Не могу же я помнить их всех вместе с их щитами. Может, ты и был тогда с нами, но… — Сьер Манфред пожал плечами.
Дунк на миг онемел. Старик был ранен на службе у твоего отца — как же ты его не помнишь?
— Меня не допустят на турнир, если другой лорд или рыцарь не поручится за меня.
— Что мне до этого? Довольно, сьер, я уже уделил вам достаточно времени.
Если он вернется в замок без лорда Манфреда, все пропало. Дунк посмотрел на пурпурную молнию, вышитую на черном шерстяном камзоле сьера Манфреда, и сказал:
— Я помню, как ваш отец рассказывал в лагере о происхождении вашего родового герба. В одну грозовую ночь, когда ваш предок вез послание через дорнийские земли, стрела убила его коня, и он свалился наземь. Из мрака вышли двое дорнийцев в кольчугах и высоких шлемах, его же меч сломался при падении. Ваш предок подумал уже, что он обречен, но когда враги приблизились, чтобы прикончить его, пурпурная молния ударила с неба и поразила дорнийцев в их броне прямо на месте. Вовремя доставленное послание помогло Грозному Королю одержать победу над Дорном, и в награду он пожаловал гонцу дворянство. Став первым лордом Дондаррионом, воин поместил на своем гербе раздвоенную пурпурную молнию, а полем стало черное звездное небо.
Если Дунк полагал, что эта история поразит сьера Манфреда, он горько заблуждался.
— — Каждый кухонный мальчишка и конюх, когда-либо служивший у моего отца, знает это предание. Знакомство с ним еще не делает вас рыцарем. Ступайте прочь, сьер.
* * *
С тяжелым сердцем вернулся Дунк в замок Эшфорда. Как убедить Пламмера допустить его на турнир? Но в башенке распорядителя не оказалось. Часовой сказал Дунку, что Пламмер, должно быть, в большом зале.
— Может, я здесь подожду? — сказал Дунк. — Долго ли он там пробудет?
— Откуда мне знать? Поступайте, как хотите. Большой зал был не столь уж большим — впрочем, и замок был невелик. Дунк вошел туда через боковую дверь и сразу увидел распорядителя. Тот стоял с лордом Эшфордом и еще полудюжиной человек в дальнем углу зала. Дунк направился к ним вдоль гобеленов с вытканными на них цветами и фруктами.
— ..говорил бы по-другому, будь это твои сыновья, бьюсь об заклад, — сердито произнес мужчина с прямыми волосами и квадратной бородой — такими светлыми, что они казались белыми в полумраке, но Дунк, подойдя ближе, разглядел, что на самом деле волосы серебристые с золотым отливом.
— Даэрон не в первый раз такое выкидывает, — ответил другой, которого заслонял от Дунка Пламмер. — Не надо было посылать его на турнир. Он здесь не более уместен, чем Аэрис или Раэгель.
— Ты хочешь сказать, что он скорее оседлает шлюху, чем коня, — сказал первый. Плотный, могучего сложения принц — это был явно принц — носил кожаный панцирь с серебряными заклепками под тяжелым черным плащом, подбитым горностаем. Серебристая борода не могла прикрыть целиком оспин на лице. — Нет нужды напоминать мне о недостатках моего сына, брат. Ему всего восемнадцать, и он еще может исправиться. И он исправится, клянусь богами, а если нет, то расстанется с жизнью.
— Не валяй дурака. Даэрон такой, каков он есть, но в нем все же течет наша с тобой кровь. Я не сомневаюсь, что сьер Роланд отыщет его, а заодно и Аэгона.
— Да только турнир к тому времени кончится.
— Здесь Аэрион — и он лучше орудует копьем, чем Даэрон, если тебя только турнир волнует. — Теперь Дунк видел того, кто говорил. Тот сидел на высоком стуле с пергаментными листами в руке. Лорд Эшфорд стоял за его плечом. Даже сидя, этот человек казался на голову выше остальных — это подтверждалось длиной его вытянутых рук. В коротко остриженных темных волосах проглядывала проседь, крепкий подбородок был чисто выбрит. Нос у него явно был сломан, и не один раз. Несмотря на простую одежду — облегающий зеленый камзол, бурый плащ и потертые сапоги, — от него веяло властью и уверенностью.
Дунк смекнул, что ему пожалуй, не следует слушать, о чем тут говорят. Лучше убраться от сюда и зайти попозже, подумал он — но опоздал. Принц с серебристой бородой его заметил — Кто ты и как смеешь врываться сюда? — резко осведомился он.
— Это тот рыцарь, которого ждет наш добрый управитель, — вмешался сидящий, улыбаясь Дунку так, словно знал о его присутствии с самого начала. — Скорее это мы с тобой, брат, вторглись сюда, а не он. Подойдите, сьер.
