и твой долг
охранять твой дом, твою жену, твоих детей и детей твоих детей от
пагубных влияний злобных духов. Я не вижу ничего плохого в совершении
обряда, завещанного твоим отцом. Но я вижу, что ты не понимаешь
обряда. Позволь Татхагате, который сейчас говорит с тобою, как
духовный отец, и кто любит тебя не меньше, чем любили тебя твои
родители, позволь ему объяснить тебе смысл этих шести направлений.
Чтобы охранить твой дом, этих обрядов недостаточно. Ты должен
охранить его добрыми поступками по отношению к окружающим людям.
Обратись к твоим родителям на восток, к твоим Учителям на юг, к твоей
жене и детям на запад и к твоим друзьям на север и точно установи
зенит твоих благочестивых почитаний и надир отношений к твоим лугам.
Такого благочестия хочет твой отец от тебя. Пусть совершение
обряда напомнит тебе о твоих обязанностях".
И Шригала посмотрел на Благословенного с великим почтением, как
на своего отца, и сказал: "Истинно, Готама, Ты Будда, Благословенный и
Святой Учитель. Я никогда не понимал, что я делал, но теперь я знаю.
Ты мне открыл истину, которая была сокрыта, как тот, что приносит
лампаду в темноту. Прибегаю к Тебе, Благословенному Учителю,
достигшему озарения, прибегаю к Истине, дающей просветление, прибегаю
к убежищу братьев" /1О/.
С самого начала своей наставнической деятельности он убедился,
насколько сказанное к месту и ко времени слово убедительней всяких
чудес для психического воздействия на человека и обновления его. Он
строго завещал своим ученикам не обнаруживать приобретенных ими
способностей "чудесных" сил перед теми, кто не знаком с принципами,
заложенными в них. Помимо того, подобные выявления вредны для самого
обладателя, вздергивая его над окружающими и порождая в нем гордость.
Принятый ученик не должен был похваляться сверхчеловеческим
совершенством. Ученик, который с дурным намерением и толкаемый
корыстолюбием похвалялся сверхчеловеческим совершенством, будь то
небесные видения или чудеса, не мог оставаться в числе учеников
Шакьямуни. "Я запрещаю вам, о бикшу, пользоваться какими бы то ни было
чарами и вызываниями, они бесполезны, ибо карма управляет всем. Тот,
кто стремится совершать чудеса, тот не понял учение Татхагаты" /11/.
Слово и мощь убеждения были единственным оружием, применяемым
Учителем для воздействия на окружающих. НИкогда и нигде не встречаем
мы гнева или даже возмущения, но лишь суровое утверждение истины.
"Благословенный совершенен в вежливости своей речи", - указывает
ученик Шарипутра.
"Подобно тому, как земля без отвращения и удовольствия терпеливо
переносит все вещи, чистые и нечистые, бросаемые на нее, подобно
Будда, не будучи затронут, переносит почет и презрение людей. Подобно
воде, очищающей и освежающей без различия всех людей, будут ли они
справедливы или злы, Будда отдает свое сострадание врагам и друзьям"
/3/.
Многочисленны посещения и беседы Будды со своими слушателями о
том, что их непосредственно касается, и всесторонние обсуждения их
обязанностей по отношению к семье и общественности. Его отличие от
других учителей и величайшая заслуга в том, что он, рассматривая долг
человека с точки зрения жизненной полезности, старался приложить
утонченные и возвышенные чувства к практической жизни.
Эта жизненная, практическая сторона учения прекрасно выражена в
ответе Благословенного, данном им Анатхапиндике, человеку несметного
богатства, прозванному "покровителем сирот и других бедных", который
пришел к нему за советом.
Услышав, что Будда остановился в бамбуковой роще вблизи
Раджагрихи, Анатхапиндика немедленно, в ту же ночь, отправился к нему.
Благословенный тотчас же прозрел чистоту сердца Анатхапиндика и
приветствовал его благостными словами.
Анатхапиндика сказал: "Я вижу, что Ты - Будда, Благословенный, и
хочу открыть Тебе мое сердце. Выслушай меня и посоветуй, как мне
поступить. Моя жизнь полна трудов, и я приобрел большое богатство, я
окружен заботами. Тем не менее, я люблю свое дело и прилежу ему со
всем усердием моим. Много людей работает у меня, и благосостояние их
зависит от успеха моих предприятий.
