Черная, с проседью. А его голые ноги массировали две раболепно согбенные девушки. Да, глупо смотреть на восходящую звезду без светофильтров, подумал я. И спрятался в эту мысль, как в раковину. Но Круклис быстро достал меня оттуда.
— И сейчас еще не пришло твое время, Серж. Хотя близится, признаю. Совсем уж близко, знакомец ты мой старый…
Мне показалось, что о своем запаздывающем времени я слышу не впервые. Даже скучно стало.
— И как все это понимать прикажешь?
— Пока никак. Запоминай. Еще при этой жизни тебе придется складывать общую картину.
— Общую картину чего?
— Общую картину себя, — загадочно сказал Круклис.
Я понял, что большего от него не добьюсь.
Мы быстро сближались с Феликситуром. Виктим всходил над горизонтом все выше. Под нами одна за другой озарялись горные вершины. «Туарег» миновал терминатор над самой поверхностью планеты.
Я не ошибся. Промчавшись между двумя вулканами, звездолет вышел именно в тот район, куда я и хотел его привести. Конечно, любоваться чем-то там, внизу, при скорости девять километров в секунду невозможно, но замедленный просмотр видеозаписи позволил это сделать.
Оксанкин кратер заметно изменился — оплыл, подрос, разбросал в стороны новые потоки. Кирпичного цвета лава практически заполнила ближайшую долину, утопив остатки нашего парома. Над застывшей поверхностью торчали одни антенны.
— Вот это да! Могли и поджариться, — сказал я.
— Запросто, — признал Круклис.
— Прав был интриган ассирийский?
Круклис нехотя развел руки.
— И нас бы не стали спасать? — спросил я.
— Кто?
— Старшие, старшие.
— Нет. Для них, как и для эволюции, судьба индивида особого значения не имеет. Вот если бы возникла угроза всему нашему биологическому роду, — тогда да, что-нибудь предприняли бы. Но не по мелочам.
— Хорошенькие мелочи! Я себя мелочью не считаю.
— И правильно, Серж. То, что мы тогда не поджарились, свидетельствует о некоторых способностях. Еще больше о наших способностях говорит сам факт появления на Феликситуре. Но чтобы с нами заговорили, этого мало.
— Да вот, кстати. Почему нами вообще заинтересовались?
— Потому, что мы есть.
— Мы давно есть.
— Так и интересуются давно. Сколько мы есть, столько они и интересуются.
— Даже так?
Круклис кивнул.
— Хорошо, спрошу иначе, — сказал я. — Почему они с нами именно сейчас заговорили? Не раньше и не позже?
— Да мы пальцы в костер стали засовывать.
— В Кронос то есть?
— Да.
— Пальцы? Скорее уж голову.
— Можно и так сказать.
— Ну и как, стоит иметь с нами дело?
— Серж! Иногда ты меня огорчаешь. Ведь вот же я, здесь сижу. Реально. Между тем без чужой помощи из коллапсара не выберешься. Это, надеюсь, понятно?
— Это я понимаю, огорченный мой. Но вдруг тебя в отставку отправили? Забраковали? Трогать вот себя запрещаешь.
Круклис расхохотался:
— Забраковали? Слово-то какое вспомнил! Нет, братец, там никого не бракуют. Хотя и чинят, причем основательно. Даже не чинят, а, как бы это поточнее… усовершенствуют, вот.
Потом он похлопал меня по плечу и сказал:
— Ты давай, Серж, пилотируй. Смотри, как ловко получается — и скорость набрал, и Оксанкин кратер посмотрел. А сейчас, если не ошибаюсь, Солнце, Гравитон и «Туарег» находятся на одной линии?
— Находятся, находятся, — проворчал я.
— Идеальная ситуация для того, чтобы использовать станцию в качестве ретранслятора. Я правильно понял? Валяй передавай. Что-нибудь краткое, мужественное. Например:
Спасательный звездолет ТУАРЕГ. Ложусь курс СОЛНЦЕ. Расчетное время прибытия… Когда мы там прибываем? На борту трое. Требуется медицинская помощь. Серж Рыкофф. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.
