Здесь пахло деревянными стружками и клеем.
«Пригнитесь!»
Патриций присел.
Что-то, похожее на летучую мышь, щелкнуло и пролетело над его головой, крутнулось беспорядочно в середине комнаты, а затем разлетелось на десятки мелких щепок.
"Рад вас видеть, дорогой. " — произнес мягкий голос. «Я здесь, у таблички с надписью. Добрый день, ваше высочество.»
"Добрый день, Леонард. " — сказал Патриций. — «Что это было?»
"Я назвал его самолет-с-машущими-крыльями. " — сказал Леонард да Квирм, спускаясь со своей стартовой стремянки.
— «Она работает с помощью гуттаперчевых нитей, скрученных вместе. Но боюсь не очень хорошо.»
Леонард да Квирм отнюдь не был таким старым, как можно было предположить. Он был одним из тех людей, кто начинал выглядеть почтенным в возрасте тридцати лет и мог выглядеть возможно таким же в девяносто лет. Он не был полностью лысым, отнюдь нет. Его голова вздымалась над венчиком волос как каменный купол сквозь густой лес.
Вдохновение постоянно проливалось дождем и осыпало снегом вселенную. Его предназначением, если такое случалось, был нужный ум на нужном месте в нужное время. Оно задевало нужный нейрон, следовала цепная реакция и немного погодя уже кто-то глуповато помаргивает под вспышками камер на телеэкранах и удивляется, как, черт возьми, ему первому пришла мысль о предварительно нарезанном хлебе.
Леонард да Квирм знал о вдохновении. Одним из его ранних изобретений был заземленный металлический ночной колпак, одеваемый в надежде, что чертовы идеи прекратят оставлять свои слепяще-белые следы в его измученном воображении. Увы срабатывал он редко. Леонард знал стыд просыпаний по утрам, когда находишь листы, покрытые ночными эскизами неизвестных осадных машин и необыкновенными проектами машин для чистки яблок.
Семья да Квирм была достаточно богатой, и юный Леонард побывал во многих известных школах, где ему пришлось впитать не один ворох информации, даже несмотря на привычку глазеть в окно и зарисовывать полет птиц. Леонард оставался одним из тех неудачников, чьим уделом было восхищаться окружающим миром : его вкусом, очертаниями и движениями…
Он восхищался лордом Ветинари, поскольку тот был еще почему-то жив. Некоторые вещи столь совершенны по своей конструкции, что их весьма трудно сломать. Один в роду всегда бывает особенным.
Он был пленником моделей. Дайте ему в достатке дерева, проводов, красок, а сверх всего дайте ему бумагу и карандаш, — и он останется в плену.
Патриций сдвинул стопку рисунков и сел.
"Эти рисунки просто отличные. " — сказал он. — «Что это?»
"Мои наброски. " — сказал Леонард.
"Особенно прекрасен этот с маленьким мальчиком и его воздушным змеем, застрявшим на дереве. " — сказал Ветинари.
«Благодарю. Может приготовить вам чай? Боюсь, что видел мало людей в эти дни, разве что того, кто смазывает петли.»
«Я пришел…»
Патриций остановился и ткнул пальцем в один из рисунков. "К этому рисунку приколот клочок желтой бумаги. " — с подозрением сказал он. Он потянул его. Клочок оторвался от рисунка с легким чмокающим звуком, а затем прилип к его пальцам. На записке, в привычной манере Леонарда писать наоборот как рак, были слова : «театобар ястежак отЭ : омеМ <Мемо : Это кажется работает>».
"Ах, я сам скорее удивлен этому. " — сказал Леонард. «Я назвал его моим исчерканным-листком-с-заметками-и-клеем-который-отлипает-когда-захотите.»
Патриций немного поигрался с листком.
«Из чего сделан клей?»
«Вареные слизняки.»
Патриций оторвал бумажку от одной руки. Она тут же прилипла к другой.
"Ради этого вы пришли меня повидать? " — спросил Леонард.
"Нет. Я пришел поговорить с тобой. " — сказал лорд Ветинари. — «о гоннилде.»
«Простите, дорогой лорд. Простите.»
