– Это геологически активный регион с глубокой траншеей. Дальше что?
– Там находится множество подводных вулканов, на их склонах полно обломков и наносных пород, а потому велика опасность оползней.
– Оползней? – удивился Эванс и устало потер глаза. Страшно хотелось спать.
– Подводных оползней, – уточнил Кеннер.
– Так они что же, хотят вызвать подводный оползень? – предположила Сара.
– Да, мы так думаем. На одном из склонов вдоль Соломоновой Траншеи. На глубине от пятисот до тысячи футов.
– Ну и что он им даст, этот подводный оползень? – спросил Эванс.
– Покажи ему большую карту, – попросил Санджонга Кеннер. Тот вывел на монитор карту всего Тихоокеанского бассейна, от Сибири до Чили и от Австралии до Аляски.
– Так, – сказал Кеннер. – А теперь попробуем провести прямую линию от бухты Резолюшн, посмотрим, куда она приведет.
– В Калифорнию!
– Правильно. Примерно через одиннадцать часов…
– Подводный оползень, – нахмурился Эванс.
– Да, он способен сместить огромные массы воды. Причем очень быстро. Обычное явление при образовании цунами. Вызванная этим сдвигом подземных пород гигантская волна способна передвигаться по океану со скоростью около пятисот миль в час.
– Господи боже! – воскликнул Эванс. – И большая она, эта волна?
– В данном случае это целая серия волн. В 1952 году подводный оползень в Аляске вызвал волну высотой в сорок семь футов. Но высоту этой невозможно предвидеть и рассчитать, поскольку высота волны зависит еще и от рельефа береговой линии. В отдельных районах у берегов Калифорнии она может достигать шестидесяти футов. Высотой с шестиэтажный дом.
– О боже, – ахнула Сара.
– И сколько у нас времени, чтобы помешать им сделать это? – спросил Эванс.
– Конференция продлится еще два дня, – ответил Кеннер. – На то, чтобы пересечь Тихий океан, волне понадобится один день. Так что…
– У нас всего один день.
– Да, и это самое большее. Один день на то, чтобы приземлиться, пробиться через джунгли к бухте и остановить их.
* * *
– Остановить кого? – сладко позевывая, спросил Тед Брэдли. Оказывается, он проснулся и подошел к ним. – Боже! Голова просто раскалывается! Как насчет того, чтоб поправить здоровье? – Тут он вдруг умолк и по очереди оглядел каждого из присутствующих. – Эй, что это тут у вас происходит? Сидите с постными рожами, прямо как на похоронах.
НА ПОДЛЕТЕ К ОСТРОВУ ГАРЕДА
Четверг, 14 октября
5.30 утра
Три часа спустя взошло солнце, и самолет начал сбрасывать высоту. Теперь он летел совсем низко, над покрытыми густой зеленью островками, окруженными небесно-голубыми водами океана. Они увидели тонкие змейки дорог и несколько небольших поселений.
Тед Брэдли, не отрываясь, смотрел в иллюминатор.
– Ну разве он не прекрасен, этот мир? – театрально воскликнул он. – Какая красота! Поистине райское место! Уголок девственной нетронутой природы, скоро мы потеряем и его.
Сидевший напротив Кеннер промолчал. Он тоже смотрел в иллюминатор.
– А не кажется ли вам, – не унимался Брэдли, – что главная проблема состоит в том, что мы утратили связь с природой?
– Нет, – ответил Кеннер. – Думаю, проблема в том, что не так уж много отсюда видно дорог.
– Не кажется ли вам, – продолжал гнуть свое Брэдли, – что всему виной именно белый человек, а не эти туземцы? Ведь именно он хочет завоевать природу, принизить и в конечном счете уничтожить ее?
– Нет, я так не думаю.
– Лично я считаю иначе, – сказал Брэдли. – Считаю, что люди, живущие так близко к земле, в этих своих деревеньках, в окружении прекрасной природы, эти люди обладают истинным пониманием того, что есть экология. А потому умеют существовать в гармонии с внешним миром.