Дунк двинулся вперед, не зная, чего ожидать дальше. Он взглянул на Пламмера, но помощи не дождался. Узколицый управитель, напористый вчера, молча глядел в пол.
— Любезные лорды, — сказал Дунк, — я просил сьера Манфреда Дондарриона поручиться за меня, но он отказывается, говоря, что не знает меня. И все же сьер Арлан служил у него, клянусь. У меня остались щит и меч старого рыцаря, и…
— Щит и меч еще не делают рыцаря, — заявил лорд Эшфорд, крупный и лысый, с круглым красным лицом. — Пламмер говорил мне о вас. Даже если эти вещи принадлежат сьеру Арлану из Пеннитри, очень может статься, что вы нашли его мертвым и присвоили их. Быть может, вы имеете еще что-то в подтверждение своих слов — какую-нибудь грамоту или…
— Я помню сьера Арлана из Пеннитри, — сказал человек на стуле. — Насколько я знаю, он никогда не побеждал на турнирах, но всегда сражался с честью.
Шестнадцать лет назад в Королевской Гавани он повалил в общей стычке лорда Стокворта и бастарда Харренхальского, а еще раньше в Ланниспорте спешил самого Седого Льва. Тогда, правда, этот лев еще не был сед.
— Да, он мне об этом много раз рассказывал, — сказал Дунк. Сидящий пристально посмотрел на него.
— Тогда вы должны знать настоящее имя Седого Льва. В голове у Дунка образовалась полная пустота. Ведь старик же тысячу раз говорил.., лев, лев, как же его звать? Дунк был близок к отчаянию, и тут его осенило.
— Сьер Дамон Ланнистер! Седой Лев! Теперь он — лорд Кастерли-Рок.
— Верно, — приветливо сказал высокий, тряхнув своими бумагами, — и завтра он выходит на поле.
— Как ты можешь помнить какого-то межевого рыцаря, который когда-то случайно спешил Дамона Ланнистера? — нахмурился принц с серебристой бородой.
— Я взял за правило знать о моих противниках все.
— Как это тебя угораздило выбрать себе в противники межевого рыцаря?
— Это было девять лет назад, в Приюте Бурь. Лорд Баратеон устроил турнир в честь рождения внука, и мне в первом поединке по жребию достался сьер Арлан. Мы сломали четыре копья, прежде чем я наконец спешил его.
— Семь копий, — поправил Дунк, — и он тогда сражался с принцем Драгонстонским. — И тут до него дошло. Дунк-чурбан, темный, как погреб, явственно послышалось ему.
— Так оно и было, — ласково улыбнулся принц со сломанным носом. — Истории с годами приукрашиваются. Не думайте плохо о своем наставнике, но боюсь, что сломали мы все-таки четыре копья.
Хорошо, что в зале стоял полумрак — Дунк чувствовал, как горят у него уши.
— Ваша милость. — Нет, не так. — Ваше высочество… Конечно, их было четыре, и я вовсе не хотел… — Дунк упал на колени и склонил голову. — Старик, сьер Арлан, всегда говорил, что я темен, как погреб, и туп, как зубр.
— Вы и сильны, как зубр, судя по виду, — сказал Баэлор Сломи Копье. — Ничего страшного не случилось, сьер. Встаньте.
Дунк встал, думая о том, должен ли он держать голову склоненной или, может, смотреть прямо на принца. Я говорю с Баэлором Таргариеном, принцем Драгонстонским, Рукой Короля и наследником Железного Трона Аэгона Завоевателя.
О чем может межевой рыцарь говорить с такой персоной?
— Я.., я помню, вы вернули ему коня и доспехи, не взяв выкупа, — промямлил Дунк. — Старик.., сьер Арлан говорил, что вы душа рыцарства и что когда-нибудь Семь Королевств расцветут в ваших руках.
— Я молюсь, чтобы это случилось как можно позже.
— О, конечно. — Дунк ужаснулся и чуть было не ляпнул, что вовсе не желал смерти королю, но вовремя остановился. — Прошу прощения, ваша милость.., то есть ваше высочество.
Дунк с запозданием сообразил, что сребробородый называл принца Баэлора братом. Значит, он тоже из рода дракона, чтоб мне пусто было, дураку. Это, конечно же, принц Маэкар, младший из четырех сыновей короля Даэрона. Принц Аэрис — книжник, а принц Раэгель хвор, и с головой у него неладно. Никто из них двоих не поехал бы в такую даль ради турнира, а вот Маэкар, говорят, воин хоть куда, хотя и уступает старшему брату.
— Вы хотите участвовать в турнире, так? — спросил принц Баэлор. — Решение зависит от хозяина игр, но я не вижу причин вам отказывать.
— Как будет угодно вашему высочеству, — склонил голову распорядитель. Дунк забормотал слова благодарности, но принц Маэкар махнул на него рукой:
— Отлично, сьер, мы понимаем, как вы благодарны принцу. А теперь ступайте.
