— Я сейчас. — Валерия постаралась, чтобы голос звучал приветливо, но это удавалось с трудом. Она налила себе полбокала виски и залпом выпила. Потом закурила сигарету.
При мысли о том, что в этом доме ей предстоит провести оставшиеся годы своей жизни и каждый день будет точно таким, как этот, Леру охватила такая тоска, что захотелось плакать. Но она вовремя сдержала себя.
«Ладно, поживем, чего-нибудь придумаем. Главное сейчас — выйти замуж. А там посмотрим. Отольются кошке мышкины слезки».
Валерия поправила прическу перед зеркалом, висевшим в холле, проверила, не осталось ли следов слез на щеках, и стала подниматься на второй этаж, где ждал ее мистер Сэмюел Уолш.
Что будет с лисой?
Однажды, выйдя из автобуса, Кристина увидела, что у конюшен стоит огромный странного вида фургон, от которого тянутся толстые черные кабели. Подойдя поближе, она увидела, что на боку у фургона написано:, «Петербургское телевидение».
На конюшне царила необычная сумятица, которую всегда умеют навести киношники. Бегала какая-то девица, вся в черном, ходил длинноволосый парень с огромной видеокамерой на плече, метались в панике ассистенты. Когда Кристина подошла, никто не обратил на нее внимания. Даже у Люси, которая во всех ситуациях умудрялась сохранять истинно олимпийское спокойствие, в глазах мелькало безумие.
Кристина, разумеется, сообразила, что идет или готовится съемка для телевидения, но она никак не могла выяснить: что снимают, для какой передачи?
Больше всего ее смутило то, что откуда-то из-за конюшен слышался лай. Судя по всему, там помещалась чуть не целая свора собак.
Она хотела спросить Настю (ту самую девчушку с косой), которая только что промелькнула совсем рядом, но та вдруг исчезла, как сквозь землю провалилась. Кристина обернулась, пытаясь выяснить, куда же она Делась, и вдруг увидела, как из другого, не менее внушительного фургона вышел… Михаил Боярский — в высоких сапогах, узких белых брюках и с хлыстом в руках.
Кристина замерла на месте. Не то чтобы она была особенной поклонницей этого артиста, но его появление в АОЗТ «Конник» было очень неожиданным.
«Неужели снимают кино», — подумала она, и в этот момент к ней подскочил Паша:
— Кристинка, тебя Митя ищет, скорей пошли!
— Куда? — изумилась Кристина.
— Туда! — Паша нетерпеливо махнул рукой. — Да пошли же! Времени нету! А еще переодеваться!
— Зачем переодеваться? — Кристина даже остановилась в изумлении.
— Как это — зачем?! — возмутился Паша. — Ты что же думаешь, баре вот в таких польтах или куртках на охоту ездили?
— Какие баре? — Кристина была совершенно сбита с толку.
— Да хватит болтать! — в негодовании крикнул Паша. — Там же люди ждут!
Он схватил Кристину за руку и потащил к дому. До двери оставалось еще несколько шагов, когда она распахнулась сама собой и оттуда вышла дама в длинном платье и с таким же хлыстиком, какой был в руках у Боярского. Присмотревшись, Кристина поняла, что перед ней Люся, но измененная почти до неузнаваемости. Больше всего поражала прическа: волосы были подняты вверх, на них изящно сидела небольшая шляпка с развевающейся сзади белой вуалью.
— Какая вы красавица! — не смогла сдержать восхищения Кристина.
— Они любую в красавицу превратят, — засмеялась Люся. — Иди скорее, одевайся. Скоро начнут.
Из дома выскочил небольшой плотный человек с растрепанными волосами, вернее, с их остатками, вольготно росшими вокруг обширной лысины. Он ткнул пальцем в Люсю, затем уставился на Кристину и закричал:
— Я же сказал скорее! Солнце уйдет! — И он помчался к фургонам.
— Это режиссер? — спросила Кристина Пашу.
— Оператор, — коротко бросил тот. — Ну давай же скорее!
Было похоже, что толстый человек заразил его своей лихорадкой, причем Паша заболел ею в самой тяжелой форме.
Кристина вошла в дом, и на нее немедленно накинулась девица в черном, которая, как оказалось, была костюмершей. Она окинула вновь вошедшую пристальным оценивающим взглядом и бросила другой особе, находившейся здесь же:
— Прекрасный типаж. Волосы распускаем. Темно-зеленая амазонка — как раз. Рыжее с зеленым будет смотреться.
Вторая, дама без возраста, подошла и стала вглядываться в Кристину так пристально, что той стало не по себе. Можно было подумать, что она не живой человек, а манекен.
