А здесь, близ резиденции магистра, так самоуверен может быть только генерал. Но какой?
— А как быть с договором об аренде? — спросил Славян. — Придётся выплачивать неустойку.
— Нет, — покачал головой генерал, — никакой неустойки мы платить не будем. Мы не заключали договора об аренде. Просто позволили им жить на наших землях. И в любую минуту можем выгнать поселенцев прочь.
«Не разведчик, — подумал Славян. — Тот никогда бы не сказал «мы», а только «мой орден». Для общевойсковика слишком живая и разнообразная речь, те говорят как протокол читают. Или моряк, туда всегда выбирали людей с интеллектом выше среднего, или геометрик. Стоп. Морскими войсками общего назначения командует женщина, у орденов морские суеверия сходны с зомбачьими. А генерала геометриков зовут Декстр. Надо же, — удивился Славян, — не погнушался лично на вербовку придти. Скверно дела у Ястребов идут, если даже генералы по забубённым деревням рекрутов ищут».
— Декстр, хватит вилять, давайте к делу. Что вы хотите за то, чтобы оставить деревни в покое?
Генерал заметно вздрогнул, не ожидал, что так быстро вычислят. Но вилюшки выписывать бросил.
— Вы становитесь курсантом ордена. Моим учеником.
— А вы, — ответил прямым взглядом Славян, — гарантируете, что бессрочная бесплатная аренда земли и жилья в Белой Рыбе и Корзинке продолжает действовать на протяжении всего того времени, пока эти территории принадлежат Ястребам. В том случае, если вам понадобиться занимаемая деревнями земля, вы предоставляете поселенцам равноценное жильё на равноценной территории. Переезд и обустройство на новом месте за ваш счёт.
— Клянусь пред изна…
— Плевать мне на изначалие, — перебил Славян. — Только нотариальный договор между деревней и орденом.
Рыцаря опять в бледность кинуло. Теперь совершенно точно от ярости.
— Ты осмеливаешься ставить условия ордену?!
— Именно, — спокойно ответил Славян. — Я ордену нужен, иначе бы вы, генерал Декстр, ни за что не попёрлись в занюханную деревеньку самолично. А вот мне орден и даром не нужен. Так что условия ставлю я.
— Сегодня же люди Белой Рыбы и Корзинки уберутся с орденских земель прочь, а ты будешь объявлен виновником их изгнания.
— Нет, — покачал головой Славян. — Ничего ты им не сделаешь. Всё по той же причине — я нужен ордену. А изгнанием поселенцев ты прогонишь и меня.
— Ты преувеличиваешь свою ценность для ордена, — генерал презрительно прищурился, — Чижик.
— И поэтому ты тут сидишь и меня выслушиваешь. Исключительно ради моей малоценности.
— Я могу приказать доставить тебя в крепость в цепях, — сказал Декстр.
— Мог бы, так давно приказал.
Генерал от злости шлёпнул ладонью по столу. До такой степени, как этот плебей, тварь ничтожная, безродная, его никто не бесил. Но как ему нужен такой рыцарь! Даже если в итоге придётся пасть пред ним на колени как перед новым гроссмейстером. «Чёрт тебя забери, наглый щенок, но ты способен спасти орден так же, как спас его девятьсот лет назад командор Мигель Фариа. Тогда он стал гроссмейстером. И орден достиг небывалого дотоле величия. Все властители мира склонились к нашим ногам. Ястребы были величайшими из великих. И должны вернуть себе былую мощь».
— Договор с деревнями орден подпишет сразу же, как вы закончите обучение, — сказал он.
— И сколько оно длится?
— Год.
Чижик немного подумал.
— Хорошо, — кивнул он. — Но со мной орден тоже заключает контракт, по которому сразу по окончании моего годичного обучения обязуется заключить договоры с Белой Рыбой и Корзинкой.
Декстр не ожидал, что юный дракон битвы так легко согласится, и заподозрил подвох.
