по заданию партии, политзаводчики под охраной милиции толпой окружили пикетирующих ФСБ «лимоновцев», старательно оскорбляя их и провоцируя на драку. Кстати, никого из победителей на антипикете совершенно точно не было.
– Тебе не противно? - Василий как-то особенно ярко представил себе как блондинистый победитель «политзавода» обслуживает своего патрона, председателя областного правительства.
– Мне? Нет. Это же политика, здесь всегда так. Было, есть и будет. Только так и никак иначе. Да не волнуйся ты, на выборах можно будет заработать, всякие митинги-пикеты, акции-хуякции… Хочешь, сейчас поедем ко мне? - игриво предложила Ангелина и улыбнулась, показав некрасивые маленькие зубы.
– Нет, я пожалуй пойду…
Он быстро оделся и ушёл из клуба. Вместе с другим неудачливым участником этого невесёлого балагана - долговязым и молчаливым Пашей Водянкиным. Они жестоко напились в ближайшем круглосуточном заведении, много и подробно ругаясь на «Политзавод», «Единую Россию», Путина и вообще Россию. Коронной шуткой вечера стало словосочетание «отходы политического производства». Так они себя и определили тогда: отходы «Политзавода». С того самого вечера всё и началось - какое-то цинично-равнодушное отношение к судьбе России и дружба с Водянкиным. Из всей пьяной ночи теперь, по прошествии многих лет, ему вспомнилась одна фраза нового друга: «Короче, надо забить на красивые идеи и при случае не упустить свой шанс. А что будет с Россией - да посрать! Она про нас не шибко думает». Тем не менее, сам Михайлов выработал для себя непробиваемую (как казалось до недавнего времени) доктрину. Она вкратце выглядела так: раз Россией правят всякие идиоты и её это устраивает, то честный парень Вася Михайлов будет ждать пока в его стране не появится нормальная власть. А уж как появится - тут уж он покажет пример бескорыстного служения Родине! Увы, реальность в считанные месяцы уничтожила эту конструкцию, обнажив циничную необходимость лично участвовать в добивании России.
…Итак, с политикой было покончено, и оба товарища занялись зарабатыванием денег. Водянкин пристроился в крупную юридическую фирму, а сам Михайлов, поменяв несколько экзотических профессий, по случайной протекции попал на службу к мутному и оборотистому коммерсанту Жихову. Какой уж коммерцией занимался этот странный человек тогда - было не ясно. Начинал он с легендарной «красной ртути», потом последовательно были металлы, трубы, лекарства, финансовые схемы и даже недолгое депутатство. Под самый Кризис, когда Михайлов уже показал свою полную лояльность и фактически стал у Жихова замом, тот вдруг в несколько дней исчез из города. И вовремя, потому что, как выяснилось, его должны были арестовать - что-то он там мутил с каким-то опальным олигархом, или может просто не со всеми поделился. Короче говоря, до и во время Кризиса Михайлов был поверенным Жихова в его запутанных бизнесах, постоянно мотался в Дубай, где скрывался патрон. Когда в Москву вошли миротворцы, самолёты летать перестали и связь на несколько дней прервалась. Заскучавший Михайлов уже было совсем собрался тоже улизнуть в тёплые страны через близкую казахскую границу, но Жихов неожиданно объявился в городе: прилетел на военно-транспортном самолёте без опознавательных знаков, вместе с какими-то иностранцами. И уж как мутный уральский коммерсант получил удивительные полномочия заняться созданием секретной службы нового государства - было решительно непонятно. Впрочем, в нём сочетались черты, явно оцененные кураторами: талант к построению работающих и незаметных структур, незаурядный ум и кипучая ненависть к старым, федеральным, силовым службам, а также категорическая нелюбовь к публичности и готовность забросить бизнес ради должности «серого кардинала». В общем, КОКУР он создал с минимальным привлечением старых специалистов и, как показали события, был он прав: КОКУР оказался самой действенной и стойкой к московской пропаганде службой Уральской республики.
Включился коммуникатор и появившийся на экране Водянкин приветливо помахал рукой:
– Ну что, стражи республики? Как там наши шпионы?
Михайлов вымучено улыбнулся и жестом показал официанту, что уходит.
