Через несколько дней я снова вас созову. Хотелось бы услышать ваши предложения.
Он по очереди заглянул в глаза каждому из них. Все кивали в ответ — кто-то задумчиво, кто-то решительно.
Вскоре волшебники разошлись, поодиночке и по двое.
Кто-то обсуждал услышанное, кто-то молчал. Каэллах дожидался, пока все удалятся, и старался не выказывать своего торжества.
Теперь это лишь вопрос времени. Когда эта наглая соплячка Лашана вернется, — если она вообще вернется, — она увидит, что положение вещей переменилось, и отнюдь не в ее пользу!
***
Через два дня они наконец спустились на равнину. Ни стад единорогов, ни волшебников видно не было. Лоррин решил не расставаться с единорогами как можно дольше.
А единороги сами по себе перешли с быстрой полурыси, которой они передвигались до сих пор, на нормальный лошадиный шаг. Они перестали охотиться по ночам и не ели ничего страшнее обыкновенной травы и тех лакомств, что создавала для них Рена. Держать их в повиновении тоже сделалось легче. Рена начала потихоньку приходить в себя после утомительного марафона.
Ну а Лоррин был в своей стихии! Рена никогда еще не видела его таким счастливым. Его волосы сбились и висели жуткими патлами, одежда истрепалась, как у последнего раба. Теперь Лоррин совсем перестал походить на изящного и утонченного эльфийского лорда, каким он был когда-то, но глаза его сверкали, как никогда прежде.
— Я даже не знаю, так ли уж мне хочется отыскать этих волшебников, — сказал Лоррин на третий день, когда они ехали по пояс в высоких травах. — Я мог бы жить так всегда! Только подумай! Мы с тобой вольные птицы, никто нами не командует, не говорит, что делать…
— Пока что да, — сказала Рена немного резко, вспоминая ночевки на холодной земле, — а зимой-то как же?
Зимой тут будет ужасно холодно, а мне вовсе не улыбается греться рядом с единорогами, которые на зиму становятся хищниками.
Лоррин расхохотался и потряс головой.
— Рена, ты такая практичная, просто ужас! По крайней мере, для романа ты совсем не годишься.
— Я вполне могу быть романтичной! — возразила уязвленная девушка. — Только я люблю романтику с комфортом!
— Ну, какая же это тогда романтика! — фыркнул Лоррин. — Романтика без…
Но тут они поднялись на очередной гребень холма, и Лоррин внезапно осекся и выпрямился.
В следующий миг Рена увидела, что его встревожило.
На соседнем холме стояли несколько всадников верхом на зверях, похожих на быков, только очень свирепых.
Похоже, люди. Но таких людей Рене прежде видеть не доводилось. Кожа у них была очень темная, почти черная.
Они были одеты в доспехи, яркие головные платки и свободные шаровары и вооружены длинными железными копьями.
— О Предки! — выдохнул Лоррин. — Неужто грелеводы? Я не слышал о других народах с таким цветом кожи!
— Ты знаешь, кто это такие? — прошептала Рена. Единороги остановились и застыли как вкопанные, уставившись на шестерых быков и вызывающе храпя.
— Я изучал их, когда пытался побольше узнать о волшебниках и человеческой культуре, — пробормотал в ответ Лоррин, который был очень взволнован. — Я даже их язык выучил: в одной книжке было заклятие, которое позволило мне выучить сразу девять разных человеческих языков. Но я не думал, что мне придется когда-нибудь этим воспользоваться…
Он оборвал фразу на полуслове, неторопливо помахал рукой всадникам и что-то крикнул на странном, текучем наречии.
— Я просто сказал, что мы из одного из племен, которые когда-то были их союзниками, — торопливо объяснил он Рене. — Надеюсь, это подействует. В книгах говорится, что они славились своим…
Один из всадников выехал вперед и крикнул что-то в ответ. Лоррин просиял.
