Неужели они захватили еще кого-то из того мира?
Четверо приближались в полном молчании. С тревогой, с несказанной радостью ступали по земле юноши, впервые вдыхая воздух родной планеты. Будто в сказку входила нежная Исвари, отрезав себя от страшного прошлого. Опустив взгляд, медленно двигался позади них УР - уже не робот, но еще не человек...
Плыла тьма. Вселенская тьма.
Ее волны катились в беспредельность, обнимали безмерность. Тишина, а в ней - все и ничто.
Покой. Какой необъятный покой. Без импульсов, толкающих к действию, без сновидений, без стремления, без желания, без программы.
А затем - молния. Беззвучная, болезненная, поражающая молния сознания. Кто? Где? Откуда? Зачем?
Я.
Это Я.
Я есмь. Болезненное, трепещущее, ищущее.
Тугие волны бытия накатывались отовсюду, пронзая плоть. Кровавый прибой бил в груди, в мозг. Почему... почему он раньше не ощущал такого?
УР раскрыл глаза. Увидел над собою небо, белые соцветия яблонь и вишен. По обе стороны - полупрозрачные стены. Он лежал на кровати, прикрытый розовой простыней. Почему он здесь лежит? И почему такое странное небо? Оно нежно голубое, прохладное. А где же инфракрасные тона? Почему вокруг деревьев не видно золотистого ореола?
В саду щелкает, заливается счастливой трелью соловей. Почему он так сладко поет? О ком?
Исвари, Исвари. Странное имя... Откуда оно? Кого напоминает? Куда зовет?
УР поднял руку, выпростал ее из-под покрывала. Вскочил, словно подброшенный пружиной. У него была ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ РУКА. Свершилось? Неужто правда? И желанное случилось?
Он встал с кровати, ощутил себя бодрым, сильным. Что-то было утрачено, но добыто неизмеримо больше. Он еще не ведал, что именно, но это НОВОЕ, НЕВЕРОЯТНОЕ, БЫЛО ЗЕРНЫШКОМ НЕИЗМЕРИМОСТИ. Оно будет раскрываться в беспредельные сферы бытия, открывать двери в таинственные миры сказки и любви.
УР поискал взглядом, увидел в углу комнаты зеркало. Остановился перед ним. На него взглянул плечистый, стройный юноша с ясно-карими глазами, с розовым мускулистым телом. Он был подобен тому, предыдущему, но какое разительное отличие! УР знал: он взял себе не только радость, но и новые муки. Но теперь те муки будут иметь плод, живой плод. Предыдущее бытие робота такого плода не могло дать...
В комнату вошли люди. УР стыдливо схватил простыню, - набросил на себя. Кто-то засмеялся. К нему подошел Икс, из-за его спины выглядывал Игрек.
- Узнаешь, новорожденный? - пошутил Икс. - Или, быть может, не захочешь родниться?
- Здравствуй, брат! - раскрыл объятия Игрек. - Одевайся быстрее. Нас ждут родители...
Они стремглав бежали по коридору Института психогенетики. Забыли обо всем. Красота Земли, величие морей и океанов, гор и степей, чудеса человеческого гения, беседы о далеких мирах, о планете мыслящих цветов, - все это бледнело перед приближающимся свиданием. После многомесячной борьбы со следствиями радиации ученым-генургам посчастливилось вернуть к жизни всех членов экипажа звездолета "Любовь".
- А что я им скажу? Что скажу я? - шептал, задыхаясь от волнения, УР.
- Что сердце подскажет, - ответил Икс.
- Сердце, - повторил УР. - Сердце... Теперь я тоже могу слушать голос сердца...
Открылась дверь в палату. Широкие окна были распахнуты, в помещение вливались запахи цветов, духмяный ветерок весны. Яркий свет ослепил юношей, они остановились посреди палаты. Кто-то подошел к ним, это был молодой кареглазый врач. Он хитро усмехнулся и сказал:
- Ну, разбирайтесь сами. Дело семейное...
К юношам устремился от окна худощавый человек с пронзительным взглядом, а за ним - синеглазая ласковая женщина. Она с невыразимым волнением и мукою глядела на незнакомые и вместе с тем до боли родные лица.
