Когда я это понял, то занес все в документы, которые спрятал в надежном месте. Оттуда они, в случае моей смерти, будут пересланы барону Харконнену и в Ландсраад. То-то обрадуется герцог Лето, когда узнает, что его возлюбленная – дочь его смертельного врага барона.
Мохиам положила ребенка рядом с одним из призов в выстланный бархатом альков, освещенный неярким шафранным светом.
Он продолжал говорить, стараясь убедить ее:
– Я сделал копии документов и положил их в разных местах. Ты не сможешь сохранить тайну, даже если убьешь меня. – Де Фриз уверенно шагнул к двери, к единственному выходу к спасению. – Ты не посмеешь напасть на меня, ведьма.
Обезопасив младенца, Мохиам успокоилась и повернулась лицом к врагу.
– Если то, что ты говоришь, – правда, ментат, то я буду вынуждена сохранить тебе жизнь.
Де Фриз облегченно вздохнул; он понимал, что Преподобная Мать не может рисковать раскрытием таких откровений. Даже при малейшем шансе, что сказанное им правда, она не нападет на него, и он сможет спокойно уйти.
Внезапно Мохиам бросилась на него с яростью раненой пантеры. Она обрушила на него град слившихся ударов и пинков. Де Фриз отступил назад, стараясь сопротивляться, он поднял руку, чтобы предплечьем блокировать удар ногой.
От удара его запястье, хрустнув, сломалось, он едва не задохнулся, но волевым усилием блокировал боль и взмахнул здоровой рукой. Мохиам снова атаковала де Фриза, обрушив на него град ударов, пинков и рубящих ударов.
Твердая пятка обрушилась на его живот. Стальной кулак врезался в грудину. Ментат почувствовал, как у него ломаются ребра и рвутся внутренние органы.
Он попытался крикнуть, но горлом пошла кровь, вымазавшая его испачканные помадой и соком сафо губы.
Он выбросил вперед ногу, пытаясь сломать ей коленную чашечку, но Мохиам ушла в сторону. Де Фриз поднял здоровую руку, чтобы блокировать удар ногой, но Мохиам сломала ему второе запястье.
Он повернулся, чтобы бежать. Он проиграл схватку и, спасаясь, бросился к выходу. Мохиам оказалась у двери раньше ментата. Пятка ее врезалась ему в горло. От резкого толчка шея Питера де Фриза сломалась, как сухая щепка. Мертвый ментат повалился на пол. В глазах его навсегда застыло удивление.
Мохиам остановилась и перевела дыхание. Спустя момент она успокоилась окончательно. Потом она повернулась, подошла к алькову и взяла оттуда ребенка Атрейдеса.
Прежде чем покинуть комнату призов, она подошла к распростертому на полу трупу и позволила презрительному выражению скользнуть по ее лицу. Она плюнула в мертвое лицо, вспомнив, как он ехидно радовался, глядя, как ее насилует барон.
Мохиам знала, что не существует никакого документального подтверждения секретов, известных де Фризу. Его просто нет в природе. Ментат не оставил никаких документов. Все страшные тайны умерли вместе с ним.
– Никогда не лги Вещающей Истину, – наставительно произнесла она вслух.
***
Малейшее неудовольствие императора передается его слугам, и здесь это неудовольствие превращается в ярость.
Зум Гарон, командующий сардаукарской гвардией
Шаддам не успел отдать приказ своему флоту начать испепеляющую бомбардировку планеты. Представитель Гильдии, настроившись на волну секретного канала связи императора, потребовал объяснений.
Стоя на командирском мостике своего флагманского корабля, Шаддам не только не потрудился каким-то образом обосновать свои приказы. Он вообще не дал никакого ответа. Скоро вся империя, в том числе и Гильдия, без всяких слов поймет, что означают его действия.
Рядом с императором, у пульта управления войсками стоял верховный башар Зум Гарон, получавший от командиров подтверждения готовности выполнить приказ.
– Все расчеты готовы, сир. – Он посмотрел на экран, потом на императора, который испытующе уставился в глаза башара. Лицо закаленного ветерана не выражало ничего, кроме непреклонности. – И ждут вашего приказа открыть огонь.
Почему все мои подданные не могут быть похожими на него?
Не получив ответа, легат Гильдии передал на мостик императорского флагмана свое голографическое изображение. Образ получился гораздо внушительнее оригинала, хотя легат и в жизни был высоким импозантным мужчиной.
– Император Шаддам, мы настаиваем на прекращении военных действий. Они бесцельны.
Раздраженный тем, что Гильдия сумела нарушить секретность кодов связи, Шаддам, нахмурясь, посмотрел на изображение.
– Кто вы такой, чтобы обсуждать цели власти? Я император.
– А я представляю Космическую Гильдию, – спокойно парировал легат, словно два этих звания были сравнимы по своей важности.
– Не Гильдия устанавливает закон и порядок. Вы уже вынесли свой вердикт. Барон виновен, и мы наложим на него наказание. – Шаддам обернулся к Зуму Гарону:
– Отдавайте приказ, верховный башар. Нанесите массированный бомбовый удар по Арракису. Уничтожьте на планете все живое.
***
На низеньком топчане, недалеко от входа в прохладное подземелье Сиетча Красной Стены спал маленький Лиет-чих. Он проснулся, как от толчка, от какого-то беспокойства. Четырехлетний малыш скатился с циновки, на которой лежал, и огляделся по сторонам. Ночь была тепла, дул легкий ласковый ветерок. Фарула редко разрешала сыну спать на улице, но сегодня она, как и многие другие фримены, была чем-то очень занята в темноте ночи.