– А вы что, долго жили в деревнях, Тед? – спросил Кеннер.
– Именно так. Достаточно. Один раз, когда мы снимали картину в Зимбабве, другой раз – в Ботсване. Уж я-то знаю, о чем говорю.
– Ага. Ясно. И все это время проживали в самой деревне?
– Нет, я жил в отелях. Ну, должен был, таковы условия страховки. Но я успел наглядеться на эти деревни. И считаю, деревенская жизнь лучше, куда как чище и правильней в экологическом смысле слова. Если честно, то думаю, что каждый человек должен жить именно так. И уж определенно нам не следует поощрять сельских жителей к индустриализации. В этом главная проблема.
– Понимаю. Сами хотите жить в отеле, но чтоб все остальные при этом оставались в деревнях?
– Да нет, вы меня не правильно поняли…
– А где вы живете в настоящее время? – спросил Кеннер.
– В Шерман-Оукс.
– Это деревня?
– Нет. Ну, можно сказать и так, типа того… Просто мне по работе приходится часто бывать в Лос-Анджелесе, – торопливо добавил Брэдли. – Так что выбора нет.
– Скажите, Тед, а вам когда-нибудь доводилось жить в деревне в одной из стран третьего мира? Ну, хотя бы переночевать там всего разок?
Брэдли заерзал в кресле.
– Я ведь уже упоминал, что провел достаточно времени в деревнях, где мы снимали. И знаю, о чем говорю.
– Если жизнь в деревнях такая замечательная, почему же тогда, по-вашему, люди мечтают оттуда убраться?
– Они не должны оттуда уезжать. Лично я придерживаюсь такого мнения.
– Вам что же, видней, чем им? – спросил Кеннер. Брэдли растерялся, но ненадолго.
– Если хотите знать, да! – выпалил он. – Мне виднее. Потому что за мной преимущество: образование и богатый опыт. И еще я знаю, какие опасности таит в себе индустриальное общество. Да от них уже давно всему миру тошно! Так что, думаю, мне видней, что для них хорошо, а что – плохо. И уж определенно видней, что лучше для нашей планеты с экологической точки зрения.
– А у меня, – заметил Кеннер, – всегда возникают проблемы с людьми, которые решают за других, что для них лучше. И это при том, что сами они живут совсем другой жизнью, в других местах, не знают ни местных условий, ни трудностей, с которыми приходится сталкиваться. Когда они проживают совсем в другой стране, неважно где, в каком-нибудь небольшом западном городке или в стеклянном небоскребе в Брюсселе, Берлине или Нью-Йорке. И при этом почему-то вообразили, что им оттуда видней, что они знают, что лучше для меня или других людей, как я должен решать свои проблемы, как должен прожить свою жизнь. Вот этого я лично никогда не понимал.
– А что тут не понимать? – воскликнул Брэдли. – Я просто хочу сказать следующее. Вы же не думаете, не верите в то, что каждый человек на этой планете волен делать то, что ему заблагорассудится? Ведь это было бы просто ужасно, верно? И подобные люди нуждаются в помощи и чтоб их направляли.
– И вы как раз тот, кто может их наставлять на путь истинный? Всех этих людей?
– Ну, ладно, согласен. Это не слишком корректно с политической точки зрения. Но вы хотите, чтоб все люди на земле придерживались тех же, совершенно чудовищных и безнравственных жизненных стандартов, что и мы, американцы? И, пусть в меньшей степени, европейцы, так, что ли?
– А вы, я смотрю, не желаете отказываться от своих взглядов, – заметил Кеннер.
– Нет, не желаю, – заявил Тед. – Просто хочу сохранить то, что еще можно сохранить. Борюсь за переработку отходов, за уменьшение вредных выбросов в атмосферу. Ведь если все остальные народы и страны нашей планеты пойдут по пути индустриализации, нам всем грозит ужасное глобальное загрязнение и полная катастрофа. Этого не должно случиться.
– Получается, у меня есть, а другим этого не положено, так, что ли?
– Надо смотреть реальности в глаза, – ответил Брэдли.
– Вашей реальности. А не их.