«Боюсь… она исчезла.»
«Бог мой. Но помнится, что вы говорили о том, что уничтожили ее.»
«Я отдал ее Убийцам для уничтожения. В конце-концов они гордятся собой, артистизмом своей работы. Они должны были устрашиться только от мысли о ком-то, владеющим подобным оружием власти. Но чертовы тупицы не сломали ее. Они думали, что могут хранить ее под замком. И дождались того, что лишились ее.»
«Они не сломали ее?»
«Видимо нет, чертовы тупицы.»
«И вы тоже не сделали этого. Я удивлен, почему?»
«Я… знаете, я сам не пойму.»
«Мне не нужно было вообще этого делать. Просто это было применением принципов баллистики, как вы знаете. Простая аэродинамика. Химическая сила. Очень неплохой сплав, сказал я сам себе. Скорее я горжусь идеей сделать нарезку в стволе. Мне пришлось сделать весьма сложный инструмент для этой цели, вы же знаете. Молоко? Сахар?»
«Нет, благодарю вас.»
«Я верю, что люди занимаются ее поисками.»
"Убийцы заняты этим, но они вряд ли отыщут. Им не придумать правильный метод поиска. " — Патриций поднял стопу набросков человеческого скелета. Они были чрезвычайно хороши.
«Ах, бог мой.»
«Потому я поручил поиск Дозору.»
«Вы должно быть разговаривали с капитаном Бодряком.»
Лорду Ветинари всегда нравились эти редкие, от случая к случаю, разговоры с Леонардом. Этот человек всегда относился к городу, как если бы тот был совершенно иным миром.
«Да.»
«Я надеюсь, что вы довели ему важность задачи.»
«Вне сомнения. Я категорически запретил ему заниматься этим. Дважды.»
Леонард кивнул. — «Ах. Я… думаю, что понимаю. Надеюсь из этого что-нибудь получится.»
Он вздохнул.
«Полагаю, что должен был бы разобрать ее, но… было так ясно, что это… творение. У меня была странная прихоть собрать нечто, что всегда существовало. Иногда я удивляюсь, где же я взял идею в целом. Кажется… не знаю … полагаю кощунством разобрать ее. Это как разобрать на части живого человека. Бисквит?»
"Иногда необходимо разобрать человека. " — сказал лорд Ветинари.
"Разумеется, это только точка зрения. " — вежливо сказал Леонард да Квирм.
"Вы подумали о кощунстве. " — сказал лорд Ветинари. «Обычно это влечет за собой богов некоего сорта, не так ли?»
«Разве я употребил это слово! Я не представляю бога гоннилды.»
«Да, это весьма трудно вообразить.»
Патриций, с трудом нагнувшись, потянулся за чем-то, лежавшим позади него, и вытащил странный предмет.
"Что это такое? " — спросил он.
"Ах, а я искал, куда же она подевалась. " — сказал Леонард. — "Это модель моей вращающейся-в-воздухе-машины. " <Из этого кажется можно было заключить, что хотя Леонард да Квирм был несомненно величайшим техническим гением эпохи, но был похож на Осколка, когда придумывал названия.> Лорд Ветинари толкнул ротор.
«Это может летать?»
"Ну да. " — сказал со вздохом Леонард. — «Если бы вы смогли найти человека с силами десятерых, который смог бы вращать рукоятку со скоростью тысяча оборотов в минуту.»
Патриций отключился от происходящего, лишь из вежливости уделяя внимание текущей беседе.
«А сейчас в этом городе.» — сказал Патриций. — «человек с гоннилдой. Он успешно использовал ее в первый раз, и почти достиг успеха во второй. Не мог ли кто-нибудь изобрести гоннилду?»
"Нет. " — сказал Леонард. — «Я гений.»
Он произнес это весьма просто. Это была констатация факта.
«Понимаю. Но однажды гоннилда была изобретена. Леонард, много ли гениальности нужно кому-либо, чтобы изготовить вторую такую же?»
«Технология нарезки требует высокой точности; механизм курка, выпускающий пулю, должен быть тонко сбалансирован; ну и, разумеется, конец ствола должен быть весьма…»
Леонард увидал выражение лица и пожал плечами. "Он должен быть умным человеком. " — сказал он.