— Подействовало! — воскликнул он. — Он разрешил нам подъехать к ним.
— А ты думаешь, это разумно? — осторожно поинтересовалась Рена. Она дрожала от страха, но старалась этого не показывать.
— А у нас просто нет выбора, — ответил Лоррин. — Они нас уже увидели, а если мы развернемся и обратимся в бегство, они бросятся в погоню. А следопыты из них наверняка куда лучшие, чем из нас, так что рано или поздно они нас найдут. Нет, надо сделать вид, что мы сильны и с нами лучше дружить.
Рена остановилась на своей кобыле рядом с братом.
Лоррин похлопал ее по руке.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я и сам очень рад, что сижу верхом, а то не устоял бы на ногах от страха.
Но мы должны вести себя так, как будто мы им равны.
Он улыбнулся Рене.
— Ну, вперед! Выше голову! Подумай о лорде Гилморе!
Это заставило девушку слабо улыбнуться. Лоррин еще раз хлопнул ее по руке.
— Ты ведь можешь приручать единорогов! Ты кормила и согревала нас всю дорогу. Ты храбрая и умная, и я не променял бы тебя ни на кого другого. Вперед!
Когда они подъехали к ожидающим их всадникам, быки подались назад, испуганно косясь на единорогов. Те уставились на быков и оскалились, обнажив клыки. Шли они, как выезженные кони на параде. Чем ближе Рена с Лоррином подъезжали к всадникам, тем больше беспокоились быки, так что всадникам даже пришлось спешиться и взять быков под уздцы, чтобы те не сбежали.
Лоррин остановился на некотором расстоянии и снова обратился к всаднику, который, по всей видимости, был главным.
— Я сказал, что не хочу пугать их животных, — перевел Лоррин для Рены. Предводитель кивнул и что-то ответил. — Он благодарит меня и говорит, что Народ Зерна — это мы, значит, — воистину мудр. Он говорит, что они прежде знали о единорогах по легендам и что им уже приходилось встречаться с этими существами и они знают, какие это страшные враги. Он спрашивает, как нам удалось их приручить.
Лоррин негромко рассмеялся.
— Нам удалось их впечатлить, сестренка!
Человек и впрямь выглядел изумленным. Он крепко держал своего быка за недоуздок, а тот мотал головой, пытаясь вырваться. Лоррин что-то ответил, и человек с восхищением уставился на Рену.
— Улыбнись и помаши рукой, — шепнул Лоррин. — Я сказал, что это ты их приручила.
Девушка улыбнулась немного скованно и махнула рукой.
— Можешь ты удержать их обоих на месте? — спросил Лоррин, когда предводитель произнес еще несколько фраз. — Похоже, нам представилась редкая возможность…
Рена не очень поняла, что он имеет в виду, но знала, что если спешиться и положить руки на холки обоим зверям, то они не двинутся с места.
— Могу, — ответила она. — Только лучше бы ты сказал мне то заклинание. А то ты их понимаешь, а я нет.
— Потом, — пообещал Лоррин, соскользнул со спины единорога и пошел навстречу предводителю всадников.
Девушка спрыгнула наземь, прежде чем жеребец успел среагировать на отсутствие всадника, и заставила обоих животных стоять на месте, пока Лоррин разговаривал с темнокожим человеком. Она заметила, что человек держится не только дружелюбно, но и почтительно, и постепенно успокоилась.
Лоррин вернулся к ней.
— Я тебе все расскажу, но только чуть позже. А вкратце, я сказал, что мы оба — последние из своего племени и ищем своих древних союзников — то есть этих всадников, — чтобы рассказать им, как обстоят дела в эльфийских землях. Ручные единороги их прямо-таки потрясли, и нас пригласили присоединиться к племени по праву древних союзников. Эти люди служат верховному жрецу, которого зовут Дирик, и они хотят, чтобы мы поговорили с ним.
