Исчез. Неужели послушался?
Мужик, похоже, не заметил их присутствия. Он неловко поднес бутылку ко рту и сделал порядочный глоток. Стоял, качался, бессмысленно пялясь сквозь Алену на то место, где только что был призрак.
— Спасибо, — на всякий случай сказала она. Коля дернул ее за руку. Они прошли дальше и, уже заворачивая на набережную, услышали:
— Э-э-э, и не стыдно вам, ублюдки потусторонние, пакостить в чужом, понимашь, городе?! Ходите тут, понимашь, гадите… пшел вон! И ты тоже. То-то… р-развелось вас…
Она снова подумала о Тонике. Ради него она сможет завязать с преступным прошлым. Когда Алена станет знаменитой, он обязательно вспомнит, что был с ней знаком…
* * *
Сначала Алена, за ней Колян протиснулись через забор, окружавший дом-развалину.
— Я пойду, проверю, — предложил Коля. — Вдруг тебя кто-нибудь ждет, например Мишаня?
— Тогда он тебе устроит…
— Что он сделает? Скажу, что тоже пришел искать твои деньги. А ты посиди здесь и ни в коем случае не выходи, пока не позову.
Он указал подруге на две плиты, косо навалившиеся друг на друга. Она забралась в черную густую тень, под защиту этих плит, и притаилась там. Вдруг поняла, до какой степени устала: готова уснуть прямо на земле. Попыталась устроиться так, чтобы не было жестко и холодно. Колян ушел по направлению к дому. Когда порывы ветра затихали, она слышала, как под его ногами хрустит гравий. Только ли он там ходит? Темнота вокруг казалась враждебной и опасной.
Потом он, наверное, зашел в дом — Алена перестала что-либо слышать. Оставшись одна, старалась даже не дышать. Сейчас она больше боялась живых людей, которые могут здесь скрываться: либо ментов, либо бывших подельников, особенно Мишаню. Привидения, конечно, тоже бывают в таких местах, но она их сегодня и так уже слишком много видела.
Она задремала и не услышала, как вернулся Колян.
— Тихо все. Идем.
Алена поднялась, как автомат. Двинулась по направлению к дому, но почти сразу споткнулась и упала бы, если бы Коля ее не подхватил. Он крепко взял девушку за руку и проворчал, будто это он был здесь старший:
— Держись. И под ноги смотри, чучело.
Что толку под них смотреть, если ничего не видно?
Она плохо помнила, куда идти. С трудом нашла тот боковой пролом в стене, через который они в прошлый раз заскочили с Сашей, отыскала лестницу, поднялась на второй этаж. Стремянка по-прежнему оставалась на месте — так, как ее бросили менты, сняв труп Саши. При воспоминании о друге у девушки неприятно похолодело внутри. Пришла непрошеная мысль о том, что если привидения — это действительно духи умерших, как считают многие, то он сейчас рыщет где-то здесь, не находя успокоения… Тело его лежит в морге, как бесхозное, и долго будет лежать — а сам он здесь…. По коридору гулял сквозняк — казалось, что кто-то дышит. Мертвый дом хранил настороженную тишину. Темно — хоть глаз выколи. Где-то впереди чуть синел более светлый прямоугольник — там, наверное, было окно. Под ногами прогибался гнилой пол.
— Подержи мне стремянку. Я залезу и придержу ее тебе сверху, — скомандовала Алена.
Коля недоверчиво взял хилую лестницу. С сомнением покачал головой:
— Ну и отстой. Думаешь, выдержит?
Его подруга молча взлетела на третий этаж. Он вздохнул и последовал ее примеру, затем втянул лестницу за собой. «Как Саша», — с удовлетворением отметила Алена.
Они выбрались еще выше, туда, где на бледном небе светили звезды, а кривой пол обрывался в пустоту в нескольких метрах от входа. Алена нерешительно покосилась в темный угол, в котором умер Саша. Угол оказался в тени, и ей все время чудилось, что там что-то есть. Она робко глянула в другую сторону — и практически сразу заметила свою кучку камешков, под которой скрывался пакет с деньгами, цепочкой и крестиком. Мотнула на нее головой:
— Вон они…
— Та кучка? — недоверчиво переспросил Колян. — Ты с ума сошла! Рухнула бы вниз — и никакие деньги бы не понадобились!