Но я услышал, как Твои ученики восхваляют блаженство и радость
жизни отшельника и осуждают суету мирскую. "Благословенный, - говорят
они, - отказался от своего царства и своего достояния и нашел путь
праведный и тем самым подал пример всему миру, как достичь Нирваны".
Сердце мое жаждет поступать справедливо и стать благословением
для всех моих ближних. Потому я хочу спросить Тебя, должен ли я
отказаться от моего богатства, моего дома и моих дел и, подобно Тебе,
избрать бездомие, чтобы достичь благодати и праведной жизни?"
И Будда отвечал: "Благодать праведной жизни достигается каждым,
кто следует благородному Пути восьми ступеней. Тот, кто привязан к
богатству, пусть лучше оставит его, нежели позволит отравить им свое
сердце; но тот, кто не привязан к богатству и кто, обладая им,
праведно употребляет его, будет благословением своим ближним.
Я говорю тебе, сохрани свое положение в жизни и еще усерднее
приложи свое умение к делам твоим. Не жизнь, и не богатство, и не
власть делают из человека раба, но лишь его привязанность к жизни,
богатству и власти.
Бикшу, уходящий из мира, чтобы вести жизнь беззаботную и
бездеятельную, ничего не достигает. Ибо жизнь в лености есть
отвращение, и немощь силы должна быть презираема. Учение Татхагаты не
требует, чтобы человек непременно избрал бездомие или же отрекся от
мира конечно, если только он не чувствует к этому призвания. Но Дхарма
Татхагаты требует, чтобы каждый человек освободился от иллюзии
самости, очистил свое сердце и отказался от жажды к наслаждениям и вел
праведную жизнь.
И что бы человек ни делал - будет ли он ремесленником, купцом или
воином или удалится от мира и посвятит себя молитвенному созерцанию,
пусть он вложит все свое сердце и прилежание в свою работу, пусть он
будет усердным и деятельным. И если он будет как лотос, который растет
в воде и, тем не менее, остается нетронутым ею, если он будет биться в
жизни, не питая зависимости и ненависти, если он будет вести жизнь не
для услаждения самости, но лишь для истины, тогда радость, мир и
благодать, несомненно, пребудут в сознании его" /11/.
Столь же жизненны и практичны прекрасные ответы Благословенного
на вопросы воина по имени Синха.
"В то время многие видные горожане собрались в зале заседаний и
всячески восхваляли Будду, Дхарму и Общину. Среди них находился и
Синха, главнокомандующий, последователь секты нигантха. И Синха
подумал: "Воистину, должно быть Благословенный - Будда, Святой. Пойду
и встречусь с ним".
И Синха, генерал, направился туда, где пребывал глава нигантхов
Натапутта, и, приблизившись к нему, сказал: "Владыка, я хочу посетить
самана Готаму". (Самана с пали то же, что шрамана с санскрита).
Натапутта ответил: "О Синха, ты веришь в то, что всякое действие
имеет последствие, отвечающее нравственным достоинствам этого
действия. Зачем тебе посещать самана Готаму, который отрицает
последствия действий? Самана Готама, о Синха, отрицает последствия
действий; он учит доктрине недеяния; и в этом учении он наставляет
своих последователей".
Тогда желание посетить Благословенного, возникшее у Синхи,
генерала, утихло.
Услышав вновь восхваление Будде, Дхарме и Общине, Синха обратился
к главе нигатов во второй раз; и вновь Натапутта отговорил его.
Когда генерал в третий раз услышал, как видные горожане
превозносили достоинства Будды, Дхармы и Общины, он подумал: "Воистину
должно быть, самана Готама - Святой Будда. Что мне нигантхи и их
согласие или несогласие? Пойду, не испрашивая их разрешения, и
встречусь с ним, Благословенным, Святым Буддой".
И Синха, генерал, обратился к Благословенному со словами: "Я
слышал, Владыка, что самана Готама отрицает последствия действий, учит
доктрине недеяния и говорит, что действия живых существ не получают
своего воздаяния, ибо он учит уничтожению и презренности всего; и в
этой доктрине он наставляет своих последователей. Учишь ли ты
уничтожению души и сожжению человеческого существа? Прошу, скажи мне,
Владыка: те, кто утверждают это, говорят ли они истину или же
свидетельствуют ложно против Благословенного, выдавая поддельное
учение за твое?"
