Ведь эта вера в грандиозную неизвестность была его единственным и
достаточным смыслом жизни. Усилится ли она или уменьшится в контакте с
людьми, живущими с Хаосом в таком единстве, о котором он до сих пор не
осмеливался даже мечтать?
7
Если кто-либо спрашивает у вас, как же люди с
их несовершенными органами чувств могут убедиться
в присутствии этого самого Хаоса, о котором вы ему
рассказываете, покажите ему усыпанное звездами
небо - ведь именно в пустыне бесконечного космоса
сияет лик Хаоса...
(Грегор Марковиц. "Хаос и культура")
На юго-западе Большого Нью-Йорка, намного дальше того места, которое
когда-то называлось Ньюарком, монотонная равнина Нью-Джерси представлялась
заинтересованному взгляду в виде нескончаемой гряды просторных и низких
зданий, стеклянные крыши которых блестели и переливались под солнечными
лучами: это были многие километры гидропонических оранжерей.
Некоторое оживление было здесь заметно только на ленте-экспресс
движущегося тротуара, которая на высоте многих десятков метров пересекала
эту переливавшуюся равнину. Вел этот тротуар только к городскому
космопорту.
В данный момент Борис Джонсон катился по этой ленте-экспресс, опустив
голову, чтобы мерцающие отблески не слепили, как фары встречных
автомобилей.
Его багаж следовал за ним по багажной ленте, но три действительно
самых дорогих для него предмета были спрятаны в его одежде.
В каблуке его левой туфли находилась ампула со смертоносным газом.
Разобранный пистолазер был спрятан везде понемногу: в подкладке одежды, в
другом каблуке, даже в трусах.
Однако, для того, чтобы ампула и оружие могли в свое время быть
пущены в ход, хотя бы два из трех компонентов его фальшивых документов
должны были удачно пройти контроль.
В Большом Нью-Йорке Джонсон жил под видом Михаила Олинского, техника
телевидения, человека достаточно скромного, чтобы привлечь чье-то
внимание. Это весьма часто практиковалось Лигой.
Но у "Олинского" не было никаких объективным причин для полета на
Меркурий, поэтому цех фальшивых бумаг Мэйсона заготовил другой комплект
фальшивок на имя Даниэля Ловарэна, коммивояжера фирмы "Юнайтед Техникс".
Пропуск на Меркурий должен был официально разрешить ему изучение на месте
возможностей строительства завода по производству настольных
калькуляторов. Повод был вполне подходящим, учитывая тот факт, что
Гегемония старалась любыми способами развить индустрию под экологическим
куполом планеты.
Едва высадившись на Меркурий, "Даниэль Ловарэн" должен был
превратиться в "Юрия Смита", рабочего из обслуживающего персонала
Министерства Опеки. Если план удавался, и если Джонсону удавалось
выбраться целым и невредимым, он должен был добраться до Земли под видом
Гаррисона Ортеги, публициста, отправившегося на родную планету с целью
организации там кампании по вербовке новых переселенцев на Меркурий: цель
в высшей степени благородная, которая могла встретить только поддержку
Гегемонии.
Джонсон иронически улыбнулся, потрогав карман, где лежали документы
на имя Ловарэна. Иногда было довольно трудно не запутаться в этих
многочисленных удостоверениях на различных пунктах контроля.
Однако, сделать по-другому было просто невозможно. "Ловарэн" имел
право отправиться на Меркурий, "Смит" - пройти в Министерство Опеки, а
"Ортеге" было разрешено лететь на Землю. А вот любой человек, обладавший
одновременно всеми этими тремя правами, немедленно вызвал бы подозрения
Стражников. Обычно они удовольствовались тем, что просто проверяли,
соответствуют ли фотографии и описание внешности того, кто предъявлял
документы. Реже они сравнивали отпечатки пальцев с теми, которые
фигурировали в документе. Документы Джонсона были сфабрикованы достаточно
хорошо, чтобы он мог опасаться такой проверки.
Однако любая подозрительная или просто необычная деталь одежды или
внешности могла стать поводом для более детального расследования. В таком
случае Стражники обращались к ячейкам памяти Опекуна, который быстро вынес
бы свой приговор: человек, предъявивший данные документы, на самом деле не
существует. Отсюда следовало, что удобнее было иметь несколько комплектов
бумаг с пропуском для каждой конкретной цели.