— Простите моего благородного брата, сьер, — сказал принц Баэлор. — Два его сына пропали, не доехав сюда, и он за них опасается.
— Ручьи и реки вздулись из-за весенних дождей, — сказал Дунк. — Быть может, принцы просто задержались в пути.
— Без советов межевого рыцаря я уж как-нибудь обойдусь, — заявил Маэкар брату.
— Вы можете идти, сьер, — доброжелательно произнес принц Баэлор.
— Да, ваша милость. — Дунк повернулся, чтобы уйти, но принц окликнул его:
— Еще одно, сьер. Вы ведь не родственник сьеру Арлану?
— Да.., то есть нет, не родственник. Принц указал на потертый щит с изображением крылатой чаши.
— По закону только сын, рожденный в браке, может унаследовать рыцарский герб. Вам нужно придумать себе новый девиз, сьер, свой собственный.
— Хорошо. Примите мою благодарность и за это, ваше высочество. Я буду сражаться храбро, вот увидите. — «Храбро, как Баэлор Сломи Копье», как часто говорил старик.
* * *
Виноторговцы и колбасники бойко отпускали свой товар, и продажные женщины открыто таскались между палатками. Среди них попадались и миловидные, особенно одна рыженькая. Дунк не мог не глазеть на ее груди, которые шевелились под сорочкой. В кошельке еще осталось немало серебра, и он думал: «Я мог бы иметь ее. Купить ее за звонкую монету. Мог бы отвести ее в свой лагерь и пробыть с ней всю ночь, если б захотел». Он ни разу еще не был с женщиной, и очень возможно, что его убьют в первом же бою. Турниры — дело опасное.., впрочем, и шлюхи тоже, старик его об этом предостерегал. Девка может ограбить его, пока он будет спать.., и что тогда делать? В итоге, когда рыжая оглянулась через плечо, Дунк потряс головой и зашагал прочь.
Эга он нашел около кукольников — тот сидел на земле, поджав ноги и натянув капюшон на свою плешивую голову. Мальчишка не захотел идти в замок — Дунк приписал это робости. Парнишка, конечно, стесняется лордов и дам, не говоря уж о принцах. Дунк тоже был таким в детстве. Мир за пределами Блошиной Ямы казался ему столь же пугающим, сколь и притягательным. Со временем Эг освоится, а пока что Дунк счел за лучшее дать ему несколько медных монет и предоставить развлекаться в свое удовольствие. Не тащить же парня в замок насильно.
Сегодня кукольники представляли сказку о Флориане и Жонкиль. Толстая дорнийка водила Флориана в его разномастных доспехах, а высокая девушка — Жонкиль.
— Никакой ты не рыцарь, — говорила она, а кукла открывала и закрывала рот в лад ее словам. — Я тебя знаю — ты Флориан-Дурак.
— Так и есть, госпожа моя, — отвечал Флориан, преклонив колени. — Свет еще не видал такого дурака — и такого славного рыцаря.
— Как — и дурак, и рыцарь? Никогда о таком не слыхивала.
— Прекрасная госпожа, все мужчины и дураки, и рыцари, когда дело касается женщин.
Представление было хорошее, грустное и веселое вместе. В конце произошел отменный бой на мечах, и кукольный великан был сделан на славу. Доиграв сказку, толстуха стала обходить зрителей, собирая монеты, а девушка — убирать кукол. Дунк, прихватив Эга, подошел к ней.
— Ваша милость, — сказала она с мимолетной улыбкой. Она была на голову ниже Дунка, но все-таки выше всех девушек, которых он встречал до сих пор.
— Хорошая работа, — выпалил Эг. — Мне нравится, как вы их водите — Жонкиль, и дракона, и других. Куклы, которых я видел в прошлом году, уж очень дергались, а ваши движутся плавно.
— Спасибо, — вежливо ответила девушка.
— И куклы у вас хорошие, — добавил Дунк. — Особенно дракон — страшный зверюга. Вы их сами делаете?
— Да. Дядя выстругивает их, а я раскрашиваю.
— А мой щит не раскрасите? Деньги у меня есть. — Дунк снял щит с плеча и повернул к девушке. — Мне надо нарисовать что-нибудь поверх этой чаши.
— Что же вы хотите нарисовать? Дунк об этом еще не думал. Если не чаша, то что? В голове было пусто. Эх ты, Дунк, темный, как погреб.
— Н-не знаю, — промямлил он, и уши у него запылали. — Я вам, наверно, кажусь полным дураком?
— Все мужчины дураки, и все они рыцари, — улыбнулась она.
— А какие краски у вас есть? — спросил он, надеясь, что это наведет его на мысль.
— Я могу смешивать их и получать любые цвета. Бурый щит старика всегда казался Дунку унылым.
— Пусть поле будет как закат, — сказал он внезапно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12