И Благословенный отвечал: "В некотором смысле, Синха, те, кто
говорят это, утверждают истину обо мне; с другой стороны, Синха, и те,
кто говорит противное, также утверждают обо мне истину. Выслушай, и я
поясню тебе.
Я учу, Синха, несовершению таких действий, которые неправедны в
поступках, в словах либо в мыслях; я учу непроявлению всех тех
состояний души, которые несут зло и нехороши. Но я учу, Синха,
совершению таких действий, которые праведны в поступках, в словах и в
мыслях; я учу проявлению всех тех состояний души, которые хороши и не
несут зла.
Я учу, Синха, что все состояния души, которые несут зло и
нехороши, и неправедные действия в поступках, в словах или мыслях
должны быть сожжены. Тот, кто освободился, Синха, от всех тех
состояний души, которые несут зло и нехороши, тот, кто уничтожил их
подобно пальме, вырванной с корнем, так что они не могут возникнуть
вновь, - такой человек завершил искоренение себя.
Я провозглашаю, Синха, уничтожение самости, вожделения,
недоброжелательства, обольщения. Но я не провозглашаю уничтожение
воздержанности, любви, милосердия и истины.
Я считаю, Синха, неправедные действия презренными, совершены ли
они в поступках, в словах или в мыслях; но я считаю добродетель и
праведность достойным похвалы".
И Синха сказал: "Еще одно сомнение осталось у меня в отношении
учения Благословенного. Не согласится ли Благословенный рассеять его,
чтобы я понял Дхарму так, как учит ей Благословенный?"
Татхагата ответил согласием, и Синха продолжал: "Я солдат, о
Благословенный, и царь назначил меня проводить в жизнь его законы и
вести войны. Допускает ли Татхагата, который учит бесконечной доброте
и состраданию ко всем страждущим, наказание преступников? И еще,
признает ли Татхагата ошибочным идти на войну для защиты своего дома,
своей жены, своих детей и своей собственности? Учит ли Татхагата
доктрине полного самоотказа: должен ли я дозволять злодею делать все,
что ему вздумается, и покорно утсупать всякому, кто угрожает силой
взять принадлежащее мне? Утверждает ли Татхагата, что всякая борьба,
включая и войны, ведущиеся за правое дело, должна быть запрещена?"
Будда отвечал: "Кто заслуживает наказание, должен быть наказан, и
того, кто достоин поощрения, следует поощрить. В то же время Татхагата
учит не причинять вреда никаким живым существам, но быть исполненным
любви и доброты. Эти заповеди не противоречат друг другу, ибо тот, кто
должен быть наказан за совершаемые им самим преступления, пострадает
не из-за недоброжелательства судьи, но вследствие своего злодеяния.
Его собственные поступки навлекли на него то, что налагает служитель
закона. Тот, кто исполняет приговор, пусть не питает ненависти в своей
душе, чтобы даже убийца в момент своей казни считал, что это есть плод
его собственного поступка. Как только он поймет, что наказание очистит
его душу, он не станет более сетовать на свою судьбу, но будет
радоваться ей".
И Благословенный продолжал: "Татхагата учит, что любая война, в
которой человек стремится убить своего брата, ничтожна; но он не учит,
что тот, кто идет на войну за правое дело, исчерпав все средства к
сохранению мира, заслуживает порицания. Порицаем должен быть тот, кто
вызвал войну.
Татхагата учит полному отказу от себя, но не учит отказу от чего
бы то ни было в пользу сил, представляющих зло, - будь то люди, боги
или стихии природы. Борьба должна быть, ибо вся жизнь борьба. Но тот,
кто борется, должен следить, чтобы не сражаться ради своих личных
интересов против истины и справедливости.
Борющийся ради своих личных интересов, сколь бы он ни был велик,
или силен, или богат, или знаменит, не получит воздаяния; но тот, что
борется за справедливость и истину, обретет великое воздаяние, ибо
даже его поражение будет победой.
