Да еще как жид!
– Вот так-то, Ваня, – подал голос Авварон, пригорюнившийся и осипший, – сидим мы всю жизнь в темной клети, взаперти, а как выпадает возможность в мир-то взглянуть через окошко, так и голова кругом идет, не верим глазам своим! А ты верь, Иван, верь!
Иван не отводил взгляда от провала в распахнутом свитке. Он пытался уловить в движениях и мельтешений нечто осмысленное, объяснимое. И одновременно думал, какая же тут премудрость, что за механика и оптика, что за чудо этот свиток? Он перебирал в уме все последние достижения человечества, но ничего похожего не находил – это было не телевидение, не голография, не мнемоскопия и тем более не галлюцинациовизорные эффекты… это было просто чудо! Казалось, вот сейчас оторви руки от краев почерневшего свитка, прыгни в окошко рыбкой и очутишься в Пропасти, в сияющем чудесном мире. В этот необъятный колодец так и манило.
– Ну что, Ваня, веришь в этот мир? – проникновенно, прочувственно спросил карлик и прихлюпнул носом.
– Верю, – отозвался сомнамбулой Иван.
– Ну и дурак! – неожиданно ледяным тоном заключил Авварон. В его голосе звучали явные нотки презрения. – Дурак! Никакой это не мир, это всего-навсего объемная карта. И кстати там есть наша тропинка, наш маршрутик, Иван. Ну-ка, покажи дядюшке Авварону – где эта тропинка?!
Иван отпрянул от свитка. Лицо его перекосилось.
– Не паясничай, нечисть! – процедил он. И неожиданно подумал, что этот иноланетный карлик-колдун, эта морщинистая подлая душонка, ведет себя как-то уж слишком по-земному. Откуда он взял все эти «Ваня», «дурак», «дядюшка», этот тон?! И вообще, все это уже было, было когда-то… нет, ни черта не было! нервы шалят! проклятущие нервы!
– И-ех, Ванюша! Я ж говорил, что ты ничегошеньки не поймешь в этом мире. Даже простенькая карта, почти плоская проекция предместий Пристанища тебя смутила. А куда ж тебе в царствие теней спускаться-то?! – Карлик говорил очень серьезно, будто сокрушаясь о несчастной Ивановой судьбе и всячески соболезнуя неудачливому путнику-резиденту. – Давай, Ваня, проще, а?1 Давай займемся разблокировкой прямо здесь! А потом, срaзу же, я клянусь тебе, на Землю! Что, не веришь?! Да я тебя в три минуты домой отправлю и чем надо помогу. Решайся!
Иван отвернулся от Авварона, уставился в заросший паутиной и мхом угол избы. Ему очень хотелось домой, на Землю. Аж слезы набегали на глаза и давило в груди.
– Ну?!
Карлик-колдун мелко подрагивал в ожидании, сопел, понял темную слюну с губы. Но глаза его были пусты.
– Нет, – ответил Иван тускло, будто говорил не он сам, а некое сидящее в нем отрешенное от всего существо. – Не-ет.
– Ну, гляди, Ваня, – как-то двусмысленно выдавил колдун, – гляди!
В окошке мелькнула черная взъерошенная тень, завопила истошно перепуганная птица – совсем не по-птичьи, страшно и дико. Нашли тяжелые тучи на мертвенную луну. И стало в мире тихо, неуютно и жутко.
– Нет, – повторил Иван тверже, – мы пойдем туда.
И ты получишь свое, получишь, не сомневайся.
Зрачки у Авварона расширились, превратились в два черных колодца.
– Обещаешь? – поинтересовался он, затаив дыхание и перестав сопеть.
– Обещаю, – ответил Иван. И добавил несвойственным ему тоном: – Каждый рано или поздно получает свое.
Карлик тяжко, с натугой вдохнул.
– Ладно, пойдем.
Какая-то призрачная, водянисто-блеклая тень вдруг отделилась от него, сползла на дощатый, трухлявый, местами земляной пол, проскользнула по нему до кособокой двери, просочилась под нею и исчезла.
Иван тут же ткнул карлика пальцами в грудь, даже отшиб их немного; Авварон страшно обиделся, нахмурился, затрясся.
