Виктор взглянул на часы: две минуты.
Виктор-младший позвал охранника, затем схватил отца за рукав. Встряхнув его, он крикнул:
– Что ты сделал?
Виктор уже потерял над собой контроль. Напряжение было слишком велико. Какое-то мгновение он не мог говорить. Виктор понял, что проиграл: ему не удалось ответить достойно на вызов.
– Что ты сделал? – Виктор-младший еще раз тряхнул отца. Виктор не сопротивлялся.
– Нам всем надо убираться из лаборатории, – выдавил он наконец.
– Почему?
– Потому что шлюз вот-вот откроется, – простонал Виктор.
Повисла пауза. Виктор-младший обдумывал это неожиданное известие.
– Когда?
Виктор взглянул на часы. Оставалось меньше минуты.
– Сейчас, – ответил он.
Виктор-младший полоснул его глазами.
– Я рассчитывал на тебя, – с ненавистью сказал он. – Я думал, ты настоящий ученый. Ну что ж, теперь ты уже в прошлом.
Виктор резко прыгнул, сшибая Виктора-младшего в сторону. Он схватил Машу за запястье и рывком поднял на ноги. Не выпуская ее руки, он протащил ее через жилое помещение и выскочил в основную лабораторию.
Виктор-младший, уже успев подняться на ноги, побежал за родителями, на бегу приказывая охранникам остановить их.
Охранники, вскочив со своих скамеек, схватили Виктора за обе руки. Но он успел подтолкнуть Машу к лестнице. Она поднялась на несколько ступенек, затем повернулась назад.
– Беги! – крикнул ей Виктор. Затем, обратившись к охранникам, сказал: – Вся эта лаборатория через секунду разлетится.
Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он не шутит. Они выпустили Виктора и мигом взлетели по лестнице, обгоняя Машу.
– Подождите, – крикнул Виктор-младший. Но было уже поздно. Началось паническое бегство. Даже Мэри, проскочив мимо него, кинулась к лестнице. Маша уже выбралась наверх, за ней в проеме люка исчезла и Мэри.
Глаза Виктора-младшего с ненавистью уставились на отца.
– Я на тебя рассчитывал. Я доверял тебе, думал, ты человек науки. Я хотел быть таким, как ты. Охрана! – закричал он. Но охранников уже не было и в помине.
Виктор-младший оглянулся, окинув взглядом лабораторию. В этот момент до них донесся приглушенный грохот, и взрыв потряс помещение. Звук, подобный грому, начал нарастать, сотрясая комнату. Виктор-младший побежал было к лестнице, но Виктор схватил его за руку.
– Что ты делаешь? – завопил мальчик. – Отпусти меня! Нам надо убираться отсюда!
– Нет, – ответил Виктор. – Мы остаемся.
Мальчик попытался освободиться, но Виктор крепко держал его. Совершенно некстати он подумал о том, что, несмотря на сверхинтеллект сына, у него было тело – и сила – десятилетнего ребенка.
Виктор-младший брыкался, извивался, но отец ударил его сзади под коленки, и мальчик упал.
– Помогите! Охрана! – кричал Виктор-младший, но голос его терялся в низком, стремительно нарастающем гуле. Лабораторные склянки начали позвякивать. Это было похоже на начало землетрясения.
Виктор подошел к заслонке, загораживающей вход в шлюз, и встал в пяти футах от нее. Он посмотрел вниз, в немигающие ледяные глаза сына, которые не отрываясь смотрели на него.
– Прости меня, мальчик.
Он извинялся не за то, что собирался сделать. За это он не чувствовал угрызений совести. Он просил прощения у сына за тот эксперимент, который он задумал и совершил в своей лаборатории немногим более десяти лет назад. Тот эксперимент, в результате которого на свет появился его сын, одаренный сверхинтеллектом, но лишенный совести.
– Прощай, Исаак.
В этот момент сто тонн воды лавиной хлынуло в отверстие шлюза. Старое колесо в центре комнаты крутанулось как сумасшедшее, впервые за многие годы затрещала ржавая передача и часы на старой башне начали выбивать мелодию. Неуправляемый поток воды, сметая все на своем пути, в считанные минуты подмыл гранитные глыбы в основании здания. Несколько крупных камней сместились, и опоры, поддерживавшие потолочное перекрытие, рухнули. Через десять минут после взрыва вся часовая башня начала медленно раскачиваться. Еще через минуту она рассыпалась. Секретная лаборатория была погребена под грудой камней.
Эпилог
Год спустя
– У вас еще один пациент, – сказала Джин, просовывая голову в дверь.