16. Лицензия на убийство
Каждый день возвышения приносил Водянкину только хорошие новости. Он даже не успел удивиться, как сразу после приснопамятных посиделок у Реджепова в его руках оказалась гигантская и удивительная власть. Она пьянила и Павел в очередной раз ощущал на себе её благотворное воздействие.
Что-то похожее было, когда он только начинал свою карьеру и однажды понял, что в его руках - принимать судьбоносные решения. Двигаясь вверх по служебной лестнице, он реально видел, как слабый рычажок влияния на чужие судьбы и даже судьбы государства становиться всё мощнее и мощнее с каждым шагом вверх. Водянкин чувствовал, что его куда-то двигают и скоро понял, кто стоит за этими силами.
В тот день, когда Овчинников представил его Реджепову, Павел решил для себя всё: надо идти за этим мощным человеком, слушаться его, помогать ему. Эта программа быстро дала свои скорые и сладкие плоды: уже через несколько месяцев после знакомства он занял специально для него учреждённый пост госсекретаря. С тех времён он постоянно общался с Реджеповым, с его «смотрящим» Борисом Мурадовым и внутренне готовился к финальному рывку.
С началом всей этой рязанской заварухи связь с Реджеповым на некоторое время прервалась, и Павел слегка запаниковал. Крушение Уральской Республики стало бы для него безусловным концом перспективной карьеры. И вот - долгожданный триумф. Наконец-то можно плюнуть на тоскливого и боязливого Овчинникова и напролом идти вперёд. Куда? Однозначно вверх, к ещё большей власти.
Этот день стал для Водянкина переломным: он первый раз воспользовался «лицензией на убийство», выданной ему Реджеповым. Ходить по головам он привык, но вот ликвидировать людей физически ещё не приходилось.
…Сразу после заседания правительства он официально попросил Жихова отследить передвижения Трепакова. Тот, не выявляя никаких эмоций, кивнул головой и попросил ждать сигналов. Уже примерно месяц у Водянкина были все основания полагать, что у Трепакова есть на него несколько неприятных материалов. Естественно, в новой ситуации этот мерзавец попытается бежать со всеми своими дурацкими архивами в свою любимую Астану и уж оттуда заняться шантажом. Или просто отдать всю эту дрянь ушлому начальнику казахской внешней разведку Ерболу Орасбеку. А уж этот умник найдёт способ разыграть полученные карты, тут сомневаться не приходилось.
В районе трех Водянкину позвонил человек, представившийся «лейтенантом Капаловым» и доложил: Трепаков за рулём личного автомобиля двигается в сторону казахской границы. «Остановить и ликвидировать!», - с максимальным спокойствием в голосе приказал он. «Это приказ?», - осведомился лейтенант. «Да, сошлитесь на меня! Все в курсе. После того, как всё сделаете - доложите! Пришлите файл», - ответил он и отключился.
* * *
Трепаков решил бежать сразу после окончания заседания правительства, сидя в своём кабинете с коньяком в стакане. Для очистки совести он всё-таки заглянул к Овчинникову, но тот так откровенно пытался поскорее завершить разговор, что сомнений не оставалось - его списали со всех счетов.
«Ну и славно! Ну и хорошо. Пусть они тут ждут господина Пирогова, а я, пожалуй, покину поле боя», - Роман Геннадьевич тут же мысленно набросал план мероприятий на ближайшие дни, отметив, что в общем-то давно готовился к этой акции. Пара встреч в Екатеринбурге, потом ещё в Челябинске, а оттуда можно было спокойно двинуться в Казахстан. Для такого случая у него имелся казахский паспорт, истребованный им у партнёра по бизнесу и казахского резидента по совместительству, улыбчивого ювелира Ильи Пекарникова.
Все дела в Екатеринбурге удалось обделать довольно быстро. Мотаясь по городу, Роман Геннадьевич сознательно проигнорировал банкет в «Порто-Франко». На следующее утро он уехал Челябинск, где тоже изрядно помотался. Там, в стороне от екатеринбургского бурления, даже военное положение не чувствовалось. Все эти беспокойные часы Роман Геннадьевич гнал от себя мысль о возможном преследовании, надеясь, что в ситуации всеобщего напряжения и подготовки к битве с москалями про него забудут. Тем не менее, он снова поменял машину, выбрав для финального броска добротный, но чуть потрёпанный китайский джип. На нём-то его и остановил неожиданный патруль.