– Извини, – объяснил Иван, – мне вдруг померещилось, что ты сам улизнул отсюда и опять вместо себя фантом оставил.
– Чисто земная ограниченность, – заключил Авварон. – И вообще…, – он даже задохнулся от возмущения, – и вообще – откуда эта подозрительность, откуда недоверие такое?!
Иван не стал разъяснять, откуда в нем было недоверие, одно слово могло породить сотню ответных и лишь усугубить положение.
– Раз собрались, так пойдем! – заявил он.
Карлик враз успокоился.
И на глазах у ошеломленного, растерянного Ивана превратился в растрепанного и косматого филина, того самого, с клюкой в мышиной лапке и с обрывком железной цепи. Только глаза не изменились – это были те же базедово-черные сливины со зрачками-колодцами.
Филин ударил клюкой в стол, отчего тот неожиданно накренился, треснул, а потом и вовсе развалился, так, что Иван еле успел отдернуть локти, поджать колени. Надо было хватать оборотня, хватать немедля!
Но поздно. Филин Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного взмахнул сизыми взъерошенными крылами, подняв по избе тучи пыли и сметая седую обветшалую паутину, ухнул глухо, раскатисто и вылетел в окно – только скользнула его черная тень по внезапно выплывшей из-за мрачных туч мертвецки желтой луне.
Иван вскочил на ноги и с досады пнул дубовый табурет. Тот рассыпался, словно был трухлявым донельзя.
Чертовщина! Наваждение! Ну как тут можно работать?!
Иван был вне себя от бешенства. Бред! Он прошел четыре круга какого-то внешнего барьера, пробрался через охранительный слой, если верить этому негодяю, этому подлому оборотню, и что дальше?! Где он?! Куда идти?! Или, может, заночевать в этой милой пыльной избушке? Утро ведь вечера мудренее?! Нет! Он отыщет колдуна, будь тот хоть трижды инопланетным!
Иван, подхватив меч и лучемет, прыгнул к выходу, снова сшиб что-то звеняще-гремящее в сенях, но не стал задерживаться, а сильным ударом ноги вышиб тяжелую дверь, выскочил наружу.
Он остолбенел. Нестерпимый зеленый свет ударил ему в глаза. На дворе был день, а не ночь. Да еще какой день! На Земле таких не бывает. Нагромождения диких поросших красным мхом валунов закрывало от Ивана ослепительно-яркое светило. Но и тех лучей, что пробивались сквозь завалы, хватало, глаза еле выдерживали. И никакого леса, никакого болота, даже ничего похожего!
Иван обернулся. Избушки за его спиной не было.
Там, в тени скалы, поросшей фиолетовым лишайником, изъеденной дырами или норами, лежало, бродило, шевелилось и облизывалось целое стадо каких-то ожиревших и на вид малоподвижных чудовищ. У каждого было по четыре глаза во лбу, и все эти глаза – мутные, сонные, бессмысленные – глядели на Ивана, ничего при этом не выражая. Многомерный мир! Проклятье! Опять он вышел не так, опять позволил себе ошибиться. Надо было лезть в окно, за филином-колдуном, а его как порядочного в дверь потянуло. Напасть! Иван даже успокоился от неожиданной перемены. Перемены его никогда не пугали, наоборот – придавали сил. И вообще, неизвестно, может, туг в другом дело, может, вылези он в окно, было б еще хлеще.
– Ну что ж коровки, – бодро крикнул Иван, – пасемся, жирок наедаем?