Он посмотрел сестре в глаза.
— Рена, если ты боишься, мы можем ехать дальше, но эти люди дадут нам пищу и кров, а судя по тому, что я вычитал в книгах, у них мы будем в безопасности. Так что решай.
Она посмотрела на брата, потом на предводителя темнокожих, потом снова на брата. Они люди и к тому же чужие — но все-таки это разумные существа…
Это все же лучше, чем ехать по бескрайнему морю трав на животных, которых, возможно, вот-вот придется оставить…
Нет, это значительно лучше.
— А с единорогами что делать? — спросила Рена.
— А отослать ты их не можешь? — спросил Лоррин. — Быки не потерпят их присутствия. К тому же Хаджа тоже просил меня отпустить их.
Рена подумала и кивнула.
— Скажи ему, что мы поедем с ними, только пусть немного подождут.
Она подождала, пока Лоррин отошел и присоединился к человеку, которого звали Хаджа, и в последний раз обратила свою магию на единорогов. На этот раз она усилила их стремление отыскать себе подобных, пока это стремление не пересилило все остальное, включая желание напасть на быков. Потом Рена опустила руки.
Звери вздыбились, напугав и быков, и всадников, развернулись на запад и галопом пустились прочь. Полукопыта-полукогти сверкали на солнце, гривы и хвосты летели по ветру. Единороги были прекрасны. Рена смотрела им вслед с легким сожалением. Ей будет их не хватать…
И все же не настолько, чтобы она захотела их вернуть.
Высоко вскинув голову, девушка направилась к Лоррину и его новым «союзникам». Восхищенный ропот всадников доставил ей немалое удовольствие.
Быть может, это лучшее, что случилось с ними за время бегства. Если только они сумеют поддерживать свои личины…
Глава 7
Железный Народ уже несколько дней не трогался с места. Шане это было только на руку. Она побаивалась, что, если кочевники снова пустятся в странствия, их занесет еще дальше от Цитадели, чем теперь. Но тут были хорошие пастбища и вода, так что пока Железный Народ не собирался двигаться дальше.
Оно и к лучшему. Теперь у пленников было время обдумать план побега. Шана все больше тревожилась. Как там без нее в Цитадели? Не то чтобы она не верила, что Денелор и остальные управятся сами, но все же…
«Всякое ведь бывает…» В полуденную жару в войлочном шатре было на удивление прохладно: края немного приподнимались, чтобы впустить ветерок, а нагретый воздух выходил через отверстие для дыма. Поскольку никаких особых обязанностей у пленных не было, все то время, пока их не допрашивали, они проводили в относительном уюте шатра. Идти-то все равно некуда. Что интересного в том, чтобы глазеть на пасущийся скот? Каламадеа временами наблюдал за тренировками молодых воинов, но тренировки всегда проводились утром, по холодку. И какова бы ни была магия, что мешала волшебникам и драконам пустить в ход свою силу, никто из племени, насколько можно судить, магией не занимался.
— Вы уверены, что нам стоит разговаривать при них? — шепнул Меро, кивая на эльфов, дремлющих в своей половине шатра. Не прошло и двух дней, как шатер по молчаливому соглашению был поделен на две половины между давними пленниками и новоприбывшими. Эльфы сидели на своей половине, волшебники — на своей. Гальдор продолжал их игнорировать; Кельян, выспросив подробности о Войне Волшебников и бесславной кончине лорда Дирана, погрузился в апатию. Сам Кельян утверждал, что медитирует, но Шане казалось, что он просто тупо пялится в пространство, как и Гальдор.
Да и в своем ли они уме? В конце концов, их держат в плену уже несколько десятков лет… Делать им нечего, думать не о чем — а уж если эльфы и в собственных землях маются от скуки, насколько же скучнее жить этим двоим?
