Он пожал плечами и сказал что-то вроде: «Что ж, попробуй, хотя я сильно сомневаюсь, что на Барбару это может произвести впечатление».
Она повернулась к нему. Ее не закрытый пластырем правый глаз светился и... блестел от слез.
– Это должно тебе показать, насколько хорошо Альберт разбирается в женщинах, Тид.
В голосе Тида появились хрипловатые нотки.
– Пусть Альберт лучше занимается своими голубями. Их он, наверное, действительно хорошо понимает.
Не ладонь опустилась на его руку.
– Тид, мне не следует позволять тебе...
– Ну почему, почему ты упрямо ни на что не соглашаешься? Вообще ни на что! Даже на то, чтобы я всего-навсего приехал повидаться с тобой и поговорить. Когда я закончу эту чертову работу и когда мы оба станем на целый год старше!
– Тид, никогда не вынуждай меня ненавидеть саму себя за то, что хочу, очень хочу сказать тебе «да»...
– Когда мы начнем швырять посудой друг в друга, то попросим Альберта быть независимым рефери. Засмейся, дорогая моя смейся снова и снова. Господи, как же я люблю твою любовь!
– Я засмеюсь для тебя. Засмеюсь поздно ночью. Засмеюсь не ради веселья, засмеюсь ради радости и любви. Это будет смех благодарности за возвращенную и подаренную мне жизнь!
Он нежно поцеловал ее в правый уголок губ и, выпрямляясь ощутил на своих губах вкус соли.
– Завтра я снова приду, и мы продолжим наш разговор хорошо?
– Да, Тид, продолжим.
– Мне надо много, еще очень много тебе сказать, Барб.
– Я знаю.
– Завтра мы поговорим о той, другой жизни, в которой мы были двумя совершенно разными людьми, но совсем не такими, какими мы оба стали теперь. О том, что той старой жизни у нас с тобой вообще никогда не было и не будет!
Она слегка нахмурила лоб:
– Странно... Я тебе почти верю!
– Когда-нибудь, Барб, ты поверишь мне полностью.
Тид задумчиво прошел по ковровой дорожке коридора, спустился вниз по лестнице, вышел на улицу, ощутил на своем лице мягкое, влажное прикосновение запоздалых снежинок ноября. Медленно, неторопливо дошел до своей машины, радостно чувствуя, что все-таки ему повезло, что все-таки удалось шагнуть с обочины жизни в самый ее центр... Хватит быть ее посторонним наблюдателем, пора становиться ее полноправным участником! Ты сделал все, что мог, и никогда, ни на день, ни на час, не прекращал к этому стремиться! И вот наконец-то добился того, чего так страстно хотел, – сделал свою жизнь по-настоящему стоящей и полноценной, приносящей не только радость, но и удовлетворение. Жизнь дала тебе всего один шанс, и ты сумел его использовать. Одно только знание этого доставляло такую радость, которую никакими словами не выразишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Она повернулась к нему. Ее не закрытый пластырем правый глаз светился и... блестел от слез.
– Это должно тебе показать, насколько хорошо Альберт разбирается в женщинах, Тид.
В голосе Тида появились хрипловатые нотки.
– Пусть Альберт лучше занимается своими голубями. Их он, наверное, действительно хорошо понимает.
Не ладонь опустилась на его руку.
– Тид, мне не следует позволять тебе...
– Ну почему, почему ты упрямо ни на что не соглашаешься? Вообще ни на что! Даже на то, чтобы я всего-навсего приехал повидаться с тобой и поговорить. Когда я закончу эту чертову работу и когда мы оба станем на целый год старше!
– Тид, никогда не вынуждай меня ненавидеть саму себя за то, что хочу, очень хочу сказать тебе «да»...
– Когда мы начнем швырять посудой друг в друга, то попросим Альберта быть независимым рефери. Засмейся, дорогая моя смейся снова и снова. Господи, как же я люблю твою любовь!
– Я засмеюсь для тебя. Засмеюсь поздно ночью. Засмеюсь не ради веселья, засмеюсь ради радости и любви. Это будет смех благодарности за возвращенную и подаренную мне жизнь!
Он нежно поцеловал ее в правый уголок губ и, выпрямляясь ощутил на своих губах вкус соли.
– Завтра я снова приду, и мы продолжим наш разговор хорошо?
– Да, Тид, продолжим.
– Мне надо много, еще очень много тебе сказать, Барб.
– Я знаю.
– Завтра мы поговорим о той, другой жизни, в которой мы были двумя совершенно разными людьми, но совсем не такими, какими мы оба стали теперь. О том, что той старой жизни у нас с тобой вообще никогда не было и не будет!
Она слегка нахмурила лоб:
– Странно... Я тебе почти верю!
– Когда-нибудь, Барб, ты поверишь мне полностью.
Тид задумчиво прошел по ковровой дорожке коридора, спустился вниз по лестнице, вышел на улицу, ощутил на своем лице мягкое, влажное прикосновение запоздалых снежинок ноября. Медленно, неторопливо дошел до своей машины, радостно чувствуя, что все-таки ему повезло, что все-таки удалось шагнуть с обочины жизни в самый ее центр... Хватит быть ее посторонним наблюдателем, пора становиться ее полноправным участником! Ты сделал все, что мог, и никогда, ни на день, ни на час, не прекращал к этому стремиться! И вот наконец-то добился того, чего так страстно хотел, – сделал свою жизнь по-настоящему стоящей и полноценной, приносящей не только радость, но и удовлетворение. Жизнь дала тебе всего один шанс, и ты сумел его использовать. Одно только знание этого доставляло такую радость, которую никакими словами не выразишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36