Но потом он увидел рыцаря и заговорил с ним на человеческом языке.
– Уходи, – сказал кот. – Или тебе придется со мной сразиться.
Рыцарь расхохотался. И кот тоже расхохотался – в точности как человек. Он спрыгнул с серебряного пьедестала, легкий, как перышко, но едва его лапы коснулись пола, как он стал расти. Сперва – до размеров большой собаки, потом – до размеров льва. Его белая шерсть искрилась при свете факела, а глаза были бледно-зелеными.
– Я все равно буду сражаться, – сказал первый рыцарь.
– Посмотри по сторонам. Посмотри, что стало с теми, кто сражался со мной.
Только теперь первый рыцарь заметил, что у подножия золотых чаш лежат груды палочек и шаров из слоновой кости – только это была не слоновая кость, а кости и черепа людей. Но первый рыцарь был уверен, что не умрет – он еще слишком молод, чтобы умирать. Он отшвырнул факел и поднял меч.
И белый кот прыгнул прямо на рыцаря – и это было не существо из плоти и крови, это был гром небесный, разящая молния в кошачьем обличье. От удара хребет юного рыцаря переломился, и опускаясь на каменный пол пещеры, он еще успел почувствовать, как железные когти вырвали из него жизнь.
Когда первый рыцарь не вернулся, старуха-принцесса велела вышвырнуть его семью на улицу без гроша в кармане. Ей было приятно думать, что его молодость и героизм пропали всуе, но при этом она страшно злилась. Потому что не получила того, чего хотела. И она призвала к себе второго рыцаря.
Он тоже был сильным и смелым, хотя уже не таким молодым, как первый. Шрамов от битв у него было больше, и еще больше каменьев и самоцветов, которые он добыл в честном бою. Она отослала его в пустыню с кривой усмешкой на тонких губах. И когда он выезжал из города, дети бежали за ним и благоговейно смотрели вслед, но в пустыне был только ветер. Впрочем, рыцарь, устремленный на доблестный поиск, не замечал ни детей, ни ветра.
Он ехал пять дней. И на закате пятого дня, когда небо окрасилось алым, он приехал к горе, которая как голова великана.
Его конь тоже не стал пить воду, а когда рыцарь глянул в озерцо, в воде вообще не было отражения – но он почел это игрой зыбкого света.
Он бесстрашно вошел в гробницу с зажженным факелом в руке, прошел по узкому ходу в пещеру из розового мрамора, побеседовал с золотой головой, не внял ее предупреждению и пошел дальше, в пещеру из черного мрамора, где были чаши из чистого золота, и драгоценные камни, и кости, и он сразу увидел кости, и только потом – кота ослепительной белизны, который тихонько умывался на серебряном пьедестале.
Он прямо с порога рванулся к коту и занес меч, чтобы снести ему голову. Но кот спрыгнул на пол, и едва его лапы коснулись пола, он стал размером с большую собаку, а потом – размером со льва, и кот плюнул в глаза рыцарю, и тот на мгновение ослеп. А через мгновение тяжелая лапа упала ему на грудь, как топор.
Когда и второй рыцарь не вернулся, старуха-принцесса велела бросить его семью в темницу, где их уморили голодом. И она призвала к себе третьего рыцаря.
Этот третий был уже далеко не молод. Можно сказать, он был старым – хотя не таким еще старым, как сама принцесса. У него были шрамы – да. Но драгоценностей и наград – ни одной. Ему пришлось продать все, чтобы было на что есть и пить, ибо принцесса давно уже перестала давать ему средства к существованию.
– Ну, и что скажешь? – спросила она.
– Я скажу, госпожа, что вы не получите эту гробницу, – сказал третий рыцарь.
Жесткие глаза принцессы вспыхнули ядовитой злобой. Люди в городе говорили, что ее укус смертелен, как укус змеи.
– Ты просто боишься. Ты – трус.
– Я поеду в пустыню, – сказал третий рыцарь. – У меня нет семьи, которая пострадает от вашей милости. У меня нет большого желания умирать, но и большого желания жить тоже нет. Я поеду в пустыню. Почему нет?
В городе с высокими вратами никто не заметил, как старый рыцарь вышел в пустыню. Он шел пешком, потому что коня давно продал. Проходя по пустыне, он слушал ветер и его голоса. Он слышал, как женщины плачут о потерянной любви, и искренне их жалел. Он слышал, как в гневе кричат мужчины, и он успокоил бы их, если бы мог. Тринадцать дней шел он в песках, и под конец у него не осталось ни капли воды и ни крошки съестного.
На четырнадцатый день, на закате, он увидел желтую гору, которая как голова великана, только ему показалось, что это была голова безобразной старухи с жестокой усмешкой на тонких губах.
