- Вы хотите вернуться? - спросил он в ответ.
- Вы знаете, что мы не можем вернуться. Именно поэтому было бы
чертовски хорошей идеей, если бы вы упомянули обо всех этих паразитах,
прежде чем мы наткнемся на них. Почему, черт побери, вы ничего не сказали
об этом вчера вечером?
- Вчера вечером меня не было с вами, - напомнил твердо Макс. - И я
рассказываю вам сейчас.
- О, Боже! - простонал я. - Какой вы дурак!
- Спасибо, - равнодушно ответил он.
- Вы ведь еще ни разу не были здесь, в джунглях, не правда ли? -
требовательно спросил я.
- Ну, совсем мало. Но Линда здесь была.
- С анакаона?
- Конечно.
- И анакаона знают лес лучше, чем вы можете надеяться его узнать. До
вас не доходит, какой же это идиотизм отправиться в лес, не имея ни
малейшего понятия об экспедициях в джунгли, как будто... - Я сделал паузу.
- ...как будто это принадлежащий вам район.
Собственно, об этом мог бы подумать и я сам.
- К черту вас всех, - продолжал я с чувством. - Дайте мне револьвер.
- Нет.
- Посмотрите, - сказал я и дурацким образом повел все дело
неправильно. - Вам ведь нельзя доверить даже ведра или лопаты. Дайте мне
револьвер.
- Идите к черту, - спокойно заметил он.
Я в усталом отчаянии покачал головой. - Скорее всего мы именно так и
сделаем. Мы все. И скорее, чем вы думаете.
Это мрачное пророчество и закончило нашу беседу.
У меня было двойное преимущество - мой опыт и ветер. Несмотря на это,
я вынужден был положиться на скупую веру в анакаона и слепое везение. Тем,
что я знал об авариях и несчастных случаях, можно было бы заполнить
энциклопедию. Я только надеялся, что Данель, будучи охотником на пауков,
провел всю подготовку, в какой нуждался. Я как-то сомневался в нем. Он был
для этого слишком молод. Я бы охотно узнал, скольких пауков он отправил на
тот свет своим надежным топором. Но он-то, по крайней мере, достаточно
осознавал опасность, чтобы носить с собой еще хотя бы лазер на случай
непредвиденных обстоятельств.
Мое беспокойство не уменьшалось.
Я больше беспокоился за Эву, чем за себя. Она ничем не заслужила
такой судьбы. Ей в этом походе придется страдать больше, чем мне. Она
выдохнется скорее, чем я. И ее незнание было для нее лишь кажущимся
благом, так как оно охраняет ее от страха, но не от неосторожности. Если
один из нас двоих найдет в этом дурацком походе свою смерть, то она была
кандидатом номер один. Это мне совсем не нравилось. В моей жизни мне за
глаза хватало уже мертвого Лапторна.
Я удивлялся себе, что так сочувствую Эве.
Мы маршировали весь день и вечером сделали привал. Я не дал бы больше
и ломаного гроша за наши шансы.
Когда начало темнеть - а темнота в джунглях была такой абсолютно
черной, как и в пещерах Рапсодии - мы зажгли лампы и усердно принялись за
расчистку места для наших палаток. Корчевка шла легко, так как большинство
растений припочвенного уровня были трухлявыми и не проявляли склонности
изо всех сил цепляться за свои корни. И все же во время этой работы нам
впервые представилась возможность обозреть то, что бегало и ползало в этой
растительности. И хотя здесь были насекомые каких угодно размеров, многие
из них предпочитали оставаться мелкими. Удивительным образом жуки
выглядели точно так же, как везде. Если где-нибудь в Галактике на
пригодной для жизни планете потрясти куст, то то, что с него упадет, будет
выглядеть примерно так же. Некоторых космонавтов на каком-нибудь мире, где
ничто больше не напоминало о Земле, при виде жука охватывала тоска по
родине. Меня, конечно, нет.
Дружественные власти, что не позволили оснастить нашу экспедицию,
сочли три палатки вполне заменяющими все остальное. Очевидно, это означало
тесноту. И я с большой неохотой позволил уговорить себя делить палатку с
Максом.
За те места, что нам достались, в моих глазах говорило только одно:
они не вынуждали нас есть питательную пасту. Это преимущество, если народ
умышленно остается примитивным. Они даже не знали, что для нас было чем-то
совершенно необычным, находясь в пути, не хвататься за питательные пасты
или синтетическую пищу с вкусовыми добавками.