— Подходяще? — ухмыльнулся Круклис. — Глас из прошлого, почти с того света. Представляю, какое впечатление депеша произведет на матерых гравитонцев. Что скажешь?
Что тут можно было сказать? Угадал дословно. Не забраковали его, кажется. Да и настроение слишком хорошее для забракованного. Такое настроение бывает у человека, заново обретшего смысл существования. Прямо позавидовать можно.
Прошло несколько часов. Феликситур остался в ста тридцати тысячах километров за кормовым отражателем «Туарега». Без помощи Джекила я рассчитывал режим фотонного разгона, решил не терять формы. Во всем полагаться на софусов я уже никогда не буду. Они ничуть не хуже людей. Могут и подвести.
Вдруг раздалось деликатное покашливание. Я поднял голову. В дверях рубки стоял Круклис. С салфеткой на локте, с подносом в руках. Эдакий гарсон-переросток. В радужном балахоне.
— Чаю хочешь?
Я выключил карманный компьютер.
— Люблю дурачества.
— Знаем, знаем.
— Что за чай?
— «Сэр Липтон» подойдет?
— Настоящий?
Круклис обиженно поднял брови.
— В жизни лучше пользоваться настоящим.
Я подозрительно глянул на его уже почти розовые руки.
— М-да? Чудеса продолжаются?
— Никаких чудес. Просто кое-что прихвачено из запасов Гравитона.
Он поставил поднос на пульт и разлил чай. Себе налил в блюдечко. Подул на него. Аромат растекся по всей рубке. Явно назревал разговор.
— Слушаю, — сказал я.
— Умница, — сказал Круклис и хлебнул из блюдца. — Чего не пьешь? Боишься отравы?
— Не поддевай. Думаешь, легко привыкнуть к выходцу с того света?
— До сих пор ты держался неплохо. Прости, думал, что запаникуешь. А ты — нет, ничего. Даже с вопросами не слишком пристаешь. Джекил прав, вы есть молодец, сударь.
— Безусловно, — поддакнул Джекил.
— Молчи, вольноотпущенник, — сказал я. — Закругливай кораблю. Парамон, мне кажется, ты сам расскажешь, когда сочтешь необходимым.
— Нет, право, люблю тактичных гоминид.
— А ты уже не гоминида?
— Сам не знаю, — признался Круклис. — Мышцы еще не совсем сформировались. И эти… половые органы. Но успехи есть.
— Регенерируешь, значит.
— Ага. Регенерирую.
— А ты и в самом деле тот, кем был?
Круклис посмотрел на себя в зеркало.
— Точно теперь не установишь. Да и какая разница? Если я и копия себя, то очень удачная. Мне нравится.
Я сделал пару глотков, подождал минуту, но поскольку он погрузился в многозначительное молчание, пожал плечами и вернулся к своим расчетам.
Чтобы запустить фотонный двигатель «Туарега», в межзвездной среде требовалось набрать минимум двести километров в секунду. Мы шли пока со скоростью в девятнадцать. Я прикидывал, нельзя ли использовать то, что вдоль всей орбиты Феликситура протянулось облако серных паров, плотность которых раз в пятьдесят превышала среднюю плотность галактического газа.
Теоретически в таком супе реакция аннигиляции встречных ионов с антипротонами наших запасов должна дать ощутимую тягу на гораздо меньшей скорости. Единственное условие состояло в том, что курс звездолета должен пролегать в плоскости планетной орбиты. То есть первоначально не будет направлен в сторону Солнца. Следовательно, потом предстоял поворот, и от этого терялось некоторое время. Зато более ранний переход на мощное аннигиляционное топливо означал значительный выигрыш в том же времени.
Разумеется, месяц—другой в нашем положении принципиальной роли не играл, но… хотелось морского ветра. Еще хотелось побыстрее передать Мод в нужные руки.
— И что ты собираешься делать с Мод? — вдруг спросил Круклис.
Он допил чай и закурил длинную сигару. Видимо, награждал себя за долгое воздержание у Кроноса.
— Как — что? Лечить, — рассеянно отозвался я.