Тут вдруг Санджонг подозвал к себе Кеннера.
– Прошу прощения, – сказал Кеннер и поднялся.
– Ага, ну конечно! Проще уйти, чем продолжить разговор! – воскликнул Брэдли. – За мной последнее слово, и я говорю правду. – Он жестом подозвал стюардессу, показав ей пустой бокал. – Еще один, милочка. Последний. На посошок.
* * *
– Вертолета все еще нет, – сказал Санджонг.
– Что случилось?
– Он должен прилететь с другого острова. А они закрыли воздушное пространство над Гаредой. Опасаются, что у повстанцев есть ракеты системы «земля-воздух».
Кеннер нахмурился:
– Сколько до посадки?
– Десять минут.
– Остается только скрестить пальцы и надеяться на лучшее.
* * *
Оставшись в одиночестве, Брэдли поднялся и направился к Питеру Эвансу. Плюхнулся в кресло рядом с ним.
– Вы только взгляните! Разве не великолепный, потрясающий вид? А вода, вода! Прозрачная, кристально чистая! Какие изумительные оттенки синего. А эти прелестные деревеньки в самом сердце природы!
Эванс тоже смотрел в иллюминатор. Но видел только ужасающую нищету. Хижины в деревне представляли собой жалкие покосившиеся лачуги с ржавыми крышами из гофрированного железа, дороги – сплошные моря жидкой красной грязи. Люди плохо одеты и передвигаются как-то неестественно медленно. Точно погружены в депрессию или глубокую печаль. «Здесь процветают инфекции, болезни, детская смертность», – думал Эванс.
– Изумительно! Великолепно! – не унимался Брэдли. – Жду не дождусь, когда окажусь там. Это же праздник. Кто бы мог подумать, что Соломоновы острова так красивы? Сущий рай!
Сидевшая впереди Дженифер заметила:
– Да, причем издавна населенный охотниками за головами.
– Ну, все это в далеком прошлом, – отмахнулся Брэдли. – А может, и вовсе небылицы. Я имею в виду все эти разговоры о каннибализме. Все знают, что это не правда. Как-то читал книгу одного профессора. Никаких каннибалов нигде и никогда не было. Все это миф. Еще один пример того, как белый человек склонен демонизировать цветных. Когда Колумб подплывал к Вест-Индии, он тоже опасался каннибалов. Ему говорили, что они там водятся, по это оказалось не правдой. Впрочем, детали я забыл. Но не важно. Никаких каннибалов в природе просто не существует. Миф это, и все тут. Чего это вы на меня так смотрите?
Эванс обернулся. И увидел, что Брэдли обращается к Санджонгу и что тот действительно смотрит на него несколько странно.
– Ну, так в чем дело? – не унимался Брэдли. – Незачем так пялиться, приятель. Хочешь сказать, что не согласен со мной, так и говори.
– А вы и правда дурак, – спокойно заметил Санджонг. – На Суматре бывать когда-нибудь доводилось?
– Да нет, не доводилось.
– А в Новой Гвинее?
– Тоже нет. Всегда мечтал побывать там, купить изделия местных мастеров. Потрясающие вещицы, доложу я вам!
– Ну а на Борнео?
– Тоже нет и тоже всегда мечтал. Этот султан. Как там его по имени? Вылетело из головы. Но он проделал огромную работу, взял за основу отель «Дорчестер» в Лондоне и…
– Так вот что, – сказал Санджонг, – если доведется когда побывать на Борнео, посетите улицу Диак, там на домах до сих пор выставлены черепа людей, которых они поубивали.
– Да муть все это. Дешевая завлекалка для туристов.
– А в Новой Гвинее есть болезнь под названием куру. И передается она путем поедания человеческого мозга. Там есть обычай поедать мозги врага.
– Вранье все это.
– За эти исследования один ученый получил Нобелевскую премию. Они не прочь полакомиться человеческим мозгом.
– Да когда это было, тысячу лет назад!
– В шестидесятые. И семидесятые.