После ужина Макс вызвал базу, которую мы покинули утром, и дружески
болтал с людьми, которые теоретически заботились о нас. Конечно, пока еще
не было необходимости высылать для нас снабжение, но Макс потребовал от
них запеленговать наш сигнал, чтобы они знали, где мы находились. На
всякий случай, конечно. Меня очень удивила эта его предосторожность, хотя
при немного иных обстоятельствах она была бы само собой разумеющейся.
Я спрашивал себя, что именно из сообщения о нашем продвижении будет
передано Титусу Чарлоту в космопорт. Если ему вообще что-то передадут. В
моей голове пронеслось, питаются ли Титус и Джонни тоже здешним изобилием
естественных продуктов или вынуждены жить корабельными запасами. Даже если
и так, я бы с удовольствием с ними поменялся.

9
Второй день был подобием первого, если не принимать во внимание того,
что мы все совсем окоченели. В первый день мы промаршировали более восьми
часов (настоящих часов, не по локальному времени) и лишь дважды делали
короткие передышки, чтобы отдохнуть и поесть. Для таких нагрузок
по-настоящему не был готов ни один из нас. Несомненно, при этом ветер
очень помогал мне преодолевать скованность, но я все же чувствовал, как
протестовали мои члены. Каково же было другим - и особенно Эве! Конечно,
Эва не жаловалась, а Макс даже не проявлял признаков усталости. Но Линда -
хоть и, по-видимому, самая спортивная из нас - не стыдясь, призналась, что
чувствует себя не очень хорошо.
Мы слишком много времени проводили в поездах и вертолетах, не говоря
уж об автомобилях, постелях и космических кораблях.
Анакаона шли так же легко, как и в предыдущий день, и напряжение,
казалось, совершенно на них не отразилось. Во всяком случае, их ноги от
природы более упруги, чем наши. Может быть, и их метаболизм направлен на
более быстрое преодоление состояния усталости. Это преимущество, если ты
произошел от кочевников.
Нашу группу по-прежнему вел Данель. У него был такой шаг, что те, у
кого ноги были более короткими - а такие были у нас всех - были вынуждены
время от времени подзывать его или просить остановиться, чтобы мы могли
передохнуть. Мы вряд ли могли перейти на рысь, если все время вынуждены
были продираться через липкую растительность.
У меня было подозрение, что Данель намеренно выставлял свою
выносливость, чтобы утереть нам нос нашей непригодностью. Короче говоря,
он хвастался.
Данель был странной личностью. Так как он принадлежал к другой расе,
то ничего особенного в том, что я находил его странным, не было, но он был
странным и в сравнении со своими братом и сестрой. То, что он был
совершенно замкнут от нас, казалось, имело особое значение. Но только этим
нельзя было объяснить, что он не говорил по-английски. Он никогда не
говорил ни слова и Линде, хотя она очень хорошо понимала его язык.
Так же мало он обращал внимания и на Майкла с Мерседой, которые тоже
могли бы переводить. На переведенные ему мои или Эвины вопросы он всегда
отвечал коротко и связно. У него же просто не было желания узнать что-либо
о нас. И при этом он был нашим проводником, а его брат и сестра относились
к нашему обществу. Вся его поза показывала немую враждебность и пассивный
протест. Но Линда, очевидно, полагалась на то, что он был способным и
ответственным проводником. Я пришел к заключению, что он как-то по-своему
пытался выразить презрение к человеческой расе.
Я не любил разговаривать с Линдой об анакаона, когда они находились в
пределах слышимости, а возможность проинформировать себя во время пути от
главной дороги я упустил. Лучшим источником информации, который был сейчас
в моем распоряжении, являлся, конечно, Майкл. Поэтому я отстал, чтобы
оказаться рядом с ним. Эва и Мерседа шли теперь прямо передо мной, а Линда
и Макс маршировали в некотором отдалении за длинноногим Данелем.
Майкл нес груза больше, чем Мерседа или Данель, и, казалось, осиливал
его без труда, но мне это разделение труда представлялось странным.
- Приличный груз вам приходится таскать весь день, - сказал я, чтобы
завязать разговор.
- Для меня это пустяк, - ответил он.
- Вы всегда так странствуете? - осведомился я. - Я имею в виду, когда
идете с Данелем на охоту.
