..
- Гракс пришел...
- Гракс...
- Гармония...
Прошли часы, прежде чем началось численно-рациональное обсуждение,
еще несколько часов потребовалось на то, чтобы геды пришли к своему
единственному решению: пока люди необходимы для изучения, насилие не
должно прервать жизнь ни одного из шестерых, создавших альянс.
Энциклопедист будет защищать их, если необходимо, даже в Эр-Фроу, а геды,
в чьих группах занимаются эти шестеро, попытаются узнать от других, как
остальные люди относятся к соглашению "Кридогов".
Комната дымилась от истощения. Наконец, с облегчением и с печалью
геды потушили настенные экраны и соскользнули в транс Единения, чтобы
слиться во имя мертвых.
31
Ни один часовой не окликнул Дахара, когда он проходил через внешние
посты, а затем шел через лес. На опушке перед едва различимым в темноте
залом командующей он остановился.
Исхак заметил его еще до того, как он показался из-за деревьев.
Старый воин держал наготове нож и дробиночную трубку гедов, ждал, стоя в
проходе.
Дахар остановился в шести шагах от него, но не извлек своего оружия.
- Исхак, я хочу поговорить с командующей.
- Нет.
- Это ее приказ или твое решение?
- Ее. Командующая не встречается с джелийскими горожанами, - он дал
Дахару время ответить на оскорбление, но Дахар промолчал. - Но она
передала мне сообщение для тебя.
- Говори.
- Тебя пропустили через посты в последний раз. Тебе не разрешается
брать ничего из зала братьев-легионеров, за исключением твоего
собственного оружия. Хочешь перебирайся в зал горожан или оставайся за
пределами наших постов, но не пытайся вернуться в зал легионеров.
Легионеры получили приказ убить тебя, если ты попробуешь снова пройти
через посты.
- Как будто я горожанин под предупреждением, - ровно проговорил
Дахар.
- Ты и есть горожанин под предупреждением.
- Но ведь даже... горожанин может попросить встречи с
главнокомандующей, если у него есть важный повод.
- Главнокомандующая уже отвергла твою просьбу.
Инстинктивно Дахар смерил глазами расстояние до лестницы.
- Не пытайся, Дахар, - спокойно сказал Исхак и предупредил: - Да, я
сделаю это.
- Ты не сможешь остановить меня без трубки гедов.
- Она у меня есть.
- Да, - ответил Дахар. - Она у тебя есть.
Он не мог сражаться. Он не спал уже почти тридцать шесть часов и не
мог отыскать в мозгу нужное слово - Третьедень. Ему стоило больших усилий
не качаться от усталости перед Исхаком, который остановил его с помощью
оружия гедов, того оружия, которое Дахар сохранил для Джелы.
- И еще, горожанин, - добавил Исхак, - Белазир сказала мне, как
своему первому лейтенанту, почему она выгнала тебя. За прямое
неповиновение. Я бы на ее месте запорол тебя до полусмерти. За
неповиновение и за это соглашение "Кридогов", но она взяла всю
ответственность на себя. Я думаю, ей не стоило этого делать. Ты предал
нас, а теперь мы, у кого осталась еще честь, вынуждены мириться с
результатами этого предательства и жить по новым правилам. Запомни: мы
тебе этого не простим, никогда. Келовар и его солдаты с удовольствием
наблюдали, как умирал Джаллалудин. С удовольствием и торжеством, с подлым
торжеством бесчестия над честью. И теперь каждый раз, когда кто-нибудь из
них посмотрит на джелийского легионера, он снова и снова будет переживать
то торжество, которое ты ему подарил.
Дахар смотрел прямо перед собой и молчал.
- Белазир просила передать тебе еще кое-что, - добавил новый первый
лейтенант, - ты - целитель, можешь продолжать лечить. Но не легионеров.
Горожан, проституток, делизийцев, гедов, если хочешь, - но не легионеров.
Ты недостоин касаться их.
- Последние слова твои или Белазир?
- Иди отсюда, горожанин!
- Скажи, ее или твои?
Исхак сделал шаг вперед и поднял трубку с дробью.
Все, что было Дахаром-легионером напряглось и приготовилось к бою.
Однако сражаться сегодня он не только не мог, но и не хотел. Жрец заставил
себя отвернуться от Исхака и направился назад той же дорогой, что и
пришел, не останавливаясь до тех пор, пока не оказался за пределами
караульных постов. Дорожка из врофа слабо светилась в темноте. Он пошел по
ней, думая о том, что самое безопасное место для него - Дом Обучения.