– Вы, ребята, очень любите рассказывать всякие там страшные истории, – сказал Брэдли. – И непременно выставляете в них бедных дикарей сущими злодеями. Перестаньте, взгляните наконец правде в глаза. Люди не едят себе подобных! Санджонг растерянно заморгал. И взглянул на Кеннера. Тот молча пожал плечами.
– Господи, ну и красотища! – Брэдли снова смотрел в иллюминатор. – И еще, похоже, мы садимся.
ГАРЕДА
Четверг, 14 октября
6.40 утра
Покрытие налетном поле Котак, казалось, плавится под жаркими лучами солнца. Они подошли к небольшому навесу, над которым красовалась выведенная крупными кривыми буквами вывеска: «ТОМОЖНА». Сбоку от этого строения виднелась деревянная изгородь, и там висел красный знак в виде растопыренной ладони с непонятной надписью «НЕПРОХОД. ПОСТ».
– Ага, «непроход», – пробормотал Брэдли. – Очевидно, речь идет о желудочно-кишечных заболеваниях.
– Вообще-то, – заметил Санджонг, – красный знак в виде руки обозначает «капу». Иными словами, запрет. Короче говоря, так они изобразили на своем искаженном английском то, что у нас называется «посторонним вход воспрещен».
– Вон оно что… Теперь ясно.
«Эта липкая влажная жара просто невыносима», – подумал Эванс. Он и без того устал от долгого перелета, к тому же его терзали опасения. Как знать, что их ждет впереди. А рядом, такая свежая и беззаботная, энергично шагала Дженифер.
– Неужели ты ничуточки не устала? – спросил ее Эванс.
– Хорошо выспалась в самолете.
Он обернулся и взглянул на Сару. Она, казалось, тоже была полна энергии.
– А я что-то подустал.
– Отоспишься в машине, – небрежно отмахнулась Дженифер. Похоже, ее мало волновало состояние Эванса. И тут он почувствовал вдруг, что эта энергичная дамочка его раздражает.
Нет, здесь просто невыносимо жарко и душно. Чудовищная влажность. Ко времени, когда они подошли к таможне, рубашка у него на спине взмокла от пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Там находится множество подводных вулканов, на их склонах полно обломков и наносных пород, а потому велика опасность оползней.
– Оползней? – удивился Эванс и устало потер глаза. Страшно хотелось спать.
– Подводных оползней, – уточнил Кеннер.
– Так они что же, хотят вызвать подводный оползень? – предположила Сара.
– Да, мы так думаем. На одном из склонов вдоль Соломоновой Траншеи. На глубине от пятисот до тысячи футов.
– Ну и что он им даст, этот подводный оползень? – спросил Эванс.
– Покажи ему большую карту, – попросил Санджонга Кеннер. Тот вывел на монитор карту всего Тихоокеанского бассейна, от Сибири до Чили и от Австралии до Аляски.
– Так, – сказал Кеннер. – А теперь попробуем провести прямую линию от бухты Резолюшн, посмотрим, куда она приведет.
– В Калифорнию!
– Правильно. Примерно через одиннадцать часов…
– Подводный оползень, – нахмурился Эванс.
– Да, он способен сместить огромные массы воды. Причем очень быстро. Обычное явление при образовании цунами. Вызванная этим сдвигом подземных пород гигантская волна способна передвигаться по океану со скоростью около пятисот миль в час.
– Господи боже! – воскликнул Эванс. – И большая она, эта волна?
– В данном случае это целая серия волн. В 1952 году подводный оползень в Аляске вызвал волну высотой в сорок семь футов. Но высоту этой невозможно предвидеть и рассчитать, поскольку высота волны зависит еще и от рельефа береговой линии. В отдельных районах у берегов Калифорнии она может достигать шестидесяти футов. Высотой с шестиэтажный дом.
– О боже, – ахнула Сара.
– И сколько у нас времени, чтобы помешать им сделать это? – спросил Эванс.
– Конференция продлится еще два дня, – ответил Кеннер. – На то, чтобы пересечь Тихий океан, волне понадобится один день. Так что…
– У нас всего один день.