— При условии, что вы сдадите экзамен на рыцарское звание.
Чижик посмотрел на него с интересом. В зеленовато-карих глазах блеснули солнечные искорки и тут же погасли.
— Сдам экзамен или пройду рыцарское посвящение? — спросил он.
— Экзамен! — «На какого дьявола ты мне необученный? «Мяса» в ордене и без того хватает. Мне нужен воин, способный выполнить самый невероятный приказ. А по невероятностям ты спец уже сейчас. С любым другим рекрутом такой разговор немыслим».
— Согласен, — ответил Чижик. — Привозите текст договоров. И для меня, и для деревень. Люди должны знать, что их ждёт в ближайшем будущем.
— Договоры будут готовы завтра на рассвете. — Декстр поднялся, собираясь уходить. Глянул на юное лицо своего нового курсанта. — Чижик, а сколько тебе лет?
— Двадцать два.
Декстр с трудом удержал дрожь. Парень будет гроссмейстером. Это судьба.
«Но не завтра. И не через год. И даже не через десять. А до тех пор ты будешь выполнять мои приказы».
* * *
— Декстр? — изумлённо охнул Ройс, завидев генерала геометриков в коридоре управления. — Ты в мантии? Что должно произойти, чтобы ты мантию надел?
Геометрик едва заметно усмехнулся. Он ещё спрашивает… Как будто не знает — вся крепость в курсе, если не весь Мадагаскар.
— Чижик, — ответил Декстр.
— Что он вытворил на этот раз? — с оттенком обречённости спросил Ройс.
— Ничего. Вторую неделю тишь и гладь…
— Что не может не вызывать подозрений, — вставил Ройс.
— …но магистр решил оценить совокупность его деяний, — закончил Декстр. — А за поступки ученика отвечает учитель.
Ройс заметно побледнел. Соперничество соперничеством, но они оба Ястребы и генералы ордена. А дел наделать за пять месяцев Чижик успел немало.
— Пауль, какого черта ты притащил в крепость эту чуму?! — вскричал Ройс. Решение магистра представить нетрудно, разжалование в лейтенанты и самый захолустный гарнизон из всех имеющихся — это минимум.
— А ты предпочёл бы увидеть Чижика в спецуре короля или Соколов?
— Нет, — Ройс даже содрогнулся. — Никогда.
— Вот тебе и ответ, — кивнул Декстр и зашагал к кабинету магистра.
— Удачи тебе, крылатый брат, — тихо сказал вслед ему Ройс.
Адъютант магистра, толстенький невысокий негр, проводил Декстра сочувственным взглядом. Словно идущего на казнь.
И Ройс, и адъютант недалеки от истины.
Декстр вошёл в кабинет магистра, встал на колено, левую ладонь опустил на ковёр, правую — на другое колено, склонил голову.
— Такой пощёчины орден не получал со времён разгрома наших войск под Братиславой, — сказал магистр. — Четыреста тридцать девять лет назад. А позавчера огребли её от твоего щенка.
Слов магистра Декстр не понял, но не шевельнулся и ничего не ответил. Магистр сам всё объяснит.
— С того дня, как ты от имени ордена подписал контракт с Чижиком, ни одно поселение на наших территориях, будь это город или деревня в три двора, не отдало ни единого рекрута без договора по образцу тех, что я должен был бы подписать с Корзинкой и Белой Рыбой в сентябре. Но Мадагаскаром дело не ограничилось. Весть о договорах распространилась по всем орденским землям быстрее вируса гриппа. Позавчера гроссмейстер был вынужден узаконить договоры. Отныне мы не можем распорядиться нашей землёй, нашими зданиями без согласия поселенцев даже там, где чернь блюла покорность и никогда не помышляла о ропоте. Теперь они начнут задумываться, а с чего вдруг орден стал интересоваться их доселе никому не нужным мнением. И делать выводы. Не сложно догадаться, какие.