Солнечные блики от стекол оранжерей исчезали на горизонте. Лента
быстро приближала Джонсона к просторной бетонированной площадке, где
находился пропускной пункт космопорта. Еще несколько минут, и он будет на
пути к Меркурию - или умрет...
Но это казалось маловероятным. До сих пор все шло так гладко, что он
и не предполагал. До этой операции Лига еще ни разу не перемещала больше
нескольких десятков человек с одной планеты на другую. Теперь же надо было
переправить на Меркурий двести человек менее чем за два месяца. Цех
фальшивок работал день и ночь, чтобы все бумаги были готовы вовремя. Взяв
за основу безучастный статистический расчет, Джонсон предусмотрел
возможность разоблачения примерно дюжины своих агентов. Но эта цифра,
несмотря ни на что, была достаточно скромной, чтобы возбудить подозрения.
Учитывая потерю нескольких человек, Джонсон рассчитывал на конечный успех
всей операции.
Однако, до сих пор, опровергая его самые пессимистические прогнозы,
более ста пятидесяти человек прошли через систему контроля без всяких
недоразумений. Это было тем более примечательно, что речь шла о самых
активных сторонниках Лиги: все хотели участвовать в операции, и Джонсон
решил, что самым разумным будет выбрать тех, кто уже зарекомендовал себя в
качестве бойцов. Представлялось почти невероятным, что ни один из этих
людей, большинство которых фигурировало на видном месте в списках
Гегемонии, не были арестованы. Но в прошлом Лигу преследовали такие
неудачи, что было бы только справедливо, если бы фортуна наконец
улыбнулась и ей...
Здания конечной станции и космопорта были теперь совсем рядом.
Джонсон перешел на тротуар с уменьшавшейся скоростью и вскоре ступил на
бетонированную платформу перед куполообразной постройкой из прозрачного
пластика.
Прямо за ней виднелся окрашенный в темно-синий цвет корпус огромного
транспортного корабля. Так как никаких других кораблей на взлетной
площадке видно не было, Джонсон сделал вывод, что это его корабль.
Он решительной походкой поднялся по ступеням из синтетического
мрамора и вошел в помещение космопорта под неусыпными и подозрительными
взглядами четверки дикарей, стоявших у входа.
Внутри здание состояло, в основном, из просторного холла с десятью
дверями, на каждой из которых виднелся номер.
Светился только один из них - седьмой.
Он не ошибся: единственным рейсом на сегодня был седьмой - на
Меркурий. С некоторой нервозностью он отметил, что три другие стены были
буквально напичканы Глазами и Лучами.
Джонсон вынул свои документы на имя Ловарэна и быстро пересек порог
двери номер семь, чтобы тотчас очутиться в помещении, где начиналась
соединительная труба. Эти трубы, которые соединяли выход из здания
космопорта непосредственно с люком корабля, были еще одной дополнительной
преградой: в глубине, прямо перед трапом несколько Опекаемых терпеливо
стояли в очереди, чтобы пройти контроль Стражников, которые бегло
просматривали документы, время от времени проверяя соответствие сетчатки
глаз у какого-нибудь пассажира.
Джонсон встал в конец и за два человека от себя обнаружил Игоря
Маленова.
Естественно, оба сделали вид, что совсем незнакомы.
Колосс с густой шевелюрой рассеянно просмотрел документы Маленова,
затем пропустил его. Опекаемый, который стоял за ним, предъявил свои и
также был пропущен.
Затем был проверен стоявший впереди Джонсона. Подошла очередь Бориса.
Несмотря на то, что Джонсон далеко не первый раз подвергался контролю
такого рода, у него кольнуло в сердце, когда Стражник протянул огромную
ладонь, проворчав:
- Документы!
Ведь сколько значительно более важных, чем его жизнь, событий,
зависело теперь от его самообладания...
Не говоря ни слова, он протянул Стражнику бумаги на имя Ловарэна, в
том числе пропуск. Стражник бросил чисто формальный взгляд на них и быстро
сравнил фото с лицом пассажира. Он уже собрался пропустить Джонсона, когда
другой Стражник, негр, сказал:
- Надо бы копнуть гляделки у этого.