И пошел прямо на стадо. На всякий случай он покрепче сжал в руке тяжелый меч, ослабил ремень лучемета, чтобы можно было сдернуть его с плеча без промедления. Надо было обойти стадо жирных чудищ, не пытать судьбу, да уж больно все приелось. Иван отпихнул попавший под ноги мохнатый свитый калачиком хвост, скривился от смрадного дыхания, вырывавшегося из пасти ближнего чудища. Ему вновь припомнился астероид Ырзорг, из каждой поры-кратера которого беспрестанно лезли такие кошмарные, только-только народившиеся, но огромные и свирепые твари, что эти «коровки» в сравнении с ними казались милыми и ласковыми болонками. На Ырзорге Ивана чуть не съели. Одна из восемнадцатилапых мохнато-чешуйчатых гадин с жабьим восьмиметровым рылом уже заглотнула его, предварительно обхватив липучим языком-арканом. Но жадность сгубила тварюгу – Иванов скафандр чем-то не пришелся ее вонючему пищеводу, и Иван был извергнут обратно вместе с содержимым омерзительной утробы. Он долго сидел на живом, дышащем камне астероида и смотрел вслед исполинской многолапой жабе, жуткому порождению необъяснимо гигантского, имеющего собственную зловонную атмосферу существа – Ырзорга, реликтового супермонстра, вылупившегося миллиарды лет назад из споры-яйца, которое пережило Большой Взрыв. Ырзорг был посланцем в настоящее и будущее еще той Довселенной, того мира, который существовал до рождения мира этого.
Чудища взирали на Ивана тупо и вяло, свешивая из пастей лопатообразные языки. Одному, особо неповоротливому досталось – Иван огрел его по жирному боку мечом. Удар был несильным, плашмя. Но чудище заверещало пискляво, по-кроличьи, словно с него сдирали его поганую панцирную шкуру вместе со слоем жира, метнулось в сторону, наткнулось на еще более жирную тварь – и визги обеих слились в истошном и безутешном вое-плаче.
– Цьщ! – свирепо и вместе с тем дурашливо крикнул Иван.
И потер рукой лоб, В голове стоял гул, будто прибой рокотал со всех сторон и шумел в листве ветер. Но ни листвы, ни воды не было. Иван не сразу понял, что случилось. Он насилу разобрал отдельные мыслеобразы, нахлынувшие в мозг. И застыл на месте. «Чужой!», «Это не зург! Нет!!!», «Чужой! Он совсем не умеет себя вести, он не знает ничего! Он ломится вперед по Священному ковру!», «Опасность! Надо вызывать зургов!», «Чужой! Чужой!!!» – все это и еще многое другое, почти не разбираемое, ударило в голову, заполнило ее чужим напряжением, чужим страхом… Чудища были разумны. Этого Иван не ожидал.
Самообладание вернулось мгновенно.
Иван замер с поднятой вверх рукой.
– Я пришел сюда с миром! – проговорил он тихо. – Я не потревожу вашего покоя и не причиню зла. Я иду к зургам.
Говорил он это больше для самого себя, отчетливо понимая, что слова землянина здесь не будут поняты, но его мыслеграммы, несущие общедоступные во всей Вселенной образы, будут восприняты этими умненькими чудищами-телепатами.
«Он лжет! Не верьте ему! – резануло в мозгу. – Он посмел оскорбить почтенного Ооула. он ударил его! Это страшный чужак! Он только похож на зурга. Но он не зург!»
– Я допустил оплошность! ~ проговорил Иван виновато. – Я прошу простить меня и выслушать. – Он никак не мог поверить, что эти твари с бессмысленными глазенками не просто разумны, но обладают настолько тонкой и чувствительной внутренней телепатической системой, что улавливают не только образы, но и понятия сложные, абстрактные. Непостижимо! Но с ними можно было общаться. И Иван не желал упускать этой возможности. – Я весь в вашей власти, смотрите!
Он сначала уселся на кроваво-красную мшистую поверхность, потом лег на спину и прикрыл глаза. Меч он отбросил от себя метра на три. В мозг стучало в основном одно: «Чужой! Чужой!! Чужой!!!»
Одно из ближних чудищ подошло к Ивану, склонило над ним нелепую мерзкую морду. Капли слюны, стекавшие с бледного языка, намочили рубаху на груди. От зловонного дыхания монстра свербило в носу. Но Иван лежал. Лежал и вслушивался в мысли обитателей этого странного мира под ослепительным солнцем. Страх и настороженность потихоньку гасли.
– Кто ты? – прозвучало почти членораздельно. Ивану показалось, что он слышит вопрос ушами. Но это было не так.
