- Может, это все-таки какая-то болезнь? - спросил Ламсдорф. Понурый,
расстроенный, он сидел через стол против меня, подпирая голову руками.
Сквозь щели между пальцами смешно и жалко топорщились его знаменитые
бакенбарды.
- Специалисты уверяют, что нет,- ответил я.
- Загадочное дело, господа,- произнес с дивана министр. Он сидел в углу,
закинув ногу на ногу, и раскуривал трубку. Как и я сутки назад, он прибыл в
министерство прямо с аэродрома - из-за катастрофы "Цесаревича" ему пришлось
скомкать программу последних дней своего австралийского вояжа - и он тоже
был одет не по-протоколу.- Загадочное и жутковатое. Контакты Кисленко вы
установили?
- Я оставил людей в Тюратаме,- ответил я.- Вместе с казахскими коллегами
они отработают последние недели жизни Кисленко по минутам, можете быть
уверены. И, в то же время, я не очень верю, что это что-то даст.
- Почему? - вздернул брови министр.
- Кисленко жил незамысловато, на виду. Дом - работа, работа - дом... Да еще
стол во дворе - домино да нарды. Случайных людей в Тюратаме практически не
бывает.
- Но кто-то же его обработал?
Я пожал плечами.
- Кто-то обработал.
- Как вы интерпретируете эту фразу... э-э... министр взял сколотые страницы
лежащего рядом с ним на диване отчета; покрепче стиснув трубку в углу рта,
свободной рукой он вынул из нагрудного кармана очки со сломанными дужками и
поднес к глазам: - "Жаль, до самого мне уж не дотянуться"?
- Боюсь, что так же, как и вы, Анатолий Феофилактович,- стараясь говорить
бесстрастно, ответил я.- Учитывая, вдобавок ко всему прочему,
свидетельствующий о внезапно проявившейся патологической ненависти к
царствующему дому и его символике факт глумления над документами,я склонен
полагать, что этой фразой Кисленко выражал сожаление о невозможности
произвести террористический акт в отношении государя императора.
- Господи спаси и помилуй! - испуганно пробормотал Ламсдорф и осенил себя
крестным знамением.
- Считаете ли вы, полковник, что нам следует усилить охрану представителей
династии?
Я с сомнением покачал головой.
- Ни малейшего следа систематически работающей организации мы не
обнаружили.
- Обнаружите, да поздно! - воскликнул Ламсдорф.
- С другой стороны,- ответил сам себе министр, раздумчиво пхнув трубкой,-
какая, к черту, охрана усиленная, ежели самый проверенный человек может так
вот рехнуться на ровном месте и выпустить в государя всю обойму...
- Вы, например,- подсказал я.
Он молча воззрился на меня.
- Вы, человек решительный и принципиальный, активно любящий справедливость,
при этом горячий патриот своей родимой Курской губернии,- пояснил я,- вдруг
заметили, что последнее из одобренных Думой и утвержденных государем
повелений как-то ущемляет права курских крестьян. Ну, скажем, очередная ЛЭП
пройдет не через Курск, а через Белгород, и в белгородских деревнях
электроэнергия окажется на полкопейки дешевле. Ведомый своею
принципиальностью, просто-таки кипя от негодования, вы на первом же приеме
подходите к государю и, обменявшись с ним рукопожатием< молча пускаете ему
разрывную маслину в живот.
- Что вы говорите такое, князь! - возмущенно вскинулся Ламсдорф.
- Простите, Иван Вольфович, это не заготовка, я импровизирую. Но это, как
мне кажется, очень удачный пример того, что произошло с Кисленко.
- Да, дела,- после паузы сказал министр и, покряхтывая, натужно встал.
Пошел по кабинету - медленно, чуть переваливаясь. Видно, шибко насиделся в
кресле лайнера Канберра - Питер. - Как сажа бела...
Ламсдорф удрученно мотал головой.
Министр некоторое время прохаживался взад-вперед, то и дело пуская трубкой
сизые облачка ароматного, медового дыма. Потом остановился передо мною. Я
встал.
- Да сидите вы...
Тогда я позволил себе сидеть.
- Я-то сидеть не могу уже, право слово... Что вы дальше намерены делать?
- Ну, во-первых, проработка контактов Кисленко; как ни крутите, а это
обязательная процедура. Мы об этом уже говорили. Во-вторых, я хочу
попробовать задним числом выявить аналогичные преступления, ежели таковые
бывали. Статистика - великая наука. Может, удастся набрести на что-то, даже
закономерности какие-то выявить. И, в-третьих, есть еще одна придумка... на
сладкое.
- Что такое? - спросил министр.