Первый Стражник пожал плечами, отделил небольшой кусочек пленки от
документов Джонсона и протянул его негру. Тот поднял свой прибор для
контроля. Это была небольшая металлическая коробочка, в нижней части
которой виднелись две лампочки - красная и зеленая, которые были
расположены по обе стороны от прорези, куда вставлялась пленка. На задней
стенки находилась кнопка, а на передней - два окуляра.
Джонсон знал, как функционирует этот прибор: пленку вставляли в
прорезь, и окуляры приставлялись к глазам проверяемого.
При нажатии на кнопку микрокамера сравнивала сетчатку глаза с
фотографией.
Если они совпадали, загоралась зеленая лампочка, сигнализировавшая,
что все в порядке. В противном случае загоралась красная. Тогда Опекаемый
обвинялся в Запрещенном Деянии, караемом смертной казнью.
Стражник вложил пленку в аппарат и, не говоря ни слова, поднял
коробочку на уровень глаз Джонсона. Не нужно было никаких объяснений:
Опекаемые были слишком хорошо знакомы с этой процедурой. Джонсон посмотрел
в окуляры.
Стражник нажал кнопку. После этого он опустил прибор, вернул Джонсону
его документы и сделал знак проходить.
Протирая глаза, Джонсон с облегчением вздохнул и пошел к люку. Он
знал, что тест был положительным, но привычные рефлексы не давали ему
покоя.
Следующий Стражник провел его к антигравитационным ячейкам. Платформа
с ячейками бесшумно поднялась и замерла в середине просторного
центрального отсека корабля. Примерно половина ячеек уже была занята.
Джонсон выбрал одну из них и устроился на мягкой обшивке.
Примерно через десять минут в центральном отсеке раздался звук гонга,
и несколько задержавшихся Опекаемых торопливо заняли свои места.
Сотни тончайших пластических волокон выступили из стен ячейки и
опутали целиком тело Джонсона. Затем включилась система искусственной
антигравитации корабля, и в следующий момент тяжесть исчезла.
Но длилось это недолго, так как включились стартовые двигатели: если
теперь у корабля и пассажиров не было веса, то инерция оставалась.
Распластанный в своей ячейке, обвитый сотнями волокон, Джонсон не смог на
этот раз сдержать чувство торжества: их ждала удача! Теперь ничто не могло
помешать ему добраться до Меркурия. Первая фаза операции прошла успешно.
Роберт Чинг обвел взглядом бесстрастные лица семи Ответственных
Агентов, собравшихся, как всегда, вокруг большого, высеченного в скале,
стола. Он не мог не сравнить их привычное спокойствие с выдержкой, которую
демонстрировал Аркадий Дунтов, стоявший перед ним.
Этот человек оставался для него загадкой.
Невежественный, однако счастливый в своем невежестве, человек
действия - и ничего более, но в то же время всегда готовый выполнить
приказы людей, в подчинении у которых он себя чувствует, или х о ч е т
чувствовать. Что же заставляло этого человека служить Хаосу, а не
Гегемонии?
- Корабль готов к старту, Брат Дунтов? - спросил Чинг.
- Так точно, Главный Агент.
- Задача ясна?
- Так точно, Главный Агент.
- Других вопросов нет?
- Нет, Главный Агент.
Роберт Чинг вздохнул. Нет, никогда не поймет он этого человека.
Прямо-таки настоящий пережиток: все тот же тип религиозного фанатика в
эпоху, когда даже понятие религии исчезло. То есть могло быть и так, что
для человека, который не пытался постичь всю глубину учения, Братство
представлялось религиозным орденом, а Хаос - богом? Да, это было
бесспорно; для людей типа Дунтова Хаос был богом, а служба ему -
религиозным призванием. Точнее, религиозные проявления были еще сильны у
таких людей, которые давно привязались к Братству, потому что Хаос больше
всего соответствовал их представлениям о божественном...
Что же писал по этому поводу Марковиц?