Он подошел к ключу, бьющему из скалы, и с благодарностью выпил воды, и вода была слаще вина.
Третий рыцарь вынул из ножен меч – старый и тусклый меч с выбоинами на лезвии, но на рукояти была железная фигурка. Железная кошка. Рыцарь поцеловал кошку на счастье и убрал меч обратно в ножны.
Он вошел в темноту без факела, и темнота приняла его, и очень скоро он понял, что видит все даже без света – как будто ему разрешили видеть. И он увидел резные стены, а потом – стены из розового мрамора, испещренные драгоценными камнями, и золотую голову, которая сказала ему:
– Чего тебе надобно здесь?
– Есть одна старая сука, – сказан третий рыцарь, – которая хочет покоиться здесь после смерти. А мне вообще ничего не нужно – я просто смотрю.
– Тогда проходи во второй чертог, – сказана золотая голова.
И третий рыцарь, старый воин, пошел в пещеру из черного мрамора. Он оглядел золотые чаши, и сверкающие каменья, и человеческие кости, а потом он увидел белого кота, который тихонечко умывался на серебряном пьедестале.
– Здравствуй, милое существо, – сказал третий рыцарь, – можно мне подойти и погладить тебя по шерстке? Ибо я слышал, что существует такая вещь – снег, но я в жизни его не видел.
– Подойди, – сказал кот человеческим голосом.
Рыцарь приблизился, и принялся гладить кота, и гладил его долго-долго. А кот смотрел на него своими бледно-зелеными глазами и тихонько урчал.
– Никогда в жизни, – сказал третий рыцарь, – я не встречал существа, которое встретило бы меня так тепло и сердечно.
– Никогда в жизни, и особенно в этой пещере, – ответил кот, – я не встречал существа, которое было бы достойно теплого приема.
– Как это печально, – сказан третий рыцарь. – Могу я что-нибудь для тебя сделать? Что-нибудь приятное?
– Нет, ибо я, как и ты, исполняю свой долг. Я берегу эту гробницу для того, кто придет. Но ты можешь сделать что-нибудь приятное для себя. Бери себе все, что захочешь, – любой драгоценный камушек, любую сверкающую безделушку.
– Лучше дай мне на память, – сказал третий рыцарь, – свой белый ус, белый, как снег.
Кот встряхнулся, и рыцарю на ладонь упал белый ус, и вдруг растянулся, и стал длиной с пальмовую ветвь, а на конце его распустились цветы из бриллиантов и изумрудов.
Третий рыцарь сказал:
– Благослови тебя Бог, белый кот.
Белый кот поклонился, и рыцарь вышел из гробницы в пустыню. Тринадцать дней шел он в песках, а на четырнадцатый день пришел в город и направился прямо к принцессе, в ее дворец.
Она закричала, когда узнала, что третий рыцарь вернулся. Она выбежала к нему без парика – лысая, как яйцо.
– Она моя? Гробница моя?
– Нет, госпожа. Не ваша.
Лицо у принцессы все сморщилось, как будто в единый миг она постарела еще лет на десять.
– Но что там, в этой гробнице? – закричала она.
– Там кот, который урчит, если его погладить, – сказал рыцарь.
И тут принцесса набросилась на него, чтобы задушить голыми руками, но волнение было слишком сильным, ибо обычно все зло за нее творили другие – по ее высочайшему повелению. Она упала замертво, а третий рыцарь вышел из дворца и прожил безбедно и счастливо еще много лет.
Но однажды рыцарь случайно увидел в окно нищего мальчика-прокаженного и вышел позвать его в дом, чтобы накормить. Но мальчик не обратил на него внимания и прошел мимо. Но тут кое-кто из соседей решили закидать несчастного камнями – потому что он был прокаженным, нищим и невинным. Но старый рыцарь их разогнал и не дал совершиться злу. Он дошел вместе с мальчиком до городских ворот, защищая его от нападок недобрых людей. Но мальчик пошел в пустыню, и рыцарю показалось, что не надо его удерживать или идти за ним – теперь пустыня о нем позаботится.
И так и случилось. Вороны спустились с небес и накормили его сладким медом. А из-под раскаленных камней истекались ручьи прохладного молока.
Ветер пел мальчику песни и ласково подгонял его вперед, а солнце с луной указывали дорогу.
На пятнадцатый день, на закате, он дошел до горы, которая как голова великана, и задержался всего на миг, чтобы взглянуть в озерцо, но он не понял того, что увидел в воде. Свет заходящего солнца, как путеводная нить, провел его в сумрак гробницы.