– Да, и это самое большее. Один день на то, чтобы приземлиться, пробиться через джунгли к бухте и остановить их.
* * *
– Остановить кого? – сладко позевывая, спросил Тед Брэдли. Оказывается, он проснулся и подошел к ним. – Боже! Голова просто раскалывается! Как насчет того, чтоб поправить здоровье? – Тут он вдруг умолк и по очереди оглядел каждого из присутствующих. – Эй, что это тут у вас происходит? Сидите с постными рожами, прямо как на похоронах.
НА ПОДЛЕТЕ К ОСТРОВУ ГАРЕДА
Четверг, 14 октября
5.30 утра
Три часа спустя взошло солнце, и самолет начал сбрасывать высоту. Теперь он летел совсем низко, над покрытыми густой зеленью островками, окруженными небесно-голубыми водами океана. Они увидели тонкие змейки дорог и несколько небольших поселений.
Тед Брэдли, не отрываясь, смотрел в иллюминатор.
– Ну разве он не прекрасен, этот мир? – театрально воскликнул он. – Какая красота! Поистине райское место! Уголок девственной нетронутой природы, скоро мы потеряем и его.
Сидевший напротив Кеннер промолчал. Он тоже смотрел в иллюминатор.
– А не кажется ли вам, – не унимался Брэдли, – что главная проблема состоит в том, что мы утратили связь с природой?
– Нет, – ответил Кеннер. – Думаю, проблема в том, что не так уж много отсюда видно дорог.
– Не кажется ли вам, – продолжал гнуть свое Брэдли, – что всему виной именно белый человек, а не эти туземцы? Ведь именно он хочет завоевать природу, принизить и в конечном счете уничтожить ее?
– Нет, я так не думаю.
– Лично я считаю иначе, – сказал Брэдли. – Считаю, что люди, живущие так близко к земле, в этих своих деревеньках, в окружении прекрасной природы, эти люди обладают истинным пониманием того, что есть экология. А потому умеют существовать в гармонии с внешним миром.
– А вы что, долго жили в деревнях, Тед? – спросил Кеннер.
– Именно так. Достаточно. Один раз, когда мы снимали картину в Зимбабве, другой раз – в Ботсване. Уж я-то знаю, о чем говорю.
– Ага. Ясно. И все это время проживали в самой деревне?
– Нет, я жил в отелях. Ну, должен был, таковы условия страховки. Но я успел наглядеться на эти деревни. И считаю, деревенская жизнь лучше, куда как чище и правильней в экологическом смысле слова. Если честно, то думаю, что каждый человек должен жить именно так. И уж определенно нам не следует поощрять сельских жителей к индустриализации. В этом главная проблема.
– Понимаю. Сами хотите жить в отеле, но чтоб все остальные при этом оставались в деревнях?
– Да нет, вы меня не правильно поняли…
– А где вы живете в настоящее время? – спросил Кеннер.
– В Шерман-Оукс.
– Это деревня?
– Нет. Ну, можно сказать и так, типа того… Просто мне по работе приходится часто бывать в Лос-Анджелесе, – торопливо добавил Брэдли. – Так что выбора нет.
– Скажите, Тед, а вам когда-нибудь доводилось жить в деревне в одной из стран третьего мира? Ну, хотя бы переночевать там всего разок?
Брэдли заерзал в кресле.
– Я ведь уже упоминал, что провел достаточно времени в деревнях, где мы снимали. И знаю, о чем говорю.
– Если жизнь в деревнях такая замечательная, почему же тогда, по-вашему, люди мечтают оттуда убраться?
– Они не должны оттуда уезжать. Лично я придерживаюсь такого мнения.
– Вам что же, видней, чем им? – спросил Кеннер. Брэдли растерялся, но ненадолго.
– Если хотите знать, да! – выпалил он. – Мне виднее. Потому что за мной преимущество: образование и богатый опыт. И еще я знаю, какие опасности таит в себе индустриальное общество. Да от них уже давно всему миру тошно! Так что, думаю, мне видней, что для них хорошо, а что – плохо. И уж определенно видней, что лучше для нашей планеты с экологической точки зрения.