"Бог является экраном, который люди ставят перед собой, чтобы хоть
немного защититься от слепящих лучей, которые испускает Царство Хаоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
достаточным смыслом жизни. Усилится ли она или уменьшится в контакте с
людьми, живущими с Хаосом в таком единстве, о котором он до сих пор не
осмеливался даже мечтать?
7
Если кто-либо спрашивает у вас, как же люди с
их несовершенными органами чувств могут убедиться
в присутствии этого самого Хаоса, о котором вы ему
рассказываете, покажите ему усыпанное звездами
небо - ведь именно в пустыне бесконечного космоса
сияет лик Хаоса...
(Грегор Марковиц. "Хаос и культура")
На юго-западе Большого Нью-Йорка, намного дальше того места, которое
когда-то называлось Ньюарком, монотонная равнина Нью-Джерси представлялась
заинтересованному взгляду в виде нескончаемой гряды просторных и низких
зданий, стеклянные крыши которых блестели и переливались под солнечными
лучами: это были многие километры гидропонических оранжерей.
Некоторое оживление было здесь заметно только на ленте-экспресс
движущегося тротуара, которая на высоте многих десятков метров пересекала
эту переливавшуюся равнину. Вел этот тротуар только к городскому
космопорту.
В данный момент Борис Джонсон катился по этой ленте-экспресс, опустив
голову, чтобы мерцающие отблески не слепили, как фары встречных
автомобилей.
Его багаж следовал за ним по багажной ленте, но три действительно
самых дорогих для него предмета были спрятаны в его одежде.
В каблуке его левой туфли находилась ампула со смертоносным газом.
Разобранный пистолазер был спрятан везде понемногу: в подкладке одежды, в
другом каблуке, даже в трусах.
Однако, для того, чтобы ампула и оружие могли в свое время быть
пущены в ход, хотя бы два из трех компонентов его фальшивых документов
должны были удачно пройти контроль.
В Большом Нью-Йорке Джонсон жил под видом Михаила Олинского, техника
телевидения, человека достаточно скромного, чтобы привлечь чье-то
внимание. Это весьма часто практиковалось Лигой.
Но у "Олинского" не было никаких объективным причин для полета на
Меркурий, поэтому цех фальшивых бумаг Мэйсона заготовил другой комплект
фальшивок на имя Даниэля Ловарэна, коммивояжера фирмы "Юнайтед Техникс".
Пропуск на Меркурий должен был официально разрешить ему изучение на месте
возможностей строительства завода по производству настольных
калькуляторов. Повод был вполне подходящим, учитывая тот факт, что
Гегемония старалась любыми способами развить индустрию под экологическим
куполом планеты.
Едва высадившись на Меркурий, "Даниэль Ловарэн" должен был
превратиться в "Юрия Смита", рабочего из обслуживающего персонала
Министерства Опеки. Если план удавался, и если Джонсону удавалось
выбраться целым и невредимым, он должен был добраться до Земли под видом
Гаррисона Ортеги, публициста, отправившегося на родную планету с целью
организации там кампании по вербовке новых переселенцев на Меркурий: цель
в высшей степени благородная, которая могла встретить только поддержку
Гегемонии.
Джонсон иронически улыбнулся, потрогав карман, где лежали документы
на имя Ловарэна. Иногда было довольно трудно не запутаться в этих
многочисленных удостоверениях на различных пунктах контроля.
Однако, сделать по-другому было просто невозможно. "Ловарэн" имел
право отправиться на Меркурий, "Смит" - пройти в Министерство Опеки, а
"Ортеге" было разрешено лететь на Землю. А вот любой человек, обладавший
одновременно всеми этими тремя правами, немедленно вызвал бы подозрения
Стражников. Обычно они удовольствовались тем, что просто проверяли,
соответствуют ли фотографии и описание внешности того, кто предъявлял
документы. Реже они сравнивали отпечатки пальцев с теми, которые
фигурировали в документе. Документы Джонсона были сфабрикованы достаточно
хорошо, чтобы он мог опасаться такой проверки.
Однако любая подозрительная или просто необычная деталь одежды или
внешности могла стать поводом для более детального расследования. В таком
случае Стражники обращались к ячейкам памяти Опекуна, который быстро вынес
бы свой приговор: человек, предъявивший данные документы, на самом деле не
существует. Отсюда следовало, что удобнее было иметь несколько комплектов
бумаг с пропуском для каждой конкретной цели.