- Мне покоя не дает бред Кисленко. Он ведь черезвычайно осмыслен, и, в
сущности, описывает некую вполне конкретную картину. С кем-то он сражается,
защищает какую-то женщину... с тем же рвением, с каким вы, Анатолий
Феофилактович, ваших курских крестьян.
Ламсдорф листнул лежавший перед ним на столе экземпляр отчета, побежал
глазами по строчкам.
- И дальше. Последние слова, которые произнес Кисленко в своей жизни.
- "Флаг, флаг выше. Пусть видят наш, красный",- вслух прочитал Ламсдорф.-
Это?
- Да, это.
- Надо полагать, имеется в виду, что флаг красный? - уточнил министр.
- Надо полагать. У вас нет никаких ассоциаций?
- Признаться, нет.
- Я тоже пас,- сказал Ламсдорф.- Хотя это, конечно, зацепка. В справочнике
Гагельстрема...
- Стоп-стоп, Иван Вольфович. Дело в том, что красная символика широко
использовалась ранними коммунистами в ту пору, когда коммунизм -
протокоммунизм, вернее - пытался в разных странах оспаривать властный
контроль у исторически сложившихся административных структур. Это была
дичь, конечно, хотя и обусловленная катастрофическими социальными
подвижками второй четверти прошлого века... но, если бы это удалось - тут
бы коммунизму и конец. Вскоре стало ясно: чем большее насилие
пропагандирует учение или движение, тем больше преступного элемента
втягивается в число его адептов, необратимо превращая всю конфессию в
преступную банду,- ибо, чем более насилие возводится в ранг переустройства
мира, тем более удобным средством для корыстного насилия учение или
движение становится.
- Я где-то читал эту фразу...
- Еще бы, Иван Вольфович! На юрфаке-то должны были читать! "Что такое
"друзья народа" и чем они угрожают народу", Владимир Ульянов. Храмовое имя
- Ленин.
- Мне его стиль всегда казался тяжеловатым,- бледно улыбнулся Ламсдорф.
- От "Агни-йоги" тоже голова трещит,- обиделся я.
- К делу, господа, к делу! - нетерпеливо сказал министр.
- Я и говорю о деле, Анатолий Феофилактович. Под красным знаменем,
например, геройски погибали на баррикадах лионские ткачи в восемьсот
тридцать четвертом году - отнюдь не преступники, а простые, справедливые,
доведенные до отчаяния нищетой труженики. Были и другие примеры. И вот.
Может быть, возможно, не исключено, существует некая вероятность - что
сохранилась некая герметическая секта, блюдущая учение коммунизма в
первозданной дикости и совершенно уже выродившаяся... ну, что-то вроде
ирландских фанатиков, еще в середине нашего века взрывавших на воздух
лондонские магазины.
Министр задумчиво попыхивал трубочкой, так и стоя посреди кабинета, уперев
одну руку в бок и хмурясь. Зато лицо Ламсдорфа просветлело:
- Как удачно, что государь поручил это дело вам!
- Хотелось бы думать,- проговорил я.
Министр вдруг двинулся вперед и, продолжая хмуриться, подошел ко мне
вплотную. Я снова поднялся. Он взял меня за локоток.
- Буде так, могут открыться совершенно чудовищные тайны,-негромко и
отрывисто сказал он.- Полковник, вы уверены?.. Вы готовы вести дело дальше
- или вам, как коммунисту...
- Более, чем готов,- ответил я.- Это дело моей чести.
Еще секунду он пытливо смотрел мне в лицо, потом отошел к дивану и уселся,
снова закинув ногу на ногу. Тогда и я сел.
- Что вы намеренны предпринять для проработки этой версии? - спросил он.
- Я намерен обратиться за консультацией непосредственно к шестому патриарху
коммунистов России,- решительно ответил я.
Снова мои собеседники некоторое время молча переваривали эти слова. Потом
Ламсдорф спросил:
- А это удобно?
- Это неизбежно. Если он и не знает ничего об этом - я склонен думать, что
не знает,- то, по крайней мере, он лучше всех прочих в состоянии указать
мне людей, которые могут что-либо знать. В патриаршестве существует отдел
по связям с иностранными епархиями - чтобы его работники начали выдавать
мне информацию, мне тоже потребуется поддержка патриарха. Кроме того, есть
такая богатейшая вещь, как слухи и предания - и опять-таки мимо патриарха
они не проходят.
- Что ж, разумно,- сказал министр.- Когда вы намерены отбыть в Симбирск?
- Надеюсь успеть нынче же. По крайности - первым утренним рейсом, в шесть
сорок. Время дорого. Что-то мне подсказывает, что время дорого.
