А пока.., пока я советую тебе как отец, но не как твой отец… — Он усмехнулся, и я хорошо поняла разницу. — Пока ты не научишься любить себя, Анлодда, ты никого не полюбишь.., даже его.
На этот раз я поняла Меровия не так хорошо. Его или… Его?
Но какая разница? Не знаю, по-моему — никакой. Быть может, порой это одно и то же. Я вздохнула и вернулась к Ланселоту, который отпустил Этого Мальчишку и о чем-то серьезно беседовал с сенешалем Кеем.
Глава 5
Питер вздохнул, покачал головой.
— У нас дела поважнее, Кей. Дела не слишком приятные, боюсь. Пошли ко мне Медраута.
Усмешка скривила губы Кея — слишком проворная усмешка. И тут же исчезла.
— Заметил небось, как он вел себя в бою?
— Заметил.
— Мне не хотелось бы распекать его.
— И мне не хочется. Но нужно. Ради простых воинов. Питер кивнул. Кей отошел к Хиру Амрену и негромко заговорил с тем. Питер пошел дальше по берегу и поманил к себе Анлодду.
— Девушка, ты родилась в Харлеке? Она сразу напряглась, вытянулась, как струна. Питер решил, что больше так к ней обращаться не станет.
— Да, я родилась здесь. Это так же справедливо, как то, что я — не юноша.
— Тебе знакомы здешние края? — И Питер обвел рукой берег.
— Конечно. Это Берег Красного Песка. Он так называется потому, что когда-то давно, еще до моего рождения, тут как-то раз пролилась на песок красная краска из бочки, что упала с борта римской купеческой галеры, и…
Питер поскорее прервал Анлодду, пока та не слишком погрузилась в пространные объяснения.
— Не сейчас, не сейчас… Сейчас нам нужно найти какое-то место, куда бы могли отступить, где бы нас не нашли юты, где мы могли передохнуть и решить, как быть дальше. Что предложишь?
— В лесу есть холм, а за ним — лощина в два стадия шириной и в столько же длиной.
— Замечательно. Веди нас туда, Анлодда. Она кивнула и побрела к опушке леса. Деревья росли почти до самой кромки песка, скрюченные, изуродованные морскими солеными ветрами. Питер велел отряду идти следом за девушкой тихо, без шума и криков.
Юты находились достаточно далеко, чтобы разглядеть, куда именно отправляются бритты, — одно им было ясно: противник уходит в сторону леса. «Если нам повезет, — думал Питер, — они решат, что осторожность — лучшая стратегия и будут ждать подкрепления, а до этого времени за нами не сунутся».
Поначалу шло редколесье, затем, по мере того как отряд углубился в лес, деревья стали расти все гуще и плотнее. Дубы, липы — лес как лес, но уже через полмили чаща стала почти непроходимой. Невзирая на то что листья почти совсем облетели, ветви деревьев сплетались так плотно, что почти загораживали солнце и не пропускали его лучи к земле. Воины начали нервничать, оглядываться по сторонам.
Питер принюхался. Как давно он не ощущал запахов леса, этой сырости, свежести.., разве что тогда, в лаборатории Уиллкса, когда ему привиделся девственный лес…
«Интересно, как пахнут шепчущие сосны?» — гадал Питер, не спуская глаз с шагавшей впереди Анлодды. Та торопливо шла, изредка останавливалась, как бы в изумлении, потом снова шла вперед. Наверное, даже она не узнавала знакомые места.
«Либо так, либо она на самом деле не Анлодда».
Вскоре отряд пошел вверх по склону пологого холма. Он оказался достаточно высок — Питер не ожидал обнаружить подобной возвышенности в окрестностях Харлека — ведь отсюда было добрых пятнадцать миль до горы Сноудон, вершина которой, как это ни странно, была покрыта снегом. Хвоя потрескивала у Питера под ногами. Идти ему было нелегко — ведь он был постарше Ланселота, и годы сказывались.
А потом Анлодда вдруг исчезла. Питер недовольно приказал отряду остановиться и осторожно пошел вперед один. Вскоре перед ним открылась лощина, поросшая дикими злаками и луком. Посреди лощины стояла Анлодда. Она развернулась навстречу Питеру. Вид у нее был довольно-таки вызывающий. Сложив руки за спиной, она прищурилась и проговорила:
— Не могла же я забыть родные края. Это почти то же самое, как если бы ты забыл, как открывается дверь в твой дом. Сказала же я, что приведу тебя сюда, вот и привела.
Питер кивнул.