Другого места в Эр-Фроу - нет, ибо когда солдаты Калида узнают, что его
выгнали из Джелы, они начнут охотиться за ним, как свора кридогов.
Дахар дотащился до конца коридора в Доме Обучения и забрался в темный
альков в углу, из которого можно было видеть оба входа. Затем положил свое
оружие на подстилку из маленьких веточек, так, чтобы его легко можно было
найти в темноте. Несмотря на усталость, сон пришел не сразу. Дахара
тяготило одиночество.
Одиночество казалось серым, тусклым, таким же металлическим, как и
вроф, на котором он лежал. Одиночество преследовало его с самого детства
и, вероятно, было его предназначением. Оно походило на холодный туман,
поднимающийся с земли, где один неверный шаг может завести легионера в
трясину. Дахар понял, что сделал этот неверный шаг, оказался таким
дураком, что попытался служить двум господам сразу: науке гедов и клинку
чести братьев-легионеров. Но наука оказалась лишенной чести, лишенной
братьев, лишенной всего, кроме холодной металлической боли, которую
причиняла ему.
Наконец он погрузился в сон. И увидел себя мальчиком, охотившимся в
вельде вместе с другими подростками еще невыбранными в кадр. Они знали,
что, когда вернутся, получат от мастера порку за то, что без спроса
сбежали с тренировочного поля. Стоял Последний свет. Небо было горячим и
синим. Дахар послал стрелу прямо в голубизну неба, и она каким-то чудом
угодила в кридога, чудовище с тремя глазами и огромными клыками. Он не
видел клыков, но знал, что они есть. Мальчишки хотели убить животное, но
Дахар загородил его собственным телом и закричал: "Нет! Нет! Я должен
отнести его моей матери! Она умрет без него!" Но подростки все же
оттолкнули его и убили раненое существо. Но в тот момент, когда
толкающиеся мальчишки коснулись Дахара, он почувствовал у горла клинок
Келовара.
Кто-то наступил на веточку подстилки, на которой лежало оружие, и
Дахар сразу же проснулся. Сжавшись в комок, он зажал в одной руке нож, в
другой - трубку с дробью. И старался стряхнуть с себя усталость и остатки
сна.
На другом конце коридора стояла фигура, сзади ее освещал слабый свет,
лившийся через арку входа. Кто это мог быть? Фигура была недостаточно
высока для джелийского легионера, да и для делизийского солдата тоже.
Женщина? Нет, это не сестра-легионер. У сестер-легионеров тела были
сухощавыми и мускулистыми от длительных тренировок.
Прижавшись к стене, Дахар тихонько поднялся на ноги и занял самую
выгодную позицию для обороны. Вдруг вспыхнул свет, оранжевый свет, и
ослепил его. Послышался голос:
- Ты не можешь находиться здесь без замка, - сказал Гракс. В его
руках был лоскут оранжевой ткани. - У всех людей в Эр-Фроу есть замки,
Дахар. Тебе тоже нельзя без него. Это небезопасно.
32
Когда Дахар оставил Эйрис возле Серой Стены, она отправилась собирать
травы, чтобы приготовить для СуСу успокаивающий отвар.
Эйрис вспомнила, что видела шар-траву по пути в Дом Обучения в тот
день, когда пошел первый дождь в Эр-Фроу. Трава росла за яркими
серебряными колокольчиками в глубокой тени возле ствола. Может быть,
серебряные колокольчики снова расцвели после этого дождя, но даже и без
этой приметы Эйрис надеялась, что сможет найти нужное место. Она шла по
дорожкам гедов и все еще чувствовала тепло ладони Дахара у себя на руке.
Думала о том, что произошло за те часы, которые она провела у постели
больного великана.
За деревьями мелькнула чья-то тень, и Эйрис замерла на месте. Через
минуту тень превратилась в каменщика, которого Эйрис немного знала, это
был большой краснолицый мужчина. Он кивнул Эйрис и прошел мимо, не
останавливаясь, но женщина успела заметить его тревожно сжатые губы.