"Этот город полон умными людьми. " — сказал Патриций. «И гномами. Умниками и гномами, позвякивающими всякими штучками.»
«Я весьма сожалею.»
«Они никогда не думают.»
«Напротив.»
Лорд Ветинари наклонился и посмотрел на застекленную крышу.
«Они вытворяют такое, вроде открытия рыбного бара 'Три Убежавших Весельчака' на месте старого храма на улице Дагон. И все это в ночь зимнего солнцестояния, совпавшую с полнолунием.»
«Боюсь, но это ваши люди.»
«Я так никогда и не узнал, что случилось с мистером Хонгой.»
«Бедное создание.»
«А потом еще и волшебники. Звяк, звяк, звяк. Никогда не подумают дважды перед тем, как схватить нить строения и дернуть за нее.»
«Возмутительно.»
«А алхимики? Их идея исполнять гражданский долг, делая смеси из веществ, чтобы посмотреть, что же получится.»
«До меня доносятся взрывы, даже сюда.»
«А затем, разумеется, появляется кто-нибудь, смахивающий на вас…»
«Простите, я действительно ужасен.»
Лорд Ветинари вновь и вновь вертел в руках модель летающей машины.
"Вы мечтаете летать. " — сказал он.
"Да, да. Тогда люди смогут быть по-настоящему свободны.
В воздухе нет границ. Там не может быть больше войн, потому что небо бесконечно. Как счастливы мы могли бы быть, если бы смогли летать."
Ветинари крутил и так и сяк в своих руках модель.
"Да. " — сказал он. — «Могу присягнуться, что мы были бы счастливы.»
«Знаете, я испробовал часовой механизм.»
«Простите? Я задумался о чем-то постороннем.»
«Я подумал, что часовой механизм приведет в движение мою летающую машину, но не получилось.»
«Увы.»
«У пружины есть предел силы, не зависящий от того, насколько плотно вы ее закрутили.»
"Ах, да. А вы надеялись, что если скрутите пружину в одном направлении, то вся ее энергия будет раскручиваться в другом направлении. Но временами вам приходится скручивать пружину настолько плотно, насколько возможно. " сказал Ветинари. — «…и молиться, чтобы она не лопнула.»
Выражение его лица неожиданно изменилось.
"Бог мой! " — сказал он.
"О чем вы? " — спросил Леонард.
«Он… не колотил по стене. Я могу зайти слишком далеко.»
Осколок сел и выпустил облачко пара. Он испытывал голод — не по еде, а по вещам, о которых можно подумать. Как только температура понизилась, эффективность его мозга возросла, и даже слишком. Ему необходимо было что-то думать.
Он пересчитал количество кирпичей в стене, вначале по два, затем по десяткам, и в конце по шестнадцать. Числа возникали в его мозгу с ужасающей послушностью. Были открыты деление и умножение. Была изобретена алгебра, что доставило некоторое удовлетворение в течение минуты или двух. А потом он ощутил, что туман чисел рассеивается, поднял взгляд и увидел далекие сверкающие горы вычислений.
Тролли развивались в высоких, скалистых и прежде всего холодных местах. Их кремниевые мозги могли действовать при низких температурах. Но внизу на сырых равнинах внутреннее тепло замедляло их и делало троллей глупыми. Это не означало, что только глупые тролли спускались в город. Тролли, решившие спуститься в город, были часто весьма сообразительными — но они становились глупыми.
Осколок был слабоумным, даже по стандартам городских троллей. Но просто потому, что его мозг был оптимизирован для температур, редко встречающихся в Анк-Морпорке, даже во время самой холодной зимы…
Сейчас его мозг находился при температуре, близкой к идеальной для его функционирования. К несчастью эта температура была весьма близка к оптимальной точке смерти троллей.
Часть его мозга подала ему эту мысль. Существовала высокая вероятность спасения. Это означало, что он должен исчезнуть. Это означало, что он вновь станет глупым троллем, так же точно, как E=mc-2.
