Они называли его Крысоловом.
Случилось так, что весь месяц был очень удачным: пираты ограбили целых четыре корабля и разжились богатой добычей, рулонами бархата, и жемчужными ожерельями, и бочками дорогого вина, которое пришлось им по вкусу. И однажды вечером, когда солнце уже опустилось за горизонт, они увидели на горизонте черную стену ветра – шторм, громоздящийся, словно утес.
Пираты щедро полили Крысолова вином и сели ужинать. Но как только они уселись за стол, раздался громкий крик вахтенного.
Капитан вышел на палубу посмотреть, что случилось, и кое-кто из пиратов – тоже, и там что-то плыло – на поверхности черного ночного моря.
– Это, должно быть, бочонок с ромом, – сказал один из пиратов.
Но другой сказал:
– Нет, он кричит. Это ребенок.
Оно плыло по морю – маленькое кричащее существо. А на востоке всходила луна.
До ближайшего берега были мили и мили, вокруг была только вода. Ни острова, ни паруса – ничего. Но по морю плыло маленькое существо синеватого цвета. Оно подняло голову и мяукнуло. Это была кошка.
– Как же она не тонет? – удивился один из пиратов.
А другой сказал:
– Наверное, плавать умеет.
А капитан сказал:
– Давайте быстрее, поднимайте ее на борт. Кошки, они приносят удачу, и если мы ее бросим в беде, удача от нас отвернется. Только не называйте ее по имени.
Так что пираты забросили сеть и выловили кошку – серую, с синим отливом, – и подняли ее на корабль. Она отряхнулась и стала почти сухой. Это была очень красивая кошка: маленькая, с острой мордочкой и огромными глазами.
– Назовем ее Рома, – сказал капитан, – потому что сначала мы думали, будто это бочонок с ромом.
Потом они дали Роме целое блюдо с рыбой, и Рома сидела под мачтой, тихонько урча, и смотрела на них так ласково, и мыла лапой за ухом.
– Смотрите, она призывает попутный ветер, – сказал один из пиратов, и действительно – очень скоро поднялся попутный ветер и погнал их корабль туда, куда им было нужно.
Пираты поужинали и разошлись по койкам, и только капитан и его первый помощник остались в каюте, где в углу стоял деревянный Крысолов. Потом в каюту вошла Рома, и еще поурчала, и устроилась спать на капитанской койке.
– Смотри, – сказал первый помощник, – свет от лампы дрожит, и кажется, будто Крысолов следит за Ромой глазами. Он, похоже, ревнует.
Капитан рассмеялся. На палубе вдруг раздался истошный крик. Капитан и его первый помощник пошли посмотреть, что происходит, и увидели, что пират, который пришел сменить рулевого, стоит и воет, а тот, который стоял у штурвала, лежит бездыханный. И никаких следов – почему.
– Люди смертны, – сказал капитан. – Все там будем. Выбросите его за борт.
Так они и поступили. Мертвец – за бортом, новый рулевой – за штурвалом. Капитан и его первый помощник вернулись в каюту – спать. Ромы в каюте не было. Как и на ночной обход палубы. В небе серебрилась луна, проливая на море холодный свет. Волны покачивали корабль, словно убаюкивали колыбельной.
На рассвете снова раздались крики. Пираты выскочили на палубу – те, кто проснулся от воплей, – и обнаружили, что и второй рулевой тоже умер, как первый. Он тоже лежал, как бревно, бездыханный и мертвый, и опять – никаких следов.
– Что-то здесь происходит, – сказал капитан и поставил у штурвала троих, а остальным велел выбросить тело за борт. Потом он пошел завтракать, и они с первым помощником попинали Крысолова и выплеснули вино ему в морду. Но поели они хорошо и потом еще долго сидели за столом, считали деньги, вырученные от последнего грабежа, и обсуждали планы на будущее.
На палубе снова кричали, но это было обычное дело. Пираты часто орут друг на друга, когда напьются – а напивались они каждую ночь, днем ходили похмельные и сердитые и отходили лишь к вечеру, когда напивались опять.
В полдень в каюту пришел человек – бледный как смерть.
– Проклятие в бок Крысолову, – сказал он с порога. – Я прошел весь корабль, от носа до кормы, и все наши люди мертвы. Остались только мы трое, а все остальные откинулись, да. И никаких следов.
И тут в каюту тихонько проскользнула Рома и села умываться у лап Крысолова. Капитан посмотрел на нее и сказал:
– Выходит, она все-таки не принесла нам удачи.
А помощник сказал:
– Надо убрать ее с корабля, выбросить за борт. – При этих словах Рема взглянула на него своими огромными ласковыми глазами, и он добавил: – Но у меня лично рука не поднимается. – Хотя людей он убивал хладнокровно. Собственноручно отправил на тот свет полсотни, перерезав им глотки.