Декстр молчал. «Уложение о поселенцах» ещё не всё. Так, мелочь, неприятные, но вполне терпимые отголоски былого — по сравнению с другим. Вот сейчас магистр его и назовёт. По спине змеёй скользнул холодок.
— «Багровая река», — изронил магистр и умолк.
Декстр склонился ещё ниже. Испытание кровью Чижик прошёл, но так, что лучше бы отказался. Декстр был уверен, что участвовать в зачистках, убивать по приказу ордена Чижик не станет, такому бунтарю сепаратисты, требующие провозгласить юг Мадагаскара независимой республикой, должны нравиться. Но по одному ему ведомым причинам парень идти в рейд согласился. И даже сумел заработать прозвище «Рыжий Ликвидатор». Долго оно не продержалось, остался всё тот же Чижик, на фоне его поступков название безобидной пичужки звучит гораздо страшнее.
— Первый же захваченный отряд боевиков, — говорил Салливан спокойно и ровно, словно лекцию читал, — по настоянию Чижика группа привела в Дампьер, ближайшую королевскую деревню, которую сепаратисты слегка пощипали. Эти или другие, твоего ученика не интересовало.
Всё, что говорит Салливан, генералу прекрасно известно, но если магистр посчитал нужным провести его по этому пути заново, Декстру остаётся только покориться. Как и тому, что ждёт его в конце тропы воспоминаний.
— На первых порах командир ничего не заподозрил, — всё с тем же спокойствием продолжил магистр, — обычное дело, общинный сарай — та же бетонная коробка, что и камера временного содержания при блокпосте, разве что идти ближе. Поначалу командир хотел расстрелять боевиков там же, где и захватил, но твой ученик заявил, что они курсанты ордена, а не свора сепаратистских мясников, чтобы убивать без суда. Должен быть трибунал, чтобы никто не посмел сказать, что Ястребы не более чем бандиты, ничуть не лучше сепаратистов. У ордена и без того последнее время репутация неважная, никто не уважает, все зовут упырьём.
Декстр шевельнул желваками. Да, парень умеет выбирать слова. Быть кратким и убедительным. Цеплять за эмоции, пробуждать в слушателях нужные ему чувства. Не оратор, длинные красивые речи не его область. Всего-то и произнёс пять предложений, но как… Точнее снайперских выстрелов. Командир просто не осмелился спорить, группа отказалась бы подчиняться.
— В деревне начались события ещё интереснее, — сказал магистр. — Как только появилась деревенщина, а боевиков заперли в сарае, твой ученик произнёс вторую речь. Он говорил, что арестованные не воины, а бандиты, что они не воюют за свободу своей земли, а только поганят чужую. И рассказал, как именно. Он говорил, что они не люди, а трусливые упыри, что отваживаются стрелять только в тех, кто не может выстрелить в ответ. И пояснил в кого, назвал деревенских покойников по именам. Он говорил, что против настоящих воинов боевики ничто, плесень. Началом речи командир был доволен.
«Ну ещё бы», — зло подумал Декстр.
— Но продолжение было не столь приятным, — сообщил магистр. Голос непробиваемо ровный и спокойный, прижимает к полу не хуже бетонной плиты, Декстр склонился бы ещё ниже, да уже некуда, колено мешает, а преклонять перед магистром оба запрещает орденской этикет, такое только для гроссмейстера. — Твой ученик сказал, что боевики лишили себя права называться людьми, превратили себя в бешеных зверей. И потому судить их бессмысленно, надо просто уничтожить, как уничтожают ящурный скот. Суды придуманы для людей, а для бешеного зверя — скотомогильники. Когда командир понял, к чему всё идёт, оказалось уже поздно. И курсанты, и вся деревня были слишком взвинчены, слишком жаждали мести. Откажись командир расстрелять боевиков, его бы самого поставили к стенке. Затем тела боевиков сожгли, а пепел спустили в канализацию. Вскоре и курсанты, и крестьяне содеянное осознали и перепугались до рвоты. Так не воюют. Так не мстят. Но твой ученик опять произнёс речь. Он сказал, что ни курсанты, ни жители деревни не мстили, потому что мстят людям, тем, кого считают равными себе. А боевики давно перестали быть людьми, с того дня, когда впервые убили гражданских: женщин, детей, стариков. Тех, кто не мог воевать. Так что мести тут не было, они просто убрали грязь. Это мерзко, противно до рвоты, но это нужно. Потому что люди в грязи не живут, только такая же грязь. И с любым, кто убивает мирных людей, будет то же самое.