Она без труда нашла шар-траву позади серебряных колокольчиков. Все
колокольчики завяли. Опустившись на колени на металлическую дорожку и
раздвинув высокую траву, Эйрис принялась разглядывать растения. Серебряный
колокольчик рос и в Делизии. Листья его должны были быть светло-зелеными,
с едва заметными красноватыми прожилками, и мохнатыми на ощупь. Здесь они
были серыми. Женщина поднесла один лист к глазам и с трудом различила
зеленый цвет, все еще таившийся где-то внутри растения. Прожилки его стали
тоненькими и бледными, а короткие стебли, которые должны были быть
крепкими и толстыми, безвольно клонились книзу. Эйрис ощупала почву вокруг
дерева. Она была достаточно влажной. Поднявшись, женщина углубилась в
заросли и вскоре нашла куст, который искала. Такие кусты росли по всему
вельду. Значит, растение должно легко переносить холод, жару, сушь и
ливень. Она осмотрела куст. Он был еще крепким, но листья уже начали
опадать, а те, что остались, были бледными, новые же не появлялись. И
женщине вспомнилась фраза, которую несколько дней назад произнес Гракс,
показывая через увеличитель ей и Дахару делящиеся клетки. "Что не растет,
- сказал тогда гед, - умирает".
Неужели Эр-Фроу умирал?
Эйрис посмотрела на другие растения, но не могла точно определить,
какие из них болели, а какие выглядели как обычно. Во дворе стеклодувни
было мало растений. Единственные растения, о которых она хоть что-нибудь
знала - те, что использовались для орнамента, или те, что сжигали, чтобы
получить золу, необходимую для изготовления стекла.
Год - геды построили Эр-Фроу всего лишь на год, и Гракс никогда не
говорил, что они собираются продлить его существование на более долгий
срок. Наверное, растения плохо росли из-за того неестественного света,
который был в этом городе.
Свет - что-то еще, связанное со светом, мелькнуло у нее в голове...
мысль на мгновение заинтересовала ее и исчезла. Шар-трава оказалась
достаточно здоровой. Она нарвала ее и еще одно растение, которое назвал
Дахар - ягоды лин, отнесла их на вечно шумный базар, окружавший
делизийские залы. Возле входа в каждый зал всегда пылали костры, где
женщины за плату готовили дичь, пойманную в лесу. Они добавляли травы и
присматривали за котелком, если самим охотникам лень было это делать.
Эйрис подумала, что за несколько монет кто-нибудь вскипятит настой из ее
травы так, как советовал Дахар. Догадается ли кухарка, что из этих трав
получится наркотик для одурманивания разума? Скорее всего нет - даже
делизийские лекари не могли достичь тех знаний, которыми владели
жрецы-легионеры. Прошел уже час, как СуСу оставалась наедине со своей
болью и отчаянием. Бедный ребенок... Эйрис прибавила шаг. Но на краю рынка
она остановилась в изумлении. Там царил хаос, делизийцы вопили, кричали,
изо всех сил колотили друг друга кулаками. Женщина почувствовала
опасность. Все происходящее напомнило ей первую ночь в Эр-Фроу, когда
Калид провозгласил себя начальником делизийских солдат.
Ондар, подруга и соседка Эйрис, стояла с краю толпы рядом с солдатом
Каримом, своим любовником. Увидев Эйрис, она пошла навстречу, протягивая к
ней обе руки.
- Хорошо, что с тобой ничего не случилось! Я тебя искала и
испугалась... Где ты была, Эйрис?
- Ондар, что случилось? Почему они все кричат?
- Разве ты не знаешь?
- Нет, я...
- Калид предал нас, - мрачно произнес Карим.
- Нет, - отозвалась Ондар, - он не предавал. - Женщина и мужчина
обменялись взглядами, которые не имели никакого отношения к Эйрис, и в
этих взглядах явно светились вражда.
- О чем вы говорите? - Эйрис схватила Ондар за руку. - Геды...
изгоняют нас?
- Геды? Нет, но Калид и командующая джелийцев заключили соглашение,
чтобы остановить убийства. И они правы, - сказала Ондар и бросила на
Карима рассерженный взгляд. - Это не слишком высокая цена за мир.
- У мастеровых не больше военной сметки, чем у птицы, - презрительно
бросил Карим.
Ондар посмотрела на любовника долгим тревожным взглядом, взглядом
женщины, которая испугана тем, что вдруг увидела в своем мужчине. Она
отвернулась от него и сказала Эйрис:
- Шестеро вошли в соглашение: Калид, Санкар, Келовар...
- Келовар!
- Келовар - нет, - мрачно перебил любовницу Карим, - эта трусость не
имеет к нему отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
- Гракс пришел...