— Ни фига, — возразила Алена. — Зато никто ноги не приделал.
— А сейчас как полезешь?
— Точно так же. Раз тогда не упала, то и теперь не должна…
Она легла на грязные кирпичи и поползла. Сейчас, когда внизу не стояли разъяренные сотрудники милиции, ползти оказалось гораздо страшнее. Она каждым нервом чувствовала, как прогибается висящий над пустотой пол, держащийся чудом, как внизу гуляет ветер по третьему этажу, до которого ей, если что, лететь около четырех метров в окружении кирпичей. Сзади стоял Коля и буквально не дышал.
Наконец, протянув руку, она смогла кончиками пальцев коснуться пакета. Разворошив камни, ухватила сверток. Зажала в руке и…
С самого края пола оторвался и упал вниз кусок цемента.
Алена замерла, боясь еще больше нарушить чудом сохранявшееся равновесие. Казалось, что малейшее движение приведет к…
— Ползи, — шепотом приказал Коля. — Выдохни — и отползай…
Она выдохнула. И безнадежно, уже чувствуя, что сейчас произойдет, начала сгибать руку, в которой были зажаты деньги…
Пол пошел вниз резко, словно под Аленой разверзлась преисподняя, и все рухнуло со страшным грохотом! Взлетела туча пыли, видимая даже в ночной темноте и похожая на гриб от взрыва. Казалось, весь город проснется от этого шума и болезненно-отчаянного вскрика девушки. Колян стоял в безопасном углу, прижимаясь лопатками к стене, и не мог вспомнить, как он тут очутился. Пола почти не было — только маленький кусочек в том месте, где он сейчас находился, у самой лестничной площадки. Сглотнув, рискнул пошевелиться. Наклонился над провалом, но Алену внизу, в глубокой темени, не увидел.
Даже не ясно, жива ли она. Но тут Коля услышал тяжкий стон. Хриплый, будто незнакомый. Мороз по коже… Он бросился вниз по узенькой уцелевшей лестнице. Ноги дрожали, едва нащупывая ступеньки, мерзкая пустота сосала под ложечкой. Он слетел вниз и, спотыкаясь, подбежал к куче битого кирпича под высоким темным небом.
Теперь он хорошо видел свою подругу. Она лежала среди обломков, полузасыпанная, и черная кровь на ее грязных руках смешивалась с пылью. Одна из этих рук по-прежнему сжимала полиэтиленовый сверток. Лицо исказилось от нечеловеческого страдания. А около забора уже запрыгали лучи фонариков — кто-то бежал к дому…
— Стремянку сними, — вдруг просипела Алена, голос ее прерывался. — Они сейчас прибегут, догадаются… сними стремянку, скинь на пол и спрячься… только бы не нашли меня…
— Давай я тебе помогу, — он подбежал к девушке, попытался приподнять, но Алена вскрикнула в голос, и Коля от ужаса уронил ее. Заметался, не зная что делать. Все-таки побежал к стремянке. Спихнул ее ногой, лестница упала — а он подумал: как теперь спускаться?!
Сначала надо уцелеть. Не попасться глупо с деньгами и крестом, который потерпевший обязательно опознает. Коля подскочил к Алене и дернул из ее руки сверток с вещдоками. Но нет: она из последних сил мертвой хваткой вцепилась в него и только скрипела зубами от боли…
— Отдай, дура! — шепотом закричал Коля. — Если у тебя это увидят — сядем! Или отнимут…
Она молча тянула сверток к себе. Голоса приближались, они звучали уже в доме, а Коля все еще не нашел надежного укрытия. Он обложил Алену трехэтажным матом — никогда так не ругался! — и бросился в коридор. Прямо под ним, этажом ниже, как раз шли двое мужчин. Колян забился в темный угол около окна, втиснулся за какой-то выступ, откуда было хорошо видно и Алену, и площадку, на которую можно выбраться по стремянке. А люди, видимо, остановились рядом с ней.
