Двери лифта распахнулись, и Торми ступила на
площадку перед квартирами.
И тут на нее обрушился ужасный заунывный вой, от которого кровь стыла
в жилах. Он раздавался отовсюду сразу, мощными волнами выливаясь изо всех
квартир, и казалось, что от него нет и не будет спасения. Торми
почувствовала, что готова вскочить обратно в лифт и провалиться вместе с
ним сквозь землю, только бы не слышать жуткого воя. Объятая ужасом, она
повернулась к Маргаритке. Но на лице той был не страх, а восторг, и глаза
ее весело блестели.
- Назгулы воют! - возбужденно крикнула она. - Уже восьмая серия
началась, а мы опаздываем! - и, не обращая внимания на ужас подруги,
схватила ее за руку и через всю площадку потащила к своей двери.
Но Торми уже и так все поняла. Во время прогулки Маргаритка не была
способна говорить ни о чем другом, кроме "Властелина Колец"...
Вой внезапно смолк. Казалось, воздух звенит от неимоверного
напряжения. И вдруг резкий, срывающийся крик Фродо:
- Прочь! Уходите к себе в Мордор, я вам не дамся!
И в ответ - страшный, протяжный хор замогильных голосов:
- Иди сюда-а! Ты на-аш, твое место в Мо-ордоре!
- Уходите!
- Кольцо-о! Отдай Кольцо-о! - Ужас и тоска сковывают душу ледяными
цепями, проникают до самых костей.
- Именем Элберет и прекрасной Лучиэнь клянусь - Кольца вы не
получите! - Голос Фродо четок и звонок, но то и дело вздрагивает. - И я не
ваш!
Но Ангмарец уже на середине реки... Что же его остановит? И тут -
бешеная, бешеная, как обвал воды, музыка, и река вздымается пенными
гривами бешеных волн. Все одевается мглой. И над водоворотом пены, страха
и музыки в рассветное небо взлетают три чистых голоса эльфийских дев
(Ариэль, Эленсэнт, Мелиан):
Он светел - но он не твой!
Кто укажет ваш путь,
Кто посмеет сказать -
Где мера сейчас?
Топот копыт... Ноги, ноги, ноги скачущих коней... Бродяжник и
Всеславур несут Фродо на руках.
И обвал музыки.
Наталия Эрратос насторожилась еще тогда, когда увидела Натали
Коваленко в заставке. Она сразу же поняла, кого имела в виду Ариэль,
создавая образ Владычицы Лориэна. И как всегда, предчувствия ее не
обманули...
- Так значит, мудра, бесстрашна и справедлива?
О, сколько злой издевки в ее усмешке! Волосы развеваются, глаза горят
- сейчас она вызывающе прекрасна, но эта красота оглушает, как пощечина.
Сейчас в ней не осталось ничего эльфийского, да на самом деле и не было
никогда. Скорее уж в этом повороте головы, в этой гордой позе есть что-то,
что роднит ее... с Арагорном? Никому не было ведомо, какой пожар полыхает
в глубине души этой чертовски уверенной в себе женщины, но вот сейчас
пламя вырвалось наружу - и Фродо испуганно закрывается рукой, глядя на
нее.
- Тем более, что мне оно достанется без насилия, и я не сделаюсь
Черной Властительницей!
Она уже забыла про хоббитов, она дразнит себя и забывается, она уже
почти верит тому, что говорит...
- ...Любимой, почитаемой и опасной, как пламя, холодной, как зимняя
звезда - но не Черной!!!
Левая рука вскинута вверх в диком и страстном порыве и... что это?
Словно кадр, отпечатанный с негатива. Но это не негатив, это та же Натали
Коваленко - в черном бархатном платье, с ниткой жемчуга на шее, и волосы
ее темные, но не черные. Эдита де Монтадэ, Черная Звезда! Но как она тут
оказалась? Кадры мигают, сменяя друг друга. Черная... Белая... Черная...
Белая... И Галадриэль со смущенным смехом опускает руку. Всего лишь
минутная слабость, ей уже неловко, что она так внезапно и страшно
открылась перед этими невысокликами, и она виновато говорит:
- Я прошла испытание. Я уйду за Море и останусь Галадриэлью.
Черт возьми, но как же сильна эта женщине даже в своих слабостях!
Едва закончилась эта серия, Наталия с абсолютно спокойным лицом
подошла к видеофону и несколькими резкими ударами набрала код виллы
"Нарцисс". Почти сразу же на экране появилось лицо Ариэль, и Наталия
почувствовала, что она давно готова к тому, что случится сейчас. "Только
не выходить из рамок! Только не дать ей подтверждения того, что она
права!"