— Естественная косметика. — Дама наконец вынесла вердикт. — Чуть усилить природные краски — и достаточно.
— Алла, Света! — в помещение вбежал оператор. — Вы скоро? Добьетесь того, что солнце уйдет.
Обе дамы, испугавшись такой мрачной перспективы и не желая нарушать законы мироздания, быстро заработали, причем объектом их деятельности была Кристина. Ее вмиг облачили в темно-зеленую амазонку, и, пока одна из них (возможно, Алла) подшивала внизу юбку, вторая, с деловитым видом заправского миниатюриста, работала кисточками и щеточками.
Не прошло и пяти минут, как Кристина была почти готова. Ее водрузили на середину комнаты, после чего Алла и Света отошли на несколько метров и стали, прищурив глаза, рассматривать творение своих рук. Они в общем и целом остались довольны, только Алла (или Света) поправила амазонку, а Света (возможно, Алла) слегка усилила цвет губ, пройдясь по ним более яркой помадой.
— Ну теперь пойдем, — сказали они и вывели Кристину на воздух.
Кристина осторожно ступала на землю хорошенькими ботиночками, которые, правда, безбожно жали. Переступая через особо грязное место, она приподняла юбку так, как это делают дамы в фильмах из жизни прошлого века.
Ее уже ждала готовая выезжать Медаль. Кристина на миг остановилась в растерянности: как же она поедет в юбке — в ней даже в седло не запрыгнешь, но бросив взгляд на лошадь, вдруг увидела, что седло-то совершенно другое — дамское. И ехать она должна, сидя на Медали боком, а она этого не пробовала никогда в жизни. «А вдруг не выйдет? — мелькнула тревожная мысль, но ей на смену пришла более смелая: — Надо попробовать».
Правда, сесть в дамское седло без посторонней помощи Кристина все-таки не смогла. Но это и не было необходимо. По сюжету она должна была лишь скакать в массовке, изображая молодую барышню на охоте. Люся была барыней постарше, Дмитрий был одет егерем, а Паше, видно, досталась роль дворового мальчишки. Тут же крутилась дворня; в глаза бросалась Настя в сарафане и накинутом на плечи теплом платке, она, видно, понравилась режиссеру и оператору своей косой, и они сразу же поставили ее на первый план.
Появились егеря с собаками. Кристина не могла оторвать от них глаз: это были чистокровные русские борзые — поджарые, с тонкими вытянутыми мордами и длинными ногами, они казались живым воплощением утонченности и аристократизма.
Все было готово: егеря сдерживали рвущихся вперед собак. Боярский вскочил в седло, статисты — и крестьяне, и обе барыни — заняли свои места, оператор схватился за камеру, режиссер дал последние указания, Алла и Света поправили на ком-то драный зипун, а вышедший из дома человек с большим фанерным ящиком крикнул: «Выпускаю!»
И тут случилось то, чего все время боялся оператор, — ушло солнце.
Боярский спрыгнул с лошади и снова спокойно закурил, крестьяне разошлись кто куда, Люся спешилась и, поддерживая юбку, пошла в денник. Все расслабились. Мужики в армяках закурили, кое-кто из дворовых девушек в кацавейках пил кока-колу из баночек. Внезапно оператор гаркнул:
— Приготовились!
И через секунду вспыхнуло яркое зимнее солнце.
Все моментально пришло в движение. Толпа крестьян заволновалась, все оседлали своих лошадей, человек открыл таинственный фанерный ящик, и из него выскочила лиса. Она яркой красной точкой понеслась по белой пороше, камера застрекотала, запечатлевая ее стремительный бег. Кристина как завороженная смотрела на это маленькое ярко-рыжее животное, которое, стремясь к свободе, быстро мелькало где-то впереди. Она была так прекрасна, так красива.
Собаки, увидев, что зверек ускользает, буквально рвались с поводков, и Кристина вдруг представила себе охоту с другой стороны, с точки зрения гонимого, с позиции лисы, которую гонит целая свора, за которой несутся собаки, люди, лошади. И в тот миг, когда егеря должны были спустить собак, она внезапно пришпорила Медаль и бросилась наперерез егерям.
— Стойте! Стойте! — крикнула она.
Она натянула повод и поставила Медаль на дыбы. Лошадь гневно заржала, Кристина хлопнула в воздухе кнутом, отчего раздался сухой щелчок, немного похожий на выстрел.
Никто этого не ожидал. Целую минуту камера продолжала стрекотать.
Первым опомнился режиссер.
— Стоп! — крикнул он оператору и в ярости обернулся к Кристине: — Ты что, с ума сошла? Этого нет в сценарии. Что за отсебятина?!