– Ваши документы? - неприятным голосом осведомился подошедший к машине человек в полевой полицейской форме.
– Вот, извольте! - опасливо поглядывая на стволы автоматов, Роман Геннадьевич подал ему свою карточку. «Может, стоило сунуть им в рожу правительственное удостоверение? Ну если уж они ищут Трепакова, то я, пожалуй буду, смиренным казахским гражданином Тимуром Баймухамедовым… Вроде, про этот паспорт никто не знает».
Полицейский меланхолично чиркнул карточкой по своему портативному идентификатору, после чего предложил Трепакову отойти в сторону от дороги, к кустам.
– Обращаю внимание, мен Казактан Республикасы азамат! - Роман Геннадьевич судорожно вспоминал казахские фразы, пытаясь изображать возмущённого иностранца: - Мой дядя работает в МИДе, у вас будут проблемы! Я требую пропустить меня немедленно!
Полицейские, незаметно окружившие его со всех сторон, никак не среагировали на его слова, но, как только вся группа дошла до кустов, Роман Геннадьевич почувствовал удар чуть ниже колена и упал на землю. Один из полицейских приставил к его затылку ствол автомата и нажал на спусковой крючок.
– Это точно тот, кто нужен? - осведомился один из полицейских, закуривая.
– Сто процентов, машинка его опознала… Да и вели его с самого Челябинска.
…Зрелище смерти давнего врага произвело на психику Водянкина возбуждающее действие. Отключив коммуникатор и уничтожив полученный файл («Зачем? Жихов явно сохранит эту запись в своих архивах», - подумал он, уже после того как команда была выполнена).
Чтоб чем-то занять себя, он принялся обзванивать самых разных людей, задавая риторические вопросы и не слушая ответы. Последним он набрал Михайлову и зачем-то спросил, как там шпионы. Павла буквально трясло от возбуждения, и это болезненное состояние никак не проходило. И он решил прибегнуть к испытанному способу - перебрать свою коллекцию орденов, хранившуюся в сейфе.
* * *
Водянкин коллекционирует ордена Российской Федерации и стран так называемого СНГ. Гордость коллекции - орден Андрея Первозванного, которым в своё время был удостоен взорванный террористами первый президент Узбекистана Ислам Каримов. Хотя, конечно, звезда ордена «Туркменбаши», некогда принадлежавшая самому Великому Туркменбаши (во всяком случае, Реджепов, преподнёсший этот артефакт ушедшей эпохи на последний день рождение Водянкина утверждал, что это та самая звезда!), тоже вполне могла с ним потягаться. Из орденов с историей в коллекции ещё был орден святого Александра Невского, которым баснословный мэр Москвы Лужков наградил дом мод "Наталья Валевская" за "развитие русских традиций", но это скорее тянуло на курьёзы. Тем более, что фамилия Лужков уже мало что кому говорила.
И всё-таки в последние дни Павел Игоревич чаще других разглядывал именно Андрея Первозванного, аляповатый орден с похожим на «икс» крестом и размышлял о превратностях истории. В конце-концов, эта помпезная безделушка, как и прочие ордена «Дружбы», звёзды Героев России и даже забавные медали «защитнику белого дома» - то немногое, что осталось от огромной страны. Точнее, от той её эпохи, которая простёрлась от крушения СССР до Кризиса, приведшего к краху России.
Недавно, просматривая очередные новости, он задумался, не заняться ли ему срочно коллекционированием нагрудных знаков Русской республики и пироговских сепаратистов (этот нелепый клоун успел выдать своим сатрапам какие-то ордена России и даже любимые в старой Федерации «За заслуги перед Отечеством»). С другой стороны, избирательная память коллекционера услужливо рисовала образ генерала Юркевича в парадном облаченье, украшенном диковинными крестами и звездами Русской республики. Водянкин мысленно представил себе аляповатые цацки Ордена Русского Креста - титанических размеров звезду и какой-то уж совсем папуасский восьмиконечный крест, усыпанный брильянтами, и носимый по статусу на шее. У Юркевича он смотрелся как выбившийся из-под рубашки шикарный нательный крест, и все очень потешались, представляя Полухина в таком же наряде - щедрый Юркевич в ходе своих турне награждал орденами всех встречных коллег и более всего мечтал повесить свой крест на шею госпоже Фернандес, но с ней он так ни разу и не встретился. От нелепого дара отказалась лишь председатель европейского правительства Робертина Гюйсманс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Тебе не противно? - Василий как-то особенно ярко представил себе как блондинистый победитель «политзавода» обслуживает своего патрона, председателя областного правительства.