– Да и потом, – сказал капитан, – что она может, Рома? Не больше, чем Крысолов, который обыкновенная деревяшка. Это, должно быть, какой-то мор. Давайте-ка лучше выпьем вина, ибо вино – лучшее из лекарств.
Так что все трое, капитан, его первый помощник и последний матрос-пират, выпили по кружке вина и поднялись на палубу – посмотреть на мертвецов.
Смерть застала их врасплох, на месте. Кого-то – прямо за работой, когда он драил палубу или чинил паруса. Впередсмотрящий на мачте полулежал, запрокинув голову, как будто глядя в небеса. Штурвал без присмотра немного сдвинулся, и корабль сошел с курса – но это было вполне поправимо. Капитан сказал:
– Их всех надо выбросить за борт, иначе они завоняют.
Они покидали мертвых за борт, и вода приняла их руками волн – синими и ласковыми.
– Держим курс на ближайший порт, – сказал капитан. – Представьте, какие мы стали богатые, мы трое. – И он отправил последнего матроса подтянуть паруса, а сам встал за штурвал.
Он простоял за штурвалом весь день, под жарким солнцем, периодически утоляя жажду вином из большой бутыли. Пару раз к нему на мостик заглядывала Рома, но ему было не до нее. А потом, ближе к вечеру, когда уже стало смеркаться, он вдруг понял, что не слышит ни звука – только скрип корабельных досок и гудение парусов. Он громко позвал своего помощника и последнего из матросов. В ответ – тишина.
Солнце уже клонилось к закату, в небе сгущалась тьма. Подул легкий ветер – как раз попутный до ближайшего порта. Капитан закрепил штурвал, достал нож и пошел посмотреть.
Последний матрос лежал посреди палубы мертвый, как пень. На лице – улыбка. И никаких следов. А помощник лежал в каюте, обнимая сундук с деньгами. В руках – монеты. На лице – улыбка. И опять – никаких следов.
Капитан подошел к Крысолову, плюнул ему в морду, а потом налил в миску вина и поставил ее перед деревянным котом.
– Я буду самым богатым на свете, – сказал капитан. – Если выживу.
Но он не выжил, потому что когда солнце спустилось за горизонт, красавица Рома тихонько вошла в каюту и посмотрела на капитана. Капитан посмотрел в ее ласковые сияющие глаза и подумал, что он никогда в жизни не видел такого глубокого и спокойного моря. И он плыл по этому морю, и паруса трепетали под ветром, хотя ветра не было, и Рома урчала, и это было гораздо лучше, чем песня сладкоголосых сирен и коварных русалок, которые завлекают матросов в пучину. Как во сне, капитан лег на койку – наверное, это и было во сне. И Рома тоже запрыгнула на кровать на своих мягких лапах и легла на лицо капитану. А капитан спал, и задохнулся во сне – как и все остальные пираты.
Когда капитан умер – на губах улыбка, и никаких следов, – Рома спрыгнула на пол и неторопливо умылась, и ветер стих, и корабль застыл посреди океана.
Рома огляделась и увидела деревянного Крысолова, который смотрел на нее.
Крысолов обратился к ней на языке кошек:
– Теперь ты вернешься в море и будешь ждать следующего корабля.
– Да, – вежливо отозвалась Рома.
– Возьми меня с собой, – попросил Крысолов.
– Увы, – сказала Рома. – Мне очень жаль, правда, но ты мне без надобности.
– Вот тут ты не права, – сказал Крысолов. – Дай мне силу, чтобы сдвинуться с места, и я покажу, на что я способен.
И Рома обмахнула Крысолова своим серо-синим хвостом, и деревянный кот ожил – весь в царапинах и трещинах, весь утыканный гвоздями, которые вбивали в него пираты, весь в подтеках вина, похожих на синяки от ударов.
Но зато он ожил и пошел – скрипя, точно старое кресло, и неуклюже передвигая негнущиеся деревянные ноги. Он вышел на палубу, добрался до носа и перевалился через борт. Рома вспрыгнула на перила и села смотреть.
Крысолов перебрался на голову деревянного человека над водорезом с поднятым над головой мечом и отрубленной рукой в руке, и сел ему на лицо. Там он свернулся клубочком – точно как Рома на лицах пиратов. И вдруг деревянный меч выпал из деревянной руки, а следом за ним выпала и отрубленная рука. Сама же резная фигура стала раскачиваться и клониться вперед. Крысолов запрыгнул на перила, и в ту же секунду резная фигура упала в море, а корабль содрогнулся, и раскололся на части, как будто ударившись о скалу, и пошел ко дну.
Крысолов сказал Роме, когда они плыли бок о бок по синей воде:
– Ты убиваешь людей. Я убиваю корабли.