— Хорошо. Спасибо тебе… Анлодда. «А что это я споткнулся? Что я хотел сказать? Какое слово чуть было не сорвалось с моих губ? Спасибо тебе.., милая?» Анлодда явно преувеличила размеры лощины. В ширину тут действительно оказалось два стадия, а вот в длину — всего-то две трети. Но для того, что задумал Питер, лощина вполне годилась. А задумал он судить военно-полевым судом беднягу Медраута. Питер развернулся к отряду и дал воинам знак следовать дальше.
Отряд собрался вокруг полководца. Бедивир, с которым, по всей вероятности, успел потолковать Кей, выстроил воинов полукругом у подножия холма. Питер взошел повыше по склону. Через пару минут к нему присоединился Кей, а чуть погодя — Меровий, представлявший интересы сикамбрийцев.
Вид у Медраута был напуганный, но он сам, по собственной воле, шагнул вперед.
— Не будем долго тянуть, сынок, — начал Питер, надеясь, что сумеет повести себя уверенно, как подобает в сложившейся ситуации. — Что с тобой стряслось на поле боя?
Медраут беспомощно оглянулся, но не обнаружил ни в одном лице дружеской поддержки. Он вернулся взглядом к Питеру. Медраут молчал. — Видимо, обдумывал ответ. Но что он мог ответить?
«Он не понимает, что происходит, решил Питер. — О чем он думает? Гадает, высекут его или казнят?» Ну да, наверное — если он на самом деле только Мед-раут, и никто другой. Когда Питер впервые увидел Медраута, тот вел себя заносчиво, самоуверенно. Он показался Питеру не слишком сообразительным, однако уроки усваивал неплохо. И вдруг в разгар сражения Медраут совершенно переменился, растерялся, как бы забыл и то, что уж точно умел, — казалось, он оказался посередине главы, не прочитав предыдущих страниц.
Может, всего лишь опростоволосился в первом настоящем бою? А может, внутри него сидела террористка из двадцатого века, ничего не смыслящая в технике боя в пятом веке?
«Бланделл сказал, что я могу опередить Селли, а могу оказаться на месте позже нее на несколько дней». Питер, жуя губу, смотрел на юношу и гадал, как же понять, как все обстоит на самом деле. «Если это Селли, и если она только что свалилась сюда, самое время встряхнуть ее как следует, пока она не очухалась».
Но если это так, то кто тогда прокрался в покои Артуса в Камланне?
— Мне нет оправдания, государь, — ответил Медраут наконец.
— Я не спрашивал, есть ли у тебя оправдание. Я спросил, что стряслось с тобой на поле боя.
— Не знаю, государь. Я…
— Ну?
— Я растерялся. Сам не знаю, что стряслось.
— Растерялся?
— Да, государь.
— Совершенно неожиданно?
— Да, государь. Сам не пойму, как это вышло.
— В чем состоит первейший долг командира? Медраут молчал.
— К примеру, как насчет того, — продолжал Питер, — что командир обязан понимать, что происходит, не хуже тех, кто ему подчиняется?
— Да, государь.
Питер смотрел на Медраута. Его глаза, словно клинки, пронзили доспехи юноши. Медраут смотрел на него, не мигая, вытянувшись по струнке, словно его муштровали в двадцатом веке.
«Ну а теперь проверим тебя на вшивость», — решил Питер и выхватил из-за пояса кинжал. Покороче гладиуса, но подлиннее ножа британских боевиков. Без предупреждения он метнул кинжал, и тот вонзился в землю у ног Медраута. Медраут вздрогнул, но с места не двинулся. Но кому принадлежало это самообладание — настоящему Медрауту или обученной убийце?
— Ты убивать умеешь, парень?
— Да, государь, — выдавил Медраут.
— Покажи свое умение.
— Прошу прощения, государь?
— Возьми клинок.
Медраут растерялся на краткий миг, наклонился и выдернул из земли клинок, не спуская при этом глаз с Питера.
— Ну, давай. Поработай клинком. Убей того, кто стоит по правую руку от меня.
Кей бросил взгляд на Питера, вздернул брови. Щеки Медраута побледнели, взгляд забегал. Он смотрел то на Питера, то на Кея, то снова на Питера.
— У-убить военачальника Кея, государь? — уточнил Медраут срывающимся голосом.
Пусть Селли только что появилась в этом мире — в бою она не раз могла слышать, как окликали Кея.
— Убей Кея. Ради меня. Ради Артуса.
Медраут скрипнул зубами, часто задышал. Костяшки пальцев, сжимавших клинок, побелели.
Питер посмотрел на Кея. Семешаль едва заметно улыбался, пристально следя за Медраутом. «Ты-то уверен, что перед тобой всего-навсего сосунок, дружище», — думал Питер. Он надеялся на то, что уж Кей всегда опередит неискушенную в боевых искусствах Темных Веков Селли, но все же риск был, и немалый.