Изучив хорошенько пленных эльфов, Шана пришла к выводу, что они скорее всего сделались всего лишь тенями настоящих эльфов, Гальдор вообще ушел в себя и почти не проявлял признаков жизни. Зрелище было жутковатое.
Неужто и они сделаются такими, пробыв в плену подольше?
— Думаю, это неважно, — честно ответила она Меро. — Похоже, они не очень-то заинтересованы в том, чтобы вырваться на волю. И к тому же мы ведь не собираемся отсюда сбежать. Мы пытаемся придумать, как нам уговорить Железный Народ отпустить нас по-хорошему.
Никому никакого вреда это ведь не причинит.
Меро пожал плечами:
— Ладно, понял. Даже если они и донесут о наших разговорах, Железный Народ не узнает ничего, кроме…
— Кроме того, что они и так уже знают, — закончила Шана. — Что мы хотим вернуться к своим, что мы явились сюда торговать и что мы действительно не эльфы.
Меро кивнул.
— Ну что ж, если мы решим к кому-то обратиться, то, думаю, следует начать с Джамала, — сказал он. — Он молод и намеревается переменить обычаи племени, так что если кого-то и можно уговорить отпустить пленных вопреки обычаю, так это его. И к тому же он пользуется большим уважением — настолько большим, что люди не станут возражать против его приказов, даже если эти приказы покажутся странными и необычными.
Но Каламадеа энергично замотал головой.
— Джамал чрезвычайно алчен, и если он что-то захватил, то из рук уже не упустит. Мы, так сказать, его имущество, и он не откажется от добычи ради возможностей торговли. И еще.., полагаю, он не заинтересован в мире.
Боюсь, если он проведает о существовании Цитадели, он предпочтет завоевать ее, а не торговать. Пока что я не видел ничего, что говорило бы об обратном.
Он нахмурился.
— И к тому же мне не нравятся те, кого он выбирает себе в помощники. Все они воины, а о чем будет думать воин, как не о войне? Нет, я стою за жреца Дирика. Он человек мыслящий и, думая о войне, думает также и о потерях, которые она принесет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Он по очереди заглянул в глаза каждому из них. Все кивали в ответ — кто-то задумчиво, кто-то решительно.
Вскоре волшебники разошлись, поодиночке и по двое.
Кто-то обсуждал услышанное, кто-то молчал. Каэллах дожидался, пока все удалятся, и старался не выказывать своего торжества.
Теперь это лишь вопрос времени. Когда эта наглая соплячка Лашана вернется, — если она вообще вернется, — она увидит, что положение вещей переменилось, и отнюдь не в ее пользу!
***
Через два дня они наконец спустились на равнину. Ни стад единорогов, ни волшебников видно не было. Лоррин решил не расставаться с единорогами как можно дольше.
А единороги сами по себе перешли с быстрой полурыси, которой они передвигались до сих пор, на нормальный лошадиный шаг. Они перестали охотиться по ночам и не ели ничего страшнее обыкновенной травы и тех лакомств, что создавала для них Рена. Держать их в повиновении тоже сделалось легче. Рена начала потихоньку приходить в себя после утомительного марафона.
Ну а Лоррин был в своей стихии! Рена никогда еще не видела его таким счастливым. Его волосы сбились и висели жуткими патлами, одежда истрепалась, как у последнего раба. Теперь Лоррин совсем перестал походить на изящного и утонченного эльфийского лорда, каким он был когда-то, но глаза его сверкали, как никогда прежде.
— Я даже не знаю, так ли уж мне хочется отыскать этих волшебников, — сказал Лоррин на третий день, когда они ехали по пояс в высоких травах. — Я мог бы жить так всегда! Только подумай! Мы с тобой вольные птицы, никто нами не командует, не говорит, что делать…
— Пока что да, — сказала Рена немного резко, вспоминая ночевки на холодной земле, — а зимой-то как же?
Зимой тут будет ужасно холодно, а мне вовсе не улыбается греться рядом с единорогами, которые на зиму становятся хищниками.