– Мне? Нет. Это же политика, здесь всегда так. Было, есть и будет. Только так и никак иначе. Да не волнуйся ты, на выборах можно будет заработать, всякие митинги-пикеты, акции-хуякции… Хочешь, сейчас поедем ко мне? - игриво предложила Ангелина и улыбнулась, показав некрасивые маленькие зубы.
– Нет, я пожалуй пойду…
Он быстро оделся и ушёл из клуба. Вместе с другим неудачливым участником этого невесёлого балагана - долговязым и молчаливым Пашей Водянкиным. Они жестоко напились в ближайшем круглосуточном заведении, много и подробно ругаясь на «Политзавод», «Единую Россию», Путина и вообще Россию. Коронной шуткой вечера стало словосочетание «отходы политического производства». Так они себя и определили тогда: отходы «Политзавода». С того самого вечера всё и началось - какое-то цинично-равнодушное отношение к судьбе России и дружба с Водянкиным. Из всей пьяной ночи теперь, по прошествии многих лет, ему вспомнилась одна фраза нового друга: «Короче, надо забить на красивые идеи и при случае не упустить свой шанс. А что будет с Россией - да посрать! Она про нас не шибко думает». Тем не менее, сам Михайлов выработал для себя непробиваемую (как казалось до недавнего времени) доктрину. Она вкратце выглядела так: раз Россией правят всякие идиоты и её это устраивает, то честный парень Вася Михайлов будет ждать пока в его стране не появится нормальная власть. А уж как появится - тут уж он покажет пример бескорыстного служения Родине! Увы, реальность в считанные месяцы уничтожила эту конструкцию, обнажив циничную необходимость лично участвовать в добивании России.
…Итак, с политикой было покончено, и оба товарища занялись зарабатыванием денег. Водянкин пристроился в крупную юридическую фирму, а сам Михайлов, поменяв несколько экзотических профессий, по случайной протекции попал на службу к мутному и оборотистому коммерсанту Жихову. Какой уж коммерцией занимался этот странный человек тогда - было не ясно. Начинал он с легендарной «красной ртути», потом последовательно были металлы, трубы, лекарства, финансовые схемы и даже недолгое депутатство. Под самый Кризис, когда Михайлов уже показал свою полную лояльность и фактически стал у Жихова замом, тот вдруг в несколько дней исчез из города. И вовремя, потому что, как выяснилось, его должны были арестовать - что-то он там мутил с каким-то опальным олигархом, или может просто не со всеми поделился. Короче говоря, до и во время Кризиса Михайлов был поверенным Жихова в его запутанных бизнесах, постоянно мотался в Дубай, где скрывался патрон. Когда в Москву вошли миротворцы, самолёты летать перестали и связь на несколько дней прервалась. Заскучавший Михайлов уже было совсем собрался тоже улизнуть в тёплые страны через близкую казахскую границу, но Жихов неожиданно объявился в городе: прилетел на военно-транспортном самолёте без опознавательных знаков, вместе с какими-то иностранцами. И уж как мутный уральский коммерсант получил удивительные полномочия заняться созданием секретной службы нового государства - было решительно непонятно. Впрочем, в нём сочетались черты, явно оцененные кураторами: талант к построению работающих и незаметных структур, незаурядный ум и кипучая ненависть к старым, федеральным, силовым службам, а также категорическая нелюбовь к публичности и готовность забросить бизнес ради должности «серого кардинала». В общем, КОКУР он создал с минимальным привлечением старых специалистов и, как показали события, был он прав: КОКУР оказался самой действенной и стойкой к московской пропаганде службой Уральской республики.
Включился коммуникатор и появившийся на экране Водянкин приветливо помахал рукой:
– Ну что, стражи республики? Как там наши шпионы?
Михайлов вымучено улыбнулся и жестом показал официанту, что уходит.
16. Лицензия на убийство
Каждый день возвышения приносил Водянкину только хорошие новости. Он даже не успел удивиться, как сразу после приснопамятных посиделок у Реджепова в его руках оказалась гигантская и удивительная власть. Она пьянила и Павел в очередной раз ощущал на себе её благотворное воздействие.