Круклис закрыл глаза и процитировал:
Боль в голове и тьму в глазах,
Жар в теле, ломоту в костях —
Все куштха исцелит.
Всесильный, мудрый дар богов…
— Откуда это? — все так же рассеянно поинтересовался я.
— Не помнишь?
— Что-то древнее.
— Весьма. Чай понравился? Он из Индии.
— Да, спасибо.
— А от чего ты собрался лечить Мод?
— Не знаю.
— Может быть, лечить и не надо?
Тут он меня озадачил.
— То есть?
— Я говорю не про ее нынешнее состояние, конечно, — поспешил разъяснить Круклис.
— А про что?
— Была ведь причина, которая привела ее к нынешнему состоянию.
Я почувствовал глухую тревогу. Тронул он все-таки большую тему. Я надеялся, что этого не произойдет.
— Вот ты о чем… Да, Мод хотела отправиться за тобой.
— А ты ей не позволил.
— Hominis est errare, знаешь ли.
— Верно, человеку свойственно ошибаться. Только кто ошибся? Ты, я или Мод?
— Утверждать не берусь.
— Предоставишь все специалистам?
— Нет. Предоставлю все ей самой. Пусть решает. Но сначала она должна получить такую возможность. Будучи в здравом рассудке.
— Справедливо, — согласился Круклис. — Если считать, что тогда, на Гравитоне, Мод была не в здравом рассудке.
— А в чем, собственно, дело? — напрягаясь, спросил я.
Круклис поднял обе бледно-розовые ладони вверх, словно демонстрируя, что безоружен. Так я ему и поверил…
— Да нет никакого дела. Извини. Хотел знать твои планы.
— Вот, — сказал я. — Теперь знаешь. А твои планы узнать можно?
Круклис усмехнулся:
— Это становится любимой темой. Эх ты, гоминида…
В чем-то я остался подростком. Терпеть не могу высокомерной снисходительности. Считал и считаю, что боги тоже должны быть интеллигентными. Хорошие манеры никому не вредили. Ни на том, ни на этом свете.
— Тому есть причины, герр фон Циммерман. Я не хочу, да и не смогу заставить тебя что-то сделать, но вот думать буду то, что захочу.
— Что ж, позиция достойная. Но с моей стороны попросту нечестно рассказывать тебе все.
— Секреты?
— Вынужденные. Серж, дорогой, да живи ты без всего этого! Живи, пока можно, пока не надоело. Много мудрости — много печали, знаешь ли. Давно сказано.
— Давно. Но не слишком ли ты меня оберегаешь?
— Не слишком. То, что я знаю, тебя иссушит. Преждевременно. И не надо видеть во мне троянского коня. Те, кто старше нас, в такой кавалерии просто не нуждаются. При их возможностях коварство не имеет смысла, настолько их возможности велики.
— В самом деле?
— А подумай сам. От Кроноса они меня спасли так же легко, как мы спасаем мотылька от пламени свечи. Вспомни наши инсайты. Это ведь кое-что значит, не так ли?
Я был вынужден кивнуть.
— Да и тебе есть за что сказать спасибо тем, кто старше нас. Пусть ты еще и не вполне понимаешь за что, но ведь чувствуешь, не так ли?
— Есть такое.
Мне показалось, что говорил он искренно. Проверить я не мог, оставалось поверить. В то, что не везу лошадь.
Фотонный двигатель начал «забирать» тягу на скорости пятьдесят семь с половиной километров в секунду. Правда, сначала довольно слабо. Но час за часом ионизирующие лучи находили все новую пищу. В прожорливую воронку двигательной системы попадало все больше материи. Встречные частицы аннигилировали с антипротонами. За кормовыми отражателями разгоралось зарево, ускорение росло.
К моменту выхода из серного облака корабль пролетал уже больше трехсот километров в секунду, — вполне достаточно, чтобы устойчиво набирать ход и в разреженной межзвездной среде, стартовые расчеты были верными.
После новой серии вычислений я провел коррекцию траектории. «Туарег» покинул орбиту Феликситура, мы легли, наконец, на генеральный курс, сэкономив время с энергией, и… больше делать было нечего.