В резном коридоре узоры на стенах ожили и сошли со стен. Резные фигурки сняли с мальчика грязные лохмотья, омыли его чистой водой и умаслили его кожу ароматными бальзамами. В пещере из розового мрамора золотая голова улыбнулась, не проронив ни слова, и закрыла глаза.
Мальчик даже не посмотрел на стены, испещренные драгоценными каменьями, и в пещере из черного мрамора он не смотрел на сокровища в золотых чашах – он прошел прямиком к пьедесталу, где сидел белый кот, и кот заурчал и потерся о его руку.
– Все для тебя готово, – сказал белый кот на языке, который, может быть, был человеческим, а быть может, и нет. – Иди за мной.
Кот провел нищего мальчика в третью пещеру. Она была вся из зеленого нефрита, отделанная бериллами и рубинами, а в центре пещеры стояло ложе дивной красоты – из черного дерева, в форме льва.
– Ложись, дитя, ибо ты скоро заснешь и будешь спать, – сказал кот. – Здесь тебе будет покойно и безопасно. А я буду хранить твой сон, как я хранил твое ложе, пока ты не пришел.
И мальчик улегся на ложе из черного дерева, а кот лег рядом.
– Давным-давно, – сказал кот, – жил на земле юный бог, который был сыном великого Бога, и был он таким добрым и совершенным, что многие люди любили его беззаветно, но многие и боялись. И в конце концов – потому что каждое его слово было таким удивительным и весомым, что немногие в этом мире могли выносить груз такого чудесного знания, – люди схватили его, и избили плетьми, и убили, и юный бог умер в агонии, осмеянный теми, кого он пришел спасти. И все-таки, умирая, он их простил. Он пообещал, юный бог, что он воскреснет во плоти и вернется из царства смерти, дабы доказать, что смерть не властна над тем, кто не признает ее власти. И вот он умер, и прошел по всем кругам ада, и демоны поклонились ему, ибо любили его даже больше, чем его всеблагого Отца. А потом он воскрес во плоти, и проснулся в своей гробнице, и запечатанный вход был уже распечатан – дабы он, юный бог, беспрепятственно вышел обратно в мир и показался людям. Но он лежал, изможденный, в сумраке усыпальницы и не хотел подниматься с ложа. Он сказал: я умолял, пусть минует меня чаша смерти, но я испил эту чашу до дна. И теперь я прошу снова: избавь меня от этих последних трудов во плоти. Я устал. Я и так сделал немало.
Мальчик улыбнулся на ложе из черного дерева, и кот улыбнулся тоже – как улыбаются кошки. Потом он продолжил:
– И пока юный бог думал такие думы, случилось так, что к нему в открытую усыпальницу забрел кот. Кот не боялся – коты, они любопытные звери, – и, увидев сияние души юного бога сквозь его бренную плоть, кот запрыгнул к нему на ложе и встал, глядя ему в глаза. И глядя на милую пушистую мордочку, юный бог подумал: в мире по-прежнему есть красота. Кот дернул хвостом, и кончик хвоста легонько мазнул по губам юного бога. И бог подумал: в мире по-прежнему есть нежность. Кот пододвинулся ближе и стал вылизывать юному богу волосы, слипшиеся от грязи и крови: И бог подумал: в мире по-прежнему есть доброта. Но тут кот случайно наступил ему на горло лапой и оцарапал его когтями. И бог узнал это прикосновение и сказал вслух: «И в мире по-прежнему есть боль. Я должен вернуться». И он поднялся со смертного ложа и вышел наружу, в цветущий сад.
Мальчик улыбнулся и так – с улыбкой – и умер, спокойно и безмятежно, без боли и страха, и белый кот лежал рядом с ним на ложе.
А над пустыней разразилась гроза. Небо сделалось черным, как ночь. С вершины горы обрушился камнепад, и завалил вход в пещеру, и гора уже не была как голова великана – она стала просто горой, бесформенной, дикой и тихой.
А в воде озерца перед гробницей осталось отражение нищего мальчика – лицо как чистейшее золото, в короне из роз, у которых нет острых шипов. Но когда тьма рассеялась, отражение потускнело и растворилось, осталась только вода – чистая как слеза.
* * *
Последняя сказка была очень длинной, и рассказ занял немало времени. Может быть, несколько дней и ночей. Может, полгода. Но когда сказка закончилась, ночь тоже закончилась – звезды закрыли сияющие глаза, а небо на востоке окрасилось алым.
– Это несправедливо, – сказала Марисет. – Ты к нам несправедлив.
– Все-таки это была добрая сказка, – сказала Аннасин. – В основном добрая.
– Но вы решили, что следует сделать с людьми из деревни?
1 2 3 4 5 6 7