Давно ко всему привычного Декстра пробрала дрожь. То, что делал недавний рыбак, осмыслению не поддавалось. Захватить врагов, по шею измазанных в крови тех, кого ты должен защищать, врагов, которые убивали бойцов твоей стороны так, что и рассказать об их смерти жутко, и не отмстить. И даже не передать право оценить меру воздаяния тем, кто поклялся вершить суд правый и беспристрастный. Боевиков всего лишь пристрелили, быстро, без мучений и унижений, а трупы уничтожили. Унижать можно только людей. Мстят тоже только людям. Только людей можно судить, лишь для людей существует воздание. И казнить можно только людей. А боевиков просто убрали как мусор, как заразную грязь, которая опасна, но у которой нет ни мыслей, ни чувств, ни души. Которая не может отвечать за свою вредоносность, поскольку ни намерений, ни разума не имеет. Скинули дерьмо к дерьму и тут же о нём позабыли.
Сепаратистов дампьерская ликвидация впечатлила больше самых изуверских казней, к ним за два года противостояния все привыкли. Имя Ивана Чижика вмиг стало известно всему острову. Но зачистки продолжались. Роту королевской гвардии и группу курсантов-геометриков бросили на команду Шеридана. Сопротивлялись те до последнего, знали, что среди королевско-орденских войск есть Чижик. Считали его командиром — а кем ещё?
И всё-таки последний взвод и предводителя взяли живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— А как быть с договором об аренде? — спросил Славян. — Придётся выплачивать неустойку.
— Нет, — покачал головой генерал, — никакой неустойки мы платить не будем. Мы не заключали договора об аренде. Просто позволили им жить на наших землях. И в любую минуту можем выгнать поселенцев прочь.
«Не разведчик, — подумал Славян. — Тот никогда бы не сказал «мы», а только «мой орден». Для общевойсковика слишком живая и разнообразная речь, те говорят как протокол читают. Или моряк, туда всегда выбирали людей с интеллектом выше среднего, или геометрик. Стоп. Морскими войсками общего назначения командует женщина, у орденов морские суеверия сходны с зомбачьими. А генерала геометриков зовут Декстр. Надо же, — удивился Славян, — не погнушался лично на вербовку придти. Скверно дела у Ястребов идут, если даже генералы по забубённым деревням рекрутов ищут».
— Декстр, хватит вилять, давайте к делу. Что вы хотите за то, чтобы оставить деревни в покое?
Генерал заметно вздрогнул, не ожидал, что так быстро вычислят. Но вилюшки выписывать бросил.
— Вы становитесь курсантом ордена. Моим учеником.
— А вы, — ответил прямым взглядом Славян, — гарантируете, что бессрочная бесплатная аренда земли и жилья в Белой Рыбе и Корзинке продолжает действовать на протяжении всего того времени, пока эти территории принадлежат Ястребам. В том случае, если вам понадобиться занимаемая деревнями земля, вы предоставляете поселенцам равноценное жильё на равноценной территории. Переезд и обустройство на новом месте за ваш счёт.
— Клянусь пред изна…
— Плевать мне на изначалие, — перебил Славян. — Только нотариальный договор между деревней и орденом.
Рыцаря опять в бледность кинуло. Теперь совершенно точно от ярости.
— Ты осмеливаешься ставить условия ордену?!