- Кто вы? Что это значит? - прошептал Богдан Полумянный.
- Мы - ваши сыны, - несмело промолвил Икс, шагнув им навстречу.
- Мама, - почти неслышно добавил Игрек.
Четверо бросились друг к другу, замерли в объятиях. УР смотрел на происходящее со стороны, и буря ликования гремела в его сердце. Смерть? Где она? Что такое смерть? Все легло перед волею любви, перед велением невидимого, неслышимого чувства. Пропасти космоса, звездная пуща, потоки времени, тьма небытия - все расступилось перед улыбкою радости.
Леся глядела в сияющие глаза сыновей, целовала их, плача, и неустанно спрашивала:
- Как же это? Как? Вы живы? Кто вас спас?
- УР, мама. Наш верный друг и наставник.
- УР? Неужели тот самый робот, которого я так умоляла перед тем, как... как ушла в небытие? Где же он? Что с ним?
- Он здесь, мама. Он перед тобою, - промолвил Игрек.
Леся взглянула на смущенного юношу, переступающего с ноги на ногу.
- Зачем эти шутки? Кто этот славный мальчик?
- Тот самый УР, мама, - настаивал Игрек. - Это целая эпопея. Он тебе сам обо всем расскажет.
- Я тоже твой сын, Леся, - сказал УР несмело. - "Ты родила меня. Если бы не ты, я не стал бы человеком...
- Я? - пораженно спросила женщина. - Что я дала тебе?
И тогда УР рассказал Лесе и Богдану всю космическую одиссею...
- Теперь ты понимаешь, что свершила твоя любовь? Она сотворила из механического ящика человека. Ты дала мне душу, прекрасная матерь. Хочу быть твоим сыном!..
Леся растроганно обняла его, еще не зная, как принять сказочное событие. Но сердце стучало взволнованно и радостно, и слезы нежности и дивования оросили ее щеки.
- Сразу трое детей, - улыбалась женщина, сияя увлажненным взглядом. Богданку, да это целый экипаж для звездолета! Как же вас хоть звать, сыны?
- Я Икс.
- Я Игрек.
- Что вы? - ужаснулась Леся. - Кто дал вам эти математические имена?
- Он! - сердито показал на УРа Икс. - Его следует вздуть!
- Правда, - вздохнул УР. - Это я. Но не забудьте - я тогда был только механической няней.
- Ничего, ничего, - шутил отец. - Мы им вернем человеческие имена. Ты, кареглазый, при рождении был Георгием, а ты - Мирославом. Так и запомните!
- А как же, сынок, тебя называть теперь? - спросила женщина УРа.
- Я не буду менять имени, - серьезно ответил сын. - Останусь УРом. Это ведь не только аббревиатура Универсального Робота, в древних наречиях УР означает огонь, свет. Хочу навеки остаться таким, как огонь. Он никогда не замирает в покое, он неустанно стремится к выявлению, он - настоящий спутник любви...
Где-то в дубраве пел соловей. Колесо небосклона вращалось медленно, торжественно, позванивая звездами-колокольчиками. Огненные отражения колебались в водах реки, самоцветами мерцали росы под лучами полной луны.
УР держал Исвари за руку, они медленно шли по лугу, жадно вздыхая густой запах цветов и трав. Он смотрел на ее тонкий профиль и думал о далеком, смешном роботе, не умеющем разорвать заколдованное кольцо бесчувственности, чтобы ступить в родник любви. Теперь он перешагнул предел мертвого вещества и прыгнул в бездну вечности. "Если это мог осуществить робот, если он родил меня, неужели те далекие люди - братья и сестры Исвари - не смогут преодолеть коллапс умирания?" - подумал УР.
- Любимая!
Она остановилась, пораженная удивительным словом.
- Исвари...
Она молчала, только глаза ее раскрывались шире и шире, словно принимали в свои глубины небывалое ощущение бытия.
- Мы с тобою теперь под оком Вселенной, Исвари. Глянь - где наша отчизна? Там или там? Или возле той звезды? Все - наше. Везде мы! Нас влечет пламенная река бытия. Я слышу зов мудрых цветов. Они обращаются к моему сердцу. Они требуют нескончаемого подвига. Исвари, пойдешь ли ты со мною к далеким мирам, в новый полет?