Тогда лучше вернуться в мир чисел, таких мнимых, что они не имели значения, а только переходную точку отсчета.
И он погрузился в холод, неумолимо приближаясь к смерти.
Ковырялка сразу вслед за Жвачкой добрался к воротам Гильдии Мясников. Большие красные двери распахнулись от удара — внутри сидел маленький Мясник, потирая нос.
«Куда он пошел?»
«Шюда.»
В главном зале Гильдии Магистр Мясников Герхардт Носок кружился на месте, пошатываясь из стороны в сторону. Причиной подобного поведения были сапоги Жвачки, упиравшиеся в его грудь. Гном вцепился в его жилет, как яхтсмен, летящий навстречу шторму, и размахивал своей алебардой перед лицом Носка.
«Вы отдадите мне его сейчас, или я заставлю вас съесть собственный нос!»
Толпа учеников пыталась вовремя убраться с пути.
«Но…»
«Не спорьте со мной! Я Дозорный! Я…»
«Но вы…»
«Вам дается последняя возможность, мистер Носок. Отдайте его мне немедленно!»
Носок закрыл от ужаса глаза.
«Но что вы хотите?»
Толпа ждала.
"Ах. " — сказал Жвачка. — «А-ха-ха-ха… Я не сказал?»
«Нет!»
«Я был уверен, что сказал, — поверьте.»
«Вы не сказали!»
"Ладно. Это ключ от склада свинины грядущего, как вы теперь понимаете. " Жвачка спрыгнул вниз.
«Но зачем?»
Алебарда вновь заколыхалась перед его носом.
"Я просто спросил. " — сухо сказал Носок, уже совсем отчаявшись.
"Там, внутри, замерзает до смерти Дозорный. " — сказал Жвачка.
* * *
Вокруг них собралась толпа, когда наконец открыли главную дверь. Зазвенели падающие льдинки, из склада хлынул поток переохлажденного воздуха.
Иней покрывал пол и ряды висящих туш, в их путешествии сквозь время. Иней покрывал глыбу льда, в которой проглядывались очертания Осколка, присевшего на корточки посреди пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
«Пригнитесь!»
Патриций присел.
Что-то, похожее на летучую мышь, щелкнуло и пролетело над его головой, крутнулось беспорядочно в середине комнаты, а затем разлетелось на десятки мелких щепок.
"Рад вас видеть, дорогой. " — произнес мягкий голос. «Я здесь, у таблички с надписью. Добрый день, ваше высочество.»
"Добрый день, Леонард. " — сказал Патриций. — «Что это было?»
"Я назвал его самолет-с-машущими-крыльями. " — сказал Леонард да Квирм, спускаясь со своей стартовой стремянки.
— «Она работает с помощью гуттаперчевых нитей, скрученных вместе. Но боюсь не очень хорошо.»
Леонард да Квирм отнюдь не был таким старым, как можно было предположить. Он был одним из тех людей, кто начинал выглядеть почтенным в возрасте тридцати лет и мог выглядеть возможно таким же в девяносто лет. Он не был полностью лысым, отнюдь нет. Его голова вздымалась над венчиком волос как каменный купол сквозь густой лес.
Вдохновение постоянно проливалось дождем и осыпало снегом вселенную. Его предназначением, если такое случалось, был нужный ум на нужном месте в нужное время. Оно задевало нужный нейрон, следовала цепная реакция и немного погодя уже кто-то глуповато помаргивает под вспышками камер на телеэкранах и удивляется, как, черт возьми, ему первому пришла мысль о предварительно нарезанном хлебе.
Леонард да Квирм знал о вдохновении. Одним из его ранних изобретений был заземленный металлический ночной колпак, одеваемый в надежде, что чертовы идеи прекратят оставлять свои слепяще-белые следы в его измученном воображении. Увы срабатывал он редко. Леонард знал стыд просыпаний по утрам, когда находишь листы, покрытые ночными эскизами неизвестных осадных машин и необыкновенными проектами машин для чистки яблок.