— Именно, — спокойно ответил Славян. — Я ордену нужен, иначе бы вы, генерал Декстр, ни за что не попёрлись в занюханную деревеньку самолично. А вот мне орден и даром не нужен. Так что условия ставлю я.
— Сегодня же люди Белой Рыбы и Корзинки уберутся с орденских земель прочь, а ты будешь объявлен виновником их изгнания.
— Нет, — покачал головой Славян. — Ничего ты им не сделаешь. Всё по той же причине — я нужен ордену. А изгнанием поселенцев ты прогонишь и меня.
— Ты преувеличиваешь свою ценность для ордена, — генерал презрительно прищурился, — Чижик.
— И поэтому ты тут сидишь и меня выслушиваешь. Исключительно ради моей малоценности.
— Я могу приказать доставить тебя в крепость в цепях, — сказал Декстр.
— Мог бы, так давно приказал.
Генерал от злости шлёпнул ладонью по столу. До такой степени, как этот плебей, тварь ничтожная, безродная, его никто не бесил. Но как ему нужен такой рыцарь! Даже если в итоге придётся пасть пред ним на колени как перед новым гроссмейстером. «Чёрт тебя забери, наглый щенок, но ты способен спасти орден так же, как спас его девятьсот лет назад командор Мигель Фариа. Тогда он стал гроссмейстером. И орден достиг небывалого дотоле величия. Все властители мира склонились к нашим ногам. Ястребы были величайшими из великих. И должны вернуть себе былую мощь».
— Договор с деревнями орден подпишет сразу же, как вы закончите обучение, — сказал он.
— И сколько оно длится?
— Год.
Чижик немного подумал.
— Хорошо, — кивнул он. — Но со мной орден тоже заключает контракт, по которому сразу по окончании моего годичного обучения обязуется заключить договоры с Белой Рыбой и Корзинкой.
Декстр не ожидал, что юный дракон битвы так легко согласится, и заподозрил подвох.
— При условии, что вы сдадите экзамен на рыцарское звание.
Чижик посмотрел на него с интересом. В зеленовато-карих глазах блеснули солнечные искорки и тут же погасли.
— Сдам экзамен или пройду рыцарское посвящение? — спросил он.
— Экзамен! — «На какого дьявола ты мне необученный? «Мяса» в ордене и без того хватает. Мне нужен воин, способный выполнить самый невероятный приказ. А по невероятностям ты спец уже сейчас. С любым другим рекрутом такой разговор немыслим».
— Согласен, — ответил Чижик. — Привозите текст договоров. И для меня, и для деревень. Люди должны знать, что их ждёт в ближайшем будущем.
— Договоры будут готовы завтра на рассвете. — Декстр поднялся, собираясь уходить. Глянул на юное лицо своего нового курсанта. — Чижик, а сколько тебе лет?
— Двадцать два.
Декстр с трудом удержал дрожь. Парень будет гроссмейстером. Это судьба.
«Но не завтра. И не через год. И даже не через десять. А до тех пор ты будешь выполнять мои приказы».
* * *
— Декстр? — изумлённо охнул Ройс, завидев генерала геометриков в коридоре управления. — Ты в мантии? Что должно произойти, чтобы ты мантию надел?
Геометрик едва заметно усмехнулся. Он ещё спрашивает… Как будто не знает — вся крепость в курсе, если не весь Мадагаскар.
— Чижик, — ответил Декстр.
— Что он вытворил на этот раз? — с оттенком обречённости спросил Ройс.
— Ничего. Вторую неделю тишь и гладь…
— Что не может не вызывать подозрений, — вставил Ройс.
— …но магистр решил оценить совокупность его деяний, — закончил Декстр. — А за поступки ученика отвечает учитель.
Ройс заметно побледнел. Соперничество соперничеством, но они оба Ястребы и генералы ордена. А дел наделать за пять месяцев Чижик успел немало.