Перед пастью массозаборника встали сорок восемь геолет пути. При релятивистской скорости для нас они неизбежно сожмутся в тридцать девять, но и этого хватало с избытком. Всплыл тоскливый вопрос досуга. Каюты на «Туареге» маленькие, бассейн крошечный, возможности для серьезной научной работы нет. От подробных рассказов о своих приключениях Круклис продолжал уклоняться. По этой причине долгие беседы двух мужей у камина казались маловероятными. Играть с учеником сверхцивилизации в какие-либо игры бессмысленно — постоянно выигрывает, чародей, даже в кости. Джекил и тот от него пострадал. Всеми же прочими развлечениями я уже был сыт. Оставалось одно: отправиться в спячку.
Круклис решил последовать моему примеру.
— Тебе-то спать зачем? — спросил я.
— Спать мне нужно затем, чтобы не будить подозрений. А то прилетим на Землю, и тут выяснится, что странная гоминида Круклис без малого полвека промучился бессонницей. Кстати, не такой уж я и монстр. Тоже скучаю без общества.
— Мгм. И ничто человеческое тебе не чуждо?
— Нет, кое-что чуждо. Глупость, например.
— Сарказму не поубавилось.
— Но тебе я рад, Сержик.
— Да-а… Если так, жуткое это местечко — Кронос.
— Нет, не жуткое. Одинокое. Я думал, что меньше нуждаюсь в человечестве.
— Наверное, это пройдет?
— Вот тогда, Серж, и наступит жуть. Представь себе, что может чувствовать питекантроп в нашей компании. То же самое — и я. В той компании.
— Разница так велика?
— Огромна.
— Оставайся жить с человечеством. Кто тебя неволит?
— Уже не могу. Этого и боялась Лаура…
Тут он запнулся.
— Ладно, пора впадать в спячку. Я тебе надоел?
— Отчего, Парамон? Мальчонка ты тоже смышленый Тут еще Сумитомо…
— Что — Сумитомо?
— Да он за тебя ходатайствовал. Боялся, что обижу.
Круклис рассмеялся:
— Да? Весьма трогательно с его стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— И сейчас еще не пришло твое время, Серж. Хотя близится, признаю. Совсем уж близко, знакомец ты мой старый…
Мне показалось, что о своем запаздывающем времени я слышу не впервые. Даже скучно стало.
— И как все это понимать прикажешь?
— Пока никак. Запоминай. Еще при этой жизни тебе придется складывать общую картину.
— Общую картину чего?
— Общую картину себя, — загадочно сказал Круклис.
Я понял, что большего от него не добьюсь.
Мы быстро сближались с Феликситуром. Виктим всходил над горизонтом все выше. Под нами одна за другой озарялись горные вершины. «Туарег» миновал терминатор над самой поверхностью планеты.
Я не ошибся. Промчавшись между двумя вулканами, звездолет вышел именно в тот район, куда я и хотел его привести. Конечно, любоваться чем-то там, внизу, при скорости девять километров в секунду невозможно, но замедленный просмотр видеозаписи позволил это сделать.
Оксанкин кратер заметно изменился — оплыл, подрос, разбросал в стороны новые потоки. Кирпичного цвета лава практически заполнила ближайшую долину, утопив остатки нашего парома. Над застывшей поверхностью торчали одни антенны.
— Вот это да! Могли и поджариться, — сказал я.
— Запросто, — признал Круклис.
— Прав был интриган ассирийский?
Круклис нехотя развел руки.
— И нас бы не стали спасать? — спросил я.
— Кто?
— Старшие, старшие.
— Нет. Для них, как и для эволюции, судьба индивида особого значения не имеет. Вот если бы возникла угроза всему нашему биологическому роду, — тогда да, что-нибудь предприняли бы. Но не по мелочам.
— Хорошенькие мелочи! Я себя мелочью не считаю.
— И правильно, Серж. То, что мы тогда не поджарились, свидетельствует о некоторых способностях. Еще больше о наших способностях говорит сам факт появления на Феликситуре. Но чтобы с нами заговорили, этого мало.