- Зачем ты крикнула об этом на всю Озу, Ариэль? - в голосе почти нет
упрека - И главное, за что?
Ариэль не отвела взгляда и даже слегка улыбнулась. Не в первый раз
Натали отметила, как изменилась Аськина дочь за "киносъемочный" год.
- На всю Озу? А по-моему, нет. Поймет только тот, кто знает, а кто не
знает - просто восхитится. Но ты задала еще один вопрос, и я отвечаю на
него честно: ЗА ЛИСТОК.
Взгляды скрестились как клинки. На лице Ариэль ясно читалась
готовность быть испепеленной на месте прямо по видеофону. Но Наталия
неожиданно рассмеялась, совсем как Галадриэль:
- Считай, Ариэль, что мы в расчете. А на самом деле ты просто
молодец!
...Других эпизодов фильма я не буду пересказывать. Все равно повесть,
даже если она называется "Киносъемки", не заменит того, что можно увидеть
своими глазами. Поэтому пусть каждый, кто не видел фильма, вообразит его
себе так, как сам захочет.
Опишу только финал.
...Та же башня, что и в начале, только теперь она озарена лучами
закатного солнца, и лица Иорет Гондорской не видно, потому что она сидит
спиной к свету. И голос ее полон печали.
- Вот так закончилась история Кольца и его Хранителей в Средиземье.
Что же было потом? Сэм, Пин и Мерри еще долго жили и были счастливы в
своей Хоббитании, и до сих пор там живут их потомки. Прекрасная Эовин
стала женой Фарамира, и при них свершилось то, о чем так мечтала когда-то
Талнэ: прекрасные земли Итилии возродились для новой жизни. Арагорн
Элессар и Арвен Андомиэль правили Арнором и Гондором сто двадцать лет,
пока в печальный день первого марта Арагорн не ушел навсегда. Арвен
ненадолго пережила его, угасая в Лориэне вместе с последними мэллорнами.
После их смерти Леголас и Гимли в Итилии построили корабль и ушли за Море
той дорогой, которой некогда приходили в Средиземье наши нуменорские
предки.
Однажды и за мною придет белый корабль... Но если, может быть, мне и
суждено встретиться с прежними друзьями в Валимаре, то тех, кто навеки
остался в Средиземье, я уже не увижу никогда. Одна за другой уходили те,
кто когда-то вместе со мной стоял на башне Амон-Лоин: Хель, Ланор и
последняя, уже после смерти Короля - Талнэ. Из тех, кто запомнил события
тех грозных и все же прекрасных лет, в Средиземье осталась я одна...
Окончив свой печальный рассказ, Иорет задумчиво опускает голову, и на
минуту на башне воцаряется тишина. Но вот она снова поднимает голову, и,
хотя в ее глазах стоят слезы, голос ее не дрожит. И медленный,
величественных напев завораживает нас:
И сгинула тьма, отступила зима,
Отстроены заново наши дома...
Вернулась я в Гондор из горестных лет,
Но помню я Гэндальфа мудрый завет...
Незаметно вступает музыка, голос Иорет крепнет, наливается силой, и
кажется, что другие голоса подхватывают песню - голоса тех, кого уже давно
нет в Средиземье.
Тьма не умерла -
Тьма лишь отступила,
И не за горами новый бой...
Редкий это знает,
Редкий понимает
Так, как понимаем мы с тобой...
Когда окончилась последняя серия, Наталия Эрратос вышла на галерею
виллы "Нарцисс" и с наслаждением вдохнула свежий морской ветер,
наполненный ароматами зацветающего Аськиного сада. Как и в фильме,
садилось солнце, и его последние лучи окрасили море в цвет пламени.
Наталия оперлась рукой о перила галереи и долго стояла так, "обратив
свой взор на Запад", словно пытаясь разглядеть далеко в море белую точку
удаляющегося паруса...
А белый парус уплывает в Море,
Туман укроет друзей от нас сейчас...
Что с тобой, гордая Натали?!! Ты плачешь?!!
Казалось, что слеза, упавшая с ее ресниц, насквозь прожжет перила.
Воспоминания, острые, как внезапная боль, и сладостные, как объятья,
заполнили сейчас ее всю так, что ей хотелось закричать от внезапно
нахлынувшей радости, смешанной с тоской о том, чего на самом деле она не
могла помнить, так как этого никогда не было...