– А у меня, – заметил Кеннер, – всегда возникают проблемы с людьми, которые решают за других, что для них лучше. И это при том, что сами они живут совсем другой жизнью, в других местах, не знают ни местных условий, ни трудностей, с которыми приходится сталкиваться. Когда они проживают совсем в другой стране, неважно где, в каком-нибудь небольшом западном городке или в стеклянном небоскребе в Брюсселе, Берлине или Нью-Йорке. И при этом почему-то вообразили, что им оттуда видней, что они знают, что лучше для меня или других людей, как я должен решать свои проблемы, как должен прожить свою жизнь. Вот этого я лично никогда не понимал.
– А что тут не понимать? – воскликнул Брэдли. – Я просто хочу сказать следующее. Вы же не думаете, не верите в то, что каждый человек на этой планете волен делать то, что ему заблагорассудится? Ведь это было бы просто ужасно, верно? И подобные люди нуждаются в помощи и чтоб их направляли.
– И вы как раз тот, кто может их наставлять на путь истинный? Всех этих людей?
– Ну, ладно, согласен. Это не слишком корректно с политической точки зрения. Но вы хотите, чтоб все люди на земле придерживались тех же, совершенно чудовищных и безнравственных жизненных стандартов, что и мы, американцы? И, пусть в меньшей степени, европейцы, так, что ли?
– А вы, я смотрю, не желаете отказываться от своих взглядов, – заметил Кеннер.
– Нет, не желаю, – заявил Тед. – Просто хочу сохранить то, что еще можно сохранить. Борюсь за переработку отходов, за уменьшение вредных выбросов в атмосферу. Ведь если все остальные народы и страны нашей планеты пойдут по пути индустриализации, нам всем грозит ужасное глобальное загрязнение и полная катастрофа. Этого не должно случиться.
– Получается, у меня есть, а другим этого не положено, так, что ли?
– Надо смотреть реальности в глаза, – ответил Брэдли.
– Вашей реальности. А не их.
Тут вдруг Санджонг подозвал к себе Кеннера.
– Прошу прощения, – сказал Кеннер и поднялся.
– Ага, ну конечно! Проще уйти, чем продолжить разговор! – воскликнул Брэдли. – За мной последнее слово, и я говорю правду. – Он жестом подозвал стюардессу, показав ей пустой бокал. – Еще один, милочка. Последний. На посошок.
* * *
– Вертолета все еще нет, – сказал Санджонг.
– Что случилось?
– Он должен прилететь с другого острова. А они закрыли воздушное пространство над Гаредой. Опасаются, что у повстанцев есть ракеты системы «земля-воздух».
Кеннер нахмурился:
– Сколько до посадки?
– Десять минут.
– Остается только скрестить пальцы и надеяться на лучшее.
* * *
Оставшись в одиночестве, Брэдли поднялся и направился к Питеру Эвансу. Плюхнулся в кресло рядом с ним.
– Вы только взгляните! Разве не великолепный, потрясающий вид? А вода, вода! Прозрачная, кристально чистая! Какие изумительные оттенки синего. А эти прелестные деревеньки в самом сердце природы!
Эванс тоже смотрел в иллюминатор. Но видел только ужасающую нищету. Хижины в деревне представляли собой жалкие покосившиеся лачуги с ржавыми крышами из гофрированного железа, дороги – сплошные моря жидкой красной грязи. Люди плохо одеты и передвигаются как-то неестественно медленно. Точно погружены в депрессию или глубокую печаль. «Здесь процветают инфекции, болезни, детская смертность», – думал Эванс.
– Изумительно! Великолепно! – не унимался Брэдли. – Жду не дождусь, когда окажусь там. Это же праздник. Кто бы мог подумать, что Соломоновы острова так красивы? Сущий рай!
Сидевшая впереди Дженифер заметила:
– Да, причем издавна населенный охотниками за головами.