И Рома сказала:
– Тогда пойдем со мной, брат.
* * *
Марисет спросила со вздохом:
– Зачем ты нам рассказал эту сказку?
– Чтобы вы знали, – сказал Стрела, – что люди боятся кошек.
– Если все это правда, что в твоей сказке, – сказала Аннасин, – тогда у них есть на это причины.
– Может быть.
Внизу, в деревне, все еще горели огни, хотя была уже ночь. С постоялого двора доносились испуганные возгласы, и пару раз они слышали голос охотника за ведьмами – голос, заглушавший даже мелодичное мяуканье Стрелы, – хотя и не разбирали слов. А потом раздались крики.
– Как здесь хорошо, на холмах, – сказала Марисет.
– Как здесь безопасно, – ответила Аннасин. – Но я все думаю, что они со мной делают – там, внизу.
– У меня не было ни одного мужчины, – тихо сказала Марисет.
И Аннасин ответила:
– Может, оно и к лучшему. Они все болваны. – Но потом она вспомнила Стрелу, и его мягкую шерсть, и жгучую боль после дрожи желания.
А Марисет встала и потерлась мордочкой о черную морду Стрелы.
Аннасин свернулась клубочком, закрыла глаза и заснула. А потом ее разбудил пронзительный крик Марисет и шум веток – это Стрела отпрыгнул в колючий кустарник, спасаясь от когтей Марисет. Аннасин встала, и подошла к Марисет, и вылизала ей шерстку, и они засмеялись вдвоем, а Стрела гордо ходил кругами и обрызгивал кусты, и в глазах у него отражалась луна.
– То есть, выходит, мы спали с Дьяволом?
– Кто знает? – сказала Аннасин. – Да и какая разница?
Потом они снова игрались втроем на холме, но луна все же скрылась, и ночь стала темной. Они попили воды из лужи, и Аннасин сказала:
– Не хочу показаться грубой, но мне нужно вернуться в деревню. Вернуться в свой человеческий облик. Может быть, это глупо. Может, не стоит это делать. Но Мне нужно вернуться.
Марисет сказала:
– Я была хороша лицом, и у меня были прекрасные волосы. Но мне все равно не хватило бы смелости вернуться. Я лучше останусь здесь, на холмах. Какими холодными кажутся горы при свете звезд! Я снимаю с тебя свои чары, Аннасин, гак что ты можешь вернуться в себя. Если вдруг что, ты сама знаешь, как убежать снова.
Аннасин спустилась с холма, словно текучая серая тень. Прокралась мимо коровников и амбаров, и никто ее не заметил – даже собаки не лаяли. Она вышла на улицу, и вот ее дом – темный, как черный провал в темноте. А во всех остальных домах горел свет.
Она побежала на постоялый двор, и кони у коновязи заржали, вращая глазами. Аннасин освободила свой дух, и ее кошачье тело растаяло, растворившись в воздухе. Мгновение головокружительного полета, и вот она уже снова она – у себя в теле и внутри дома.
Свет был тусклый и мутный, какой-то бурый, и она лежала на голых досках, а рядом лежали другие женщины, они плакали и стонали, а у нее все болело.
Она поняла, что в нее тыкали булавками и иголками и прижигали ее раскаленным железом, чтобы привести ее в чувства. Одежду на ней разорвали, и лохмотья были все в крови. И еще ее привязали – очень туго и крепкой веревкой – к крюку в стене, предназначенному для мясной туши. И не только ее, но и всех остальных.
– Смотрите, – раздался шепот. Это была Вебия, у которой кровоточили запястья и ноги, и висок тоже был разбит в кровь. – Аннасин пришла в себя. О Аннасин... спаси нас. Вызови демона, который нас освободит.
– Не могу, – сказала Аннасин. – Я не ведьма.
– Нет, ведьма, – воскликнула Вебия. – Я видела, как ты летаешь по небу.
– Ведьма-ведьма, – сказала Шекта, которую били кнутом, так что у нее на спине не осталось живого места. – Ты зажигаешь огонь только словом. Я подглядывала за тобой, я знаю.
– Кое-что я могу, – сказала Аннасин, – но далеко не все.
Старуха Марготта закашлялась и харкнула кровью. У нее были сломаны пальцы на правой руке. Она сказала:
– Я призывала властителей Ада, но они не пришли, предатели. Сорок лет я служила им верой и правдой. Дьявол ко мне приходил, ко мне в дом... мы с ним любились на кухне. Я все рассказала, чтобы остановить молот. Я была верной ему всю жизнь, но где он – тот демон, изливавший в меня свое семя?
Вдруг во мраке в углу что-то сдвинулось, раздался скрип отодвинутого стула, и в мутном свете возникла фигура охотника на ведьм.
1 2 3 4 5 6 7