Что-то похожее было, когда он только начинал свою карьеру и однажды понял, что в его руках - принимать судьбоносные решения. Двигаясь вверх по служебной лестнице, он реально видел, как слабый рычажок влияния на чужие судьбы и даже судьбы государства становиться всё мощнее и мощнее с каждым шагом вверх. Водянкин чувствовал, что его куда-то двигают и скоро понял, кто стоит за этими силами.
В тот день, когда Овчинников представил его Реджепову, Павел решил для себя всё: надо идти за этим мощным человеком, слушаться его, помогать ему. Эта программа быстро дала свои скорые и сладкие плоды: уже через несколько месяцев после знакомства он занял специально для него учреждённый пост госсекретаря. С тех времён он постоянно общался с Реджеповым, с его «смотрящим» Борисом Мурадовым и внутренне готовился к финальному рывку.
С началом всей этой рязанской заварухи связь с Реджеповым на некоторое время прервалась, и Павел слегка запаниковал. Крушение Уральской Республики стало бы для него безусловным концом перспективной карьеры. И вот - долгожданный триумф. Наконец-то можно плюнуть на тоскливого и боязливого Овчинникова и напролом идти вперёд. Куда? Однозначно вверх, к ещё большей власти.
Этот день стал для Водянкина переломным: он первый раз воспользовался «лицензией на убийство», выданной ему Реджеповым. Ходить по головам он привык, но вот ликвидировать людей физически ещё не приходилось.
…Сразу после заседания правительства он официально попросил Жихова отследить передвижения Трепакова. Тот, не выявляя никаких эмоций, кивнул головой и попросил ждать сигналов. Уже примерно месяц у Водянкина были все основания полагать, что у Трепакова есть на него несколько неприятных материалов. Естественно, в новой ситуации этот мерзавец попытается бежать со всеми своими дурацкими архивами в свою любимую Астану и уж оттуда заняться шантажом. Или просто отдать всю эту дрянь ушлому начальнику казахской внешней разведку Ерболу Орасбеку. А уж этот умник найдёт способ разыграть полученные карты, тут сомневаться не приходилось.
В районе трех Водянкину позвонил человек, представившийся «лейтенантом Капаловым» и доложил: Трепаков за рулём личного автомобиля двигается в сторону казахской границы. «Остановить и ликвидировать!», - с максимальным спокойствием в голосе приказал он. «Это приказ?», - осведомился лейтенант. «Да, сошлитесь на меня! Все в курсе. После того, как всё сделаете - доложите! Пришлите файл», - ответил он и отключился.
* * *
Трепаков решил бежать сразу после окончания заседания правительства, сидя в своём кабинете с коньяком в стакане. Для очистки совести он всё-таки заглянул к Овчинникову, но тот так откровенно пытался поскорее завершить разговор, что сомнений не оставалось - его списали со всех счетов.
«Ну и славно! Ну и хорошо. Пусть они тут ждут господина Пирогова, а я, пожалуй, покину поле боя», - Роман Геннадьевич тут же мысленно набросал план мероприятий на ближайшие дни, отметив, что в общем-то давно готовился к этой акции. Пара встреч в Екатеринбурге, потом ещё в Челябинске, а оттуда можно было спокойно двинуться в Казахстан. Для такого случая у него имелся казахский паспорт, истребованный им у партнёра по бизнесу и казахского резидента по совместительству, улыбчивого ювелира Ильи Пекарникова.
Все дела в Екатеринбурге удалось обделать довольно быстро. Мотаясь по городу, Роман Геннадьевич сознательно проигнорировал банкет в «Порто-Франко». На следующее утро он уехал Челябинск, где тоже изрядно помотался. Там, в стороне от екатеринбургского бурления, даже военное положение не чувствовалось. Все эти беспокойные часы Роман Геннадьевич гнал от себя мысль о возможном преследовании, надеясь, что в ситуации всеобщего напряжения и подготовки к битве с москалями про него забудут. Тем не менее, он снова поменял машину, выбрав для финального броска добротный, но чуть потрёпанный китайский джип. На нём-то его и остановил неожиданный патруль.
– Ваши документы? - неприятным голосом осведомился подошедший к машине человек в полевой полицейской форме.