– Я разумный житель планеты Земля, – ответил Иван, даже не делая попытки скрыть что-либо, выдать себя за какого-то «зурга», на которого он якобы похож. – Мы можем с вами общаться, обмениваться мыслями, значит, мы близки с вами, значит, мы можем найти общий язык и понять друг друга…
– Понять друг друга могут все, – прозвучало в голове. Иван не понимал, от какого именно чудища исходило это – ведь над ним нависали теперь сразу четыре огромных и страшных морды с торчащими наружу желтыми истертыми клыками. – Ты все равно чужак. Ты из внешнего мира. Придут зурги и уведут тебя.
– Или убьют на месте, – вклинилось другое чудище. – Они всех их убивают. Внешний мир несет в Пристанище зло, вечное и черное зло.
– Нет! – чуть ли не завопил Иван. – Неправда! Я не несу зла вам, я пришел с миром и добром!
– Ты не должен был попасть сюда. Тебе никто не разрешал сюда входить. Зурги уже знают, что ты здесь. И они скоро придут!
Чудища разом отвели от Ивана морды, отодвинулись, словно испугались, что от него можно заразиться какой-то страшной болезнью или же он вдруг подскочит, набросится на них, перекусает. Смех и грех! Ивану не хотелось, чтобы пришли какие-то зурги и убили его на месте. И опять молчит эта чертова программа! Зачем она вообще тогда нужна?! Нет, только на себя надежда, только на себя.
– Зурги не причинят мне вреда! – уверенно заявил он. – Я им нужен.
– Значит, они уведут тебя. И хорошо! Тебя надо увести отсюда. Здесь не должно быть чужаков. Тут все свои.
Только свои и всегда свои.
– Хорошо! Пусть будет тай – согласился Иван мысленно, и его поняли. – Но ответьте – кто вы, что это за священный ковер, что за мир? Я в Пристанище?!
Шумный хрип прервал его вопросы. Казалось, хрипели и храпели все жирные и пугливые чудища. Иван не сразу догадался, что они так смеялись. Но не стал обижаться, стерпел.
– Пристанище везде! – ответило наконец одно из ближних чудищ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Вот так-то, Ваня, – подал голос Авварон, пригорюнившийся и осипший, – сидим мы всю жизнь в темной клети, взаперти, а как выпадает возможность в мир-то взглянуть через окошко, так и голова кругом идет, не верим глазам своим! А ты верь, Иван, верь!
Иван не отводил взгляда от провала в распахнутом свитке. Он пытался уловить в движениях и мельтешений нечто осмысленное, объяснимое. И одновременно думал, какая же тут премудрость, что за механика и оптика, что за чудо этот свиток? Он перебирал в уме все последние достижения человечества, но ничего похожего не находил – это было не телевидение, не голография, не мнемоскопия и тем более не галлюцинациовизорные эффекты… это было просто чудо! Казалось, вот сейчас оторви руки от краев почерневшего свитка, прыгни в окошко рыбкой и очутишься в Пропасти, в сияющем чудесном мире. В этот необъятный колодец так и манило.
– Ну что, Ваня, веришь в этот мир? – проникновенно, прочувственно спросил карлик и прихлюпнул носом.
– Верю, – отозвался сомнамбулой Иван.
– Ну и дурак! – неожиданно ледяным тоном заключил Авварон. В его голосе звучали явные нотки презрения. – Дурак! Никакой это не мир, это всего-навсего объемная карта. И кстати там есть наша тропинка, наш маршрутик, Иван. Ну-ка, покажи дядюшке Авварону – где эта тропинка?!
Иван отпрянул от свитка. Лицо его перекосилось.
– Не паясничай, нечисть! – процедил он. И неожиданно подумал, что этот иноланетный карлик-колдун, эта морщинистая подлая душонка, ведет себя как-то уж слишком по-земному. Откуда он взял все эти «Ваня», «дурак», «дядюшка», этот тон?! И вообще, все это уже было, было когда-то… нет, ни черта не было! нервы шалят! проклятущие нервы!
