— Но разве Ани примет от меня помощь после того, как я наговорила ей столько ужасных вещей? Сомневаюсь… Но ты прав, Джеган. Я судила сестру слишком строго — может быть, потому, что я ничего не знаю о любви мужчины и женщины. Она искренне верила в то, что, выкупив Ангара и успокоив свою смятенную душу, принесет пользу своей стране в тяжкую минуту испытания. Она просто не понимала, что три талисмана гораздо в ценнее для безопасности всего мира, чем ее собственная с шия и даже ее страна. Это решение было глупо и сентиментально, но я напрасно обрушила на нее свою ярость. Джеган кивнул.
— А война, в которую ты хотела ввязать народ? Разве ты не понимаешь, насколько неверна твоя идея?
Она посмотрела на него и после длительной паузы заговорила неуверенным и в то же время полным негодования голосом:
— Неужели… неужели я хотела этой войны только для того, чтобы вернуть утраченную власть? Ох, Джеган! Неужели я могла быть такой эгоистичной?
— Ты можешь обвинять себя в этом, только если действовала сознательно.
— Нет! — В ее крике слышалось отчаяние. — Клянусь сердцем, у меня не было такой цели… — Она отвела взгляд, на лице ее отразился ужас. — Но ведь мы не всегда осознаем, что таится в глубинах души. И возможно, — о Боже! — возможно, меня захлестнули эмоции. Ты знаешь, какой нетерпеливой я всегда была! Достаточно было искры, и я вспыхивала подобно сухой былинке! Владыки воздуха, сжальтесь надо мной! Я вижу теперь… но что же мне делать?
Джеган сказал:
— Ты можешь все исправить, если забудешь об оскорбленной гордости и будешь любить. Любить народ, отвернувшийся от тебя! Любить своих сестер!
— Но ведь я люблю народ всеми силами души! Ты знаешь это. — Кадия была вне себя от горя. — И, конечно, я очень хочу отправиться сейчас же к Анигель и помочь ей чем могу, вернуть ее любовь. Но я не смогу добраться до нее. Чтобы попасть в Дероргуилу, в такую ужасную погоду потребуется не меньше двадцати дней.
— Нет, это не так, — сказала внезапно появившаяся из ниоткуда Великая Волшебница.
— Ари! Ты говорила, что будешь все слушать… — Кадия разрывалась между старой обидой и новыми чувствами раскаяния. — Тогда ты все знаешь. Скажи: я правильно оценила саму себя?
— Ты сама можешь ответить на этот вопрос, сестричка. Кадия сжала рукой амулет.
— Я была не права по отношению к Анигель, к народу. И к тебе тоже. Я очень сожалею об этом, и, если Триединый позволит, я бы хотела искупить свою вину перед вами.
Когда она разжала руку, вид у нее был успокоившийся.
— Пророчица! — Вскрикнул Джеган. — Посмотри! Кадия опустила глаза и потеряла дар речи. Внутри
поблескивающего золотом амулета крошечный цветок с тремя лепестками был черен как ночь.
Харамис приподняла полы плаща и, подозвав Кадию и Джегана, накрыла их.
— Теперь Два Лепестка Живого Триллиума соединились, — сказала Великая Волшебница. — Пришло время найти третий.
Она приказала талисману перенести их в Дероргуилу, и окружающий мир стал прозрачным, как хрусталь.
ГЛАВА 24
С пепельно-серым лицом Черный Голос вышел из транса. Как только Великая Волшебница во второй раз появилась в Дезарисе, он потерял Кадию из виду, но уже многое увидел и услышал.
Он осторожно снял Трехголовое Чудовище с головы, спрятал диадему во внутренний карман и покинул каюту. Нужно немедленно сообщить Хозяину о том, что его надежды на вовлечение Большеглазой Дамы и оддлингов в войну с Рувендой рухнули.
Орогастус находился в огромном салоне рэктамского флагмана. Он играл с маленьким принцем Толиваром в новую игру под названием «Вторжение». Они сидели за большим столом, подвешенным к потолку в центре салона, чтобы поверхность стола не накренялась, когда корабль бросало из стороны в сторону, вверх-вниз из-за ужасного штормового ветра, который мчал пиратскую галеру к югу. Какой бы пируэт ни выделывал корабль, Орогастус с Толо парили в воздухе, оставаясь все время на уровне стола. Как только Черный Голос появился в дверях, принеся с собой порыв свежего ветра, колдун прочитал его мысли и удержал от рассказа о плохих новостях при мальчике.
