Пришлось кое-кого подмазать, и все утряслось. Я ведь прекрасно знала, к чему это может привести. Ну, как случилось с Монро и Брандо, вы же понимаете... И все же у некоторых на меня имелся зуб. К тому же время от времени случались кое-какие истории. Не столь ужасные, как эти снимки, но... в том же роде. Скажем так: неподходящий был момент, чтобы злить их еще больше.
– И что еще?
– Дружочек, да неужто вам все-все хочется узнать?
– Как показывает практика, это полезно.
– Ну что ж... Есть у меня один близкий друг. Очень набожный, очень консервативный. Ему принадлежат значительные территории в Калифорнии и на Гавайях. Если он сможет получить разрешение из Ватикана и развестись, то я до конца своей жизни не буду ни в чем нуждаться. Всегда найдутся доброжелатели, которые непременно сочтут своим долгом показать эти снимки моему другу. И все пойдет прахом.
– И что, речь идет о действительно больших деньгах?
Она облизнула губы.
– По закону об имуществе супругов я завладела бы половиной от восьмидесяти миллионов, дружок. А я его милая, преданная крошка. Именно это все и усугубило. Иначе я бы просто попросила одного своего давнего приятеля в Вегасе прислать мне бравых ребяток, и они прекрасно разобрались бы с этим чертовым фотографом по своему усмотрению. Но в деле, которое меня по-настоящему беспокоит, они мне не помогут. Вообще, если этот мистер Икс не знает о существовании моего друга и о том, как много времени надо, чтобы провести хоть что-то через эту ватиканскую братию, то в таком случае он поступил очень глупо. Но, если принять в расчет моего друга, результаты и вправду могли получиться непредсказуемые. Прежде чем держать пари, стоит уяснить, что поставлено на карту – мои творческие возможности и толстый кошелек моего друга. Вот за них я и заплатила.
– В надежде, что на этом все и закончится. Но не тут-то было! Между прочим, а он сможет получить разрешение на брак с вами в своей церкви?
– По понятиям его веры я никогда не вступала в брак, так что препятствий быть не может. Здесь я совершенно чиста. И кстати, мистер Макги, Дэна ничего не знает о моих планах в отношении этого друга.
Я поинтересовался, каким образом, на ее взгляд, были сделаны снимки.
– Должно быть, с помощью очень сильного объектива, – ответила она. – Это видно и по ракурсу, и по освещению. Помню, к югу от домика, слева, было небольшое скопление скал, на которых росли сучковатые деревья. Судя по всему, снимали оттуда. Угол изображения подходит. Но тогда этот фотограф, должно быть, горный козел с очень мощным объективом в придачу.
– Есть ли в самом письме какая-либо зацепка, заставляющая вас заподозрить кого-то определенного?
– Нет! Я изучила его вдоль и поперек. Этот тип явно подвизается где-то около кинобизнеса и, мне кажется, старался показать, что знаком со мной, но называет меня Лайза, а не Ли. Возможно, что и специально, конечно. И вероятно, намеренно стремился придать письму этакий британский акцент, называя меня «голубушка».
– Какого размера были негативы?
– Маленькие. Вот такие. – Она очертила рамку со стороной миллиметров тридцать пять.
– Вы сверяли их со снимками каждый раз?
– Разумеется. Но очень часто отпечатки представляли собой увеличенные части негатива, иногда даже меньше половины.
– Значит, вы полностью расплатились больше года назад. И считали, что покончили с этим навсегда. Когда же к вам обратились снова?