— Темно, как у негра в… — Посетитель чем-то громыхнул. Потом спросил погромче: — Ты что, заснул?
— Да подожди ты! Я встал в дерьмо.
— Потом очистишь. Подержи мне лестницу.
Коля увидел, как его голова появилась над площадкой, потом человек вылез на нее целиком и протянул руку второму. Включил фонарь, мощным лучом обшарил этаж, но ниши, в которую с трудом забрался Коля, не увидел. Второй вообще не смотрел по сторонам, он топтался на одном месте, видимо, пытаясь выковырять из протектора подошвы какашку.
— Посмотрим, что здесь рухнуло…
Они прошли так близко от Коли, что можно было протянуть руку и коснуться их. Один из парней удивленно заметил:
— Лестница была на месте. Неужели само обрушилось?
— Может, и само… но лучше проверить.
— Да вот оно, это место.
Они посветили фонарем на груду кирпича. Коля даже зажмурился: сейчас они обнаружат Алену — и все кончено…
— Что здесь проверять? Ну обломки. Или залезть наверх посмотреть?
— Полезли, посмотрим. Сказано — проверять все, так что вперед!
— Сказано не проверять, а дежурить здесь непрерывно, — робко заметил обладатель дерьма на ботинках. — Этот клоун бил себя пяткой в грудь, что она обязательно придет!
— Вот и дежурь. Девица давно уже смоталась куда-нибудь подальше, а мы здесь ходим, ждем, как дураки. Щас… — Парень рассердился: — Меня достали идиотские приказы нашего начальника. Мало ли что сказал его полоумный сынок. Не буду я тут сидеть. Вот посмотрю наверху — и вернусь в бар. А ты — как хочешь.
— Я тоже хочу в бар, — согласился второй.
— Вот и чудненько…
Они взобрались по лесенке на самый верх, потом спустились и, даже не проверив еще раз, покинули этаж. Голоса затихли в отдалении. Колян сидел ни жив ни мертв — это чудо, что они почему-то не увидели Алену.
Он поднялся на затекшие ноги, чтобы подбежать к ней, громко застонавшей от боли, но буквально прирос к месту.
Внизу кто-то тихий, молчаливый опять поднимался по стремянке. Чужие руки уже легли на край площадки. Человек слышал Алену, ей не обмануть его. Коля быстро нырнул обратно в свое укрытие.
32
Серега не находил себе места. Ника ушла в шесть часов утра неизвестно куда искать фортепиано — только сейчас до него дошла бессмысленность ее заявления. Чужая, непонятная Ника. «Наверное, судьба так меня наказывает», — подумал он. Никогда не понять ему Нику. Сергей, похоже, окончательно потерял ее, когда-то с таким трудом отвоеванную у Тоника…
Он пил крепкий кофе, чашку за чашкой, и смотрел в раскрытое окно. Там, в бледном, подернутом тонкими облаками небе встает тусклое, блекло-желтое солнце, свет его растекается по восточному горизонту, не освещая сумеречную, тенистую землю. На улице за воротами клуба — ни души, даже на Наличной машин практически нет, а те редкие, которые нарушают тишину раннего часа, пролетают мимо с огромной скоростью. Мокро, зябко, но Сергею не хочется закрывать окно. Он не выспался, от выпитого кофе дрожат руки, а утренний холод бодрит и одновременно несет ощущение сладкой грусти. От воспоминаний сжимается сердце. Он — нормальный, реальный человек, и до сих пор не может примириться с потерей своего прошлого…
Что же грустно-то так? Потому что так и должно быть, если ты совершил непоправимые поступки. Потому что (вдруг хватило смелости и отчаяния признаться в этом самому себе!) он — подлец и трус. И с этим надо жить дальше. Серега и живет. Только сидит в нем холодным комком зло — и не дает покоя…
Замерзнув, он все-таки встал из-за стола и закрыл окно. Обернулся в полумрак комнаты. На старом ободранном диване, вытянувшись, спит вахтенный. Полночи он бегал по клубу, устраивал пришедших из-за границы гостей, швартовал их огромное неповоротливое корыто, отчаянно ругался по рации с пограничниками и спасателями. Устал, бедняга… Сергей записался в журнал и тихонько вышел, прикрыв за собой дверь. Он собирался прогуляться на яхте.