— Да вот, кстати. Почему нами вообще заинтересовались?
— Потому, что мы есть.
— Мы давно есть.
— Так и интересуются давно. Сколько мы есть, столько они и интересуются.
— Даже так?
Круклис кивнул.
— Хорошо, спрошу иначе, — сказал я. — Почему они с нами именно сейчас заговорили? Не раньше и не позже?
— Да мы пальцы в костер стали засовывать.
— В Кронос то есть?
— Да.
— Пальцы? Скорее уж голову.
— Можно и так сказать.
— Ну и как, стоит иметь с нами дело?
— Серж! Иногда ты меня огорчаешь. Ведь вот же я, здесь сижу. Реально. Между тем без чужой помощи из коллапсара не выберешься. Это, надеюсь, понятно?
— Это я понимаю, огорченный мой. Но вдруг тебя в отставку отправили? Забраковали? Трогать вот себя запрещаешь.
Круклис расхохотался:
— Забраковали? Слово-то какое вспомнил! Нет, братец, там никого не бракуют. Хотя и чинят, причем основательно. Даже не чинят, а, как бы это поточнее… усовершенствуют, вот.
Потом он похлопал меня по плечу и сказал:
— Ты давай, Серж, пилотируй. Смотри, как ловко получается — и скорость набрал, и Оксанкин кратер посмотрел. А сейчас, если не ошибаюсь, Солнце, Гравитон и «Туарег» находятся на одной линии?
— Находятся, находятся, — проворчал я.
— Идеальная ситуация для того, чтобы использовать станцию в качестве ретранслятора. Я правильно понял? Валяй передавай. Что-нибудь краткое, мужественное. Например:
Спасательный звездолет ТУАРЕГ. Ложусь курс СОЛНЦЕ. Расчетное время прибытия… Когда мы там прибываем? На борту трое. Требуется медицинская помощь. Серж Рыкофф. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.
— Подходяще? — ухмыльнулся Круклис. — Глас из прошлого, почти с того света. Представляю, какое впечатление депеша произведет на матерых гравитонцев. Что скажешь?
Что тут можно было сказать? Угадал дословно. Не забраковали его, кажется. Да и настроение слишком хорошее для забракованного. Такое настроение бывает у человека, заново обретшего смысл существования. Прямо позавидовать можно.
Прошло несколько часов. Феликситур остался в ста тридцати тысячах километров за кормовым отражателем «Туарега». Без помощи Джекила я рассчитывал режим фотонного разгона, решил не терять формы. Во всем полагаться на софусов я уже никогда не буду. Они ничуть не хуже людей. Могут и подвести.
Вдруг раздалось деликатное покашливание. Я поднял голову. В дверях рубки стоял Круклис. С салфеткой на локте, с подносом в руках. Эдакий гарсон-переросток. В радужном балахоне.
— Чаю хочешь?
Я выключил карманный компьютер.
— Люблю дурачества.
— Знаем, знаем.
— Что за чай?
— «Сэр Липтон» подойдет?
— Настоящий?
Круклис обиженно поднял брови.
— В жизни лучше пользоваться настоящим.
Я подозрительно глянул на его уже почти розовые руки.
— М-да? Чудеса продолжаются?
— Никаких чудес. Просто кое-что прихвачено из запасов Гравитона.
Он поставил поднос на пульт и разлил чай. Себе налил в блюдечко. Подул на него. Аромат растекся по всей рубке. Явно назревал разговор.
— Слушаю, — сказал я.
— Умница, — сказал Круклис и хлебнул из блюдца. — Чего не пьешь? Боишься отравы?
— Не поддевай. Думаешь, легко привыкнуть к выходцу с того света?
— До сих пор ты держался неплохо. Прости, думал, что запаникуешь. А ты — нет, ничего. Даже с вопросами не слишком пристаешь. Джекил прав, вы есть молодец, сударь.
— Безусловно, — поддакнул Джекил.
— Молчи, вольноотпущенник, — сказал я. — Закругливай кораблю. Парамон, мне кажется, ты сам расскажешь, когда сочтешь необходимым.