– Два месяца назад. Вернее, даже меньше. В начале января. Один мой старый знакомый, пытаясь вернуть себе былое могущество, решил открыть дело в отеле «Пески» в Вегасе, и мы собрали компанию, чтобы устроить ему хорошую «отвальную». Газеты сообщили, кто там будет. Дэна была со мной. Мы снимали номер-люкс в «Дезерт Инн». Кто-то оставил этот конверт для меня у портье в «Песках», видимо решив, что я остановилась там. Мне его переслали, и он попал к Дэне. Я как раз просыпалась после дневного отдыха. Она вошла ко мне с жутким выражением лица и протянула конверт. Уже распечатанный. Там оказалась очередная порция снимков: обратный адрес отсутствовал. Портье даже не представлял, кто оставил конверт. Дэна хотела сразу же уволиться от меня. Странное она существо. Пришлось мне ей все объяснить – так же, как я объяснила вам, Трев. Она, конечно, сразу сообразила, что это та же самая история, на которую я угрохала столько денег. Я едва уговорила ее остаться. Но с тех пор наши отношения изменились. Я ее не виню и по-прежнему боюсь потерять. Вот этот конверт. Сами видите, как написан адрес: просто вырезали мое имя из обложки популярного журнала. А эта записка была внутри.
Записка сильно отличалась от предыдущей. Отдельные слова и буквы были вырезаны из газет и наклеены на дешевую желтую бумагу. Она гласила: «Бесстыжая шлюха, купающаяся в роскоши, возмездие настигнет тебя, и на этот раз деньги не спасут твою никчемную жизнь, но лучше все же приготовь денежки, ты, порочная тварь. Я найду тебя, ты узнаешь правду о себе, и я тебя освобожу от твоей беспутной жизни».
Она поежилась.
– Эта записка напугала меня до смерти, Трев. Она какая-то жуткая, безумная. Ее писал другой человек. Не может быть, чтобы тот же самый.
– Так вы, значит, сразу обратились к Уолтеру?
– Нет. Чем больше я об этом думала, тем страшнее мне становилось. Мне и сейчас жутко. Как-то я оказалась на большой вечеринке у Спрингсов, слегка выпила – и со мной случилась истерика. Милый Уолт тоже там был, он вывел меня на свежий воздух. Я повисла у него на шее, расплакалась как дитя и поведала ему обо всех своих бедах. Тут-то он и вспомнил про вас. Думаю, вы признаете, что кое-что у меня действительно укради – мое право на личную жизнь... ну, или что-нибудь в этом роде. И кто-то хочет оборвать мою карьеру, а может быть, и лишить жизни... Не знаю... Я вожу с собой деньги. В тысячедолларовых банкнотах, у меня их пятьдесят штук. Я и не надеюсь, что вы сможете вернуть то, что я уже заплатила им. Но если сумеете, то половина – ваша. А если вы отцепите от меня этого психа, получите все деньги, которые у меня с собой.
– Снимки в этом конверте?
– Да, но... вам обязательно их смотреть?
– Да.
– Я этого боялась. Я не позволю вам их смотреть, пока не скажете, что попытаетесь мне помочь. Каждый раз, когда я думаю об этой записке, я чувствую себя напуганным, беспомощным ребенком.
– Ли, тут очень мало зацепок. След остыл.
– Уолтер сказал, что вы проницательный, упорный и удачливый парень. Главное – удачливый. – Она как-то странно взглянула на меня. – А у меня такое ощущение, что удача отвернулась от меня.
– Сколько людей посвящены в это дело?
– Четверть. Вы, Дэна, я и Уолтер, причем вам известно больше, чем им. И больше ни одна живая душа не знает, клянусь!
– А не было бы логично рассказать обо всем Карлу Абелю?
– Милый мой, когда такого рода связь порывают, то раз и навсегда, и говорить больше не о чем.
– А не мог он это все подстроить?
– Карл? Нет, это совершенно исключено. Он очень жизнерадостный тип – незамысловатые потребности, незамысловатые привычки. Он весь как на ладони, честное слово!
– Обычно я вначале сам несу все расходы, а потом до половины их вычитаю из общей суммы своего гонорара. Но на сей раз так поступать несколько рискованно.
– Я обеспечиваю расходы вплоть до пяти тысяч, – без колебаний сказала она. – А когда эти деньги кончатся, обсудим дальше.