Странное какое-то утро. Часто такая погода — предвестник тоскливой, дождливой, холодной серости на долгие дни… «Иллюзия» стоит вся мокрая после проливного дождя. Сергей на всякий случай заглянул в каюту — вдруг Ника раздумала уходить и легла спать? Нет…
Он поднял грот — ветра практически не было. Ничего, отсюда видно, что по фарватеру бежит легкая рябь, значит, там еще живет дыхание ночного шторма. Но здесь неподвижная вода до мельчайших подробностей отразила безжизненное крыло паруса. Серега дернул стартер — и тишину залива нарушило стрекотание восьмисильного моторчика. Яхта отошла от пирса и медленно направилась к выходу. Он еще раз оглядел берег — Ника не вернулась…
Пускай. Он встал, выпрямился, расправил плечи. Здесь, на открытой воде, тяжелое, грызущее душу чувство вины растворялось, исчезало — словно оставалось ждать на берегу. А Серега наслаждался ощущением своей силы и уверенности в каждом движении, грацией и послушной резвостью маленькой яхты. Только здесь он становится самим собой!
Едва он вышел из-за мыса, легкий ветер с запада слегка закренил яхту, парус заработал, и Серега выключил двигатель. Забурлила вода в кильватере, шкот в его руке наполнился живой силой, потянул — и Сергей заложил его на утку. Ровный ветер не грозил никакими неожиданностями. Возможно, к середине дня он совсем скиснет, но тогда можно вернуться под мотором. Удобно устроившись на борту, Серега с наслаждением вдыхал прохладный ветер и думал, что все его переживания в самом деле — мелки и неинтересны…
Гигантская свалка, подступающая к самой воде, образовала крутой высокий берег, под которым, среди жидкого кустарника, стоял маленький фанерный сарайчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Мужик, похоже, не заметил их присутствия. Он неловко поднес бутылку ко рту и сделал порядочный глоток. Стоял, качался, бессмысленно пялясь сквозь Алену на то место, где только что был призрак.
— Спасибо, — на всякий случай сказала она. Коля дернул ее за руку. Они прошли дальше и, уже заворачивая на набережную, услышали:
— Э-э-э, и не стыдно вам, ублюдки потусторонние, пакостить в чужом, понимашь, городе?! Ходите тут, понимашь, гадите… пшел вон! И ты тоже. То-то… р-развелось вас…
Она снова подумала о Тонике. Ради него она сможет завязать с преступным прошлым. Когда Алена станет знаменитой, он обязательно вспомнит, что был с ней знаком…
* * *
Сначала Алена, за ней Колян протиснулись через забор, окружавший дом-развалину.
— Я пойду, проверю, — предложил Коля. — Вдруг тебя кто-нибудь ждет, например Мишаня?
— Тогда он тебе устроит…
— Что он сделает? Скажу, что тоже пришел искать твои деньги. А ты посиди здесь и ни в коем случае не выходи, пока не позову.
Он указал подруге на две плиты, косо навалившиеся друг на друга. Она забралась в черную густую тень, под защиту этих плит, и притаилась там. Вдруг поняла, до какой степени устала: готова уснуть прямо на земле. Попыталась устроиться так, чтобы не было жестко и холодно. Колян ушел по направлению к дому. Когда порывы ветра затихали, она слышала, как под его ногами хрустит гравий. Только ли он там ходит? Темнота вокруг казалась враждебной и опасной.
Потом он, наверное, зашел в дом — Алена перестала что-либо слышать. Оставшись одна, старалась даже не дышать. Сейчас она больше боялась живых людей, которые могут здесь скрываться: либо ментов, либо бывших подельников, особенно Мишаню. Привидения, конечно, тоже бывают в таких местах, но она их сегодня и так уже слишком много видела.
Она задремала и не услышала, как вернулся Колян.