– Это что, кто-то без записи? – спросила Маша, слегка заволновавшись. Она собиралась освободиться к четырем. Если она примет еще одного пациента, то раньше пяти с работы не уйти. При других обстоятельствах Маша, может быть, даже порадовалась бы этому, но сегодня она договорилась встретиться с Джо Арнольдом, учителем Дэвида, в шесть часов. Они собирались пойти в зоомагазин, чтобы купить маленького ретривера. Джо убеждал Машу, что щенок ей просто необходим.
– Это тебе поможет, – говорил он. – Терапия с помощью домашних животных. Я точно тебе говорю, собаки скоро оставят вас, психиатров, без работы.
Он позвонил Маше, чтобы выразить соболезнования, через несколько дней после того, как прочитал в газетах о трагедии. Тогда он сказал, что всегда жалел о том, что не позвонил Фрэнкам после смерти Дэвида. Постепенно они с Машей стали друзьями. Похоже, Джо решил прекратить ее добровольную изоляцию.
– Женщина слишком настаивала, – сказала Джин. – Если бы я ее сегодня не втиснула, мы бы не смогли ее принять раньше, чем через неделю. Она говорит, что это очень срочно.
– Срочно, – проворчала Маша. К счастью, необходимость в действительно срочной психиатрической помощи возникала очень редко. – Ладно, – согласилась она, вздохнув.
– Вы душечка, – сказала Джин и исчезла за дверью.
Маша села за стол и записала на диктофон отчет о беседе с последним пациентом. Закончив, она повернулась на кресле к окну. Наступала весна. Кое-где сквозь бурый слой прошлогодней травы пробивались яркие зеленые пятна. Скоро появятся крокусы. А на деревьях уже набухли почки.
Маша глубоко вздохнула. Сколько осталось позади! Прошло немногим больше года после той ужасной ночи, унесшей жизнь мужа и второго сына. В газетах тогда это назвали «трагическим случаем». Была опубликована фотография ржавого болта, ставшего, по всей вероятности, причиной трагедии. Он выскочил, не в силах удерживать напор поднявшейся реки. Маша никогда не опровергала этих сообщений, предпочитая именно эту версию произошедшего. Такое истолкование случившегося было значительно проще, чем правда, лежавшая за всеми событиями.
С горем становилось справляться все труднее. Она продала тот большой дом, в котором они жили с Виктором, и акции «Кимеры». Часть полученных денег ушла на покупку нового домика на берегу залива в Уипсвиче. Пляж, с его великолепными дюнами, был в нескольких минутах ходьбы. Много выходных провела она в одиночестве на пляже, в тишине, не отвлекаемая никакими звуками, кроме шума волн и редких криков морских чаек. Еще с тех пор как была маленькой девочкой, она любила это одинокое единение с природой.
Тела обоих Викторов так и не обнаружили. Очевидно, разбушевавшийся поток смыл их. То, что они не были найдены, только усиливало страдания Маши, однако вовсе не по тем причинам, какие предположили бы большинство психиатров. Джин намекнула о том, что ей самой неплохо было бы пройти курс психотерапии, но Маша отказалась. Она не могла объяснить Джин свою тревогу. У нее было внутреннее чувство, что весь этот ужас еще не закончился: ведь никто не видел мужа и сына мертвыми. Четверо искусственно выращенных малышей тоже исчезли без следа. По ночам Машу мучили кошмары. Ей снилось, что она находит на пляже палец или ногу младенца.
Работа была ее спасением. После того, как затянулись поверхностные раны и горе ушло внутрь, она полностью посвятила себя психиатрии. Маша брала сверхурочные часы, бесплатно консультировала в благотворительных организациях. Очень помогла тогда Валерия Мэддокс. Она часто оставалась ночевать в ее новом доме. Маша знала, что она в неоплатном долгу перед этой женщиной.
Маша снова повернулась к столу. Было около четырех. Сообщив по интеркому Джин, что готова к приему пациентки, она пошла открывать дверь. Забирая у Джин карточку. Маша мельком увидела в приемной женщину лет сорока пяти. Она улыбнулась. Маша ответила на ее улыбку и жестом пригласила женщину пройти в кабинет.
Оставив дверь открытой. Маша подошла к креслу, в котором обычно сидела во время сеансов. Тут же находился небольшой столик с коробкой бумажных салфеток – для пациентов, которые не могли справляться со своими эмоциями. Напротив Маши стояли два стула.