— Я знаю, что произошло, — сказал Орогастус, принимая у старшего из Голосов талисман. — Это поражение, но вовсе не роковое. Ничего не сообщай нашим благородным союзникам. Иди освободи Желтый Голос от наблюдений за портом и возьми у него Трехвекий Горящий Глаз. Веди наблюдения сам. Особое внимание обрати на новых лиц, появившихся на сцене, — если ты их увидишь. Смотри, чтобы никто не отобрал у тебя талисман. Пусть Желтый Голос присоединится к Фиолетовому, который обучает наших людей работе с волшебными машинами.
— Слушаюсь, Хозяин.
Тщедушный Черный Голос поклонился и вышел.
Орогастус положил талисман на стол рядом с картой, и принц Толивар с нескрываемым любопытством посмотрел на серебряную диадему.
— Моя мама никогда не разрешала никому прикасаться к этой вещи, когда она принадлежала ей. Она предупреждала нас, что талисман связан только с ней и если кто-то дотронется до него, то тут же погибнет.
— Я разрешил своим Голосам пользоваться талисманом, чтобы наблюдать за всем, что происходит в мире, и все слушать. У меня мало времени, и вовсе не хочется тратить его на подглядывание и подслушивание.
Мальчик протянул к талисману дрожащую маленькую ручонку.
— А мне вы когда-нибудь дадите такое разрешение, Хозяин? Это будет великая честь для меня!
— Может, когда-нибудь дам. — Орогастус отодвинул талисманы от ребенка. — Но не сейчас. Не вздумай даже пальцем прикоснуться к талисманам, малыш. Они очень могущественны и опасны. Твоя мать, королева, и не представляла, как они опасны! Даже не до конца осознанное владельцем желание может привести к ужасным последствиям! Если дать неверную команду, талисман может обратить свою магию против загадавшего желание человека!
— Значит, нельзя просто приказать сделать что-то волшебное?
— Нет. Приказ нужно отдавать очень четко, любое отклонение от установленной формы может повлечь за собой беду. Я позволил Голосам пользоваться талисманом только для наблюдений, а это их самая примитивная функция. Голоса прекрасно знают, что моему приказу нельзя не подчиниться.
— Но они не всегда в точности следуют вашим приказам, — сказал мальчик как бы вскользь. — Черный Голос, например, читал ту маленькую красную книжечку, которую вы запретили открывать.
Орогастус нахмурился.
— Правда?
— Он берет ее, когда вы спите. Я не раз видел, как он делал это уже на корабле. Он относит ее в каюту, где он живет с Фиолетовым Голосом. Может, они читают ее вместе.
— Они зря это делают, — неожиданно весело проговорил Орогастус. — Возможно, мне следует заколдовать эту книжечку, чтобы она скрыла свои секреты. Я говорил тебе, что это особая книга.
Лицо принца просияло, изображая преданность.
— Я бы никогда не стал читать ее без вашего разрешения, Хозяин.
— Хорошо. — Колдун указал на разложенную перед ними карту. — Давай закончим игру. Скоро мне придется заняться другими делами.
Принц Толивар приблизился к столу на своем невидимом стульчике, высыпал пригоршню костей и прочитал сложившуюся из них надпись. Потом передвинул помеченный красным флажок, обозначавший его боевой корабль, на одну позицию ближе к Лакане — большому портовому городу Лаборнока, который находился ближе других к Дероргуиле.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — с улыбкой сказал Орогастус. — Ты хочешь заняться Лаканой, чтобы из этого порта не пошло подкрепление в столицу. — Да. В Лакане есть быстроходные суда. Если там узнают, что Дероргуилу осаждают мои боевые корабли, они пошлют подмогу.
Орогастус медленно кивнул.
— Вижу. Это хороший тактический ход, но никудышная стратегия. Ты знаешь разницу между этими двумя понятиями?
— Нет, Хозяин.
— Тактика — это маневры, которые ты предпринимаешь, чтобы выиграть сражение. Она преследует краткосрочные цели. Стратегия же предусматривает достижение дальних планов…
— Вы хотите сказать, победу в войне?
— Точно! А сейчас я должен предостеречь тебя: твои переменчивые союзники из Лабровенды не являются искренними друзьями. Если пираты атакуют Лакану, некоторые, а может быть даже все, опять перейдут на другую сторону, потому что у многих в Лакане живут семьи.
— Но ведь это не наверняка! — Глаза Толо упрямо вспыхнули.
Орогастус перемешал кости и бросил их на стол.
— Давай посмотрим. Я тоже контролирую мятежников, как и ты… ага! Смотри!
Все повстанческие войска Толо повернули от Дероргуилы на защиту Лаканы. Еще пять ходов, и Толо обнаружил, что рэкгамцы потерпели поражение. Защищаемая Орогастусом столица была спасена.