Как не было?!! Разве это не ты стояла тогда на стенах Раздола, когда
на твои плечи опустился темно-серый плащ? Разве не тебе ночью, в зеленой
палатке, читали стихи Гумилева? А незабываемый Амон-Лоин, и рукоять меча,
сделавшаяся такой горячей в твоей ладони? Или прокаленный летним солнцем
крутой спуск к Селебранте, когда тропинка выскальзывает из-под ног, а рука
вместо ветки хватается за крапиву? Так было, Потому что природой дана тебе
иная, чем у других людей, память. Теперь всю жизнь будет тебя тревожить
запах дыма от еловой ветки - ничто не будит воспоминаний сильнее, чем
запах и мелодия. Твои ноги надолго запомнят неровный настил Андуинской
переправы (осторожнее, а то бревно может и выскользнуть из-под ноги!) И
если при тебе кто-нибудь запоет "Цитадель" или "На заброшенном причале" -
ты сама не заметишь, как начнешь подпевать, хотя и не знаешь слов...
Так было, и не в листке дело. Так было, потому что ты помнишь эти
безумные ночи и радостные дни. И еще потому, что ты хочешь этого.
Так думала она, стоя на галерее, и казалось, что взгляд ее проникает
за горизонт, и она видит там что-то необычайно прекрасное - может быть,
Валимар, а может быть, что-то другое, еще лучше...
Кто это - я или кто-то иная?
Эти слова, конечно, избиты,
Но приближая заветную цель,
Дав силуэта сквозь мглу проступают:
Женщина в черном - графиня Эдита,
Женщина в белом - Галадриэль.
Жизнь моя - это дорога сомнений,
Я ее всю проделала с вами,
Рядом со мною и в дождь и в метель
Вечные спутницы, две моих тени:
Слева Эдита стучит каблучками,
Справа ступает Галадриэль.
Зло и добро? Не судите так строго!
Обе они не властны над тайной -
В прошлом ли, в будущем сила Колец...
Ночь, тишина, и опасна дорога,
Вы помогаете мне не случайно -
Верю, что кровь не окрасит конец!
Черный и белый сливаются в серый,
Но не свернуть ни влево, ни вправо,
Эта дорога во мраке - моя.
Только пройдя ее с искоркой веры,
Цвет серебристый возьмет для оправы
Нати Эрратос...
А значит - и я.
Ко всему вышеизложенному можно добавить только то, что после ХИ-2124
Нелдор все-таки увез Сенту к себе на Гранасию. И в памяти Большого Мозга
этой планеты осталось ее игровое имя. Татьяна Левицкая, последний эльф из
Остранны, маленький менестрель Средиземья, навсегда стала лоини Эленсэнт
Нелдор.
ПРИЛОЖЕНИЕ.
В повести "Киносъемки" приведено огромное количество отрывков из
различных средиземских песен и стихов. Но почти все эти стихи можно узнать
из других, более достоверных источников Поэтому здесь я помещаю только то,
что непосредственно связано с событиями, описанными в этой повести.
1. ПЕСНЯ ЗАЩИТНИЦ АМОН-ЛОИНА, СЛОЖЕННАЯ ИОРЕТ ГОНДОРСКОЙ
Четверо нас, четверо на башне,
Воины в сраженьях перебиты,
Только мы тут вместо них остались,
Вместе нам не будет и ста лет...
Память обжигает день вчерашний.
Может быть мы слабая защита,
Только не дождется враг, чтоб сдались
Хель, Ланор, Талнэ и Иорет!
Четверо нас, четверо, быть может,
Завтра ни одной в живых не будет,
Потому что башня на отшибе -
Очень привлекательная цель...
Против нас стоят не орки - люди,
Пусть же видят, что неустрашимы
Иорет, Талнэ, Ланор и Хель!
Четверо нас, четверо на стенах -
Правда, стены крепки и надежны,
Правда, мы вчера весть день стреляли,
И у стен остался не один...
Смерть в бою предпочитая плену,
В будущее смотрим мы тревожно:
Только бы в атаке устояли,
Только бы не пал Амон-Лоин!
Четверо нас, четверо, и прежде
Меч в руках не каждая держала,
Все-таки не женская работа -
Кровь в бою чужую проливать...
Но у нас в запасе есть надежда,
Что сильней, чем стрелы и кинжалы,
И сейчас у нас одна забота:
Бить врагов и помощи не ждать!
Четверо нас, четверо на башне...