Услышав, что женщина уже вошла в кабинет. Маша обернулась, чтобы поздороваться. Женщина была не одна. Рядом с ней стояла худенькая девушка не старше двадцати, с болезненным цветом лица, с давно не мытыми светлыми волосами. На руках она держала ребенка лет полутора с такими же светлыми, как у матери, волосами. В руках у малыша был журнал.
Интересно, кто же из них пациент, подумала Маша. Ей придется попросить остаться только одного человека – таково было ее правило: беседовать с пациентом один на один. Но пока что она ограничилась тем, что пригласила их сесть. Пусть они сначала сами расскажут, что привело их сюда. Ее опыт говорил о том, что лучше сначала выслушать, что расскажет пациент, чем сразу начинать с вопросов.
Пока девушка усаживалась на стул напротив Маши, женщина держала ребенка на руках, затем посадила его к дочери на колени. Ребенок, похоже, был полностью поглощен картинками в журнале. Интересно, зачем они взяли с собой малыша, подумала Маша. Не так уж трудно было найти няньку на это время.
Маша поняла, что девушка не отличалась физическим здоровьем. Ее худоба и болезненный цвет лица говорили о депрессии, если не об истощении.
– Меня зовут Джозефин Стейнбургер, а это моя дочь Джудит, – начала женщина. – Спасибо, что вы согласились нас принять. Мы просто в отчаянии.
Маша ободряюще кивнула.
Миссис Стейнбургер наклонилась совсем близко к Маше, но заговорила довольно громко, во всяком случае, Джудит могла ее слышать.
– Моя дочь не слишком шустра, если вы понимаете, что я хочу сказать. Она долгое время была в беде. Наркотики, побеги из дома, драки с братом, дурные знакомства – такие вот вещи.
Маша опять кивнула. Она посмотрела на девушку, чтобы определить, как та реагировала на слова матери, но она сидела, безразлично уставясь в пространство перед собой.
– От этих детей сейчас чего угодно можно ждать, – продолжала Джозефин. – Ну, сами знаете, секс и прочее. Когда я росла, все было по-другому. Я и не знала, что такое секс, пока не стала слишком старой, чтобы получать от него удовольствие, если вы понимаете, что я имею в виду.
Маша опять кивнула. Она надеялась, что девушка примет участие в разговоре, но та продолжала молчать. Не на наркотиках ли она и сейчас, подумала Маша.
– Короче говоря, – продолжала Джозефин, – Джудит говорит, что никакого секса у нее не было, так что для меня это был сюрприз, когда около полутора лет назад она преподнесла мне вот эту радость. – Женщина с сарказмом засмеялась.
Машу это не удивило. Из всех защитных механизмов отрицание встречалось наиболее часто. Многие подростки первоначально отрицали сексуальные контакты, даже при наличии более чем убедительных доказательств.
– Джудит говорит, что отцом был молодой парень, который заплатил ей за то, чтобы запихнуть в нее свою маленькую трубочку. Я много разных названий слышала, но чтобы это называли «трубочкой» – впервые. Ладно, в общем, короче говоря...
Маша редко перебивала людей, которые приходили к ней на сеансы, но, поскольку девушка упорно молчала, ей пришлось вмешаться.
– Может быть, будет лучше, если пациентка сама расскажет о том, что ее беспокоит?
– Что значит «сама расскажет»? – спросила Джозефин, наморщив лоб в попытке понять слова Маши.
– Это значит именно то, что я сказала. Я считаю, что пациентка сама должна рассказывать о себе или хотя бы принимать участие в разговоре.
Джозефин заливисто рассмеялась, но затем взяла себя в руки.
– Извините, смешинка в рот попала. С Джудит-то как раз все отлично. Она даже стала немножко ответственнее, с тех пор как у нее появился ребенок. Но вот с ним одно беспокойство. Это он пациент.
– А, понятно. – Маша слегка оторопела. Ей приходилось работать с детьми, но чтобы с такими маленькими – этого еще не бывало.
– Этот ребенок – просто ужас, – продолжала Джозефин. – На него никакой управы нет.
Маше хотелось бы добиться от нее более конкретной информации. Множество родителей называли своих детишек «ужасными». Ей нужны были более точные симптомы.
– А какого рода проблемы он вызывает? – спросила она.
– Ну! – Джозефин выразительно закатила глаза. – Я же вам говорю, от него просто спиться можно. – Она повернулась к ребенку. – Посмотри на тетю, Ясон.
Но Ясон был полностью погружен в свой журнал.
– Ясон! – позвала Джозефин. Она потянулась, взяла из рук мальчика журнал и кинула его на столик. Именно тогда Маша увидела, что это был последний номер журнала «Биология клетки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41