— Пауль, какого черта ты притащил в крепость эту чуму?! — вскричал Ройс. Решение магистра представить нетрудно, разжалование в лейтенанты и самый захолустный гарнизон из всех имеющихся — это минимум.
— А ты предпочёл бы увидеть Чижика в спецуре короля или Соколов?
— Нет, — Ройс даже содрогнулся. — Никогда.
— Вот тебе и ответ, — кивнул Декстр и зашагал к кабинету магистра.
— Удачи тебе, крылатый брат, — тихо сказал вслед ему Ройс.
Адъютант магистра, толстенький невысокий негр, проводил Декстра сочувственным взглядом. Словно идущего на казнь.
И Ройс, и адъютант недалеки от истины.
Декстр вошёл в кабинет магистра, встал на колено, левую ладонь опустил на ковёр, правую — на другое колено, склонил голову.
— Такой пощёчины орден не получал со времён разгрома наших войск под Братиславой, — сказал магистр. — Четыреста тридцать девять лет назад. А позавчера огребли её от твоего щенка.
Слов магистра Декстр не понял, но не шевельнулся и ничего не ответил. Магистр сам всё объяснит.
— С того дня, как ты от имени ордена подписал контракт с Чижиком, ни одно поселение на наших территориях, будь это город или деревня в три двора, не отдало ни единого рекрута без договора по образцу тех, что я должен был бы подписать с Корзинкой и Белой Рыбой в сентябре. Но Мадагаскаром дело не ограничилось. Весть о договорах распространилась по всем орденским землям быстрее вируса гриппа. Позавчера гроссмейстер был вынужден узаконить договоры. Отныне мы не можем распорядиться нашей землёй, нашими зданиями без согласия поселенцев даже там, где чернь блюла покорность и никогда не помышляла о ропоте. Теперь они начнут задумываться, а с чего вдруг орден стал интересоваться их доселе никому не нужным мнением. И делать выводы. Не сложно догадаться, какие.
Декстр молчал. «Уложение о поселенцах» ещё не всё. Так, мелочь, неприятные, но вполне терпимые отголоски былого — по сравнению с другим. Вот сейчас магистр его и назовёт. По спине змеёй скользнул холодок.
— «Багровая река», — изронил магистр и умолк.
Декстр склонился ещё ниже. Испытание кровью Чижик прошёл, но так, что лучше бы отказался. Декстр был уверен, что участвовать в зачистках, убивать по приказу ордена Чижик не станет, такому бунтарю сепаратисты, требующие провозгласить юг Мадагаскара независимой республикой, должны нравиться. Но по одному ему ведомым причинам парень идти в рейд согласился. И даже сумел заработать прозвище «Рыжий Ликвидатор». Долго оно не продержалось, остался всё тот же Чижик, на фоне его поступков название безобидной пичужки звучит гораздо страшнее.
— Первый же захваченный отряд боевиков, — говорил Салливан спокойно и ровно, словно лекцию читал, — по настоянию Чижика группа привела в Дампьер, ближайшую королевскую деревню, которую сепаратисты слегка пощипали. Эти или другие, твоего ученика не интересовало.
Всё, что говорит Салливан, генералу прекрасно известно, но если магистр посчитал нужным провести его по этому пути заново, Декстру остаётся только покориться. Как и тому, что ждёт его в конце тропы воспоминаний.
— На первых порах командир ничего не заподозрил, — всё с тем же спокойствием продолжил магистр, — обычное дело, общинный сарай — та же бетонная коробка, что и камера временного содержания при блокпосте, разве что идти ближе. Поначалу командир хотел расстрелять боевиков там же, где и захватил, но твой ученик заявил, что они курсанты ордена, а не свора сепаратистских мясников, чтобы убивать без суда. Должен быть трибунал, чтобы никто не посмел сказать, что Ястребы не более чем бандиты, ничуть не лучше сепаратистов. У ордена и без того последнее время репутация неважная, никто не уважает, все зовут упырьём.