– Должно быть, Уолт сказал, что мне нужно доверять.
– А разве у меня есть выбор? Другого пути нет. Вы попытаетесь? Прошу вас! Ну пожалуйста!
– Буду стараться, пока не решу, что это безнадежно.
Она положила конверт мне на колени.
– Видит Бог, я не страдаю от застенчивости, но вряд ли смогу наблюдать, как кто-то рассматривает эти картинки. Пойду погуляю. Не спешите.
Она направилась к массивной двери и тихонько выскользнула из комнаты.
Глава 3
Спустя некоторое время я вложил двенадцать снимков обратно в конверт. Прямо скажем, они произвели бы впечатление и на более искушенного зрителя, впрочем, возмущаться и клеить ярлыки не в моих правилах. Просто современные животные, запечатленные во время своих бесхитростных игр. Такого рода спорт – не для меня, и это не ханжество, а скорее вопрос принципиальный. Одобрять подобные развлечения – значит отвергнуть множество ценностей – чувство собственного достоинства, например.
Я медленно прошелся по комнате. Какой-то диссонанс в этих снимках не давал мне покоя. Я вынул их из конверта и снова стал перебирать. Да, вот в чем дело. Переплетенные в экстазе тела и отчаянное одиночество на лицах.
А между тем – красивые люди. Лайза Дин – центральная фигура на каждом снимке. Как я и ожидал, ее тело отличалось поразительной красотой.
У меня вдруг возникло ощущение, что я ненароком столкнулся с неким парадоксом: предельно тесное общение тел в конце концов приводит к одиночеству человеческой души. Хотя, вероятно, эта формула требует уточнений.
Решив не отвлекаться больше для философских обобщений, я еще раз внимательно просмотрел фотографии, пытаясь извлечь из них еще какие-нибудь сведения.
Судя по различной длине теней на фотографиях и по перегруппировкам обитателей солнечной террасы, снимки были сделаны с промежутком в несколько часов, а может, и в разные дни.
Вскоре мисс Дин вернулась. Во взгляде ее читались одновременно вызов и подчеркнутая сдержанность.
– Ну как? – поинтересовалась она.
– Не похоже, что это было чертовски весело.
Ее удивил мой ответ. Она пристально взглянула на меня.
– До чего же вы правы! Знаете, мне кажется, что все это происходило тысячу лет назад. Я все время старалась стереть воспоминания об этом. Конечно, ситуация, в которой мы все тогда оказались, возбуждает. Но сейчас я действительно припоминаю, что постоянно находилась в каком-то беспокойном и раздраженном состоянии. И спать хотелось, просто ужасно хотелось спать, а выспаться никак не давали... А еще у меня было такое ощущение, что вся остальная компания – это просто один... один половой орган... Простите меня.
– Эти снимки – точные копии полученных прежде?
– Те же двенадцать кадров, но совершенно другое качество снимков: эти более смазанные, серые, те были четче. Но естественно, я ни одной фотографии из тех не сохранила. Я же не предполагала, что нужно будет сравнивать.
– Ли, придется нам вместе их просмотреть, чтобы вы мне указали, кто есть кто и что-нибудь о каждом рассказали. Надеюсь, что каждый из этой компании хотя бы на одном снимке получился четко.
Она вздохнула.
– Пожалуй, без этого не обойтись, Тревис, хотя смертельно не хочется травмировать свое самолюбие лишний раз. Не очень приятно походить на дешевую шлюху на задворках цирка в Хуаресе.
Включив свет, мы уселись за столик. Взяв карандаш и бумагу, я указывал на снимки и задавал вопросы. Она сидела полуотвернувшись и отвечала еле слышно. Я записал следующее.
1. Карл Абель – лет 27; рост 6 футов, рослый, крепкий блондин, только что уехал из Солнечной Долины, живет, кажется, в Вигваме Мохок под Спекулятором, штат Нью-Йорк.