— Тихо все. Идем.
Алена поднялась, как автомат. Двинулась по направлению к дому, но почти сразу споткнулась и упала бы, если бы Коля ее не подхватил. Он крепко взял девушку за руку и проворчал, будто это он был здесь старший:
— Держись. И под ноги смотри, чучело.
Что толку под них смотреть, если ничего не видно?
Она плохо помнила, куда идти. С трудом нашла тот боковой пролом в стене, через который они в прошлый раз заскочили с Сашей, отыскала лестницу, поднялась на второй этаж. Стремянка по-прежнему оставалась на месте — так, как ее бросили менты, сняв труп Саши. При воспоминании о друге у девушки неприятно похолодело внутри. Пришла непрошеная мысль о том, что если привидения — это действительно духи умерших, как считают многие, то он сейчас рыщет где-то здесь, не находя успокоения… Тело его лежит в морге, как бесхозное, и долго будет лежать — а сам он здесь…. По коридору гулял сквозняк — казалось, что кто-то дышит. Мертвый дом хранил настороженную тишину. Темно — хоть глаз выколи. Где-то впереди чуть синел более светлый прямоугольник — там, наверное, было окно. Под ногами прогибался гнилой пол.
— Подержи мне стремянку. Я залезу и придержу ее тебе сверху, — скомандовала Алена.
Коля недоверчиво взял хилую лестницу. С сомнением покачал головой:
— Ну и отстой. Думаешь, выдержит?
Его подруга молча взлетела на третий этаж. Он вздохнул и последовал ее примеру, затем втянул лестницу за собой. «Как Саша», — с удовлетворением отметила Алена.
Они выбрались еще выше, туда, где на бледном небе светили звезды, а кривой пол обрывался в пустоту в нескольких метрах от входа. Алена нерешительно покосилась в темный угол, в котором умер Саша. Угол оказался в тени, и ей все время чудилось, что там что-то есть. Она робко глянула в другую сторону — и практически сразу заметила свою кучку камешков, под которой скрывался пакет с деньгами, цепочкой и крестиком. Мотнула на нее головой:
— Вон они…
— Та кучка? — недоверчиво переспросил Колян. — Ты с ума сошла! Рухнула бы вниз — и никакие деньги бы не понадобились!
— Ни фига, — возразила Алена. — Зато никто ноги не приделал.
— А сейчас как полезешь?
— Точно так же. Раз тогда не упала, то и теперь не должна…
Она легла на грязные кирпичи и поползла. Сейчас, когда внизу не стояли разъяренные сотрудники милиции, ползти оказалось гораздо страшнее. Она каждым нервом чувствовала, как прогибается висящий над пустотой пол, держащийся чудом, как внизу гуляет ветер по третьему этажу, до которого ей, если что, лететь около четырех метров в окружении кирпичей. Сзади стоял Коля и буквально не дышал.
Наконец, протянув руку, она смогла кончиками пальцев коснуться пакета. Разворошив камни, ухватила сверток. Зажала в руке и…
С самого края пола оторвался и упал вниз кусок цемента.
Алена замерла, боясь еще больше нарушить чудом сохранявшееся равновесие. Казалось, что малейшее движение приведет к…
— Ползи, — шепотом приказал Коля. — Выдохни — и отползай…
Она выдохнула. И безнадежно, уже чувствуя, что сейчас произойдет, начала сгибать руку, в которой были зажаты деньги…
Пол пошел вниз резко, словно под Аленой разверзлась преисподняя, и все рухнуло со страшным грохотом! Взлетела туча пыли, видимая даже в ночной темноте и похожая на гриб от взрыва. Казалось, весь город проснется от этого шума и болезненно-отчаянного вскрика девушки. Колян стоял в безопасном углу, прижимаясь лопатками к стене, и не мог вспомнить, как он тут очутился. Пола почти не было — только маленький кусочек в том месте, где он сейчас находился, у самой лестничной площадки. Сглотнув, рискнул пошевелиться. Наклонился над провалом, но Алену внизу, в глубокой темени, не увидел.