- Пойду!
- Мы навестим прекрасную планету Цветов. Мы снова побываем на твоей Аоде, попытаемся разбудить ее. Неужели не найдем на ней живых сердец?
- Я буду с тобою, любимый!
Юноша ощутил, как под ним закачалась земля. Что она молвила? Неужели это ему?
Вся математическая мудрость, все сплетение уравнений и логических категорий не помогли тому, ушедшему, УРу получить вожделенное решение. Оно пришло, как молния, из уст нежной девушки. Простое, как дыхание. Величественное, как взгляд звездной беспредельности...
Тает, тает видение жизни, которая прорывается из родника грядущего. Будет она или нет? О, как не хочется покидать, оставлять ее, как желает душа вечно плыть в волнах небывалого мира! Но что я мыслю? Той жизни не будет, она не родится, если мы...
- Ого! Ты снова мыслишь, снова грохочешь потоком разума в скалу тайны. Итак, вернулся в колесо Хроноса?! Поздравляю с возвращением! Ты что-нибудь понял?
- Как я благодарен тебе. Черный Папирус! Я понял больше, нежели могу высказать.
- И не надо высказывать. Лучше - действовать.
- Твоя правда. Если кибер грядущего жаждет стать человеком, чтобы достичь небывалого, то как же нам следует беречь то, что уже мы имеем. То сокровище несказанное, неизмеримое!
- Ты сказал. Тебя коснулось крыло истины. Не забывай же никогда своего прозрения.
- О нет, не забуду! Но, Черный Папирус, хочу еще раз спросить тебя: что ты есть? Нельзя ли понять, ощутить, увидеть хотя бы приближенно модель твоей сущности?
- Можно! Гляди!
Молния сметает видимые вещи вокруг. Нет Земли, комнаты, людей, деревьев. Я среди беспредельного космоса, в бездне вечности. Плывут, вращаются в торжественном ритме звезды, галактики, мегамиры. Слышится мелодия, еле уловимая, - нежная, всепобеждающая, исполненная ожидания и надежды. Что это? Откуда? Неужто я слышу песнь Матери-Беспредельности? Ее зов ко всем мыслящим детям? Ее предвечное волнение дать детям всепроникающие ультрафиолетовые крылья свободы!
Я с трудом возвращаюсь к земному осознанию, затуманенным взглядом смотрю на сферу Черного Папируса.
- О, какое видение! - шепчу я. - Ты - модель самой Вселенной? Вот откуда твое знание?
- Да, - отвечает темно-фиолетовая сфера. - Ты верно понял. Я модель беспредельности. И зерно твоего разума.
- Как это понять?
- Соедини эти две тайны. Иди дальше, в кипение жизни. Поле ждет новых зерен и целительных дождей. Там, в жизни, найдешь вечных друзей и разгадку собственной тайны... Иди...
Книга 2
Звездный корсар
Закон любви, закон пыланья,
Не дай обрушиться во тьму!
Веди сквозь грозы и восстанья
К преображенью моему!
Не дай в иллюзии угаснуть
Иль к безразличию прийти,
Чтоб мысль и грозно и прекрасно
Венчала все мои пути!
Чтобы пылающие крылья
Мне подарила мощь орла,
Чтоб неба праведная сила
Мой дух к светилам увела!
Последний раз еще заплачу,
Пройду незримо по Земле
И все страданья, неудачи
Оставлю праху и золе.
Пошлю я Молнии прощанье
В сиянье сказочной зари...
Гроза гремит над Мирозданьем:
- Живой, живи!
Мертвец, умри!
Чтобы воскреснуть - надо умереть. Дхаммапада
Глава 1
Бунт Космократоров
В накуренную комнату, где кучка молодых криминалистов горячо обсасывала со всех сторон дело об убийстве молодой девушки в Броварском лесу, просунулась из двери головка Раи-секретарши.
- Григор, тебя к шефу!
Григор Бова, еще совсем зеленый криминалист, поднялся из-за стола, где на клочке бумаги вычерчивал схему гипотетических событий, связанных с преступлением, с наслаждением потянулся.