- Гракс...
- Гармония...
Прошли часы, прежде чем началось численно-рациональное обсуждение,
еще несколько часов потребовалось на то, чтобы геды пришли к своему
единственному решению: пока люди необходимы для изучения, насилие не
должно прервать жизнь ни одного из шестерых, создавших альянс.
Энциклопедист будет защищать их, если необходимо, даже в Эр-Фроу, а геды,
в чьих группах занимаются эти шестеро, попытаются узнать от других, как
остальные люди относятся к соглашению "Кридогов".
Комната дымилась от истощения. Наконец, с облегчением и с печалью
геды потушили настенные экраны и соскользнули в транс Единения, чтобы
слиться во имя мертвых.
31
Ни один часовой не окликнул Дахара, когда он проходил через внешние
посты, а затем шел через лес. На опушке перед едва различимым в темноте
залом командующей он остановился.
Исхак заметил его еще до того, как он показался из-за деревьев.
Старый воин держал наготове нож и дробиночную трубку гедов, ждал, стоя в
проходе.
Дахар остановился в шести шагах от него, но не извлек своего оружия.
- Исхак, я хочу поговорить с командующей.
- Нет.
- Это ее приказ или твое решение?
- Ее. Командующая не встречается с джелийскими горожанами, - он дал
Дахару время ответить на оскорбление, но Дахар промолчал. - Но она
передала мне сообщение для тебя.
- Говори.
- Тебя пропустили через посты в последний раз. Тебе не разрешается
брать ничего из зала братьев-легионеров, за исключением твоего
собственного оружия. Хочешь перебирайся в зал горожан или оставайся за
пределами наших постов, но не пытайся вернуться в зал легионеров.
Легионеры получили приказ убить тебя, если ты попробуешь снова пройти
через посты.
- Как будто я горожанин под предупреждением, - ровно проговорил
Дахар.
- Ты и есть горожанин под предупреждением.
- Но ведь даже... горожанин может попросить встречи с
главнокомандующей, если у него есть важный повод.
- Главнокомандующая уже отвергла твою просьбу.
Инстинктивно Дахар смерил глазами расстояние до лестницы.
- Не пытайся, Дахар, - спокойно сказал Исхак и предупредил: - Да, я
сделаю это.
- Ты не сможешь остановить меня без трубки гедов.
- Она у меня есть.
- Да, - ответил Дахар. - Она у тебя есть.
Он не мог сражаться. Он не спал уже почти тридцать шесть часов и не
мог отыскать в мозгу нужное слово - Третьедень. Ему стоило больших усилий
не качаться от усталости перед Исхаком, который остановил его с помощью
оружия гедов, того оружия, которое Дахар сохранил для Джелы.
- И еще, горожанин, - добавил Исхак, - Белазир сказала мне, как
своему первому лейтенанту, почему она выгнала тебя. За прямое
неповиновение. Я бы на ее месте запорол тебя до полусмерти. За
неповиновение и за это соглашение "Кридогов", но она взяла всю
ответственность на себя. Я думаю, ей не стоило этого делать. Ты предал
нас, а теперь мы, у кого осталась еще честь, вынуждены мириться с
результатами этого предательства и жить по новым правилам. Запомни: мы
тебе этого не простим, никогда. Келовар и его солдаты с удовольствием
наблюдали, как умирал Джаллалудин. С удовольствием и торжеством, с подлым
торжеством бесчестия над честью. И теперь каждый раз, когда кто-нибудь из
них посмотрит на джелийского легионера, он снова и снова будет переживать
то торжество, которое ты ему подарил.
Дахар смотрел прямо перед собой и молчал.
- Белазир просила передать тебе еще кое-что, - добавил новый первый
лейтенант, - ты - целитель, можешь продолжать лечить. Но не легионеров.
Горожан, проституток, делизийцев, гедов, если хочешь, - но не легионеров.
Ты недостоин касаться их.
- Последние слова твои или Белазир?
- Иди отсюда, горожанин!
- Скажи, ее или твои?
Исхак сделал шаг вперед и поднял трубку с дробью.
Все, что было Дахаром-легионером напряглось и приготовилось к бою.
Однако сражаться сегодня он не только не мог, но и не хотел. Жрец заставил
себя отвернуться от Исхака и направился назад той же дорогой, что и
пришел, не останавливаясь до тех пор, пока не оказался за пределами
караульных постов. Дорожка из врофа слабо светилась в темноте. Он пошел по
ней, думая о том, что самое безопасное место для него - Дом Обучения.