Лоррин расхохотался и потряс головой.
— Рена, ты такая практичная, просто ужас! По крайней мере, для романа ты совсем не годишься.
— Я вполне могу быть романтичной! — возразила уязвленная девушка. — Только я люблю романтику с комфортом!
— Ну, какая же это тогда романтика! — фыркнул Лоррин. — Романтика без…
Но тут они поднялись на очередной гребень холма, и Лоррин внезапно осекся и выпрямился.
В следующий миг Рена увидела, что его встревожило.
На соседнем холме стояли несколько всадников верхом на зверях, похожих на быков, только очень свирепых.
Похоже, люди. Но таких людей Рене прежде видеть не доводилось. Кожа у них была очень темная, почти черная.
Они были одеты в доспехи, яркие головные платки и свободные шаровары и вооружены длинными железными копьями.
— О Предки! — выдохнул Лоррин. — Неужто грелеводы? Я не слышал о других народах с таким цветом кожи!
— Ты знаешь, кто это такие? — прошептала Рена. Единороги остановились и застыли как вкопанные, уставившись на шестерых быков и вызывающе храпя.
— Я изучал их, когда пытался побольше узнать о волшебниках и человеческой культуре, — пробормотал в ответ Лоррин, который был очень взволнован. — Я даже их язык выучил: в одной книжке было заклятие, которое позволило мне выучить сразу девять разных человеческих языков. Но я не думал, что мне придется когда-нибудь этим воспользоваться…
Он оборвал фразу на полуслове, неторопливо помахал рукой всадникам и что-то крикнул на странном, текучем наречии.
— Я просто сказал, что мы из одного из племен, которые когда-то были их союзниками, — торопливо объяснил он Рене. — Надеюсь, это подействует. В книгах говорится, что они славились своим…
Один из всадников выехал вперед и крикнул что-то в ответ. Лоррин просиял.
— Подействовало! — воскликнул он. — Он разрешил нам подъехать к ним.
— А ты думаешь, это разумно? — осторожно поинтересовалась Рена. Она дрожала от страха, но старалась этого не показывать.
— А у нас просто нет выбора, — ответил Лоррин. — Они нас уже увидели, а если мы развернемся и обратимся в бегство, они бросятся в погоню. А следопыты из них наверняка куда лучшие, чем из нас, так что рано или поздно они нас найдут. Нет, надо сделать вид, что мы сильны и с нами лучше дружить.
Рена остановилась на своей кобыле рядом с братом.
Лоррин похлопал ее по руке.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я и сам очень рад, что сижу верхом, а то не устоял бы на ногах от страха.
Но мы должны вести себя так, как будто мы им равны.
Он улыбнулся Рене.
— Ну, вперед! Выше голову! Подумай о лорде Гилморе!
Это заставило девушку слабо улыбнуться. Лоррин еще раз хлопнул ее по руке.
— Ты ведь можешь приручать единорогов! Ты кормила и согревала нас всю дорогу. Ты храбрая и умная, и я не променял бы тебя ни на кого другого. Вперед!
Когда они подъехали к ожидающим их всадникам, быки подались назад, испуганно косясь на единорогов. Те уставились на быков и оскалились, обнажив клыки. Шли они, как выезженные кони на параде. Чем ближе Рена с Лоррином подъезжали к всадникам, тем больше беспокоились быки, так что всадникам даже пришлось спешиться и взять быков под уздцы, чтобы те не сбежали.
Лоррин остановился на некотором расстоянии и снова обратился к всаднику, который, по всей видимости, был главным.
— Я сказал, что не хочу пугать их животных, — перевел Лоррин для Рены. Предводитель кивнул и что-то ответил. — Он благодарит меня и говорит, что Народ Зерна — это мы, значит, — воистину мудр. Он говорит, что они прежде знали о единорогах по легендам и что им уже приходилось встречаться с этими существами и они знают, какие это страшные враги. Он спрашивает, как нам удалось их приручить.