Семья да Квирм была достаточно богатой, и юный Леонард побывал во многих известных школах, где ему пришлось впитать не один ворох информации, даже несмотря на привычку глазеть в окно и зарисовывать полет птиц. Леонард оставался одним из тех неудачников, чьим уделом было восхищаться окружающим миром : его вкусом, очертаниями и движениями…
Он восхищался лордом Ветинари, поскольку тот был еще почему-то жив. Некоторые вещи столь совершенны по своей конструкции, что их весьма трудно сломать. Один в роду всегда бывает особенным.
Он был пленником моделей. Дайте ему в достатке дерева, проводов, красок, а сверх всего дайте ему бумагу и карандаш, — и он останется в плену.
Патриций сдвинул стопку рисунков и сел.
"Эти рисунки просто отличные. " — сказал он. — «Что это?»
"Мои наброски. " — сказал Леонард.
"Особенно прекрасен этот с маленьким мальчиком и его воздушным змеем, застрявшим на дереве. " — сказал Ветинари.
«Благодарю. Может приготовить вам чай? Боюсь, что видел мало людей в эти дни, разве что того, кто смазывает петли.»
«Я пришел…»
Патриций остановился и ткнул пальцем в один из рисунков. "К этому рисунку приколот клочок желтой бумаги. " — с подозрением сказал он. Он потянул его. Клочок оторвался от рисунка с легким чмокающим звуком, а затем прилип к его пальцам. На записке, в привычной манере Леонарда писать наоборот как рак, были слова : «театобар ястежак отЭ : омеМ <Мемо : Это кажется работает>».
"Ах, я сам скорее удивлен этому. " — сказал Леонард. «Я назвал его моим исчерканным-листком-с-заметками-и-клеем-который-отлипает-когда-захотите.»
Патриций немного поигрался с листком.
«Из чего сделан клей?»
«Вареные слизняки.»
Патриций оторвал бумажку от одной руки. Она тут же прилипла к другой.
"Ради этого вы пришли меня повидать? " — спросил Леонард.
"Нет. Я пришел поговорить с тобой. " — сказал лорд Ветинари. — «о гоннилде.»
«Простите, дорогой лорд. Простите.»
«Боюсь… она исчезла.»
«Бог мой. Но помнится, что вы говорили о том, что уничтожили ее.»
«Я отдал ее Убийцам для уничтожения. В конце-концов они гордятся собой, артистизмом своей работы. Они должны были устрашиться только от мысли о ком-то, владеющим подобным оружием власти. Но чертовы тупицы не сломали ее. Они думали, что могут хранить ее под замком. И дождались того, что лишились ее.»
«Они не сломали ее?»
«Видимо нет, чертовы тупицы.»
«И вы тоже не сделали этого. Я удивлен, почему?»
«Я… знаете, я сам не пойму.»
«Мне не нужно было вообще этого делать. Просто это было применением принципов баллистики, как вы знаете. Простая аэродинамика. Химическая сила. Очень неплохой сплав, сказал я сам себе. Скорее я горжусь идеей сделать нарезку в стволе. Мне пришлось сделать весьма сложный инструмент для этой цели, вы же знаете. Молоко? Сахар?»
«Нет, благодарю вас.»
«Я верю, что люди занимаются ее поисками.»
"Убийцы заняты этим, но они вряд ли отыщут. Им не придумать правильный метод поиска. " — Патриций поднял стопу набросков человеческого скелета. Они были чрезвычайно хороши.
«Ах, бог мой.»
«Потому я поручил поиск Дозору.»
«Вы должно быть разговаривали с капитаном Бодряком.»
Лорду Ветинари всегда нравились эти редкие, от случая к случаю, разговоры с Леонардом. Этот человек всегда относился к городу, как если бы тот был совершенно иным миром.
«Да.»
«Я надеюсь, что вы довели ему важность задачи.»
«Вне сомнения. Я категорически запретил ему заниматься этим. Дважды.»
Леонард кивнул. — «Ах. Я… думаю, что понимаю. Надеюсь из этого что-нибудь получится.»
Он вздохнул.
«Полагаю, что должен был бы разобрать ее, но… было так ясно, что это… творение. У меня была странная прихоть собрать нечто, что всегда существовало. Иногда я удивляюсь, где же я взял идею в целом. Кажется… не знаю … полагаю кощунством разобрать ее. Это как разобрать на части живого человека. Бисквит?»