Личность - неподобающий сосуд для сохранения сколь-нибудь
значительного успеха; личность мала и хрупка, и содержимое ее вскоре
будет расплескано на пользу, но, возможно, также и на пагубу других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
охранять твой дом, твою жену, твоих детей и детей твоих детей от
пагубных влияний злобных духов. Я не вижу ничего плохого в совершении
обряда, завещанного твоим отцом. Но я вижу, что ты не понимаешь
обряда. Позволь Татхагате, который сейчас говорит с тобою, как
духовный отец, и кто любит тебя не меньше, чем любили тебя твои
родители, позволь ему объяснить тебе смысл этих шести направлений.
Чтобы охранить твой дом, этих обрядов недостаточно. Ты должен
охранить его добрыми поступками по отношению к окружающим людям.
Обратись к твоим родителям на восток, к твоим Учителям на юг, к твоей
жене и детям на запад и к твоим друзьям на север и точно установи
зенит твоих благочестивых почитаний и надир отношений к твоим лугам.
Такого благочестия хочет твой отец от тебя. Пусть совершение
обряда напомнит тебе о твоих обязанностях".
И Шригала посмотрел на Благословенного с великим почтением, как
на своего отца, и сказал: "Истинно, Готама, Ты Будда, Благословенный и
Святой Учитель. Я никогда не понимал, что я делал, но теперь я знаю.
Ты мне открыл истину, которая была сокрыта, как тот, что приносит
лампаду в темноту. Прибегаю к Тебе, Благословенному Учителю,
достигшему озарения, прибегаю к Истине, дающей просветление, прибегаю
к убежищу братьев" /1О/.
С самого начала своей наставнической деятельности он убедился,
насколько сказанное к месту и ко времени слово убедительней всяких
чудес для психического воздействия на человека и обновления его. Он
строго завещал своим ученикам не обнаруживать приобретенных ими
способностей "чудесных" сил перед теми, кто не знаком с принципами,
заложенными в них. Помимо того, подобные выявления вредны для самого
обладателя, вздергивая его над окружающими и порождая в нем гордость.
Принятый ученик не должен был похваляться сверхчеловеческим
совершенством. Ученик, который с дурным намерением и толкаемый
корыстолюбием похвалялся сверхчеловеческим совершенством, будь то
небесные видения или чудеса, не мог оставаться в числе учеников
Шакьямуни. "Я запрещаю вам, о бикшу, пользоваться какими бы то ни было
чарами и вызываниями, они бесполезны, ибо карма управляет всем. Тот,
кто стремится совершать чудеса, тот не понял учение Татхагаты" /11/.
Слово и мощь убеждения были единственным оружием, применяемым
Учителем для воздействия на окружающих. НИкогда и нигде не встречаем
мы гнева или даже возмущения, но лишь суровое утверждение истины.
"Благословенный совершенен в вежливости своей речи", - указывает
ученик Шарипутра.
"Подобно тому, как земля без отвращения и удовольствия терпеливо
переносит все вещи, чистые и нечистые, бросаемые на нее, подобно
Будда, не будучи затронут, переносит почет и презрение людей. Подобно
воде, очищающей и освежающей без различия всех людей, будут ли они
справедливы или злы, Будда отдает свое сострадание врагам и друзьям"
/3/.
Многочисленны посещения и беседы Будды со своими слушателями о
том, что их непосредственно касается, и всесторонние обсуждения их
обязанностей по отношению к семье и общественности. Его отличие от
других учителей и величайшая заслуга в том, что он, рассматривая долг
человека с точки зрения жизненной полезности, старался приложить
утонченные и возвышенные чувства к практической жизни.
Эта жизненная, практическая сторона учения прекрасно выражена в
ответе Благословенного, данном им Анатхапиндике, человеку несметного
богатства, прозванному "покровителем сирот и других бедных", который
пришел к нему за советом.
Услышав, что Будда остановился в бамбуковой роще вблизи
Раджагрихи, Анатхапиндика немедленно, в ту же ночь, отправился к нему.
Благословенный тотчас же прозрел чистоту сердца Анатхапиндика и
приветствовал его благостными словами.
Анатхапиндика сказал: "Я вижу, что Ты - Будда, Благословенный, и
хочу открыть Тебе мое сердце. Выслушай меня и посоветуй, как мне
поступить. Моя жизнь полна трудов, и я приобрел большое богатство, я
окружен заботами. Тем не менее, я люблю свое дело и прилежу ему со
всем усердием моим. Много людей работает у меня, и благосостояние их
зависит от успеха моих предприятий.