– Ну, все это в далеком прошлом, – отмахнулся Брэдли. – А может, и вовсе небылицы. Я имею в виду все эти разговоры о каннибализме. Все знают, что это не правда. Как-то читал книгу одного профессора. Никаких каннибалов нигде и никогда не было. Все это миф. Еще один пример того, как белый человек склонен демонизировать цветных. Когда Колумб подплывал к Вест-Индии, он тоже опасался каннибалов. Ему говорили, что они там водятся, по это оказалось не правдой. Впрочем, детали я забыл. Но не важно. Никаких каннибалов в природе просто не существует. Миф это, и все тут. Чего это вы на меня так смотрите?
Эванс обернулся. И увидел, что Брэдли обращается к Санджонгу и что тот действительно смотрит на него несколько странно.
– Ну, так в чем дело? – не унимался Брэдли. – Незачем так пялиться, приятель. Хочешь сказать, что не согласен со мной, так и говори.
– А вы и правда дурак, – спокойно заметил Санджонг. – На Суматре бывать когда-нибудь доводилось?
– Да нет, не доводилось.
– А в Новой Гвинее?
– Тоже нет. Всегда мечтал побывать там, купить изделия местных мастеров. Потрясающие вещицы, доложу я вам!
– Ну а на Борнео?
– Тоже нет и тоже всегда мечтал. Этот султан. Как там его по имени? Вылетело из головы. Но он проделал огромную работу, взял за основу отель «Дорчестер» в Лондоне и…
– Так вот что, – сказал Санджонг, – если доведется когда побывать на Борнео, посетите улицу Диак, там на домах до сих пор выставлены черепа людей, которых они поубивали.
– Да муть все это. Дешевая завлекалка для туристов.
– А в Новой Гвинее есть болезнь под названием куру. И передается она путем поедания человеческого мозга. Там есть обычай поедать мозги врага.
– Вранье все это.
– За эти исследования один ученый получил Нобелевскую премию. Они не прочь полакомиться человеческим мозгом.
– Да когда это было, тысячу лет назад!
– В шестидесятые. И семидесятые.
– Вы, ребята, очень любите рассказывать всякие там страшные истории, – сказал Брэдли. – И непременно выставляете в них бедных дикарей сущими злодеями. Перестаньте, взгляните наконец правде в глаза. Люди не едят себе подобных! Санджонг растерянно заморгал. И взглянул на Кеннера. Тот молча пожал плечами.
– Господи, ну и красотища! – Брэдли снова смотрел в иллюминатор. – И еще, похоже, мы садимся.
ГАРЕДА
Четверг, 14 октября
6.40 утра
Покрытие налетном поле Котак, казалось, плавится под жаркими лучами солнца. Они подошли к небольшому навесу, над которым красовалась выведенная крупными кривыми буквами вывеска: «ТОМОЖНА». Сбоку от этого строения виднелась деревянная изгородь, и там висел красный знак в виде растопыренной ладони с непонятной надписью «НЕПРОХОД. ПОСТ».
– Ага, «непроход», – пробормотал Брэдли. – Очевидно, речь идет о желудочно-кишечных заболеваниях.
– Вообще-то, – заметил Санджонг, – красный знак в виде руки обозначает «капу». Иными словами, запрет. Короче говоря, так они изобразили на своем искаженном английском то, что у нас называется «посторонним вход воспрещен».
– Вон оно что… Теперь ясно.
«Эта липкая влажная жара просто невыносима», – подумал Эванс. Он и без того устал от долгого перелета, к тому же его терзали опасения. Как знать, что их ждет впереди. А рядом, такая свежая и беззаботная, энергично шагала Дженифер.
– Неужели ты ничуточки не устала? – спросил ее Эванс.
– Хорошо выспалась в самолете.
Он обернулся и взглянул на Сару. Она, казалось, тоже была полна энергии.
– А я что-то подустал.
– Отоспишься в машине, – небрежно отмахнулась Дженифер. Похоже, ее мало волновало состояние Эванса. И тут он почувствовал вдруг, что эта энергичная дамочка его раздражает.
Нет, здесь просто невыносимо жарко и душно. Чудовищная влажность. Ко времени, когда они подошли к таможне, рубашка у него на спине взмокла от пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76