– Вот, извольте! - опасливо поглядывая на стволы автоматов, Роман Геннадьевич подал ему свою карточку. «Может, стоило сунуть им в рожу правительственное удостоверение? Ну если уж они ищут Трепакова, то я, пожалуй буду, смиренным казахским гражданином Тимуром Баймухамедовым… Вроде, про этот паспорт никто не знает».
Полицейский меланхолично чиркнул карточкой по своему портативному идентификатору, после чего предложил Трепакову отойти в сторону от дороги, к кустам.
– Обращаю внимание, мен Казактан Республикасы азамат! - Роман Геннадьевич судорожно вспоминал казахские фразы, пытаясь изображать возмущённого иностранца: - Мой дядя работает в МИДе, у вас будут проблемы! Я требую пропустить меня немедленно!
Полицейские, незаметно окружившие его со всех сторон, никак не среагировали на его слова, но, как только вся группа дошла до кустов, Роман Геннадьевич почувствовал удар чуть ниже колена и упал на землю. Один из полицейских приставил к его затылку ствол автомата и нажал на спусковой крючок.
– Это точно тот, кто нужен? - осведомился один из полицейских, закуривая.
– Сто процентов, машинка его опознала… Да и вели его с самого Челябинска.
…Зрелище смерти давнего врага произвело на психику Водянкина возбуждающее действие. Отключив коммуникатор и уничтожив полученный файл («Зачем? Жихов явно сохранит эту запись в своих архивах», - подумал он, уже после того как команда была выполнена).
Чтоб чем-то занять себя, он принялся обзванивать самых разных людей, задавая риторические вопросы и не слушая ответы. Последним он набрал Михайлову и зачем-то спросил, как там шпионы. Павла буквально трясло от возбуждения, и это болезненное состояние никак не проходило. И он решил прибегнуть к испытанному способу - перебрать свою коллекцию орденов, хранившуюся в сейфе.
* * *
Водянкин коллекционирует ордена Российской Федерации и стран так называемого СНГ. Гордость коллекции - орден Андрея Первозванного, которым в своё время был удостоен взорванный террористами первый президент Узбекистана Ислам Каримов. Хотя, конечно, звезда ордена «Туркменбаши», некогда принадлежавшая самому Великому Туркменбаши (во всяком случае, Реджепов, преподнёсший этот артефакт ушедшей эпохи на последний день рождение Водянкина утверждал, что это та самая звезда!), тоже вполне могла с ним потягаться. Из орденов с историей в коллекции ещё был орден святого Александра Невского, которым баснословный мэр Москвы Лужков наградил дом мод "Наталья Валевская" за "развитие русских традиций", но это скорее тянуло на курьёзы. Тем более, что фамилия Лужков уже мало что кому говорила.
И всё-таки в последние дни Павел Игоревич чаще других разглядывал именно Андрея Первозванного, аляповатый орден с похожим на «икс» крестом и размышлял о превратностях истории. В конце-концов, эта помпезная безделушка, как и прочие ордена «Дружбы», звёзды Героев России и даже забавные медали «защитнику белого дома» - то немногое, что осталось от огромной страны. Точнее, от той её эпохи, которая простёрлась от крушения СССР до Кризиса, приведшего к краху России.
Недавно, просматривая очередные новости, он задумался, не заняться ли ему срочно коллекционированием нагрудных знаков Русской республики и пироговских сепаратистов (этот нелепый клоун успел выдать своим сатрапам какие-то ордена России и даже любимые в старой Федерации «За заслуги перед Отечеством»). С другой стороны, избирательная память коллекционера услужливо рисовала образ генерала Юркевича в парадном облаченье, украшенном диковинными крестами и звездами Русской республики. Водянкин мысленно представил себе аляповатые цацки Ордена Русского Креста - титанических размеров звезду и какой-то уж совсем папуасский восьмиконечный крест, усыпанный брильянтами, и носимый по статусу на шее. У Юркевича он смотрелся как выбившийся из-под рубашки шикарный нательный крест, и все очень потешались, представляя Полухина в таком же наряде - щедрый Юркевич в ходе своих турне награждал орденами всех встречных коллег и более всего мечтал повесить свой крест на шею госпоже Фернандес, но с ней он так ни разу и не встретился. От нелепого дара отказалась лишь председатель европейского правительства Робертина Гюйсманс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32