— Ничего, в следующий раз, когда настанет моя очередь защищать Дероргуилу, выиграю я! — заявил Толо. — Это мой дом в конце концов. То есть Дероргуила была моим домом, пока я не переехал в Тузамен.
Орогастус рассмеялся.
— И когда ты будешь защищать свой дом, ты постараешься. Ну ладно. Исход войны не всегда можно предсказать. Иногда все решают мужество и боевой дух войска. Даже малочисленная и плохо вооруженная армия может одержать победу, если ее воины обладают сердцами более храбрыми, чем сердца противника.
Толо испытующе взглянул на колдуна.
— А если больше всего на свете хочешь победить, как этого добиться?
— На твой вопрос не так-то легко ответить, малыш. Я не генерал. Но, по моему мнению, самым ценным оружием в войне является неожиданность. Если мне нужно во что бы то ни стало выиграть войну, я должен сделать то, чего никто не ожидает.
— Вы хотите сказать, обмануть? — смущенно спросил Толо.
— Вот именно. В настоящей войне нет таких жестких правил, как в игре. А иногда вообще нет никаких правил. — Орогастус собрал кости, голубые и красные фишки и кинул их в резную шкатулку. Карта, служившая игровым полем, осталась на столе. — А теперь ты должен оставить меня. Иди пока в кормовой отсек, почитай одну из книг, которые я дал тебе. Мне нужно заняться серьезными делами. Наше плавание почти закончилось, и скоро ты станешь свидетелем той самой неожиданности, о которой я говорил.
— О, пожалуйста, скажите, куда мы направляемся? — взмолился принц. — Никто, кроме штурмана, не знает, где мы находимся, а он ни за что не скажет. Мы едем в тузаменский замок Тенеброза? Это было бы прекрасно! Мне так хочется взглянуть на чудеса! Или мы опять плывем к Виндлорским островам, чтобы наказать злых туземцев и забрать у них сокровища?
— Терпение! Скоро ты все узнаешь. А теперь мы должны расстаться.
Мальчик спрыгнул на покрытый ковром пол и послушно направился к выходу из каюты, на время плавания превращенной в библиотеку и рабочий кабинет колдуна.
Щелчком пальцев Орогастус запер дверь и некоторое время сидел, погрузившись в мысли. Потом надел на голову Трехголовое Чудовище.
— Покажи мне Великую Волшебницу Харамис, — прошептал он.
В его сознании вспыхнул яркий свет, замелькали беспорядочные радуги, и окружавшие его предметы салона растаяли. Как всегда, он сосредоточил свою мысленную энергию, повелевая Великой Волшебнице явиться ему и наконец оказаться с ним с глазу на глаз. Но когда талисман заговорил, колдун услышал все ту же пугающую формулировку:
— Великая Волшебница Харамис не позволит тебе наблюдать за ней и не станет разговаривать с тобой.
— Тогда ты заставь ее поговорить со мной! — потребовал колдун. — Скажи ей, что пришло время предотвратить страшное кровопролитие, которое начнется послезавтра в Дероргуиле. Она сможет остановить его, если выслушает то, что я скажу ей…
— Она знает, что ты скажешь ей, и заранее отказывается от любого сговора с тобой.
— Черт бы побрал эту женщину!.. Она не умеет читать мои мысли! У меня есть новое предложение! Талисман, заставь ее хотя бы выслушать меня! И если она захочет отказаться от моего предложения, пусть сделает это сама!
— Великая Волшебница не позволит тебе наблюдать за ней, не станет разговаривать с тобой и не встретится с тобой лицом к лицу, пока сама этого не пожелает.
Орогастус застонал и выругался, срывая талисман с головы. Цветная радуга исчезла, и он опять увидел позолоченные и разрисованные панели салона рэктамского флагмана. Он вздохнул.
Портрет королевы-регентши, который висел на почетном месте в самой большой каюте корабля, был заменен простеньким морским пейзажем. Король Ледавардис не хотел, чтобы в общественных местах висели изображения его малопривлекательного лица. Вспомнив о том, что юный король отказался доверить командование пиратами тузаменскому военачальнику Зокумонусу, Орогастус нахмурился. Король решил сам командовать восемью своими армиями.
Во время нападения на Дероргуилу надо будет не спускать глаз с Ледавардиса — и не только для того, чтобы не допустить слабости или вероломства. Если он погибнет или получит тяжелое ранение, рэктамцы могут выйти из-под контроля. Между дикими пиратами и надменными перебежчиками может вспыхнуть конфликт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62