– И-ех, Ванюша! Я ж говорил, что ты ничегошеньки не поймешь в этом мире. Даже простенькая карта, почти плоская проекция предместий Пристанища тебя смутила. А куда ж тебе в царствие теней спускаться-то?! – Карлик говорил очень серьезно, будто сокрушаясь о несчастной Ивановой судьбе и всячески соболезнуя неудачливому путнику-резиденту. – Давай, Ваня, проще, а?1 Давай займемся разблокировкой прямо здесь! А потом, срaзу же, я клянусь тебе, на Землю! Что, не веришь?! Да я тебя в три минуты домой отправлю и чем надо помогу. Решайся!
Иван отвернулся от Авварона, уставился в заросший паутиной и мхом угол избы. Ему очень хотелось домой, на Землю. Аж слезы набегали на глаза и давило в груди.
– Ну?!
Карлик-колдун мелко подрагивал в ожидании, сопел, понял темную слюну с губы. Но глаза его были пусты.
– Нет, – ответил Иван тускло, будто говорил не он сам, а некое сидящее в нем отрешенное от всего существо. – Не-ет.
– Ну, гляди, Ваня, – как-то двусмысленно выдавил колдун, – гляди!
В окошке мелькнула черная взъерошенная тень, завопила истошно перепуганная птица – совсем не по-птичьи, страшно и дико. Нашли тяжелые тучи на мертвенную луну. И стало в мире тихо, неуютно и жутко.
– Нет, – повторил Иван тверже, – мы пойдем туда.
И ты получишь свое, получишь, не сомневайся.
Зрачки у Авварона расширились, превратились в два черных колодца.
– Обещаешь? – поинтересовался он, затаив дыхание и перестав сопеть.
– Обещаю, – ответил Иван. И добавил несвойственным ему тоном: – Каждый рано или поздно получает свое.
Карлик тяжко, с натугой вдохнул.
– Ладно, пойдем.
Какая-то призрачная, водянисто-блеклая тень вдруг отделилась от него, сползла на дощатый, трухлявый, местами земляной пол, проскользнула по нему до кособокой двери, просочилась под нею и исчезла.
Иван тут же ткнул карлика пальцами в грудь, даже отшиб их немного; Авварон страшно обиделся, нахмурился, затрясся.
– Извини, – объяснил Иван, – мне вдруг померещилось, что ты сам улизнул отсюда и опять вместо себя фантом оставил.
– Чисто земная ограниченность, – заключил Авварон. – И вообще…, – он даже задохнулся от возмущения, – и вообще – откуда эта подозрительность, откуда недоверие такое?!
Иван не стал разъяснять, откуда в нем было недоверие, одно слово могло породить сотню ответных и лишь усугубить положение.
– Раз собрались, так пойдем! – заявил он.
Карлик враз успокоился.
И на глазах у ошеломленного, растерянного Ивана превратился в растрепанного и косматого филина, того самого, с клюкой в мышиной лапке и с обрывком железной цепи. Только глаза не изменились – это были те же базедово-черные сливины со зрачками-колодцами.
Филин ударил клюкой в стол, отчего тот неожиданно накренился, треснул, а потом и вовсе развалился, так, что Иван еле успел отдернуть локти, поджать колени. Надо было хватать оборотня, хватать немедля!
Но поздно. Филин Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного взмахнул сизыми взъерошенными крылами, подняв по избе тучи пыли и сметая седую обветшалую паутину, ухнул глухо, раскатисто и вылетел в окно – только скользнула его черная тень по внезапно выплывшей из-за мрачных туч мертвецки желтой луне.
Иван вскочил на ноги и с досады пнул дубовый табурет. Тот рассыпался, словно был трухлявым донельзя.
Чертовщина! Наваждение! Ну как тут можно работать?!
Иван был вне себя от бешенства. Бред! Он прошел четыре круга какого-то внешнего барьера, пробрался через охранительный слой, если верить этому негодяю, этому подлому оборотню, и что дальше?! Где он?! Куда идти?! Или, может, заночевать в этой милой пыльной избушке? Утро ведь вечера мудренее?! Нет! Он отыщет колдуна, будь тот хоть трижды инопланетным!