"Иногда необходимо разобрать человека. " — сказал лорд Ветинари.
"Разумеется, это только точка зрения. " — вежливо сказал Леонард да Квирм.
"Вы подумали о кощунстве. " — сказал лорд Ветинари. «Обычно это влечет за собой богов некоего сорта, не так ли?»
«Разве я употребил это слово! Я не представляю бога гоннилды.»
«Да, это весьма трудно вообразить.»
Патриций, с трудом нагнувшись, потянулся за чем-то, лежавшим позади него, и вытащил странный предмет.
"Что это такое? " — спросил он.
"Ах, а я искал, куда же она подевалась. " — сказал Леонард. — "Это модель моей вращающейся-в-воздухе-машины. " <Из этого кажется можно было заключить, что хотя Леонард да Квирм был несомненно величайшим техническим гением эпохи, но был похож на Осколка, когда придумывал названия.> Лорд Ветинари толкнул ротор.
«Это может летать?»
"Ну да. " — сказал со вздохом Леонард. — «Если бы вы смогли найти человека с силами десятерых, который смог бы вращать рукоятку со скоростью тысяча оборотов в минуту.»
Патриций отключился от происходящего, лишь из вежливости уделяя внимание текущей беседе.
«А сейчас в этом городе.» — сказал Патриций. — «человек с гоннилдой. Он успешно использовал ее в первый раз, и почти достиг успеха во второй. Не мог ли кто-нибудь изобрести гоннилду?»
"Нет. " — сказал Леонард. — «Я гений.»
Он произнес это весьма просто. Это была констатация факта.
«Понимаю. Но однажды гоннилда была изобретена. Леонард, много ли гениальности нужно кому-либо, чтобы изготовить вторую такую же?»
«Технология нарезки требует высокой точности; механизм курка, выпускающий пулю, должен быть тонко сбалансирован; ну и, разумеется, конец ствола должен быть весьма…»
Леонард увидал выражение лица и пожал плечами. "Он должен быть умным человеком. " — сказал он.
"Этот город полон умными людьми. " — сказал Патриций. «И гномами. Умниками и гномами, позвякивающими всякими штучками.»
«Я весьма сожалею.»
«Они никогда не думают.»
«Напротив.»
Лорд Ветинари наклонился и посмотрел на застекленную крышу.
«Они вытворяют такое, вроде открытия рыбного бара 'Три Убежавших Весельчака' на месте старого храма на улице Дагон. И все это в ночь зимнего солнцестояния, совпавшую с полнолунием.»
«Боюсь, но это ваши люди.»
«Я так никогда и не узнал, что случилось с мистером Хонгой.»
«Бедное создание.»
«А потом еще и волшебники. Звяк, звяк, звяк. Никогда не подумают дважды перед тем, как схватить нить строения и дернуть за нее.»
«Возмутительно.»
«А алхимики? Их идея исполнять гражданский долг, делая смеси из веществ, чтобы посмотреть, что же получится.»
«До меня доносятся взрывы, даже сюда.»
«А затем, разумеется, появляется кто-нибудь, смахивающий на вас…»
«Простите, я действительно ужасен.»
Лорд Ветинари вновь и вновь вертел в руках модель летающей машины.
"Вы мечтаете летать. " — сказал он.
"Да, да. Тогда люди смогут быть по-настоящему свободны.
В воздухе нет границ. Там не может быть больше войн, потому что небо бесконечно. Как счастливы мы могли бы быть, если бы смогли летать."
Ветинари крутил и так и сяк в своих руках модель.
"Да. " — сказал он. — «Могу присягнуться, что мы были бы счастливы.»
«Знаете, я испробовал часовой механизм.»
«Простите? Я задумался о чем-то постороннем.»
«Я подумал, что часовой механизм приведет в движение мою летающую машину, но не получилось.»
«Увы.»
«У пружины есть предел силы, не зависящий от того, насколько плотно вы ее закрутили.»