Четверо нас, четверо, быть может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
площадку перед квартирами.
И тут на нее обрушился ужасный заунывный вой, от которого кровь стыла
в жилах. Он раздавался отовсюду сразу, мощными волнами выливаясь изо всех
квартир, и казалось, что от него нет и не будет спасения. Торми
почувствовала, что готова вскочить обратно в лифт и провалиться вместе с
ним сквозь землю, только бы не слышать жуткого воя. Объятая ужасом, она
повернулась к Маргаритке. Но на лице той был не страх, а восторг, и глаза
ее весело блестели.
- Назгулы воют! - возбужденно крикнула она. - Уже восьмая серия
началась, а мы опаздываем! - и, не обращая внимания на ужас подруги,
схватила ее за руку и через всю площадку потащила к своей двери.
Но Торми уже и так все поняла. Во время прогулки Маргаритка не была
способна говорить ни о чем другом, кроме "Властелина Колец"...
Вой внезапно смолк. Казалось, воздух звенит от неимоверного
напряжения. И вдруг резкий, срывающийся крик Фродо:
- Прочь! Уходите к себе в Мордор, я вам не дамся!
И в ответ - страшный, протяжный хор замогильных голосов:
- Иди сюда-а! Ты на-аш, твое место в Мо-ордоре!
- Уходите!
- Кольцо-о! Отдай Кольцо-о! - Ужас и тоска сковывают душу ледяными
цепями, проникают до самых костей.
- Именем Элберет и прекрасной Лучиэнь клянусь - Кольца вы не
получите! - Голос Фродо четок и звонок, но то и дело вздрагивает. - И я не
ваш!
Но Ангмарец уже на середине реки... Что же его остановит? И тут -
бешеная, бешеная, как обвал воды, музыка, и река вздымается пенными
гривами бешеных волн. Все одевается мглой. И над водоворотом пены, страха
и музыки в рассветное небо взлетают три чистых голоса эльфийских дев
(Ариэль, Эленсэнт, Мелиан):
Он светел - но он не твой!
Кто укажет ваш путь,
Кто посмеет сказать -
Где мера сейчас?
Топот копыт... Ноги, ноги, ноги скачущих коней... Бродяжник и
Всеславур несут Фродо на руках.
И обвал музыки.
Наталия Эрратос насторожилась еще тогда, когда увидела Натали
Коваленко в заставке. Она сразу же поняла, кого имела в виду Ариэль,
создавая образ Владычицы Лориэна. И как всегда, предчувствия ее не
обманули...
- Так значит, мудра, бесстрашна и справедлива?
О, сколько злой издевки в ее усмешке! Волосы развеваются, глаза горят
- сейчас она вызывающе прекрасна, но эта красота оглушает, как пощечина.
Сейчас в ней не осталось ничего эльфийского, да на самом деле и не было
никогда. Скорее уж в этом повороте головы, в этой гордой позе есть что-то,
что роднит ее... с Арагорном? Никому не было ведомо, какой пожар полыхает
в глубине души этой чертовски уверенной в себе женщины, но вот сейчас
пламя вырвалось наружу - и Фродо испуганно закрывается рукой, глядя на
нее.
- Тем более, что мне оно достанется без насилия, и я не сделаюсь
Черной Властительницей!
Она уже забыла про хоббитов, она дразнит себя и забывается, она уже
почти верит тому, что говорит...
- ...Любимой, почитаемой и опасной, как пламя, холодной, как зимняя
звезда - но не Черной!!!
Левая рука вскинута вверх в диком и страстном порыве и... что это?
Словно кадр, отпечатанный с негатива. Но это не негатив, это та же Натали
Коваленко - в черном бархатном платье, с ниткой жемчуга на шее, и волосы
ее темные, но не черные. Эдита де Монтадэ, Черная Звезда! Но как она тут
оказалась? Кадры мигают, сменяя друг друга. Черная... Белая... Черная...
Белая... И Галадриэль со смущенным смехом опускает руку. Всего лишь
минутная слабость, ей уже неловко, что она так внезапно и страшно
открылась перед этими невысокликами, и она виновато говорит:
- Я прошла испытание. Я уйду за Море и останусь Галадриэлью.
Черт возьми, но как же сильна эта женщине даже в своих слабостях!
Едва закончилась эта серия, Наталия с абсолютно спокойным лицом
подошла к видеофону и несколькими резкими ударами набрала код виллы
"Нарцисс". Почти сразу же на экране появилось лицо Ариэль, и Наталия
почувствовала, что она давно готова к тому, что случится сейчас. "Только
не выходить из рамок! Только не дать ей подтверждения того, что она
права!"