Иван, подхватив меч и лучемет, прыгнул к выходу, снова сшиб что-то звеняще-гремящее в сенях, но не стал задерживаться, а сильным ударом ноги вышиб тяжелую дверь, выскочил наружу.
Он остолбенел. Нестерпимый зеленый свет ударил ему в глаза. На дворе был день, а не ночь. Да еще какой день! На Земле таких не бывает. Нагромождения диких поросших красным мхом валунов закрывало от Ивана ослепительно-яркое светило. Но и тех лучей, что пробивались сквозь завалы, хватало, глаза еле выдерживали. И никакого леса, никакого болота, даже ничего похожего!
Иван обернулся. Избушки за его спиной не было.
Там, в тени скалы, поросшей фиолетовым лишайником, изъеденной дырами или норами, лежало, бродило, шевелилось и облизывалось целое стадо каких-то ожиревших и на вид малоподвижных чудовищ. У каждого было по четыре глаза во лбу, и все эти глаза – мутные, сонные, бессмысленные – глядели на Ивана, ничего при этом не выражая. Многомерный мир! Проклятье! Опять он вышел не так, опять позволил себе ошибиться. Надо было лезть в окно, за филином-колдуном, а его как порядочного в дверь потянуло. Напасть! Иван даже успокоился от неожиданной перемены. Перемены его никогда не пугали, наоборот – придавали сил. И вообще, неизвестно, может, туг в другом дело, может, вылези он в окно, было б еще хлеще.
– Ну что ж коровки, – бодро крикнул Иван, – пасемся, жирок наедаем?
И пошел прямо на стадо. На всякий случай он покрепче сжал в руке тяжелый меч, ослабил ремень лучемета, чтобы можно было сдернуть его с плеча без промедления. Надо было обойти стадо жирных чудищ, не пытать судьбу, да уж больно все приелось. Иван отпихнул попавший под ноги мохнатый свитый калачиком хвост, скривился от смрадного дыхания, вырывавшегося из пасти ближнего чудища. Ему вновь припомнился астероид Ырзорг, из каждой поры-кратера которого беспрестанно лезли такие кошмарные, только-только народившиеся, но огромные и свирепые твари, что эти «коровки» в сравнении с ними казались милыми и ласковыми болонками. На Ырзорге Ивана чуть не съели. Одна из восемнадцатилапых мохнато-чешуйчатых гадин с жабьим восьмиметровым рылом уже заглотнула его, предварительно обхватив липучим языком-арканом. Но жадность сгубила тварюгу – Иванов скафандр чем-то не пришелся ее вонючему пищеводу, и Иван был извергнут обратно вместе с содержимым омерзительной утробы. Он долго сидел на живом, дышащем камне астероида и смотрел вслед исполинской многолапой жабе, жуткому порождению необъяснимо гигантского, имеющего собственную зловонную атмосферу существа – Ырзорга, реликтового супермонстра, вылупившегося миллиарды лет назад из споры-яйца, которое пережило Большой Взрыв. Ырзорг был посланцем в настоящее и будущее еще той Довселенной, того мира, который существовал до рождения мира этого.
Чудища взирали на Ивана тупо и вяло, свешивая из пастей лопатообразные языки. Одному, особо неповоротливому досталось – Иван огрел его по жирному боку мечом. Удар был несильным, плашмя. Но чудище заверещало пискляво, по-кроличьи, словно с него сдирали его поганую панцирную шкуру вместе со слоем жира, метнулось в сторону, наткнулось на еще более жирную тварь – и визги обеих слились в истошном и безутешном вое-плаче.
– Цьщ! – свирепо и вместе с тем дурашливо крикнул Иван.
И потер рукой лоб, В голове стоял гул, будто прибой рокотал со всех сторон и шумел в листве ветер. Но ни листвы, ни воды не было. Иван не сразу понял, что случилось. Он насилу разобрал отдельные мыслеобразы, нахлынувшие в мозг. И застыл на месте. «Чужой!», «Это не зург! Нет!!!», «Чужой! Он совсем не умеет себя вести, он не знает ничего! Он ломится вперед по Священному ковру!», «Опасность! Надо вызывать зургов!», «Чужой! Чужой!!!» – все это и еще многое другое, почти не разбираемое, ударило в голову, заполнило ее чужим напряжением, чужим страхом… Чудища были разумны. Этого Иван не ожидал.