Лоррин негромко рассмеялся.
— Нам удалось их впечатлить, сестренка!
Человек и впрямь выглядел изумленным. Он крепко держал своего быка за недоуздок, а тот мотал головой, пытаясь вырваться. Лоррин что-то ответил, и человек с восхищением уставился на Рену.
— Улыбнись и помаши рукой, — шепнул Лоррин. — Я сказал, что это ты их приручила.
Девушка улыбнулась немного скованно и махнула рукой.
— Можешь ты удержать их обоих на месте? — спросил Лоррин, когда предводитель произнес еще несколько фраз. — Похоже, нам представилась редкая возможность…
Рена не очень поняла, что он имеет в виду, но знала, что если спешиться и положить руки на холки обоим зверям, то они не двинутся с места.
— Могу, — ответила она. — Только лучше бы ты сказал мне то заклинание. А то ты их понимаешь, а я нет.
— Потом, — пообещал Лоррин, соскользнул со спины единорога и пошел навстречу предводителю всадников.
Девушка спрыгнула наземь, прежде чем жеребец успел среагировать на отсутствие всадника, и заставила обоих животных стоять на месте, пока Лоррин разговаривал с темнокожим человеком. Она заметила, что человек держится не только дружелюбно, но и почтительно, и постепенно успокоилась.
Лоррин вернулся к ней.
— Я тебе все расскажу, но только чуть позже. А вкратце, я сказал, что мы оба — последние из своего племени и ищем своих древних союзников — то есть этих всадников, — чтобы рассказать им, как обстоят дела в эльфийских землях. Ручные единороги их прямо-таки потрясли, и нас пригласили присоединиться к племени по праву древних союзников. Эти люди служат верховному жрецу, которого зовут Дирик, и они хотят, чтобы мы поговорили с ним.
Он посмотрел сестре в глаза.
— Рена, если ты боишься, мы можем ехать дальше, но эти люди дадут нам пищу и кров, а судя по тому, что я вычитал в книгах, у них мы будем в безопасности. Так что решай.
Она посмотрела на брата, потом на предводителя темнокожих, потом снова на брата. Они люди и к тому же чужие — но все-таки это разумные существа…
Это все же лучше, чем ехать по бескрайнему морю трав на животных, которых, возможно, вот-вот придется оставить…
Нет, это значительно лучше.
— А с единорогами что делать? — спросила Рена.
— А отослать ты их не можешь? — спросил Лоррин. — Быки не потерпят их присутствия. К тому же Хаджа тоже просил меня отпустить их.
Рена подумала и кивнула.
— Скажи ему, что мы поедем с ними, только пусть немного подождут.
Она подождала, пока Лоррин отошел и присоединился к человеку, которого звали Хаджа, и в последний раз обратила свою магию на единорогов. На этот раз она усилила их стремление отыскать себе подобных, пока это стремление не пересилило все остальное, включая желание напасть на быков. Потом Рена опустила руки.
Звери вздыбились, напугав и быков, и всадников, развернулись на запад и галопом пустились прочь. Полукопыта-полукогти сверкали на солнце, гривы и хвосты летели по ветру. Единороги были прекрасны. Рена смотрела им вслед с легким сожалением. Ей будет их не хватать…
И все же не настолько, чтобы она захотела их вернуть.
Высоко вскинув голову, девушка направилась к Лоррину и его новым «союзникам». Восхищенный ропот всадников доставил ей немалое удовольствие.
Быть может, это лучшее, что случилось с ними за время бегства. Если только они сумеют поддерживать свои личины…
Глава 7
Железный Народ уже несколько дней не трогался с места. Шане это было только на руку. Она побаивалась, что, если кочевники снова пустятся в странствия, их занесет еще дальше от Цитадели, чем теперь. Но тут были хорошие пастбища и вода, так что пока Железный Народ не собирался двигаться дальше.