2. Нэнси Эббот – около 22 лет; высокая, темноволосая, стройная, много пьет, обладает хорошим голосом, считается разведенной, кажется, дочь архитектора. Занималась лыжным спортом, брала уроки у Абеля в Солнечной Долине. По-видимому, была гостьей Макгрудеров.
3. Вэнс и Пэтти Макгрудер (возможно, из Кармела) – супружеская пара, им лет по 25; судя по всему, состоятельные.
Вэнс – любитель парусного спорта; кажется, у них дом на Гавайях; очень загорелый, невысокого роста, широкий и мускулистый, рано начал лысеть. Жена – пышная блондинка с очень длинными волосами, сварливая, говорит с заметным британским акцентом.
4. Кэсс – то ли имя, то ли фамилия, то ли прозвище. Похоже, был знаком с Макгрудерами раньше. Ему лет 30; темноволосый, интересный мужчина, очень силен физически. Веселый. Возможно, художник. Друг Сонни.
5. Сонни – чуть моложе Кэсса, худощавый, с холодным взглядом, производит впечатление жестокого. Неразговорчив. Чем занимается – неизвестно, привез с собой Уиппи.
6. Уиппи – лет 19; каштановые локоны, веснушки; работает то ли официанткой, то ли секретаршей, боится Сонни.
7. Два студента, откуда-то с востока, путешествовали; очевидно, присоединились к этой компании в баре, где Абель повстречал Нэнси Эббот. Ребятам лет по 20 – 21. Харви – крупный веселый блондин, Ричи – темноволосый пижон, ростом чуть поменьше. Кажется, они из Корнелл-колледжа.
Отобрав снимки, наиболее отчетливо запечатлевшего каждого, я пронумеровал их в соответствии с записями. Когда я вложил фотографии обратно в конверт, то явственно ощутил, какое облегчение испытала Ли.
– Кто все это заварил? – спросил я.
– Что вы имеете в виду? – снова напряглась она.
– Вряд ли фотограф действовал наугад. Кто-то должен был разместить вас перед объективом. А может, на самом деле жертвой был кто-то иной, а вы просто оказались подарком судьбы.
– Это было так давно... К тому же я была все время под градусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– И что еще?
– Дружочек, да неужто вам все-все хочется узнать?
– Как показывает практика, это полезно.
– Ну что ж... Есть у меня один близкий друг. Очень набожный, очень консервативный. Ему принадлежат значительные территории в Калифорнии и на Гавайях. Если он сможет получить разрешение из Ватикана и развестись, то я до конца своей жизни не буду ни в чем нуждаться. Всегда найдутся доброжелатели, которые непременно сочтут своим долгом показать эти снимки моему другу. И все пойдет прахом.
– И что, речь идет о действительно больших деньгах?
Она облизнула губы.
– По закону об имуществе супругов я завладела бы половиной от восьмидесяти миллионов, дружок. А я его милая, преданная крошка. Именно это все и усугубило. Иначе я бы просто попросила одного своего давнего приятеля в Вегасе прислать мне бравых ребяток, и они прекрасно разобрались бы с этим чертовым фотографом по своему усмотрению. Но в деле, которое меня по-настоящему беспокоит, они мне не помогут. Вообще, если этот мистер Икс не знает о существовании моего друга и о том, как много времени надо, чтобы провести хоть что-то через эту ватиканскую братию, то в таком случае он поступил очень глупо. Но, если принять в расчет моего друга, результаты и вправду могли получиться непредсказуемые. Прежде чем держать пари, стоит уяснить, что поставлено на карту – мои творческие возможности и толстый кошелек моего друга. Вот за них я и заплатила.
– В надежде, что на этом все и закончится. Но не тут-то было! Между прочим, а он сможет получить разрешение на брак с вами в своей церкви?
– По понятиям его веры я никогда не вступала в брак, так что препятствий быть не может. Здесь я совершенно чиста. И кстати, мистер Макги, Дэна ничего не знает о моих планах в отношении этого друга.