Другого места в Эр-Фроу - нет, ибо когда солдаты Калида узнают, что его
выгнали из Джелы, они начнут охотиться за ним, как свора кридогов.
Дахар дотащился до конца коридора в Доме Обучения и забрался в темный
альков в углу, из которого можно было видеть оба входа. Затем положил свое
оружие на подстилку из маленьких веточек, так, чтобы его легко можно было
найти в темноте. Несмотря на усталость, сон пришел не сразу. Дахара
тяготило одиночество.
Одиночество казалось серым, тусклым, таким же металлическим, как и
вроф, на котором он лежал. Одиночество преследовало его с самого детства
и, вероятно, было его предназначением. Оно походило на холодный туман,
поднимающийся с земли, где один неверный шаг может завести легионера в
трясину. Дахар понял, что сделал этот неверный шаг, оказался таким
дураком, что попытался служить двум господам сразу: науке гедов и клинку
чести братьев-легионеров. Но наука оказалась лишенной чести, лишенной
братьев, лишенной всего, кроме холодной металлической боли, которую
причиняла ему.
Наконец он погрузился в сон. И увидел себя мальчиком, охотившимся в
вельде вместе с другими подростками еще невыбранными в кадр. Они знали,
что, когда вернутся, получат от мастера порку за то, что без спроса
сбежали с тренировочного поля. Стоял Последний свет. Небо было горячим и
синим. Дахар послал стрелу прямо в голубизну неба, и она каким-то чудом
угодила в кридога, чудовище с тремя глазами и огромными клыками. Он не
видел клыков, но знал, что они есть. Мальчишки хотели убить животное, но
Дахар загородил его собственным телом и закричал: "Нет! Нет! Я должен
отнести его моей матери! Она умрет без него!" Но подростки все же
оттолкнули его и убили раненое существо. Но в тот момент, когда
толкающиеся мальчишки коснулись Дахара, он почувствовал у горла клинок
Келовара.
Кто-то наступил на веточку подстилки, на которой лежало оружие, и
Дахар сразу же проснулся. Сжавшись в комок, он зажал в одной руке нож, в
другой - трубку с дробью. И старался стряхнуть с себя усталость и остатки
сна.
На другом конце коридора стояла фигура, сзади ее освещал слабый свет,
лившийся через арку входа. Кто это мог быть? Фигура была недостаточно
высока для джелийского легионера, да и для делизийского солдата тоже.
Женщина? Нет, это не сестра-легионер. У сестер-легионеров тела были
сухощавыми и мускулистыми от длительных тренировок.
Прижавшись к стене, Дахар тихонько поднялся на ноги и занял самую
выгодную позицию для обороны. Вдруг вспыхнул свет, оранжевый свет, и
ослепил его. Послышался голос:
- Ты не можешь находиться здесь без замка, - сказал Гракс. В его
руках был лоскут оранжевой ткани. - У всех людей в Эр-Фроу есть замки,
Дахар. Тебе тоже нельзя без него. Это небезопасно.
32
Когда Дахар оставил Эйрис возле Серой Стены, она отправилась собирать
травы, чтобы приготовить для СуСу успокаивающий отвар.
Эйрис вспомнила, что видела шар-траву по пути в Дом Обучения в тот
день, когда пошел первый дождь в Эр-Фроу. Трава росла за яркими
серебряными колокольчиками в глубокой тени возле ствола. Может быть,
серебряные колокольчики снова расцвели после этого дождя, но даже и без
этой приметы Эйрис надеялась, что сможет найти нужное место. Она шла по
дорожкам гедов и все еще чувствовала тепло ладони Дахара у себя на руке.
Думала о том, что произошло за те часы, которые она провела у постели
больного великана.
За деревьями мелькнула чья-то тень, и Эйрис замерла на месте. Через
минуту тень превратилась в каменщика, которого Эйрис немного знала, это
был большой краснолицый мужчина. Он кивнул Эйрис и прошел мимо, не
останавливаясь, но женщина успела заметить его тревожно сжатые губы.