Но я услышал, как Твои ученики восхваляют блаженство и радость
жизни отшельника и осуждают суету мирскую. "Благословенный, - говорят
они, - отказался от своего царства и своего достояния и нашел путь
праведный и тем самым подал пример всему миру, как достичь Нирваны".
Сердце мое жаждет поступать справедливо и стать благословением
для всех моих ближних. Потому я хочу спросить Тебя, должен ли я
отказаться от моего богатства, моего дома и моих дел и, подобно Тебе,
избрать бездомие, чтобы достичь благодати и праведной жизни?"
И Будда отвечал: "Благодать праведной жизни достигается каждым,
кто следует благородному Пути восьми ступеней. Тот, кто привязан к
богатству, пусть лучше оставит его, нежели позволит отравить им свое
сердце; но тот, кто не привязан к богатству и кто, обладая им,
праведно употребляет его, будет благословением своим ближним.
Я говорю тебе, сохрани свое положение в жизни и еще усерднее
приложи свое умение к делам твоим. Не жизнь, и не богатство, и не
власть делают из человека раба, но лишь его привязанность к жизни,
богатству и власти.
Бикшу, уходящий из мира, чтобы вести жизнь беззаботную и
бездеятельную, ничего не достигает. Ибо жизнь в лености есть
отвращение, и немощь силы должна быть презираема. Учение Татхагаты не
требует, чтобы человек непременно избрал бездомие или же отрекся от
мира конечно, если только он не чувствует к этому призвания. Но Дхарма
Татхагаты требует, чтобы каждый человек освободился от иллюзии
самости, очистил свое сердце и отказался от жажды к наслаждениям и вел
праведную жизнь.
И что бы человек ни делал - будет ли он ремесленником, купцом или
воином или удалится от мира и посвятит себя молитвенному созерцанию,
пусть он вложит все свое сердце и прилежание в свою работу, пусть он
будет усердным и деятельным. И если он будет как лотос, который растет
в воде и, тем не менее, остается нетронутым ею, если он будет биться в
жизни, не питая зависимости и ненависти, если он будет вести жизнь не
для услаждения самости, но лишь для истины, тогда радость, мир и
благодать, несомненно, пребудут в сознании его" /11/.
Столь же жизненны и практичны прекрасные ответы Благословенного
на вопросы воина по имени Синха.
"В то время многие видные горожане собрались в зале заседаний и
всячески восхваляли Будду, Дхарму и Общину. Среди них находился и
Синха, главнокомандующий, последователь секты нигантха. И Синха
подумал: "Воистину, должно быть Благословенный - Будда, Святой. Пойду
и встречусь с ним".
И Синха, генерал, направился туда, где пребывал глава нигантхов
Натапутта, и, приблизившись к нему, сказал: "Владыка, я хочу посетить
самана Готаму". (Самана с пали то же, что шрамана с санскрита).
Натапутта ответил: "О Синха, ты веришь в то, что всякое действие
имеет последствие, отвечающее нравственным достоинствам этого
действия. Зачем тебе посещать самана Готаму, который отрицает
последствия действий? Самана Готама, о Синха, отрицает последствия
действий; он учит доктрине недеяния; и в этом учении он наставляет
своих последователей".
Тогда желание посетить Благословенного, возникшее у Синхи,
генерала, утихло.
Услышав вновь восхваление Будде, Дхарме и Общине, Синха обратился
к главе нигатов во второй раз; и вновь Натапутта отговорил его.
Когда генерал в третий раз услышал, как видные горожане
превозносили достоинства Будды, Дхармы и Общины, он подумал: "Воистину
должно быть, самана Готама - Святой Будда. Что мне нигантхи и их
согласие или несогласие? Пойду, не испрашивая их разрешения, и
встречусь с ним, Благословенным, Святым Буддой".
И Синха, генерал, обратился к Благословенному со словами: "Я
слышал, Владыка, что самана Готама отрицает последствия действий, учит
доктрине недеяния и говорит, что действия живых существ не получают
своего воздаяния, ибо он учит уничтожению и презренности всего; и в
этой доктрине он наставляет своих последователей. Учишь ли ты
уничтожению души и сожжению человеческого существа? Прошу, скажи мне,
Владыка: те, кто утверждают это, говорят ли они истину или же
свидетельствуют ложно против Благословенного, выдавая поддельное
учение за твое?"