- Что там такое?
- Не знаю. Срочно. - Рыжая копна, навороченная на голове Раи, исчезла, в коридоре процокали стальные шпильки ее туфелек.
- Григор! - шутливо воскликнул один из сотрудников. - Не иначе как поручит тебе шеф весьма романтическую историю распутать. "Тайна Черной долины"! Что подходит?
- Идите к чертям! - добродушно ответил Григор, причесывая возле зеркала свои непослушные русые кудри над чистым высоким лбом.
Пусть смеются. Знают о его увлечении детективом, который выдумал мудрый Конан-Дойль. А возможно, и не выдумал! То, что создано в воображении, уже переходит в реальный мир, живет, действует, влияет на других. Он, Григор Бова, тоже хочет стать таким, как Шерлок Холмс, - мудрым, спокойным в любой ситуации, невозмутимым при неудачах, безошибочным в расчетах. Только плохо, что до сих пор вел он занудные, иногда весьма противные дела. То нужно было найти никчемного алиментщика, прятавшегося от своего ребенка или старой матери, то расследовать пьяную драку, происшедшую где-нибудь на пирушке. Впрочем, Григор не терял надежды когда-нибудь взяться за большое и славное дело. Ради этого Бова не спал по ночам, штудировал множество наук - от кибернетики до генетики, от истории религий до эзотерических доктрин, от языка эсперанто до таинственного санскрита, от увлекательных проблем криптографии до тонкостей филологии или оккультных знаний. Григор горячо верил, что в удивительной работе криминалиста все пригодится.
Быть может, теперь! В груди прокатилась теплая волна. Григор минутку постоял перед дверью кабинета, изобразил на лице независимое выражение, вошел. Взглянув на шефа, который колдовал над какими-то бумагами, он кашлянул.
- Садись, - велел шеф, не поднимая лица. - Есть к тебе архиважное дело.
- Индивидуальное? - с надеждой спросил Бова.
- Индивидуальное, - улыбнулся шеф и взглянул на него. - Сядь и слушай внимательно. Я присматривался к тебе два года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Четверо приближались в полном молчании. С тревогой, с несказанной радостью ступали по земле юноши, впервые вдыхая воздух родной планеты. Будто в сказку входила нежная Исвари, отрезав себя от страшного прошлого. Опустив взгляд, медленно двигался позади них УР - уже не робот, но еще не человек...
Плыла тьма. Вселенская тьма.
Ее волны катились в беспредельность, обнимали безмерность. Тишина, а в ней - все и ничто.
Покой. Какой необъятный покой. Без импульсов, толкающих к действию, без сновидений, без стремления, без желания, без программы.
А затем - молния. Беззвучная, болезненная, поражающая молния сознания. Кто? Где? Откуда? Зачем?
Я.
Это Я.
Я есмь. Болезненное, трепещущее, ищущее.
Тугие волны бытия накатывались отовсюду, пронзая плоть. Кровавый прибой бил в груди, в мозг. Почему... почему он раньше не ощущал такого?
УР раскрыл глаза. Увидел над собою небо, белые соцветия яблонь и вишен. По обе стороны - полупрозрачные стены. Он лежал на кровати, прикрытый розовой простыней. Почему он здесь лежит? И почему такое странное небо? Оно нежно голубое, прохладное. А где же инфракрасные тона? Почему вокруг деревьев не видно золотистого ореола?
В саду щелкает, заливается счастливой трелью соловей. Почему он так сладко поет? О ком?
Исвари, Исвари. Странное имя... Откуда оно? Кого напоминает? Куда зовет?
УР поднял руку, выпростал ее из-под покрывала. Вскочил, словно подброшенный пружиной. У него была ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ РУКА. Свершилось? Неужто правда? И желанное случилось?
Он встал с кровати, ощутил себя бодрым, сильным. Что-то было утрачено, но добыто неизмеримо больше. Он еще не ведал, что именно, но это НОВОЕ, НЕВЕРОЯТНОЕ, БЫЛО ЗЕРНЫШКОМ НЕИЗМЕРИМОСТИ. Оно будет раскрываться в беспредельные сферы бытия, открывать двери в таинственные миры сказки и любви.