Декстр шевельнул желваками. Да, парень умеет выбирать слова. Быть кратким и убедительным. Цеплять за эмоции, пробуждать в слушателях нужные ему чувства. Не оратор, длинные красивые речи не его область. Всего-то и произнёс пять предложений, но как… Точнее снайперских выстрелов. Командир просто не осмелился спорить, группа отказалась бы подчиняться.
— В деревне начались события ещё интереснее, — сказал магистр. — Как только появилась деревенщина, а боевиков заперли в сарае, твой ученик произнёс вторую речь. Он говорил, что арестованные не воины, а бандиты, что они не воюют за свободу своей земли, а только поганят чужую. И рассказал, как именно. Он говорил, что они не люди, а трусливые упыри, что отваживаются стрелять только в тех, кто не может выстрелить в ответ. И пояснил в кого, назвал деревенских покойников по именам. Он говорил, что против настоящих воинов боевики ничто, плесень. Началом речи командир был доволен.
«Ну ещё бы», — зло подумал Декстр.
— Но продолжение было не столь приятным, — сообщил магистр. Голос непробиваемо ровный и спокойный, прижимает к полу не хуже бетонной плиты, Декстр склонился бы ещё ниже, да уже некуда, колено мешает, а преклонять перед магистром оба запрещает орденской этикет, такое только для гроссмейстера. — Твой ученик сказал, что боевики лишили себя права называться людьми, превратили себя в бешеных зверей. И потому судить их бессмысленно, надо просто уничтожить, как уничтожают ящурный скот. Суды придуманы для людей, а для бешеного зверя — скотомогильники. Когда командир понял, к чему всё идёт, оказалось уже поздно. И курсанты, и вся деревня были слишком взвинчены, слишком жаждали мести. Откажись командир расстрелять боевиков, его бы самого поставили к стенке. Затем тела боевиков сожгли, а пепел спустили в канализацию. Вскоре и курсанты, и крестьяне содеянное осознали и перепугались до рвоты. Так не воюют. Так не мстят. Но твой ученик опять произнёс речь. Он сказал, что ни курсанты, ни жители деревни не мстили, потому что мстят людям, тем, кого считают равными себе. А боевики давно перестали быть людьми, с того дня, когда впервые убили гражданских: женщин, детей, стариков. Тех, кто не мог воевать. Так что мести тут не было, они просто убрали грязь. Это мерзко, противно до рвоты, но это нужно. Потому что люди в грязи не живут, только такая же грязь. И с любым, кто убивает мирных людей, будет то же самое.
Давно ко всему привычного Декстра пробрала дрожь. То, что делал недавний рыбак, осмыслению не поддавалось. Захватить врагов, по шею измазанных в крови тех, кого ты должен защищать, врагов, которые убивали бойцов твоей стороны так, что и рассказать об их смерти жутко, и не отмстить. И даже не передать право оценить меру воздаяния тем, кто поклялся вершить суд правый и беспристрастный. Боевиков всего лишь пристрелили, быстро, без мучений и унижений, а трупы уничтожили. Унижать можно только людей. Мстят тоже только людям. Только людей можно судить, лишь для людей существует воздание. И казнить можно только людей. А боевиков просто убрали как мусор, как заразную грязь, которая опасна, но у которой нет ни мыслей, ни чувств, ни души. Которая не может отвечать за свою вредоносность, поскольку ни намерений, ни разума не имеет. Скинули дерьмо к дерьму и тут же о нём позабыли.
Сепаратистов дампьерская ликвидация впечатлила больше самых изуверских казней, к ним за два года противостояния все привыкли. Имя Ивана Чижика вмиг стало известно всему острову. Но зачистки продолжались. Роту королевской гвардии и группу курсантов-геометриков бросили на команду Шеридана. Сопротивлялись те до последнего, знали, что среди королевско-орденских войск есть Чижик. Считали его командиром — а кем ещё?
И всё-таки последний взвод и предводителя взяли живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75