Она без труда нашла шар-траву позади серебряных колокольчиков. Все
колокольчики завяли. Опустившись на колени на металлическую дорожку и
раздвинув высокую траву, Эйрис принялась разглядывать растения. Серебряный
колокольчик рос и в Делизии. Листья его должны были быть светло-зелеными,
с едва заметными красноватыми прожилками, и мохнатыми на ощупь. Здесь они
были серыми. Женщина поднесла один лист к глазам и с трудом различила
зеленый цвет, все еще таившийся где-то внутри растения. Прожилки его стали
тоненькими и бледными, а короткие стебли, которые должны были быть
крепкими и толстыми, безвольно клонились книзу. Эйрис ощупала почву вокруг
дерева. Она была достаточно влажной. Поднявшись, женщина углубилась в
заросли и вскоре нашла куст, который искала. Такие кусты росли по всему
вельду. Значит, растение должно легко переносить холод, жару, сушь и
ливень. Она осмотрела куст. Он был еще крепким, но листья уже начали
опадать, а те, что остались, были бледными, новые же не появлялись. И
женщине вспомнилась фраза, которую несколько дней назад произнес Гракс,
показывая через увеличитель ей и Дахару делящиеся клетки. "Что не растет,
- сказал тогда гед, - умирает".
Неужели Эр-Фроу умирал?
Эйрис посмотрела на другие растения, но не могла точно определить,
какие из них болели, а какие выглядели как обычно. Во дворе стеклодувни
было мало растений. Единственные растения, о которых она хоть что-нибудь
знала - те, что использовались для орнамента, или те, что сжигали, чтобы
получить золу, необходимую для изготовления стекла.
Год - геды построили Эр-Фроу всего лишь на год, и Гракс никогда не
говорил, что они собираются продлить его существование на более долгий
срок. Наверное, растения плохо росли из-за того неестественного света,
который был в этом городе.
Свет - что-то еще, связанное со светом, мелькнуло у нее в голове...
мысль на мгновение заинтересовала ее и исчезла. Шар-трава оказалась
достаточно здоровой. Она нарвала ее и еще одно растение, которое назвал
Дахар - ягоды лин, отнесла их на вечно шумный базар, окружавший
делизийские залы. Возле входа в каждый зал всегда пылали костры, где
женщины за плату готовили дичь, пойманную в лесу. Они добавляли травы и
присматривали за котелком, если самим охотникам лень было это делать.
Эйрис подумала, что за несколько монет кто-нибудь вскипятит настой из ее
травы так, как советовал Дахар. Догадается ли кухарка, что из этих трав
получится наркотик для одурманивания разума? Скорее всего нет - даже
делизийские лекари не могли достичь тех знаний, которыми владели
жрецы-легионеры. Прошел уже час, как СуСу оставалась наедине со своей
болью и отчаянием. Бедный ребенок... Эйрис прибавила шаг. Но на краю рынка
она остановилась в изумлении. Там царил хаос, делизийцы вопили, кричали,
изо всех сил колотили друг друга кулаками. Женщина почувствовала
опасность. Все происходящее напомнило ей первую ночь в Эр-Фроу, когда
Калид провозгласил себя начальником делизийских солдат.
Ондар, подруга и соседка Эйрис, стояла с краю толпы рядом с солдатом
Каримом, своим любовником. Увидев Эйрис, она пошла навстречу, протягивая к
ней обе руки.
- Хорошо, что с тобой ничего не случилось! Я тебя искала и
испугалась... Где ты была, Эйрис?
- Ондар, что случилось? Почему они все кричат?
- Разве ты не знаешь?
- Нет, я...
- Калид предал нас, - мрачно произнес Карим.
- Нет, - отозвалась Ондар, - он не предавал. - Женщина и мужчина
обменялись взглядами, которые не имели никакого отношения к Эйрис, и в
этих взглядах явно светились вражда.
- О чем вы говорите? - Эйрис схватила Ондар за руку. - Геды...
изгоняют нас?
- Геды? Нет, но Калид и командующая джелийцев заключили соглашение,
чтобы остановить убийства. И они правы, - сказала Ондар и бросила на
Карима рассерженный взгляд. - Это не слишком высокая цена за мир.
- У мастеровых не больше военной сметки, чем у птицы, - презрительно
бросил Карим.
Ондар посмотрела на любовника долгим тревожным взглядом, взглядом
женщины, которая испугана тем, что вдруг увидела в своем мужчине. Она
отвернулась от него и сказала Эйрис:
- Шестеро вошли в соглашение: Калид, Санкар, Келовар...
- Келовар!
- Келовар - нет, - мрачно перебил любовницу Карим, - эта трусость не
имеет к нему отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56