"Ах, да. А вы надеялись, что если скрутите пружину в одном направлении, то вся ее энергия будет раскручиваться в другом направлении. Но временами вам приходится скручивать пружину настолько плотно, насколько возможно. " сказал Ветинари. — «…и молиться, чтобы она не лопнула.»
Выражение его лица неожиданно изменилось.
"Бог мой! " — сказал он.
"О чем вы? " — спросил Леонард.
«Он… не колотил по стене. Я могу зайти слишком далеко.»
Осколок сел и выпустил облачко пара. Он испытывал голод — не по еде, а по вещам, о которых можно подумать. Как только температура понизилась, эффективность его мозга возросла, и даже слишком. Ему необходимо было что-то думать.
Он пересчитал количество кирпичей в стене, вначале по два, затем по десяткам, и в конце по шестнадцать. Числа возникали в его мозгу с ужасающей послушностью. Были открыты деление и умножение. Была изобретена алгебра, что доставило некоторое удовлетворение в течение минуты или двух. А потом он ощутил, что туман чисел рассеивается, поднял взгляд и увидел далекие сверкающие горы вычислений.
Тролли развивались в высоких, скалистых и прежде всего холодных местах. Их кремниевые мозги могли действовать при низких температурах. Но внизу на сырых равнинах внутреннее тепло замедляло их и делало троллей глупыми. Это не означало, что только глупые тролли спускались в город. Тролли, решившие спуститься в город, были часто весьма сообразительными — но они становились глупыми.
Осколок был слабоумным, даже по стандартам городских троллей. Но просто потому, что его мозг был оптимизирован для температур, редко встречающихся в Анк-Морпорке, даже во время самой холодной зимы…
Сейчас его мозг находился при температуре, близкой к идеальной для его функционирования. К несчастью эта температура была весьма близка к оптимальной точке смерти троллей.
Часть его мозга подала ему эту мысль. Существовала высокая вероятность спасения. Это означало, что он должен исчезнуть. Это означало, что он вновь станет глупым троллем, так же точно, как E=mc-2.
Тогда лучше вернуться в мир чисел, таких мнимых, что они не имели значения, а только переходную точку отсчета.
И он погрузился в холод, неумолимо приближаясь к смерти.
Ковырялка сразу вслед за Жвачкой добрался к воротам Гильдии Мясников. Большие красные двери распахнулись от удара — внутри сидел маленький Мясник, потирая нос.
«Куда он пошел?»
«Шюда.»
В главном зале Гильдии Магистр Мясников Герхардт Носок кружился на месте, пошатываясь из стороны в сторону. Причиной подобного поведения были сапоги Жвачки, упиравшиеся в его грудь. Гном вцепился в его жилет, как яхтсмен, летящий навстречу шторму, и размахивал своей алебардой перед лицом Носка.
«Вы отдадите мне его сейчас, или я заставлю вас съесть собственный нос!»
Толпа учеников пыталась вовремя убраться с пути.
«Но…»
«Не спорьте со мной! Я Дозорный! Я…»
«Но вы…»
«Вам дается последняя возможность, мистер Носок. Отдайте его мне немедленно!»
Носок закрыл от ужаса глаза.
«Но что вы хотите?»
Толпа ждала.
"Ах. " — сказал Жвачка. — «А-ха-ха-ха… Я не сказал?»
«Нет!»
«Я был уверен, что сказал, — поверьте.»
«Вы не сказали!»
"Ладно. Это ключ от склада свинины грядущего, как вы теперь понимаете. " Жвачка спрыгнул вниз.
«Но зачем?»
Алебарда вновь заколыхалась перед его носом.
"Я просто спросил. " — сухо сказал Носок, уже совсем отчаявшись.
"Там, внутри, замерзает до смерти Дозорный. " — сказал Жвачка.
* * *
Вокруг них собралась толпа, когда наконец открыли главную дверь. Зазвенели падающие льдинки, из склада хлынул поток переохлажденного воздуха.
Иней покрывал пол и ряды висящих туш, в их путешествии сквозь время. Иней покрывал глыбу льда, в которой проглядывались очертания Осколка, присевшего на корточки посреди пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45