- Зачем ты крикнула об этом на всю Озу, Ариэль? - в голосе почти нет
упрека - И главное, за что?
Ариэль не отвела взгляда и даже слегка улыбнулась. Не в первый раз
Натали отметила, как изменилась Аськина дочь за "киносъемочный" год.
- На всю Озу? А по-моему, нет. Поймет только тот, кто знает, а кто не
знает - просто восхитится. Но ты задала еще один вопрос, и я отвечаю на
него честно: ЗА ЛИСТОК.
Взгляды скрестились как клинки. На лице Ариэль ясно читалась
готовность быть испепеленной на месте прямо по видеофону. Но Наталия
неожиданно рассмеялась, совсем как Галадриэль:
- Считай, Ариэль, что мы в расчете. А на самом деле ты просто
молодец!
...Других эпизодов фильма я не буду пересказывать. Все равно повесть,
даже если она называется "Киносъемки", не заменит того, что можно увидеть
своими глазами. Поэтому пусть каждый, кто не видел фильма, вообразит его
себе так, как сам захочет.
Опишу только финал.
...Та же башня, что и в начале, только теперь она озарена лучами
закатного солнца, и лица Иорет Гондорской не видно, потому что она сидит
спиной к свету. И голос ее полон печали.
- Вот так закончилась история Кольца и его Хранителей в Средиземье.
Что же было потом? Сэм, Пин и Мерри еще долго жили и были счастливы в
своей Хоббитании, и до сих пор там живут их потомки. Прекрасная Эовин
стала женой Фарамира, и при них свершилось то, о чем так мечтала когда-то
Талнэ: прекрасные земли Итилии возродились для новой жизни. Арагорн
Элессар и Арвен Андомиэль правили Арнором и Гондором сто двадцать лет,
пока в печальный день первого марта Арагорн не ушел навсегда. Арвен
ненадолго пережила его, угасая в Лориэне вместе с последними мэллорнами.
После их смерти Леголас и Гимли в Итилии построили корабль и ушли за Море
той дорогой, которой некогда приходили в Средиземье наши нуменорские
предки.
Однажды и за мною придет белый корабль... Но если, может быть, мне и
суждено встретиться с прежними друзьями в Валимаре, то тех, кто навеки
остался в Средиземье, я уже не увижу никогда. Одна за другой уходили те,
кто когда-то вместе со мной стоял на башне Амон-Лоин: Хель, Ланор и
последняя, уже после смерти Короля - Талнэ. Из тех, кто запомнил события
тех грозных и все же прекрасных лет, в Средиземье осталась я одна...
Окончив свой печальный рассказ, Иорет задумчиво опускает голову, и на
минуту на башне воцаряется тишина. Но вот она снова поднимает голову, и,
хотя в ее глазах стоят слезы, голос ее не дрожит. И медленный,
величественных напев завораживает нас:
И сгинула тьма, отступила зима,
Отстроены заново наши дома...
Вернулась я в Гондор из горестных лет,
Но помню я Гэндальфа мудрый завет...
Незаметно вступает музыка, голос Иорет крепнет, наливается силой, и
кажется, что другие голоса подхватывают песню - голоса тех, кого уже давно
нет в Средиземье.
Тьма не умерла -
Тьма лишь отступила,
И не за горами новый бой...
Редкий это знает,
Редкий понимает
Так, как понимаем мы с тобой...
Когда окончилась последняя серия, Наталия Эрратос вышла на галерею
виллы "Нарцисс" и с наслаждением вдохнула свежий морской ветер,
наполненный ароматами зацветающего Аськиного сада. Как и в фильме,
садилось солнце, и его последние лучи окрасили море в цвет пламени.
Наталия оперлась рукой о перила галереи и долго стояла так, "обратив
свой взор на Запад", словно пытаясь разглядеть далеко в море белую точку
удаляющегося паруса...
А белый парус уплывает в Море,
Туман укроет друзей от нас сейчас...
Что с тобой, гордая Натали?!! Ты плачешь?!!
Казалось, что слеза, упавшая с ее ресниц, насквозь прожжет перила.
Воспоминания, острые, как внезапная боль, и сладостные, как объятья,
заполнили сейчас ее всю так, что ей хотелось закричать от внезапно
нахлынувшей радости, смешанной с тоской о том, чего на самом деле она не
могла помнить, так как этого никогда не было...