- Да, - сказал Майкл. - Данель должен иметь возможность быстро
передвигаться.
- Значит, пауки очень опасны? - продолжал я пытать его.
- Вообще-то нет. И мы скорее ищем их, чем избегаем.
- А зачем вы охотитесь на пауков? Какая от них польза?
- От них никакой пользы, собственно, нет, - признался Майкл. - Мы
могли бы использовать их для изготовления деталей одежды и некоторых
других вещей, а также можно есть мясо. Но все, что мы получаем от пауков,
нам могут дать люди "Зодиака".
- И вы с большим удовольствием используете вещи "Зодиака", чем свои
собственные?
- Они лучше, - твердо сказал Майкл.
- Но Данель охотится на пауков, - продолжал я. - Он носит эту
пластину на груди, которая изготовлена, видимо, из паучьего панциря или
скорлупы, или как там это называется.
- Данелю нравится охотиться на пауков, - объяснил Майкл.
- А люди "Зодиака" ему не нравятся?
- Может быть.
Это был дипломатический ответ.
- И вам доставляет удовольствие охотиться с ним? - дружелюбно
продолжал я. - И носить большую часть багажа? Ведь у вас даже нет оружия,
которым вы могли бы защищаться.
- Данелю нужен товарищ по охоте, - сказал Майкл таким тоном, будто
этого объяснения было достаточно.
- Ну, для меня этого было бы мало, - сухо констатировал я.
Собственно, это было совершенно излишнее замечание. Я оглядел его багаж и
прикинул, насколько он тяжелее моего. Майкл был сильным мужчиной. Мои силы
оставили меня еще до того времени, когда я пребывал на могиле Лапторна, и
даже с помощью ветра я уже не был способен к большим нагрузкам. Мне стало
ясно, что мои глаза только потому как будто привязаны к багажу Майкла, что
сам я его тащить не смог бы. Понемногу сказывается возраст. И два года на
той черной скале тоже подточили меня. Если бы я всеми средствами не
боролся против этого, то за семь лет как с классным пилотом со мной было
бы уже покончено. Я мог бы потом переменить мою профессию на инженера или
возобновить давно пренебрегаемую мной дружбу с твердой почвой. Два года,
которыми я обязан Чарлоту, могли быть последними из моих лучших лет, и эти
рассуждения не делали их приятными и не заставляли сейчас меня идти
быстрее. Могила Лапторна была для меня началом конца.
Но я хотел поговорить с Майклом не об этом и потому прогнал эти
мысли. Я немного потрещал о лесе, но когда я попытался втянуть его в
разговор, он тут же начал расспрашивать меня о себе самом. Он
интересовался мною. Я поделился с ним несколькими событиями моего
жизненного пути, и, наконец, он достаточно проникся доверием, чтобы мне
удалось затронуть тему, которая показалась бы щекотливой, направь я
разговор на нее сразу.
- Вы же устраивали вчера вечером представление? - спросил я.
- Представление?
- Прошу прощения. Я имел в виду беседу, что мы вели в вашем доме.
Ведь все это было искусственным, правда? - Это было совсем не дружеское
утверждение, но я исходил из того, что любовь к правде в списке
добродетелей анакаона играет намного большую роль, чем у нас.
- Почему вы так считаете? - осведомился Майкл. Я бросил взгляд
вперед. Линда была слишком далеко, чтобы слышать нас, а Эва и Мерседа не
обращали на нас внимания.
- Это было представление для Линды, - твердо сказал я. - Для людей
"Зодиака". Не было ни слова о ваших собственных интересах. Когда вы
говорите с людьми, вы всегда говорите только то, что они хотят слышать -
или нет?
- Конечно, - сознался он. Я в душе покачал головой. Каждая точка
зрения будет изменяться так или эдак, в зависимости от того, что один ждет
от другого. Но с какой легкостью и воодушевлением анакаона играли
предписанные им людьми роли! Это было очень примечательно.
- Почему вы, анакаона, с таким непротивлением отказываетесь от своего
своеобразия? - спросил я прямо.
- Я не могу ответить, - сказал он. - Это вопрос, который я могу
определить только в вашем, человеческом образе выражения, и в этом образе
выражения он является вопросом, который не следует задавать.
- Я не понял, - сказал я.
- Это человеческий вопрос, - объяснил Майкл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22