Я поинтересовался, каким образом, на ее взгляд, были сделаны снимки.
– Должно быть, с помощью очень сильного объектива, – ответила она. – Это видно и по ракурсу, и по освещению. Помню, к югу от домика, слева, было небольшое скопление скал, на которых росли сучковатые деревья. Судя по всему, снимали оттуда. Угол изображения подходит. Но тогда этот фотограф, должно быть, горный козел с очень мощным объективом в придачу.
– Есть ли в самом письме какая-либо зацепка, заставляющая вас заподозрить кого-то определенного?
– Нет! Я изучила его вдоль и поперек. Этот тип явно подвизается где-то около кинобизнеса и, мне кажется, старался показать, что знаком со мной, но называет меня Лайза, а не Ли. Возможно, что и специально, конечно. И вероятно, намеренно стремился придать письму этакий британский акцент, называя меня «голубушка».
– Какого размера были негативы?
– Маленькие. Вот такие. – Она очертила рамку со стороной миллиметров тридцать пять.
– Вы сверяли их со снимками каждый раз?
– Разумеется. Но очень часто отпечатки представляли собой увеличенные части негатива, иногда даже меньше половины.
– Значит, вы полностью расплатились больше года назад. И считали, что покончили с этим навсегда. Когда же к вам обратились снова?
– Два месяца назад. Вернее, даже меньше. В начале января. Один мой старый знакомый, пытаясь вернуть себе былое могущество, решил открыть дело в отеле «Пески» в Вегасе, и мы собрали компанию, чтобы устроить ему хорошую «отвальную». Газеты сообщили, кто там будет. Дэна была со мной. Мы снимали номер-люкс в «Дезерт Инн». Кто-то оставил этот конверт для меня у портье в «Песках», видимо решив, что я остановилась там. Мне его переслали, и он попал к Дэне. Я как раз просыпалась после дневного отдыха. Она вошла ко мне с жутким выражением лица и протянула конверт. Уже распечатанный. Там оказалась очередная порция снимков: обратный адрес отсутствовал. Портье даже не представлял, кто оставил конверт. Дэна хотела сразу же уволиться от меня. Странное она существо. Пришлось мне ей все объяснить – так же, как я объяснила вам, Трев. Она, конечно, сразу сообразила, что это та же самая история, на которую я угрохала столько денег. Я едва уговорила ее остаться. Но с тех пор наши отношения изменились. Я ее не виню и по-прежнему боюсь потерять. Вот этот конверт. Сами видите, как написан адрес: просто вырезали мое имя из обложки популярного журнала. А эта записка была внутри.
Записка сильно отличалась от предыдущей. Отдельные слова и буквы были вырезаны из газет и наклеены на дешевую желтую бумагу. Она гласила: «Бесстыжая шлюха, купающаяся в роскоши, возмездие настигнет тебя, и на этот раз деньги не спасут твою никчемную жизнь, но лучше все же приготовь денежки, ты, порочная тварь. Я найду тебя, ты узнаешь правду о себе, и я тебя освобожу от твоей беспутной жизни».
Она поежилась.
– Эта записка напугала меня до смерти, Трев. Она какая-то жуткая, безумная. Ее писал другой человек. Не может быть, чтобы тот же самый.
– Так вы, значит, сразу обратились к Уолтеру?
– Нет. Чем больше я об этом думала, тем страшнее мне становилось. Мне и сейчас жутко. Как-то я оказалась на большой вечеринке у Спрингсов, слегка выпила – и со мной случилась истерика. Милый Уолт тоже там был, он вывел меня на свежий воздух. Я повисла у него на шее, расплакалась как дитя и поведала ему обо всех своих бедах. Тут-то он и вспомнил про вас. Думаю, вы признаете, что кое-что у меня действительно укради – мое право на личную жизнь... ну, или что-нибудь в этом роде. И кто-то хочет оборвать мою карьеру, а может быть, и лишить жизни... Не знаю... Я вожу с собой деньги. В тысячедолларовых банкнотах, у меня их пятьдесят штук. Я и не надеюсь, что вы сможете вернуть то, что я уже заплатила им. Но если сумеете, то половина – ваша. А если вы отцепите от меня этого психа, получите все деньги, которые у меня с собой.
