, на общем собрании. Лидия Сергеевна очаровательно улыбнулась новому знакомому и задала прямо-таки дамский вопрос:
- Ужасно заинтриговали вы меня, Борис Евсеевич, названием вашего акционерного общества: "Мирмар". Как будто из "Тысячи и одной ночи". Вроде "сезама". "Сезам, откройся!" "Мирмар, откройся!" Но все-таки что это значит, если не секрет?
Борис Евсеевич искренне рассмеялся и охотно ответил:
- Вот уж не думал, что в связи с нашим названием могут возникнуть подобные ассоциации. "Мирмар" - это мир Марина, а Марин - моя фамилия.
- Фи, как неинтересно! - опять выскочила Ксения. - Значит, если ты, Витя, заимеешь какой-нибудь свой мир, - она обратилась к Кузьминскому, ну, допустим, нечто вроде винной лавки, он назовется "Мирку", да? Что-то из румынской жизни.
- Хотя ты и моя благодетельница, Ксения, но, к сожалению, ты еще и курица несообразительная, - покровительственно заявил литератор, имевший несравнимо больший опыт в словообразовании. - Не мир Кузьминского, а Кузьминского мир, что в названии будет выглядеть как "Кумир", полностью соответствуя моему положению как в литературном мире, так и в мире вообще.
- Вроде никто не пьет, - озабоченно заметил коварный Смирнов. - Тогда, Лида, убирай бутылки, чай пить будем.
- Я тебя не понял, Иваныч, - угрожающе произнес Кузьминский, вмиг отряхнувшийся от своего тетеревиного токования. - Ты ведь и себя лишаешь.
- Я - садист-мазохист, - гордо заявил Смирнов. Что вызвало немедленную реакцию раздраженного литератора.
- Боже, какие слова-то он знает!
Лидия Сергеевна добилась своего: шел необязательный легкий треп, при кот ором серьезный разговор был бы не только неуместен, но и просто невозможен. Поэтому Борис Евсеевич получил право сказать то, что и сказал:
- Мне бы хотелось поговорить с вами, Александр Иванович, приватно.
- Со мной и Лидией Сергеевной, - твердо поставил свои условия Смирнов.
- Буду только рад.
Дед встал из-за стола и распорядился:
- Ксения, остаешься за хозяйку. Проследи, чтобы Витька не напился до чертей. Пройдемте ко мне, Борис Евсеевич.
И солдатская комната отставного полковника была уютна. По-солдатски. Лежак под черно-красным одеялом, конторка, книжные стеллажи во всю стену, стенд с коллекционным оружием, журнальный столик, два кресла, одно из которых было предложено гостю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56