Самообладание вернулось мгновенно.
Иван замер с поднятой вверх рукой.
– Я пришел сюда с миром! – проговорил он тихо. – Я не потревожу вашего покоя и не причиню зла. Я иду к зургам.
Говорил он это больше для самого себя, отчетливо понимая, что слова землянина здесь не будут поняты, но его мыслеграммы, несущие общедоступные во всей Вселенной образы, будут восприняты этими умненькими чудищами-телепатами.
«Он лжет! Не верьте ему! – резануло в мозгу. – Он посмел оскорбить почтенного Ооула. он ударил его! Это страшный чужак! Он только похож на зурга. Но он не зург!»
– Я допустил оплошность! ~ проговорил Иван виновато. – Я прошу простить меня и выслушать. – Он никак не мог поверить, что эти твари с бессмысленными глазенками не просто разумны, но обладают настолько тонкой и чувствительной внутренней телепатической системой, что улавливают не только образы, но и понятия сложные, абстрактные. Непостижимо! Но с ними можно было общаться. И Иван не желал упускать этой возможности. – Я весь в вашей власти, смотрите!
Он сначала уселся на кроваво-красную мшистую поверхность, потом лег на спину и прикрыл глаза. Меч он отбросил от себя метра на три. В мозг стучало в основном одно: «Чужой! Чужой!! Чужой!!!»
Одно из ближних чудищ подошло к Ивану, склонило над ним нелепую мерзкую морду. Капли слюны, стекавшие с бледного языка, намочили рубаху на груди. От зловонного дыхания монстра свербило в носу. Но Иван лежал. Лежал и вслушивался в мысли обитателей этого странного мира под ослепительным солнцем. Страх и настороженность потихоньку гасли.
– Кто ты? – прозвучало почти членораздельно. Ивану показалось, что он слышит вопрос ушами. Но это было не так.
– Я разумный житель планеты Земля, – ответил Иван, даже не делая попытки скрыть что-либо, выдать себя за какого-то «зурга», на которого он якобы похож. – Мы можем с вами общаться, обмениваться мыслями, значит, мы близки с вами, значит, мы можем найти общий язык и понять друг друга…
– Понять друг друга могут все, – прозвучало в голове. Иван не понимал, от какого именно чудища исходило это – ведь над ним нависали теперь сразу четыре огромных и страшных морды с торчащими наружу желтыми истертыми клыками. – Ты все равно чужак. Ты из внешнего мира. Придут зурги и уведут тебя.
– Или убьют на месте, – вклинилось другое чудище. – Они всех их убивают. Внешний мир несет в Пристанище зло, вечное и черное зло.
– Нет! – чуть ли не завопил Иван. – Неправда! Я не несу зла вам, я пришел с миром и добром!
– Ты не должен был попасть сюда. Тебе никто не разрешал сюда входить. Зурги уже знают, что ты здесь. И они скоро придут!
Чудища разом отвели от Ивана морды, отодвинулись, словно испугались, что от него можно заразиться какой-то страшной болезнью или же он вдруг подскочит, набросится на них, перекусает. Смех и грех! Ивану не хотелось, чтобы пришли какие-то зурги и убили его на месте. И опять молчит эта чертова программа! Зачем она вообще тогда нужна?! Нет, только на себя надежда, только на себя.
– Зурги не причинят мне вреда! – уверенно заявил он. – Я им нужен.
– Значит, они уведут тебя. И хорошо! Тебя надо увести отсюда. Здесь не должно быть чужаков. Тут все свои.
Только свои и всегда свои.
– Хорошо! Пусть будет тай – согласился Иван мысленно, и его поняли. – Но ответьте – кто вы, что это за священный ковер, что за мир? Я в Пристанище?!
Шумный хрип прервал его вопросы. Казалось, хрипели и храпели все жирные и пугливые чудища. Иван не сразу догадался, что они так смеялись. Но не стал обижаться, стерпел.
– Пристанище везде! – ответило наконец одно из ближних чудищ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25