Оно и к лучшему. Теперь у пленников было время обдумать план побега. Шана все больше тревожилась. Как там без нее в Цитадели? Не то чтобы она не верила, что Денелор и остальные управятся сами, но все же…
«Всякое ведь бывает…» В полуденную жару в войлочном шатре было на удивление прохладно: края немного приподнимались, чтобы впустить ветерок, а нагретый воздух выходил через отверстие для дыма. Поскольку никаких особых обязанностей у пленных не было, все то время, пока их не допрашивали, они проводили в относительном уюте шатра. Идти-то все равно некуда. Что интересного в том, чтобы глазеть на пасущийся скот? Каламадеа временами наблюдал за тренировками молодых воинов, но тренировки всегда проводились утром, по холодку. И какова бы ни была магия, что мешала волшебникам и драконам пустить в ход свою силу, никто из племени, насколько можно судить, магией не занимался.
— Вы уверены, что нам стоит разговаривать при них? — шепнул Меро, кивая на эльфов, дремлющих в своей половине шатра. Не прошло и двух дней, как шатер по молчаливому соглашению был поделен на две половины между давними пленниками и новоприбывшими. Эльфы сидели на своей половине, волшебники — на своей. Гальдор продолжал их игнорировать; Кельян, выспросив подробности о Войне Волшебников и бесславной кончине лорда Дирана, погрузился в апатию. Сам Кельян утверждал, что медитирует, но Шане казалось, что он просто тупо пялится в пространство, как и Гальдор.
Да и в своем ли они уме? В конце концов, их держат в плену уже несколько десятков лет… Делать им нечего, думать не о чем — а уж если эльфы и в собственных землях маются от скуки, насколько же скучнее жить этим двоим?
Изучив хорошенько пленных эльфов, Шана пришла к выводу, что они скорее всего сделались всего лишь тенями настоящих эльфов, Гальдор вообще ушел в себя и почти не проявлял признаков жизни. Зрелище было жутковатое.
Неужто и они сделаются такими, пробыв в плену подольше?
— Думаю, это неважно, — честно ответила она Меро. — Похоже, они не очень-то заинтересованы в том, чтобы вырваться на волю. И к тому же мы ведь не собираемся отсюда сбежать. Мы пытаемся придумать, как нам уговорить Железный Народ отпустить нас по-хорошему.
Никому никакого вреда это ведь не причинит.
Меро пожал плечами:
— Ладно, понял. Даже если они и донесут о наших разговорах, Железный Народ не узнает ничего, кроме…
— Кроме того, что они и так уже знают, — закончила Шана. — Что мы хотим вернуться к своим, что мы явились сюда торговать и что мы действительно не эльфы.
Меро кивнул.
— Ну что ж, если мы решим к кому-то обратиться, то, думаю, следует начать с Джамала, — сказал он. — Он молод и намеревается переменить обычаи племени, так что если кого-то и можно уговорить отпустить пленных вопреки обычаю, так это его. И к тому же он пользуется большим уважением — настолько большим, что люди не станут возражать против его приказов, даже если эти приказы покажутся странными и необычными.
Но Каламадеа энергично замотал головой.
— Джамал чрезвычайно алчен, и если он что-то захватил, то из рук уже не упустит. Мы, так сказать, его имущество, и он не откажется от добычи ради возможностей торговли. И еще.., полагаю, он не заинтересован в мире.
Боюсь, если он проведает о существовании Цитадели, он предпочтет завоевать ее, а не торговать. Пока что я не видел ничего, что говорило бы об обратном.
Он нахмурился.
— И к тому же мне не нравятся те, кого он выбирает себе в помощники. Все они воины, а о чем будет думать воин, как не о войне? Нет, я стою за жреца Дирика. Он человек мыслящий и, думая о войне, думает также и о потерях, которые она принесет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51