— Убей военачальника Кея. Это приказ, Медраут.., если ты хочешь и впредь сопровождать меня, ты обязан повиноваться мне без раздумий, без сожаления, без жалости.
Так, как поступал бы член ИРА.., ну то есть так всегда говорили Питеру. Эти точно не ведали жалости ни к кому. Но Питер почти не сомневался, что то же самое члены ИРА думали про офицеров СВВ.
«И она не ошибается, если так думает. Я бы выполнил приказ. Вот только я — не желторотый принц, впервые выехавший на боевую операцию.., и Селли тоже».
Может быть.
Медраут уставился в землю. Его побледневшие щеки побагровели.
Реакция была столь внезапной, что Питер чуть было не бросился, чтобы закрыть грудью Кея. Поступи он так, он бы все испортил, но Медраут, резко размахнувшись, воткнул нож в землю перед своими ногами — точнехонько туда, куда его воткнул чуть раньше Питер. Клинок вошел в землю по самую рукоятку. Питер сдержался, остался неподвижен, словно воды озера в штиль.
— Нет, государь! — гневно воскликнул Медраут. И иллюзия присутствия Селли испарилась столь же мгновенно, как возникла. Вот глупость какая! Чтобы убийца из двадцатого века проделала путь длиной в пятнадцать веков и свалилась в бушующее море?
Кроме того, Селли уже пыталась убить Артуса — несколько дней назад, до сегодняшнего сражения.
Питер чуть было не улыбнулся от радости, однако сумел сохранить самообладание и неприступность.
— Что ж, похоже, этот юнец способен принимать собственные решения. Вешать его не станем.
Медраут промолчал. Однако лицо его утратило ту уверенность, с которой он отказался выполнять приказ. Вид у него стал растерянный — похоже, внезапная перемена в настроении Питера его донельзя изумила.
«И все равно проблема никуда не делась, — думал Питер. — Предо мной офицер, который пальцем не шевельнул в бою в то время, как рядом гибли его бойцы. Даже играя в полицейского, я не вправе забывать о своем долге командира. Он уязвим, он сейчас все способен понять.., наноси удар сейчас, или тебе это больше никогда не удастся!» Питер поспешно продолжал:
— Девять десятых времени — вот все, что отпущено для того, чтобы решить, как поступить. Чтобы принять любое решение, юноша… Поступок может быть верным или неверным, но его нужно совершить. Не жди, что кто-то разжует для тебя объяснение — этого не произойдет.., не жди, что кто-то подскажет тебе, как быть. Я хочу, чтобы ты отдавал приказы своим людям. И не жди, что я буду дергать твои струны за тебя. Мне нужна боевая лошадь, а не вьючный мул.
«А мулы-то у них уже есть или нет еще?» Но, похоже, Медраут его понял.
— Ты знаешь, что умеешь совершать деяния, можешь принимать решения и осуществлять их, быть готовым ответить за последствия. Ты доказал это, когда вонзил клинок в землю. Ты видел своих людей в бою и знаешь, что они также способны на это. Я жду от тебя великих подвигов, юноша. Великих подвигов. Давай держаться впереди восьмого шара «Питер перефразирует поговорку „То be behind eighth ball“ — букв. — „быть позади восьмого шара“, то есть находиться в невыгодном положении.», ладно? «Ой, мамочки, что я несу?» Питер прикусил язык и мысленно взмолился о том, чтобы Селли нигде рядом не было — тут она бы его точно вычислила. — Я хотел сказать — будь всегда на высоте.
Сцена судебного спектакля почти подошла к концу, однако приближался самый сложный момент. Медрауту точно впечатлений хватило, но простые воины не должны были понять ровным счетом ничего — им и в голову не должно прийти, что Медраут мог бы снова опростоволоситься.
Кроме того, воины были полны неизрасходованной ярости. Сунцзы «Древнекитайский военный теоретик и полководец (V в, до н.э.).» в «Искусстве войны» учил тому, что наказание должно быть быстрым, суровым, соответствующим мере проступка, и что его не следует откладывать из соображений политических и вообще каких бы то ни было. Справедливость должна была свершиться, и все должны были увидеть, как она свершается.
Питер сглотнул накопившуюся во рту слюну и подошел к самому краю бездны.
— Суд готов вынести приговор. — Медраут напрягся, затаил дыхание. — Мы приговариваем тебя, — проговорил Питер как можно более сурово, — к одному удару от каждого из людей, которых ты обрек на опасность своим замешательством и бездействием. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Хир Амрен!
— Государь? — младший командир неуверенно выступил вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51