Солнечные блики от стекол оранжерей исчезали на горизонте. Лента
быстро приближала Джонсона к просторной бетонированной площадке, где
находился пропускной пункт космопорта. Еще несколько минут, и он будет на
пути к Меркурию - или умрет...
Но это казалось маловероятным. До сих пор все шло так гладко, что он
и не предполагал. До этой операции Лига еще ни разу не перемещала больше
нескольких десятков человек с одной планеты на другую. Теперь же надо было
переправить на Меркурий двести человек менее чем за два месяца. Цех
фальшивок работал день и ночь, чтобы все бумаги были готовы вовремя. Взяв
за основу безучастный статистический расчет, Джонсон предусмотрел
возможность разоблачения примерно дюжины своих агентов. Но эта цифра,
несмотря ни на что, была достаточно скромной, чтобы возбудить подозрения.
Учитывая потерю нескольких человек, Джонсон рассчитывал на конечный успех
всей операции.
Однако, до сих пор, опровергая его самые пессимистические прогнозы,
более ста пятидесяти человек прошли через систему контроля без всяких
недоразумений. Это было тем более примечательно, что речь шла о самых
активных сторонниках Лиги: все хотели участвовать в операции, и Джонсон
решил, что самым разумным будет выбрать тех, кто уже зарекомендовал себя в
качестве бойцов. Представлялось почти невероятным, что ни один из этих
людей, большинство которых фигурировало на видном месте в списках
Гегемонии, не были арестованы. Но в прошлом Лигу преследовали такие
неудачи, что было бы только справедливо, если бы фортуна наконец
улыбнулась и ей...
Здания конечной станции и космопорта были теперь совсем рядом.
Джонсон перешел на тротуар с уменьшавшейся скоростью и вскоре ступил на
бетонированную платформу перед куполообразной постройкой из прозрачного
пластика.
Прямо за ней виднелся окрашенный в темно-синий цвет корпус огромного
транспортного корабля. Так как никаких других кораблей на взлетной
площадке видно не было, Джонсон сделал вывод, что это его корабль.
Он решительной походкой поднялся по ступеням из синтетического
мрамора и вошел в помещение космопорта под неусыпными и подозрительными
взглядами четверки дикарей, стоявших у входа.
Внутри здание состояло, в основном, из просторного холла с десятью
дверями, на каждой из которых виднелся номер.
Светился только один из них - седьмой.
Он не ошибся: единственным рейсом на сегодня был седьмой - на
Меркурий. С некоторой нервозностью он отметил, что три другие стены были
буквально напичканы Глазами и Лучами.
Джонсон вынул свои документы на имя Ловарэна и быстро пересек порог
двери номер семь, чтобы тотчас очутиться в помещении, где начиналась
соединительная труба. Эти трубы, которые соединяли выход из здания
космопорта непосредственно с люком корабля, были еще одной дополнительной
преградой: в глубине, прямо перед трапом несколько Опекаемых терпеливо
стояли в очереди, чтобы пройти контроль Стражников, которые бегло
просматривали документы, время от времени проверяя соответствие сетчатки
глаз у какого-нибудь пассажира.
Джонсон встал в конец и за два человека от себя обнаружил Игоря
Маленова.
Естественно, оба сделали вид, что совсем незнакомы.
Колосс с густой шевелюрой рассеянно просмотрел документы Маленова,
затем пропустил его. Опекаемый, который стоял за ним, предъявил свои и
также был пропущен.
Затем был проверен стоявший впереди Джонсона. Подошла очередь Бориса.
Несмотря на то, что Джонсон далеко не первый раз подвергался контролю
такого рода, у него кольнуло в сердце, когда Стражник протянул огромную
ладонь, проворчав:
- Документы!
Ведь сколько значительно более важных, чем его жизнь, событий,
зависело теперь от его самообладания...
Не говоря ни слова, он протянул Стражнику бумаги на имя Ловарэна, в
том числе пропуск. Стражник бросил чисто формальный взгляд на них и быстро
сравнил фото с лицом пассажира. Он уже собрался пропустить Джонсона, когда
другой Стражник, негр, сказал:
- Надо бы копнуть гляделки у этого.