УР поискал взглядом, увидел в углу комнаты зеркало. Остановился перед ним. На него взглянул плечистый, стройный юноша с ясно-карими глазами, с розовым мускулистым телом. Он был подобен тому, предыдущему, но какое разительное отличие! УР знал: он взял себе не только радость, но и новые муки. Но теперь те муки будут иметь плод, живой плод. Предыдущее бытие робота такого плода не могло дать...
В комнату вошли люди. УР стыдливо схватил простыню, - набросил на себя. Кто-то засмеялся. К нему подошел Икс, из-за его спины выглядывал Игрек.
- Узнаешь, новорожденный? - пошутил Икс. - Или, быть может, не захочешь родниться?
- Здравствуй, брат! - раскрыл объятия Игрек. - Одевайся быстрее. Нас ждут родители...
Они стремглав бежали по коридору Института психогенетики. Забыли обо всем. Красота Земли, величие морей и океанов, гор и степей, чудеса человеческого гения, беседы о далеких мирах, о планете мыслящих цветов, - все это бледнело перед приближающимся свиданием. После многомесячной борьбы со следствиями радиации ученым-генургам посчастливилось вернуть к жизни всех членов экипажа звездолета "Любовь".
- А что я им скажу? Что скажу я? - шептал, задыхаясь от волнения, УР.
- Что сердце подскажет, - ответил Икс.
- Сердце, - повторил УР. - Сердце... Теперь я тоже могу слушать голос сердца...
Открылась дверь в палату. Широкие окна были распахнуты, в помещение вливались запахи цветов, духмяный ветерок весны. Яркий свет ослепил юношей, они остановились посреди палаты. Кто-то подошел к ним, это был молодой кареглазый врач. Он хитро усмехнулся и сказал:
- Ну, разбирайтесь сами. Дело семейное...
К юношам устремился от окна худощавый человек с пронзительным взглядом, а за ним - синеглазая ласковая женщина. Она с невыразимым волнением и мукою глядела на незнакомые и вместе с тем до боли родные лица.
- Кто вы? Что это значит? - прошептал Богдан Полумянный.
- Мы - ваши сыны, - несмело промолвил Икс, шагнув им навстречу.
- Мама, - почти неслышно добавил Игрек.
Четверо бросились друг к другу, замерли в объятиях. УР смотрел на происходящее со стороны, и буря ликования гремела в его сердце. Смерть? Где она? Что такое смерть? Все легло перед волею любви, перед велением невидимого, неслышимого чувства. Пропасти космоса, звездная пуща, потоки времени, тьма небытия - все расступилось перед улыбкою радости.
Леся глядела в сияющие глаза сыновей, целовала их, плача, и неустанно спрашивала:
- Как же это? Как? Вы живы? Кто вас спас?
- УР, мама. Наш верный друг и наставник.
- УР? Неужели тот самый робот, которого я так умоляла перед тем, как... как ушла в небытие? Где же он? Что с ним?
- Он здесь, мама. Он перед тобою, - промолвил Игрек.
Леся взглянула на смущенного юношу, переступающего с ноги на ногу.
- Зачем эти шутки? Кто этот славный мальчик?
- Тот самый УР, мама, - настаивал Игрек. - Это целая эпопея. Он тебе сам обо всем расскажет.
- Я тоже твой сын, Леся, - сказал УР несмело. - "Ты родила меня. Если бы не ты, я не стал бы человеком...
- Я? - пораженно спросила женщина. - Что я дала тебе?
И тогда УР рассказал Лесе и Богдану всю космическую одиссею...
- Теперь ты понимаешь, что свершила твоя любовь? Она сотворила из механического ящика человека. Ты дала мне душу, прекрасная матерь. Хочу быть твоим сыном!..
Леся растроганно обняла его, еще не зная, как принять сказочное событие. Но сердце стучало взволнованно и радостно, и слезы нежности и дивования оросили ее щеки.
- Сразу трое детей, - улыбалась женщина, сияя увлажненным взглядом. Богданку, да это целый экипаж для звездолета! Как же вас хоть звать, сыны?
- Я Икс.
