- Это
одна из наших машин, - установил он, как будто ожидал объяснения.
- Вы могли бы нас убить, сумасшедший, - брякнул другой, что я счел
типичной и более приятной для меня реакцией.
- В самом деле? - сказал я обоим.
- Это тот самый пилот, - заметил второй. Это был образцовый экземпляр
второсортного интеллектуала Нью Александрии. Подчиненный. Поденщик. У него
была светло-коричневая кожа и болезненные черты лица. Я не смог бы
отличить его от Адама, но так как на всей планете и особенно в Коринфе я
пользовался дурной славой, меня радовало быть узнаваемым массой туземцев.
- Меня зовут, - объяснил я струящимся от презрения голосом, -
Грейнджер.
- Мы хотели бы только доставить девушку назад, - пролепетал бледный.
- Назад - это куда?
- В колонию.
- Он ничего не знает о колонии, - вмешался другой.
Мужчина в очках разозлился. - Ну так объясните ему, если вы такие
друзья.
- Я не знаю, какое это произведет на вас впечатление, - начал тот,
что узнал меня, - но мы не хотим ничего плохого этой девушке.
Я повернулся к девушке. - А что скажете _в_ы_?
Она все еще сидела, скорчившись, на земле, не делая попыток
подняться, но ее взгляд порхал между двумя нью-александрийцами и мной. По
ее лицу я не мог ничего понять, так как лица других рас почти всегда
непроницаемы, безразлично, насколько человеческими они ни казались бы.
Чтобы научиться понимать их, нужно много времени.
- Она не говорит по-английски, - проинформировал меня мужчина
кавказского типа.
- Меня зовут Тайлер, - представился другой. Он коснулся руки другого
мужчины, призывая его помолчать, пока сам он попытается тактично сделать
дело. - Я работаю с Титусом Чарлотом.
- Я тоже, - ответил я. - Но мне он еще не поручал терроризировать
маленьких девочек.
- Эта девочка из колонии чужой расы, о которой заботится Чарлот.
Сегодня вечером она на свой страх и риск отправилась гулять. Она еще
ребенок, совсем не знает английского языка, и люди в колонии волнуются за
нее. Мы хотели бы доставить ее назад, но она убежала от нас. Нам нужно
было бы взять с собой несколько анакаона, но в спешке мы об этом не
подумали. Мы не хотим ей ничего плохого, только доставить домой. Не могли
бы вы взять нас всех в ваш автомобиль на воздушной подушке?
- Она даже не понимает, что делает, - пробормотал другой мужчина.
- Эта колония, вероятно, для исследовательских целей? - осведомился
я.
- Это не концлагерь! - Тайлер, казалось, был оскорблен. - Жители
колонии - не подопытные животные. Они работают вместе с Чарлотом. Они -
ученые.
- А вы оба, конечно, физики-атомщики?
- Мы из администрации. Мы обеспечиваем весь проект. И, знаете, это
непросто - содержать колонию инопланетян. Или вы относитесь к тем, кто,
увидев чужака, сразу хватается за свой лазер? Или вы еще не встречали ни
одного вне его природной местности?
Насмешка совершенно неожиданно задела меня, и я рассвирепел. Бледный
выглядел совершенно тошнотворно, и, видимо, поэтому Тайлер, наконец,
жестом потребовал, чтобы тот дал возможность вести переговоры ему.
- Где эта колония? - напустился я на Тайлера.
- В двух милях отсюда.
- Ну, так она заставила вас пропыхтеть солидное расстояние.
- Послушайте, вы! - Тайлер на глазах терял терпение. - Нет ничего
особенного, что ребенок вышел на прогулку. Но мы не можем позволить, чтобы
они безнадзорно разбегались в разные стороны. Мы же отвечаем за этих
людей. Мы с Ланнингом обязаны заботиться о том, чтобы все было гладко.
Чарлот нам голову оторвет, если в колонии будут неприятности, и особенно,
если с этим ребенком. Ясно, что она боится. Но это не наша вина. Мы
выполняем наш долг, и не можем сейчас себе позволить, чтобы нас продолжали
считать дураками. Итак: мы не сделаем ей ничего плохого, мы только
доставим ее домой. Если вы не хотите взять нас в машину, ладно, но тогда
уйдите, пожалуйста, с дороги, чтобы я мог сделать то, за что мне платят.
- А она хочет идти с вами? - Я не тронулся с места.
- Об этом спросить ее не может ни один из нас, - ответил другой
мужчина, которого, кажется, звали Ланнинг. - Мы не знаем ее языка.