Даже не ясно, жива ли она. Но тут Коля услышал тяжкий стон. Хриплый, будто незнакомый. Мороз по коже… Он бросился вниз по узенькой уцелевшей лестнице. Ноги дрожали, едва нащупывая ступеньки, мерзкая пустота сосала под ложечкой. Он слетел вниз и, спотыкаясь, подбежал к куче битого кирпича под высоким темным небом.
Теперь он хорошо видел свою подругу. Она лежала среди обломков, полузасыпанная, и черная кровь на ее грязных руках смешивалась с пылью. Одна из этих рук по-прежнему сжимала полиэтиленовый сверток. Лицо исказилось от нечеловеческого страдания. А около забора уже запрыгали лучи фонариков — кто-то бежал к дому…
— Стремянку сними, — вдруг просипела Алена, голос ее прерывался. — Они сейчас прибегут, догадаются… сними стремянку, скинь на пол и спрячься… только бы не нашли меня…
— Давай я тебе помогу, — он подбежал к девушке, попытался приподнять, но Алена вскрикнула в голос, и Коля от ужаса уронил ее. Заметался, не зная что делать. Все-таки побежал к стремянке. Спихнул ее ногой, лестница упала — а он подумал: как теперь спускаться?!
Сначала надо уцелеть. Не попасться глупо с деньгами и крестом, который потерпевший обязательно опознает. Коля подскочил к Алене и дернул из ее руки сверток с вещдоками. Но нет: она из последних сил мертвой хваткой вцепилась в него и только скрипела зубами от боли…
— Отдай, дура! — шепотом закричал Коля. — Если у тебя это увидят — сядем! Или отнимут…
Она молча тянула сверток к себе. Голоса приближались, они звучали уже в доме, а Коля все еще не нашел надежного укрытия. Он обложил Алену трехэтажным матом — никогда так не ругался! — и бросился в коридор. Прямо под ним, этажом ниже, как раз шли двое мужчин. Колян забился в темный угол около окна, втиснулся за какой-то выступ, откуда было хорошо видно и Алену, и площадку, на которую можно выбраться по стремянке. А люди, видимо, остановились рядом с ней.
— Темно, как у негра в… — Посетитель чем-то громыхнул. Потом спросил погромче: — Ты что, заснул?
— Да подожди ты! Я встал в дерьмо.
— Потом очистишь. Подержи мне лестницу.
Коля увидел, как его голова появилась над площадкой, потом человек вылез на нее целиком и протянул руку второму. Включил фонарь, мощным лучом обшарил этаж, но ниши, в которую с трудом забрался Коля, не увидел. Второй вообще не смотрел по сторонам, он топтался на одном месте, видимо, пытаясь выковырять из протектора подошвы какашку.
— Посмотрим, что здесь рухнуло…
Они прошли так близко от Коли, что можно было протянуть руку и коснуться их. Один из парней удивленно заметил:
— Лестница была на месте. Неужели само обрушилось?
— Может, и само… но лучше проверить.
— Да вот оно, это место.
Они посветили фонарем на груду кирпича. Коля даже зажмурился: сейчас они обнаружат Алену — и все кончено…
— Что здесь проверять? Ну обломки. Или залезть наверх посмотреть?
— Полезли, посмотрим. Сказано — проверять все, так что вперед!
— Сказано не проверять, а дежурить здесь непрерывно, — робко заметил обладатель дерьма на ботинках. — Этот клоун бил себя пяткой в грудь, что она обязательно придет!
— Вот и дежурь. Девица давно уже смоталась куда-нибудь подальше, а мы здесь ходим, ждем, как дураки. Щас… — Парень рассердился: — Меня достали идиотские приказы нашего начальника. Мало ли что сказал его полоумный сынок. Не буду я тут сидеть. Вот посмотрю наверху — и вернусь в бар. А ты — как хочешь.
— Я тоже хочу в бар, — согласился второй.
— Вот и чудненько…
Они взобрались по лесенке на самый верх, потом спустились и, даже не проверив еще раз, покинули этаж. Голоса затихли в отдалении. Колян сидел ни жив ни мертв — это чудо, что они почему-то не увидели Алену.