- Я Игрек.
- Что вы? - ужаснулась Леся. - Кто дал вам эти математические имена?
- Он! - сердито показал на УРа Икс. - Его следует вздуть!
- Правда, - вздохнул УР. - Это я. Но не забудьте - я тогда был только механической няней.
- Ничего, ничего, - шутил отец. - Мы им вернем человеческие имена. Ты, кареглазый, при рождении был Георгием, а ты - Мирославом. Так и запомните!
- А как же, сынок, тебя называть теперь? - спросила женщина УРа.
- Я не буду менять имени, - серьезно ответил сын. - Останусь УРом. Это ведь не только аббревиатура Универсального Робота, в древних наречиях УР означает огонь, свет. Хочу навеки остаться таким, как огонь. Он никогда не замирает в покое, он неустанно стремится к выявлению, он - настоящий спутник любви...
Где-то в дубраве пел соловей. Колесо небосклона вращалось медленно, торжественно, позванивая звездами-колокольчиками. Огненные отражения колебались в водах реки, самоцветами мерцали росы под лучами полной луны.
УР держал Исвари за руку, они медленно шли по лугу, жадно вздыхая густой запах цветов и трав. Он смотрел на ее тонкий профиль и думал о далеком, смешном роботе, не умеющем разорвать заколдованное кольцо бесчувственности, чтобы ступить в родник любви. Теперь он перешагнул предел мертвого вещества и прыгнул в бездну вечности. "Если это мог осуществить робот, если он родил меня, неужели те далекие люди - братья и сестры Исвари - не смогут преодолеть коллапс умирания?" - подумал УР.
- Любимая!
Она остановилась, пораженная удивительным словом.
- Исвари...
Она молчала, только глаза ее раскрывались шире и шире, словно принимали в свои глубины небывалое ощущение бытия.
- Мы с тобою теперь под оком Вселенной, Исвари. Глянь - где наша отчизна? Там или там? Или возле той звезды? Все - наше. Везде мы! Нас влечет пламенная река бытия. Я слышу зов мудрых цветов. Они обращаются к моему сердцу. Они требуют нескончаемого подвига. Исвари, пойдешь ли ты со мною к далеким мирам, в новый полет?
- Пойду!
- Мы навестим прекрасную планету Цветов. Мы снова побываем на твоей Аоде, попытаемся разбудить ее. Неужели не найдем на ней живых сердец?
- Я буду с тобою, любимый!
Юноша ощутил, как под ним закачалась земля. Что она молвила? Неужели это ему?
Вся математическая мудрость, все сплетение уравнений и логических категорий не помогли тому, ушедшему, УРу получить вожделенное решение. Оно пришло, как молния, из уст нежной девушки. Простое, как дыхание. Величественное, как взгляд звездной беспредельности...
Тает, тает видение жизни, которая прорывается из родника грядущего. Будет она или нет? О, как не хочется покидать, оставлять ее, как желает душа вечно плыть в волнах небывалого мира! Но что я мыслю? Той жизни не будет, она не родится, если мы...
- Ого! Ты снова мыслишь, снова грохочешь потоком разума в скалу тайны. Итак, вернулся в колесо Хроноса?! Поздравляю с возвращением! Ты что-нибудь понял?
- Как я благодарен тебе. Черный Папирус! Я понял больше, нежели могу высказать.
- И не надо высказывать. Лучше - действовать.
- Твоя правда. Если кибер грядущего жаждет стать человеком, чтобы достичь небывалого, то как же нам следует беречь то, что уже мы имеем. То сокровище несказанное, неизмеримое!
- Ты сказал. Тебя коснулось крыло истины. Не забывай же никогда своего прозрения.
- О нет, не забуду! Но, Черный Папирус, хочу еще раз спросить тебя: что ты есть? Нельзя ли понять, ощутить, увидеть хотя бы приближенно модель твоей сущности?
- Можно! Гляди!
Молния сметает видимые вещи вокруг. Нет Земли, комнаты, людей, деревьев. Я среди беспредельного космоса, в бездне вечности. Плывут, вращаются в торжественном ритме звезды, галактики, мегамиры. Слышится мелодия, еле уловимая, - нежная, всепобеждающая, исполненная ожидания и надежды. Что это? Откуда? Неужто я слышу песнь Матери-Беспредельности? Ее зов ко всем мыслящим детям? Ее предвечное волнение дать детям всепроникающие ультрафиолетовые крылья свободы!