- Вы отвечаете за колонию и не говорите на их языке? - недоверчиво
спросил я.
- Они все говорят по-английски, - ответил Тайлер. - Кроме некоторых
детей. Послушайте, вы же знаете, каковы дети. Они с удовольствием
доставляют заботы. И никто их за это не выпорет, если это делает не их
папочка. Но домой ей нужно обязательно. Я верну ее туда, и вы не сможете,
черт побери, мне помешать.
Он шагнул вперед, но я не шелохнулся.
Мистер Тайлер не получил бы награды за дипломатическое поведение,
совсем напротив. К сожалению, так же мало ему приходилось в своей жизни
прокладывать себе дорогу силой. Он был таким же большим, тяжелым и
мускулистым, как и я, но у него не было моих навыков. Он не был бойцом.
Поругаться он мог, но боец из него никудышный.
- Но это же бессмысленно, - перехватил слово Ланнинг, когда мы с
Тайлером встали глаза в глаза. - Посмотрите на нас еще раз. Мы не
преступники. Мы не насильники девушек.
Поскольку он предложил мне это так дружелюбно, я посмотрел на него.
Он был прав, на преступника он не был похож. И все-таки это не делало его
симпатичнее. Очевидно, они оба не относились к типам, которых нанимают для
грязной работы. Следовательно, они говорили, вероятнее всего, чистую
правду. Но меня они уже разозлили, а я уж по своей природе такой упрямый.
- Вы сможете в колонии спросить у Чарлота, - призвал меня бледный. -
У нас приоритетная радиосвязь. Он заверит вас, что все в порядке.
Это оказалось для меня решающим. У меня совсем не было желания быть
приведенным к Чарлоту, который размазывал бы меня, как улитку, пока
Ланнинг и Тайлер наслаждались бы этим.
- Вас двоих я не возьму, - объяснил я.
- А что с девушкой? - тихим голосом спросил Тайлер.
- Это другое дело. Даме я всегда охотно помогу.
Им ничего не пришло в голову в ответ.
- Я вылетел сюда на природу, - сказал я бездумно. - По-моему, юная
дама тоже наслаждалась прекрасным вечерним воздухом. А вы, дураки,
испортили ей все удовольствие. Можете заверить всех в лагере, что она в
надежных руках и что через два часа я доставлю ее домой.
- Вы этого не сделаете, - заныл Ланнинг.
- Сейчас увидите.
Он уже вынул из кармана рацию. Он сообщит обо мне в колонию, а там
используют приоритетную связь, чтобы вызвать по тревоге Чарлота. Но мне
было уже поздно менять свое решение. Я же только что поставил их в
известность о своих намерениях. Может быть, мне не следовало вмешиваться.
Но я хотел вмешаться и, следовательно, вмешался.
- Подождите одну минуту, - сказал Тайлер, который не видел
неотвратимого.
- Вы что-то сказали? - спросил я дружелюбно и с улыбкой посмотрел ему
в глаза. Я надеялся, что кажусь очень запугивающим. К моей радости он
отступил на шаг.
- Нет никаких причин для ссоры, - подключился Ланнинг. - Поступайте,
как хотите, мистер Грейнджер. Мы сообщим куда надо, что девушка с вами в
безопасности. Ведь теперь же все в порядке.
- Верно. - Я сделал вид, что не заметил его сарказма. - Все в
порядке.
Я протянул девушке руку. Она, пока мы разыгрывали весь этот маленький
фарс, заметно успокоилась. Мне кажется, она сообразила, что я совсем не
гармонировал с ее преследователями. Она смотрела, как Ланнинг и Тайлер
уходили прочь. Потом она позволила мне помочь ей подняться в машину. Язык
знаков понимал каждый. Я осторожно подтолкнул ее на переднее сидение
"Ламуана". Со всем душевным спокойствием я прогулялся вокруг машины к
водительскому креслу. Тайлер с расстояния в несколько метров смотрел на
меня. Ланнинг торопливо что-то говорил в свой радиопередатчик.
Прежде чем запустить двигатель, я огляделся вокруг в сгущавшейся
темноте, я глубоко вздохнул, улыбнулся и попытался выражением лица
втолковать девушке, что наслаждаюсь свежим воздухом.
Она улыбнулась в ответ. Очевидно, она привыкла к обществу людей. Она
поняла, что я имел в виду.
В конце концов, подумал я, даже Титус Чарлот улыбается.
Иногда.

2
Минут десять или четверть часа я колесил на своем "Ламуане" на
скорости восемьдесят или девяносто взад-вперед. Тем временем девушка
пришла к решению, что все хорошо и прекрасно.