- Бог в помощь, Александр Львович,- сказал министр и, вынув из кармана
"луковицу" часов, глянул на циферблат. Поднялся.
- Благодарю, Анатолий Феофилактович. Теперь у меня к вам тоже вопрос. Мне
действовать как представителю МГБ, или просто как частному лицу, ищущему
беседы члену конфессии?
Министр задумался, похоже - несколько с досадой. Видимо, вопрос ему
показался прямым до бестактности - он хотел, чтобы я принял удобное для
кабинета решение сам.
- Обратитесь лучше как частное лицо,- нехотя проговорил он после долгого,
неловкого молчания.- Понимаете... пронюхают газетчики и пойдет волна -
дескать, имперская спецслужба снова вмешивается в дела конфессий. Забурчит
Синод, из Думы запрося посыплются. Их же хлебом не корми... Доказывай потом
в пятидесятый раз,что ты не верблюд.
- Хорошо, Анатолий Феофилактович, я так и поступлю,- сказал я. Он резко
вмял часы обратно в карман.
- До траурной церемонии осталось сорок минут, а мне еще надобно побриться и
переодеться. Иван Вольфович, вы идете?
- Да, разумеется.
- Тогда встречаемся внизу. А вы, Александр Львович?
- Я выражу свои соболезнования погибшим форсированным ведением дела,-
проговорил я.
2
Над заячьим островом утробно рокотали басы прощального салюта. Тоненько
дребезжали стекла. Траурная процессия вытянулась от Исакия по всей
набережной и через весь Троицкий мост. Приехала королева Великобритании со
старшей дочерью, красивой и скупой на проявления чувств - ее в свое время
прочили в невесты великому князю; Приехал кронпринц Германии, не слишком
успешно прячущий под холодной маской свою потрясенность трагической гибелью
кузена - сам Вильгельм-Фридрих уже не в силах был покидать потсдамского
дворца; словно пригоршня елочных украшений двигались, держась поплотнее
один к другому, родственные монархи Скандинавии; председатель Всекитайского
Собрания Народных Представителей почтительно поддерживал под локоток Пу И -
совсем уже одряхлевшего, высохшего, словно кузнечик, укутанного до глаз, но
все же рискнувшего лично отдать последнюю дань уважения; решившись не
передоверять дела сыну, прибыл микадо, а следом за ним - многочисленные
короли Индокитая. Едва ли не все короны мира, печально склоненные, одной
семьею шествовали по тем местам, где я пешком ходил домой, и их охлестывал
сырой балтийский ветер.
Поглядывая на экран стоявшего в углу кабинета телевизора, я прежде всего
вызвал к себе начальника группы "Буки" поручика Папазяна.
- Вот и для вас появилась работа, Азер Акопович. Причем не только для вас
лично, но и для всей группы разом. Веселее будет. Сделайте-ка мне выборку
из всех возможных криминальных сводок вот по какому примерно принципу:
покушения на убийство или попытки диверсий, в том числе удачные, при не
вполне ясных и совсем не ясных мотивах. В первую голову ищите случаи, когда
преступник после совершения преступления оказывался в невменяемом состоянии
или погибал, либо умирал при невыясненных обстоятельствах.
- Ясно,- кивнул поручик. Я чувствовал, что он рвется в дело: расследование
сенсационное, группа существует уже более суток, а еще ни одного задания.-
По какому региону?
Я печально смотрел на него и молчал.
- По всей России? - попытался угадать он.
- По всему миру,- сказал я. Он присвистнул.- Но по России, конечно, прежде
всего.
- За какой период? - судя по голосу, его энтузиазм несколько приугас.
Я печально смотрел на него и молчал.
Его лицо вытянулось. Он тоже молчал - угадывать уже не решался.
- Лет за сто пятьдесят,- сказал я наконец.- Насколько достоверной
статистики хватит. Двигаться будете в порядке, обратном хронологическому:
этот год, прошлый год, позапрошлый год и так далее.
Он храбро слушал, явно посерьезнев. И тогда я, чтобы уж добить его на
месте, небрежно осведомился:
- Пары часов вам хватит?
- Да побойтесь бога, господин полковник!... - вскинулся он, но я быстро
протянул руку и тронул его ладонь, напрягшуюся на столе.- Все, Азер
Акопович, это я уже шучу. Немножко веселю вас перед атакой. Работа адова, я
прекрасно понимаю. Не торопитесь, делайте тщательно. Но и не тяните. Я
сейчас дам вам копию своего отчета о деле Кисленко - выносить из кабинета
не разрешу, посмотрите здесь. Тогда вы лучше поймете, что я ищу. И будете
сами проводить предварительный отсев фактов, которые наковыряют ваши
ребята.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36