И Благословенный отвечал: "В некотором смысле, Синха, те, кто
говорят это, утверждают истину обо мне; с другой стороны, Синха, и те,
кто говорит противное, также утверждают обо мне истину. Выслушай, и я
поясню тебе.
Я учу, Синха, несовершению таких действий, которые неправедны в
поступках, в словах либо в мыслях; я учу непроявлению всех тех
состояний души, которые несут зло и нехороши. Но я учу, Синха,
совершению таких действий, которые праведны в поступках, в словах и в
мыслях; я учу проявлению всех тех состояний души, которые хороши и не
несут зла.
Я учу, Синха, что все состояния души, которые несут зло и
нехороши, и неправедные действия в поступках, в словах или мыслях
должны быть сожжены. Тот, кто освободился, Синха, от всех тех
состояний души, которые несут зло и нехороши, тот, кто уничтожил их
подобно пальме, вырванной с корнем, так что они не могут возникнуть
вновь, - такой человек завершил искоренение себя.
Я провозглашаю, Синха, уничтожение самости, вожделения,
недоброжелательства, обольщения. Но я не провозглашаю уничтожение
воздержанности, любви, милосердия и истины.
Я считаю, Синха, неправедные действия презренными, совершены ли
они в поступках, в словах или в мыслях; но я считаю добродетель и
праведность достойным похвалы".
И Синха сказал: "Еще одно сомнение осталось у меня в отношении
учения Благословенного. Не согласится ли Благословенный рассеять его,
чтобы я понял Дхарму так, как учит ей Благословенный?"
Татхагата ответил согласием, и Синха продолжал: "Я солдат, о
Благословенный, и царь назначил меня проводить в жизнь его законы и
вести войны. Допускает ли Татхагата, который учит бесконечной доброте
и состраданию ко всем страждущим, наказание преступников? И еще,
признает ли Татхагата ошибочным идти на войну для защиты своего дома,
своей жены, своих детей и своей собственности? Учит ли Татхагата
доктрине полного самоотказа: должен ли я дозволять злодею делать все,
что ему вздумается, и покорно утсупать всякому, кто угрожает силой
взять принадлежащее мне? Утверждает ли Татхагата, что всякая борьба,
включая и войны, ведущиеся за правое дело, должна быть запрещена?"
Будда отвечал: "Кто заслуживает наказание, должен быть наказан, и
того, кто достоин поощрения, следует поощрить. В то же время Татхагата
учит не причинять вреда никаким живым существам, но быть исполненным
любви и доброты. Эти заповеди не противоречат друг другу, ибо тот, кто
должен быть наказан за совершаемые им самим преступления, пострадает
не из-за недоброжелательства судьи, но вследствие своего злодеяния.
Его собственные поступки навлекли на него то, что налагает служитель
закона. Тот, кто исполняет приговор, пусть не питает ненависти в своей
душе, чтобы даже убийца в момент своей казни считал, что это есть плод
его собственного поступка. Как только он поймет, что наказание очистит
его душу, он не станет более сетовать на свою судьбу, но будет
радоваться ей".
И Благословенный продолжал: "Татхагата учит, что любая война, в
которой человек стремится убить своего брата, ничтожна; но он не учит,
что тот, кто идет на войну за правое дело, исчерпав все средства к
сохранению мира, заслуживает порицания. Порицаем должен быть тот, кто
вызвал войну.
Татхагата учит полному отказу от себя, но не учит отказу от чего
бы то ни было в пользу сил, представляющих зло, - будь то люди, боги
или стихии природы. Борьба должна быть, ибо вся жизнь борьба. Но тот,
кто борется, должен следить, чтобы не сражаться ради своих личных
интересов против истины и справедливости.
Борющийся ради своих личных интересов, сколь бы он ни был велик,
или силен, или богат, или знаменит, не получит воздаяния; но тот, что
борется за справедливость и истину, обретет великое воздаяние, ибо
даже его поражение будет победой.
Личность - неподобающий сосуд для сохранения сколь-нибудь
значительного успеха; личность мала и хрупка, и содержимое ее вскоре
будет расплескано на пользу, но, возможно, также и на пагубу других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13