– Снимки в этом конверте?
– Да, но... вам обязательно их смотреть?
– Да.
– Я этого боялась. Я не позволю вам их смотреть, пока не скажете, что попытаетесь мне помочь. Каждый раз, когда я думаю об этой записке, я чувствую себя напуганным, беспомощным ребенком.
– Ли, тут очень мало зацепок. След остыл.
– Уолтер сказал, что вы проницательный, упорный и удачливый парень. Главное – удачливый. – Она как-то странно взглянула на меня. – А у меня такое ощущение, что удача отвернулась от меня.
– Сколько людей посвящены в это дело?
– Четверть. Вы, Дэна, я и Уолтер, причем вам известно больше, чем им. И больше ни одна живая душа не знает, клянусь!
– А не было бы логично рассказать обо всем Карлу Абелю?
– Милый мой, когда такого рода связь порывают, то раз и навсегда, и говорить больше не о чем.
– А не мог он это все подстроить?
– Карл? Нет, это совершенно исключено. Он очень жизнерадостный тип – незамысловатые потребности, незамысловатые привычки. Он весь как на ладони, честное слово!
– Обычно я вначале сам несу все расходы, а потом до половины их вычитаю из общей суммы своего гонорара. Но на сей раз так поступать несколько рискованно.
– Я обеспечиваю расходы вплоть до пяти тысяч, – без колебаний сказала она. – А когда эти деньги кончатся, обсудим дальше.
– Должно быть, Уолт сказал, что мне нужно доверять.
– А разве у меня есть выбор? Другого пути нет. Вы попытаетесь? Прошу вас! Ну пожалуйста!
– Буду стараться, пока не решу, что это безнадежно.
Она положила конверт мне на колени.
– Видит Бог, я не страдаю от застенчивости, но вряд ли смогу наблюдать, как кто-то рассматривает эти картинки. Пойду погуляю. Не спешите.
Она направилась к массивной двери и тихонько выскользнула из комнаты.
Глава 3
Спустя некоторое время я вложил двенадцать снимков обратно в конверт. Прямо скажем, они произвели бы впечатление и на более искушенного зрителя, впрочем, возмущаться и клеить ярлыки не в моих правилах. Просто современные животные, запечатленные во время своих бесхитростных игр. Такого рода спорт – не для меня, и это не ханжество, а скорее вопрос принципиальный. Одобрять подобные развлечения – значит отвергнуть множество ценностей – чувство собственного достоинства, например.
Я медленно прошелся по комнате. Какой-то диссонанс в этих снимках не давал мне покоя. Я вынул их из конверта и снова стал перебирать. Да, вот в чем дело. Переплетенные в экстазе тела и отчаянное одиночество на лицах.
А между тем – красивые люди. Лайза Дин – центральная фигура на каждом снимке. Как я и ожидал, ее тело отличалось поразительной красотой.
У меня вдруг возникло ощущение, что я ненароком столкнулся с неким парадоксом: предельно тесное общение тел в конце концов приводит к одиночеству человеческой души. Хотя, вероятно, эта формула требует уточнений.
Решив не отвлекаться больше для философских обобщений, я еще раз внимательно просмотрел фотографии, пытаясь извлечь из них еще какие-нибудь сведения.
Судя по различной длине теней на фотографиях и по перегруппировкам обитателей солнечной террасы, снимки были сделаны с промежутком в несколько часов, а может, и в разные дни.
Вскоре мисс Дин вернулась. Во взгляде ее читались одновременно вызов и подчеркнутая сдержанность.
– Ну как? – поинтересовалась она.