— Нет, право, люблю тактичных гоминид.
— А ты уже не гоминида?
— Сам не знаю, — признался Круклис. — Мышцы еще не совсем сформировались. И эти… половые органы. Но успехи есть.
— Регенерируешь, значит.
— Ага. Регенерирую.
— А ты и в самом деле тот, кем был?
Круклис посмотрел на себя в зеркало.
— Точно теперь не установишь. Да и какая разница? Если я и копия себя, то очень удачная. Мне нравится.
Я сделал пару глотков, подождал минуту, но поскольку он погрузился в многозначительное молчание, пожал плечами и вернулся к своим расчетам.
Чтобы запустить фотонный двигатель «Туарега», в межзвездной среде требовалось набрать минимум двести километров в секунду. Мы шли пока со скоростью в девятнадцать. Я прикидывал, нельзя ли использовать то, что вдоль всей орбиты Феликситура протянулось облако серных паров, плотность которых раз в пятьдесят превышала среднюю плотность галактического газа.
Теоретически в таком супе реакция аннигиляции встречных ионов с антипротонами наших запасов должна дать ощутимую тягу на гораздо меньшей скорости. Единственное условие состояло в том, что курс звездолета должен пролегать в плоскости планетной орбиты. То есть первоначально не будет направлен в сторону Солнца. Следовательно, потом предстоял поворот, и от этого терялось некоторое время. Зато более ранний переход на мощное аннигиляционное топливо означал значительный выигрыш в том же времени.
Разумеется, месяц—другой в нашем положении принципиальной роли не играл, но… хотелось морского ветра. Еще хотелось побыстрее передать Мод в нужные руки.
— И что ты собираешься делать с Мод? — вдруг спросил Круклис.
Он допил чай и закурил длинную сигару. Видимо, награждал себя за долгое воздержание у Кроноса.
— Как — что? Лечить, — рассеянно отозвался я.
Круклис закрыл глаза и процитировал:
Боль в голове и тьму в глазах,
Жар в теле, ломоту в костях —
Все куштха исцелит.
Всесильный, мудрый дар богов…
— Откуда это? — все так же рассеянно поинтересовался я.
— Не помнишь?
— Что-то древнее.
— Весьма. Чай понравился? Он из Индии.
— Да, спасибо.
— А от чего ты собрался лечить Мод?
— Не знаю.
— Может быть, лечить и не надо?
Тут он меня озадачил.
— То есть?
— Я говорю не про ее нынешнее состояние, конечно, — поспешил разъяснить Круклис.
— А про что?
— Была ведь причина, которая привела ее к нынешнему состоянию.
Я почувствовал глухую тревогу. Тронул он все-таки большую тему. Я надеялся, что этого не произойдет.
— Вот ты о чем… Да, Мод хотела отправиться за тобой.
— А ты ей не позволил.
— Hominis est errare, знаешь ли.
— Верно, человеку свойственно ошибаться. Только кто ошибся? Ты, я или Мод?
— Утверждать не берусь.
— Предоставишь все специалистам?
— Нет. Предоставлю все ей самой. Пусть решает. Но сначала она должна получить такую возможность. Будучи в здравом рассудке.
— Справедливо, — согласился Круклис. — Если считать, что тогда, на Гравитоне, Мод была не в здравом рассудке.
— А в чем, собственно, дело? — напрягаясь, спросил я.
Круклис поднял обе бледно-розовые ладони вверх, словно демонстрируя, что безоружен. Так я ему и поверил…
— Да нет никакого дела. Извини. Хотел знать твои планы.
— Вот, — сказал я. — Теперь знаешь. А твои планы узнать можно?
Круклис усмехнулся:
— Это становится любимой темой. Эх ты, гоминида…
В чем-то я остался подростком. Терпеть не могу высокомерной снисходительности. Считал и считаю, что боги тоже должны быть интеллигентными. Хорошие манеры никому не вредили. Ни на том, ни на этом свете.
— Тому есть причины, герр фон Циммерман. Я не хочу, да и не смогу заставить тебя что-то сделать, но вот думать буду то, что захочу.