Оператор оторвался от камеры и в свою очередь заорал:
— Коля! Это же здорово! Это находка! Еще пару дублей, — обратился он к Кристине. — Кадры вышли — просто улет!
— Но тогда нужно изменить сценарий, — сказал режиссер.
— Где сценарист? — гаркнул оператор, который, похоже, был здесь самым главным.
— Ты прекрасно знаешь, что он получил аванс за три серии и теперь не появится, пока…
— Ну и черт с ним, — сказал оператор. — Пусть потом переделывает. Итак, еще дубль. И надо бы ввести ее в действие. Дайте какие-нибудь слова… Вы согласны, Девушка? — спросил режиссер Кристину, на которую были обращены сейчас все взоры.
— А что будет с лисой? — спросила Кристина.
— Вот! — воскликнул оператор, картинно воздевая руки к небу. — Девушке без имени дают роль крупным планом. Вы понимаете, что это значит — крупным планом? Наши питерские театры набиты актрисами как бочка селедками, и большинство из них никогда — понимаете, никогда — не получали ролей в кино, пусть даже в телесериале. И они готовы были бы съесть свои шапки, или что там у них, чтобы получить такую роль. А вам, дорогуша, она падает с неба, но вы не соглашаетесь, а еще задаете идиотский вопрос: что станет с лисой? Отвечаю: ничего плохого с ней не станет. Лиса дрессированная, вон там красные флажки, они приведут ее к машине, где ждет дрессировщик. Понятно? Или вы думаете, что у нас на каждом дубле будут рвать на части лису? Не слишком ли дорого, а? И вообще, мы не живодеры, или за кого вы нас принимаете?
Кристина молчала, все еще не окончательно придя в себя.
— Так вы согласны или нет? — рявкнул режиссер, решивший прийти на помощь оператору.
— Да, — кивнула Кристина,
— Ну наконец-то! Значит, так, ваша лошадь внезапно встала на дыбы, вы потеряли управление, или как там говорится о лошадях, и вам на помощь приходит Иван Алексеевич Мещерский, вот он тут. — Режиссер указал на Боярского, который наблюдал за всем происходящим с иронической улыбкой. — Он берет лошадь под уздцы и вы говорите ему: «Большое спасибо, князь. Вы спасли мне жизнь». Вы поняли?
— Поняла, — кивнула Кристина. — Только объясните мне, пожалуйста, кто я. Его невеста? Просто незнакомая девушка?
— Вы соседка, которая случайно становится свидетельницей охоты, когда Мещерский падает с лошади.
— И я оказываю ему первую помощь? — спросила Кристина.
— Слушай, Коля, а это мысль!
— Только не надо этих душераздирающих сцен, — раздался голос Михаила Боярского, — этих сестер милосердия, выносящих беспомощного мужика с поля боя. Женщина должна быть женщиной — пусть испугается, поплачет, позовет на помощь. А этих победительниц в троеборье нам не надо. Женщина должна всегда быть женщиной.
— Мишка, да ей тебя и не приподнять, не беспокойся, — заверил Боярского режиссер и обратился к Кристине: — Вы все поняли? Кстати, как ваше имя-фамилия?
— Кристина Калиновская, — ответила Кристина.
— Ишь ты, быть вам звездой экрана. — Он тут же бросился к статистам. — Отойдите, никого не должно быть в кадре. Итак, девушка на лошади сюда. Ваша лошадь встает на дыбы, вы пугаетесь, вас спасает прекрасный незнакомец. Начали!
Застрекотала камера, Кристина снова поставила Медаль на дыбы, но, в отличие от первого дубля, на ее лице застыло недоуменно-испуганное выражение, как будто все происходящее было для нее полной неожиданностью. Боярский смело ринулся к лошади и схватил ее под уздцы. Медаль тут же покорно встала, повинуясь незаметной для окружающих команде Кристины.
— Не бойтесь, прошу вас. С вами все в порядке? — сказал Боярский, но не так, как говорил только что, а голосом Теодоро и д’Артаньяна.
— Да как будто, — сказала Кристина все еще немного испуганно. Но Медаль стояла спокойно, и она слабо улыбнулась. — Большое спасибо вам, князь. Возможно, вы спасли мне жизнь. — И она грациозно протянула ему тонкую руку, затянутую в лайковую белую перчатку.
— Был рад услужить вам, — склонил голову Иван Мещерский.
— Заезжайте к нам, — заметила Кристина. — Матушка будет вам очень рада.
— Стоп! — завопил оператор.
Камера остановилась.
— Что за отсебятина? — вторил ему режиссер. — Это вам что, вечер экспромтов? Но вообще, получилось очень неплохо. Так и оставим, пожалуй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64