– Не похоже, что это было чертовски весело.
Ее удивил мой ответ. Она пристально взглянула на меня.
– До чего же вы правы! Знаете, мне кажется, что все это происходило тысячу лет назад. Я все время старалась стереть воспоминания об этом. Конечно, ситуация, в которой мы все тогда оказались, возбуждает. Но сейчас я действительно припоминаю, что постоянно находилась в каком-то беспокойном и раздраженном состоянии. И спать хотелось, просто ужасно хотелось спать, а выспаться никак не давали... А еще у меня было такое ощущение, что вся остальная компания – это просто один... один половой орган... Простите меня.
– Эти снимки – точные копии полученных прежде?
– Те же двенадцать кадров, но совершенно другое качество снимков: эти более смазанные, серые, те были четче. Но естественно, я ни одной фотографии из тех не сохранила. Я же не предполагала, что нужно будет сравнивать.
– Ли, придется нам вместе их просмотреть, чтобы вы мне указали, кто есть кто и что-нибудь о каждом рассказали. Надеюсь, что каждый из этой компании хотя бы на одном снимке получился четко.
Она вздохнула.
– Пожалуй, без этого не обойтись, Тревис, хотя смертельно не хочется травмировать свое самолюбие лишний раз. Не очень приятно походить на дешевую шлюху на задворках цирка в Хуаресе.
Включив свет, мы уселись за столик. Взяв карандаш и бумагу, я указывал на снимки и задавал вопросы. Она сидела полуотвернувшись и отвечала еле слышно. Я записал следующее.
1. Карл Абель – лет 27; рост 6 футов, рослый, крепкий блондин, только что уехал из Солнечной Долины, живет, кажется, в Вигваме Мохок под Спекулятором, штат Нью-Йорк.
2. Нэнси Эббот – около 22 лет; высокая, темноволосая, стройная, много пьет, обладает хорошим голосом, считается разведенной, кажется, дочь архитектора. Занималась лыжным спортом, брала уроки у Абеля в Солнечной Долине. По-видимому, была гостьей Макгрудеров.
3. Вэнс и Пэтти Макгрудер (возможно, из Кармела) – супружеская пара, им лет по 25; судя по всему, состоятельные.
Вэнс – любитель парусного спорта; кажется, у них дом на Гавайях; очень загорелый, невысокого роста, широкий и мускулистый, рано начал лысеть. Жена – пышная блондинка с очень длинными волосами, сварливая, говорит с заметным британским акцентом.
4. Кэсс – то ли имя, то ли фамилия, то ли прозвище. Похоже, был знаком с Макгрудерами раньше. Ему лет 30; темноволосый, интересный мужчина, очень силен физически. Веселый. Возможно, художник. Друг Сонни.
5. Сонни – чуть моложе Кэсса, худощавый, с холодным взглядом, производит впечатление жестокого. Неразговорчив. Чем занимается – неизвестно, привез с собой Уиппи.
6. Уиппи – лет 19; каштановые локоны, веснушки; работает то ли официанткой, то ли секретаршей, боится Сонни.
7. Два студента, откуда-то с востока, путешествовали; очевидно, присоединились к этой компании в баре, где Абель повстречал Нэнси Эббот. Ребятам лет по 20 – 21. Харви – крупный веселый блондин, Ричи – темноволосый пижон, ростом чуть поменьше. Кажется, они из Корнелл-колледжа.
Отобрав снимки, наиболее отчетливо запечатлевшего каждого, я пронумеровал их в соответствии с записями. Когда я вложил фотографии обратно в конверт, то явственно ощутил, какое облегчение испытала Ли.
– Кто все это заварил? – спросил я.
– Что вы имеете в виду? – снова напряглась она.
– Вряд ли фотограф действовал наугад. Кто-то должен был разместить вас перед объективом. А может, на самом деле жертвой был кто-то иной, а вы просто оказались подарком судьбы.
– Это было так давно... К тому же я была все время под градусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27