— Что ж, позиция достойная. Но с моей стороны попросту нечестно рассказывать тебе все.
— Секреты?
— Вынужденные. Серж, дорогой, да живи ты без всего этого! Живи, пока можно, пока не надоело. Много мудрости — много печали, знаешь ли. Давно сказано.
— Давно. Но не слишком ли ты меня оберегаешь?
— Не слишком. То, что я знаю, тебя иссушит. Преждевременно. И не надо видеть во мне троянского коня. Те, кто старше нас, в такой кавалерии просто не нуждаются. При их возможностях коварство не имеет смысла, настолько их возможности велики.
— В самом деле?
— А подумай сам. От Кроноса они меня спасли так же легко, как мы спасаем мотылька от пламени свечи. Вспомни наши инсайты. Это ведь кое-что значит, не так ли?
Я был вынужден кивнуть.
— Да и тебе есть за что сказать спасибо тем, кто старше нас. Пусть ты еще и не вполне понимаешь за что, но ведь чувствуешь, не так ли?
— Есть такое.
Мне показалось, что говорил он искренно. Проверить я не мог, оставалось поверить. В то, что не везу лошадь.
Фотонный двигатель начал «забирать» тягу на скорости пятьдесят семь с половиной километров в секунду. Правда, сначала довольно слабо. Но час за часом ионизирующие лучи находили все новую пищу. В прожорливую воронку двигательной системы попадало все больше материи. Встречные частицы аннигилировали с антипротонами. За кормовыми отражателями разгоралось зарево, ускорение росло.
К моменту выхода из серного облака корабль пролетал уже больше трехсот километров в секунду, — вполне достаточно, чтобы устойчиво набирать ход и в разреженной межзвездной среде, стартовые расчеты были верными.
После новой серии вычислений я провел коррекцию траектории. «Туарег» покинул орбиту Феликситура, мы легли, наконец, на генеральный курс, сэкономив время с энергией, и… больше делать было нечего.
Перед пастью массозаборника встали сорок восемь геолет пути. При релятивистской скорости для нас они неизбежно сожмутся в тридцать девять, но и этого хватало с избытком. Всплыл тоскливый вопрос досуга. Каюты на «Туареге» маленькие, бассейн крошечный, возможности для серьезной научной работы нет. От подробных рассказов о своих приключениях Круклис продолжал уклоняться. По этой причине долгие беседы двух мужей у камина казались маловероятными. Играть с учеником сверхцивилизации в какие-либо игры бессмысленно — постоянно выигрывает, чародей, даже в кости. Джекил и тот от него пострадал. Всеми же прочими развлечениями я уже был сыт. Оставалось одно: отправиться в спячку.
Круклис решил последовать моему примеру.
— Тебе-то спать зачем? — спросил я.
— Спать мне нужно затем, чтобы не будить подозрений. А то прилетим на Землю, и тут выяснится, что странная гоминида Круклис без малого полвека промучился бессонницей. Кстати, не такой уж я и монстр. Тоже скучаю без общества.
— Мгм. И ничто человеческое тебе не чуждо?
— Нет, кое-что чуждо. Глупость, например.
— Сарказму не поубавилось.
— Но тебе я рад, Сержик.
— Да-а… Если так, жуткое это местечко — Кронос.
— Нет, не жуткое. Одинокое. Я думал, что меньше нуждаюсь в человечестве.
— Наверное, это пройдет?
— Вот тогда, Серж, и наступит жуть. Представь себе, что может чувствовать питекантроп в нашей компании. То же самое — и я. В той компании.
— Разница так велика?
— Огромна.
— Оставайся жить с человечеством. Кто тебя неволит?
— Уже не могу. Этого и боялась Лаура…
Тут он запнулся.
— Ладно, пора впадать в спячку. Я тебе надоел?
— Отчего, Парамон? Мальчонка ты тоже смышленый Тут еще Сумитомо…
— Что — Сумитомо?
— Да он за тебя ходатайствовал. Боялся, что обижу.
Круклис рассмеялся:
— Да? Весьма трогательно с его стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43