Я с трудом возвращаюсь к земному осознанию, затуманенным взглядом смотрю на сферу Черного Папируса.
- О, какое видение! - шепчу я. - Ты - модель самой Вселенной? Вот откуда твое знание?
- Да, - отвечает темно-фиолетовая сфера. - Ты верно понял. Я модель беспредельности. И зерно твоего разума.
- Как это понять?
- Соедини эти две тайны. Иди дальше, в кипение жизни. Поле ждет новых зерен и целительных дождей. Там, в жизни, найдешь вечных друзей и разгадку собственной тайны... Иди...
Книга 2
Звездный корсар
Закон любви, закон пыланья,
Не дай обрушиться во тьму!
Веди сквозь грозы и восстанья
К преображенью моему!
Не дай в иллюзии угаснуть
Иль к безразличию прийти,
Чтоб мысль и грозно и прекрасно
Венчала все мои пути!
Чтобы пылающие крылья
Мне подарила мощь орла,
Чтоб неба праведная сила
Мой дух к светилам увела!
Последний раз еще заплачу,
Пройду незримо по Земле
И все страданья, неудачи
Оставлю праху и золе.
Пошлю я Молнии прощанье
В сиянье сказочной зари...
Гроза гремит над Мирозданьем:
- Живой, живи!
Мертвец, умри!
Чтобы воскреснуть - надо умереть. Дхаммапада
Глава 1
Бунт Космократоров
В накуренную комнату, где кучка молодых криминалистов горячо обсасывала со всех сторон дело об убийстве молодой девушки в Броварском лесу, просунулась из двери головка Раи-секретарши.
- Григор, тебя к шефу!
Григор Бова, еще совсем зеленый криминалист, поднялся из-за стола, где на клочке бумаги вычерчивал схему гипотетических событий, связанных с преступлением, с наслаждением потянулся.
- Что там такое?
- Не знаю. Срочно. - Рыжая копна, навороченная на голове Раи, исчезла, в коридоре процокали стальные шпильки ее туфелек.
- Григор! - шутливо воскликнул один из сотрудников. - Не иначе как поручит тебе шеф весьма романтическую историю распутать. "Тайна Черной долины"! Что подходит?
- Идите к чертям! - добродушно ответил Григор, причесывая возле зеркала свои непослушные русые кудри над чистым высоким лбом.
Пусть смеются. Знают о его увлечении детективом, который выдумал мудрый Конан-Дойль. А возможно, и не выдумал! То, что создано в воображении, уже переходит в реальный мир, живет, действует, влияет на других. Он, Григор Бова, тоже хочет стать таким, как Шерлок Холмс, - мудрым, спокойным в любой ситуации, невозмутимым при неудачах, безошибочным в расчетах. Только плохо, что до сих пор вел он занудные, иногда весьма противные дела. То нужно было найти никчемного алиментщика, прятавшегося от своего ребенка или старой матери, то расследовать пьяную драку, происшедшую где-нибудь на пирушке. Впрочем, Григор не терял надежды когда-нибудь взяться за большое и славное дело. Ради этого Бова не спал по ночам, штудировал множество наук - от кибернетики до генетики, от истории религий до эзотерических доктрин, от языка эсперанто до таинственного санскрита, от увлекательных проблем криптографии до тонкостей филологии или оккультных знаний. Григор горячо верил, что в удивительной работе криминалиста все пригодится.
Быть может, теперь! В груди прокатилась теплая волна. Григор минутку постоял перед дверью кабинета, изобразил на лице независимое выражение, вошел. Взглянув на шефа, который колдовал над какими-то бумагами, он кашлянул.
- Садись, - велел шеф, не поднимая лица. - Есть к тебе архиважное дело.
- Индивидуальное? - с надеждой спросил Бова.
- Индивидуальное, - улыбнулся шеф и взглянул на него. - Сядь и слушай внимательно. Я присматривался к тебе два года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59