Я опробовал на ней "Как вас зовут?" и "Куда вы желаете?", но было
ясно, что она не понимала английского даже в такой степени. До уровня "Я
Тарзан, а кто ты?" я в своих попытках общения не опустился. А
фантастический язык жестов, который так хорошо функционирует во всех
мыльных операх, показался мне не очень подходящим для начала беседы. Да
никому из нас и не была так уж необходима эта маленькая беседа.
- Ты нытик, обвинил меня ветер.
Я реалист, заверил я его - не только молча, но даже и не двигая
губами. Юная дама не должна подумать, что я болтун, разговаривающий сам с
собой.
- Это, должно быть, шутка, сказал он. Вспоминаю, как ты ринулся в это
дело и мимоходом подобрал девушку, не зная, кто она и что собиралась
делать!
Ты же меня знаешь, ответил я. Мои симпатии всегда на стороне тех, кто
убегает от горилл. Романтическое спасение дамы - это, я согласен, не
совсем в моем духе, во всяком случае когда она так юна, как вот эта. Но
меня всегда можно уговорить сделать исключение. Достаточно только
представителю отребья с Земли чуть пожестче наступить мне на ногу.
Конечно, он меня очень хорошо знал. Он понемногу достигал стадии,
когда уже не утруждал себя слишком часто критиковать меня. Я импульсивен и
перенапряжен, но это совсем ничего не значит. И ветер тоже был сейчас в
ситуации, которой вынужден был удовлетвориться - так же, как должен был
удовлетвориться ею я. Со временем нам удастся ладить друг с другом лучше.
Мы уже оставили далеко позади отвращение а ля Грейнджер и высокомерие и
запугивание а ля ветер. Мы постепенно становились хорошими друзьями. Я
совершенно привык к его умным высказываниям, а он не принимал их всерьез.
Кое-что мне в нем нравилось, а именно то, что он не болтал вздора о
том, как я должен летать, будь это в глубоком космосе или на высоте ладони
над землей. Паразит, уважающий профессиональные способности своего
хозяина, не может быть совсем плохим.
Девушка и я получили не много удовольствия от нашей прогулки. Я как
раз показывал рукой в направлении, где, как я полагал, находилась колония,
так как я в конце концов не собирался вечно колесить с ребенком, когда
вдруг услышал до ужаса знакомый звук: вой сирены.
- К черту, - сказал я глубокомысленно и немного фаталистично, - игра
окончена, люди.
Меня поразил странный взгляд больших оранжевых глаз. Девушка сделала
трагическое лицо, но это была только иллюзия. Она могла научиться
улыбаться, но наверняка не могла сыграть Гамлета. Точно так же могло быть,
что она в тот момент улыбалась от радости.
Я одарил ее кривой улыбкой. Она не отреагировала.
- Это сирена, - сообщил я нежным голосом и сопроводил это жалкой
улыбкой, хотя было ясно, что она не могла сделать из этого никакого
вывода.
Я остановил "Ламуан" и вышел. У полицейских не было автомобилей на
воздушной подушке, а только глайдеры, из чего я сделал вывод, что это не
обычный патруль. У них было спецзадание. Особенно озабочен я не был. Не
потому, что я вообразил, будто они поймут меня. Но я был почти уверен, что
Чарлот поручится за меня, если я, конечно, не был впутан в какое-нибудь
массовое убийство.
Полицейский на сидении второго пилота выпрыгнул из колыхающегося
глайдера на землю и приблизился ко мне. Полицейские могут передвигаться
двумя способами. Они или шаркают подошвами, или шествуют.
Этот шествовал.
Он уже был прямо передо мной, когда я узнал в нем моего старого
приятеля Дентона.
- Великий Боже, - удивился я, - даже тебя впрягли в работу?
- Привет, Грейнджер, - сказал он. - Ты сел в лужу. Во-первых, угон
машины. Во-вторых, похищение девочки.
- Я признаюсь во всем. Я контролирую всю организованную преступность
на этой и двухстах других планетах, - пояснил я. - Каковы мои шансы быть
отпущенным на поруки?
Не слишком остроумно, конечно. Если я хотел вызвать смех, то терпел
неудачу иногда на всех фронтах.
- Девочка будет пересажена в глайдер, - распорядился Дентон. - А тебя
я должен доставить в этой машине в Коринф.
- О'кэй, - согласился я с чуть более, чем намеком на досаду. - Делай
все, что не имеешь права не делать. Не обращай на меня никакого внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22