Он поднялся на затекшие ноги, чтобы подбежать к ней, громко застонавшей от боли, но буквально прирос к месту.
Внизу кто-то тихий, молчаливый опять поднимался по стремянке. Чужие руки уже легли на край площадки. Человек слышал Алену, ей не обмануть его. Коля быстро нырнул обратно в свое укрытие.
32
Серега не находил себе места. Ника ушла в шесть часов утра неизвестно куда искать фортепиано — только сейчас до него дошла бессмысленность ее заявления. Чужая, непонятная Ника. «Наверное, судьба так меня наказывает», — подумал он. Никогда не понять ему Нику. Сергей, похоже, окончательно потерял ее, когда-то с таким трудом отвоеванную у Тоника…
Он пил крепкий кофе, чашку за чашкой, и смотрел в раскрытое окно. Там, в бледном, подернутом тонкими облаками небе встает тусклое, блекло-желтое солнце, свет его растекается по восточному горизонту, не освещая сумеречную, тенистую землю. На улице за воротами клуба — ни души, даже на Наличной машин практически нет, а те редкие, которые нарушают тишину раннего часа, пролетают мимо с огромной скоростью. Мокро, зябко, но Сергею не хочется закрывать окно. Он не выспался, от выпитого кофе дрожат руки, а утренний холод бодрит и одновременно несет ощущение сладкой грусти. От воспоминаний сжимается сердце. Он — нормальный, реальный человек, и до сих пор не может примириться с потерей своего прошлого…
Что же грустно-то так? Потому что так и должно быть, если ты совершил непоправимые поступки. Потому что (вдруг хватило смелости и отчаяния признаться в этом самому себе!) он — подлец и трус. И с этим надо жить дальше. Серега и живет. Только сидит в нем холодным комком зло — и не дает покоя…
Замерзнув, он все-таки встал из-за стола и закрыл окно. Обернулся в полумрак комнаты. На старом ободранном диване, вытянувшись, спит вахтенный. Полночи он бегал по клубу, устраивал пришедших из-за границы гостей, швартовал их огромное неповоротливое корыто, отчаянно ругался по рации с пограничниками и спасателями. Устал, бедняга… Сергей записался в журнал и тихонько вышел, прикрыв за собой дверь. Он собирался прогуляться на яхте.
Странное какое-то утро. Часто такая погода — предвестник тоскливой, дождливой, холодной серости на долгие дни… «Иллюзия» стоит вся мокрая после проливного дождя. Сергей на всякий случай заглянул в каюту — вдруг Ника раздумала уходить и легла спать? Нет…
Он поднял грот — ветра практически не было. Ничего, отсюда видно, что по фарватеру бежит легкая рябь, значит, там еще живет дыхание ночного шторма. Но здесь неподвижная вода до мельчайших подробностей отразила безжизненное крыло паруса. Серега дернул стартер — и тишину залива нарушило стрекотание восьмисильного моторчика. Яхта отошла от пирса и медленно направилась к выходу. Он еще раз оглядел берег — Ника не вернулась…
Пускай. Он встал, выпрямился, расправил плечи. Здесь, на открытой воде, тяжелое, грызущее душу чувство вины растворялось, исчезало — словно оставалось ждать на берегу. А Серега наслаждался ощущением своей силы и уверенности в каждом движении, грацией и послушной резвостью маленькой яхты. Только здесь он становится самим собой!
Едва он вышел из-за мыса, легкий ветер с запада слегка закренил яхту, парус заработал, и Серега выключил двигатель. Забурлила вода в кильватере, шкот в его руке наполнился живой силой, потянул — и Сергей заложил его на утку. Ровный ветер не грозил никакими неожиданностями. Возможно, к середине дня он совсем скиснет, но тогда можно вернуться под мотором. Удобно устроившись на борту, Серега с наслаждением вдыхал прохладный ветер и думал, что все его переживания в самом деле — мелки и неинтересны…
Гигантская свалка, подступающая к самой воде, образовала крутой высокий берег, под которым, среди жидкого кустарника, стоял маленький фанерный сарайчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42