Как не было?!! Разве это не ты стояла тогда на стенах Раздола, когда
на твои плечи опустился темно-серый плащ? Разве не тебе ночью, в зеленой
палатке, читали стихи Гумилева? А незабываемый Амон-Лоин, и рукоять меча,
сделавшаяся такой горячей в твоей ладони? Или прокаленный летним солнцем
крутой спуск к Селебранте, когда тропинка выскальзывает из-под ног, а рука
вместо ветки хватается за крапиву? Так было, Потому что природой дана тебе
иная, чем у других людей, память. Теперь всю жизнь будет тебя тревожить
запах дыма от еловой ветки - ничто не будит воспоминаний сильнее, чем
запах и мелодия. Твои ноги надолго запомнят неровный настил Андуинской
переправы (осторожнее, а то бревно может и выскользнуть из-под ноги!) И
если при тебе кто-нибудь запоет "Цитадель" или "На заброшенном причале" -
ты сама не заметишь, как начнешь подпевать, хотя и не знаешь слов...
Так было, и не в листке дело. Так было, потому что ты помнишь эти
безумные ночи и радостные дни. И еще потому, что ты хочешь этого.
Так думала она, стоя на галерее, и казалось, что взгляд ее проникает
за горизонт, и она видит там что-то необычайно прекрасное - может быть,
Валимар, а может быть, что-то другое, еще лучше...
Кто это - я или кто-то иная?
Эти слова, конечно, избиты,
Но приближая заветную цель,
Дав силуэта сквозь мглу проступают:
Женщина в черном - графиня Эдита,
Женщина в белом - Галадриэль.
Жизнь моя - это дорога сомнений,
Я ее всю проделала с вами,
Рядом со мною и в дождь и в метель
Вечные спутницы, две моих тени:
Слева Эдита стучит каблучками,
Справа ступает Галадриэль.
Зло и добро? Не судите так строго!
Обе они не властны над тайной -
В прошлом ли, в будущем сила Колец...
Ночь, тишина, и опасна дорога,
Вы помогаете мне не случайно -
Верю, что кровь не окрасит конец!
Черный и белый сливаются в серый,
Но не свернуть ни влево, ни вправо,
Эта дорога во мраке - моя.
Только пройдя ее с искоркой веры,
Цвет серебристый возьмет для оправы
Нати Эрратос...
А значит - и я.
Ко всему вышеизложенному можно добавить только то, что после ХИ-2124
Нелдор все-таки увез Сенту к себе на Гранасию. И в памяти Большого Мозга
этой планеты осталось ее игровое имя. Татьяна Левицкая, последний эльф из
Остранны, маленький менестрель Средиземья, навсегда стала лоини Эленсэнт
Нелдор.
ПРИЛОЖЕНИЕ.
В повести "Киносъемки" приведено огромное количество отрывков из
различных средиземских песен и стихов. Но почти все эти стихи можно узнать
из других, более достоверных источников Поэтому здесь я помещаю только то,
что непосредственно связано с событиями, описанными в этой повести.
1. ПЕСНЯ ЗАЩИТНИЦ АМОН-ЛОИНА, СЛОЖЕННАЯ ИОРЕТ ГОНДОРСКОЙ
Четверо нас, четверо на башне,
Воины в сраженьях перебиты,
Только мы тут вместо них остались,
Вместе нам не будет и ста лет...
Память обжигает день вчерашний.
Может быть мы слабая защита,
Только не дождется враг, чтоб сдались
Хель, Ланор, Талнэ и Иорет!
Четверо нас, четверо, быть может,
Завтра ни одной в живых не будет,
Потому что башня на отшибе -
Очень привлекательная цель...
Против нас стоят не орки - люди,
Пусть же видят, что неустрашимы
Иорет, Талнэ, Ланор и Хель!
Четверо нас, четверо на стенах -
Правда, стены крепки и надежны,
Правда, мы вчера весть день стреляли,
И у стен остался не один...
Смерть в бою предпочитая плену,
В будущее смотрим мы тревожно:
Только бы в атаке устояли,
Только бы не пал Амон-Лоин!
Четверо нас, четверо, и прежде
Меч в руках не каждая держала,
Все-таки не женская работа -
Кровь в бою чужую проливать...
Но у нас в запасе есть надежда,
Что сильней, чем стрелы и кинжалы,
И сейчас у нас одна забота:
Бить врагов и помощи не ждать!
Четверо нас, четверо на башне...
Четверо нас, четверо, быть может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42