Первый Стражник пожал плечами, отделил небольшой кусочек пленки от
документов Джонсона и протянул его негру. Тот поднял свой прибор для
контроля. Это была небольшая металлическая коробочка, в нижней части
которой виднелись две лампочки - красная и зеленая, которые были
расположены по обе стороны от прорези, куда вставлялась пленка. На задней
стенки находилась кнопка, а на передней - два окуляра.
Джонсон знал, как функционирует этот прибор: пленку вставляли в
прорезь, и окуляры приставлялись к глазам проверяемого.
При нажатии на кнопку микрокамера сравнивала сетчатку глаза с
фотографией.
Если они совпадали, загоралась зеленая лампочка, сигнализировавшая,
что все в порядке. В противном случае загоралась красная. Тогда Опекаемый
обвинялся в Запрещенном Деянии, караемом смертной казнью.
Стражник вложил пленку в аппарат и, не говоря ни слова, поднял
коробочку на уровень глаз Джонсона. Не нужно было никаких объяснений:
Опекаемые были слишком хорошо знакомы с этой процедурой. Джонсон посмотрел
в окуляры.
Стражник нажал кнопку. После этого он опустил прибор, вернул Джонсону
его документы и сделал знак проходить.
Протирая глаза, Джонсон с облегчением вздохнул и пошел к люку. Он
знал, что тест был положительным, но привычные рефлексы не давали ему
покоя.
Следующий Стражник провел его к антигравитационным ячейкам. Платформа
с ячейками бесшумно поднялась и замерла в середине просторного
центрального отсека корабля. Примерно половина ячеек уже была занята.
Джонсон выбрал одну из них и устроился на мягкой обшивке.
Примерно через десять минут в центральном отсеке раздался звук гонга,
и несколько задержавшихся Опекаемых торопливо заняли свои места.
Сотни тончайших пластических волокон выступили из стен ячейки и
опутали целиком тело Джонсона. Затем включилась система искусственной
антигравитации корабля, и в следующий момент тяжесть исчезла.
Но длилось это недолго, так как включились стартовые двигатели: если
теперь у корабля и пассажиров не было веса, то инерция оставалась.
Распластанный в своей ячейке, обвитый сотнями волокон, Джонсон не смог на
этот раз сдержать чувство торжества: их ждала удача! Теперь ничто не могло
помешать ему добраться до Меркурия. Первая фаза операции прошла успешно.
Роберт Чинг обвел взглядом бесстрастные лица семи Ответственных
Агентов, собравшихся, как всегда, вокруг большого, высеченного в скале,
стола. Он не мог не сравнить их привычное спокойствие с выдержкой, которую
демонстрировал Аркадий Дунтов, стоявший перед ним.
Этот человек оставался для него загадкой.
Невежественный, однако счастливый в своем невежестве, человек
действия - и ничего более, но в то же время всегда готовый выполнить
приказы людей, в подчинении у которых он себя чувствует, или х о ч е т
чувствовать. Что же заставляло этого человека служить Хаосу, а не
Гегемонии?
- Корабль готов к старту, Брат Дунтов? - спросил Чинг.
- Так точно, Главный Агент.
- Задача ясна?
- Так точно, Главный Агент.
- Других вопросов нет?
- Нет, Главный Агент.
Роберт Чинг вздохнул. Нет, никогда не поймет он этого человека.
Прямо-таки настоящий пережиток: все тот же тип религиозного фанатика в
эпоху, когда даже понятие религии исчезло. То есть могло быть и так, что
для человека, который не пытался постичь всю глубину учения, Братство
представлялось религиозным орденом, а Хаос - богом? Да, это было
бесспорно; для людей типа Дунтова Хаос был богом, а служба ему -
религиозным призванием. Точнее, религиозные проявления были еще сильны у
таких людей, которые давно привязались к Братству, потому что Хаос больше
всего соответствовал их представлениям о божественном...
Что же писал по этому поводу Марковиц?
"Бог является экраном, который люди ставят перед собой, чтобы хоть
немного защититься от слепящих лучей, которые испускает Царство Хаоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26