Маленький Лиет-чих видел, как вокруг, в привычной тишине, деловито двигались едва различимые тени, не производя лишнего шума. Мать и ее товарищи, ориентируясь во мраке безлунной ночи, открывали клетки с летучими мышами, чтобы послать маленьких животных с закодированными сообщениями в другие сиетчи. Вблизи был расположен закрытый влагонепроницаемой занавесью вход в производственные помещения, где стояли станки, на которых ткали меланжевые волокна, столы для сборки защитных костюмов и прессы для формования пластиковых изделий. Сейчас все это оборудование бездействовало.
Фарула посмотрела на Лиет-чиха и глазами, привыкшими к темноте, разглядела, что ее сын цел и невредим. Она сунула руку в клетку и на ощупь нашла там маленького зверька, бившегося крыльями о прутья решетки. Чтобы успокоить его, она погладила летучую мышь по шерстке.
Внезапно по группе женщин прошел тревожный ропот. Одна из фрименок подняла руку к небу, предупреждая других об опасности. Фарула подняла голову и от удивления отпустила мышь, оставив ее незакодированной. Животное спокойно отправилось ловить насекомых.
***
Лиет-чих тоже поднял глаза к небу и увидел, что на черном небе вспыхнули огни, которые начали неотвратимо снижаться, приближаясь к земле. Звезды померкли. Это были корабли! Огромные корабли.
Мать схватила ребенка за плечи, а женщины открыли перегородку и бросились внутрь сиетча, надеясь, что камни скалы послужат им хоть какой-то защитой.
***
Запертый в штабе Карфагского гарнизона барон Харконнен понял, что над его головой навис дамоклов меч императорского гнева. Он ничего не мог сделать. Нет связи. Нет кораблей. Нет даже орнитоптеров. Нет системы обороны.
Барон крушил мебель и угрожал слугам, но ничто не помогало. Погрозив кулаком небу, он заорал:
– Будь ты проклят, Шаддам!
Но никто не услышал этого вопля на флагманском корабле сардаукаров.
Скрепя сердце барон был готов платить пени и штрафы за несовпадения, которые обнаружил в документах этот несносный аудитор ОСПЧТ. Он боялся, что если обвинения окажутся слишком серьезными, то Дом Харконненов может лишиться сеньориального права распоряжаться леном Арракиса, а это означало отлучение от операций по добыче и обработке пряности. Была еще одна ужасная возможность, о которой Владимир Харконнен старался не думать. Император мог распорядиться казнить его для устрашения других аристократов, чтобы преподать «урок» Ландсрааду.
Но это?! Если все эти корабли откроют огонь, то Арракис превратится в обугленный камень. Меланжа – органическое вещество, которое таинственным путем образуется только в этих пустынных условиях, и она не выдержит огневого шквала. Если император в припадке безумия сделает это, то Арракис перестанет представлять вообще какой-либо интерес. Он будет исключен из маршрутов Гильдии, станет ненужным никому на свете. Черт, ведь в таком случае прекратятся и сами полеты лайнеров. Вся империя зависит от пряности. Этот налет лишен всякого смысла. Значит, император блефует.
Владетель Дома Харконненов вспомнил о сожженных городах Зановара и понял, что император способен исполнить свою угрозу. Даже барон был шокирован налетом императорских войск на Ришез, и нет никакого сомнения в том, что за ботанической катастрофой Биккала тоже стоит мрачная тень императора.
Этот человек сошел с ума? Да, конечно, он просто безумен.
С выключенными системами связи барон был не способен даже молить о пощаде и сохранении жизни. Он не мог свалить вину на Раббана или Питера де Фриза, который сейчас купается в роскоши Кайтэйна.
Барон Владимир Харконнен остался один перед лицом императорского гнева.
***
– Остановитесь!
В тишине раздался громовой, усиленный динамиками, голос легата Гильдии. Верховный башар заколебался.
– Я не знаю, какую игру вы затеяли, император Шаддам. – Розовые глаза легата горели неукротимой злобой. – Вы не смеете уничтожать производство меланжи только ради того, чтобы потешить свое мелкое самолюбие. Пряность должна поступать.
Шаддам недовольно фыркнул.
– Вероятно, я должен сбить с вас спесь. Если вы не прекратите открытое неповиновение воле императора, то я буду вынужден наказать и Космическую Гильдию.
– Вы блефуете.
– Я? – Шаддам встал и злобно посмотрел на легата.
– Мы не удивлены.
Должно быть, сейчас на лайнерах, зависших над Арракисом, происходила яростная свалка между представителями Гильдии.
Безмятежно повернувшись к Гарону, Шаддам произнес командирским тоном:
– Верховный башар, вы получили мой приказ. Изображение легата дрогнуло, словно от потрясения и недоверия.
– Тот курс, которого вы решили придерживаться, выходит за рамки прав любого правителя – не важно, называется он императором или нет. Вследствие этого Гильдия отныне прекращает все ваши транспортные перевозки. Вам и вашему флоту отказано в обратном перелете. Шаддам похолодел.
– Вы не осмелитесь сделать это, особенно после того, как услышите, что я…
Легат не дал императору договорить:
– Мы объявляем, что вы, падишах император Шаддам Четвертый, оставлены здесь королем затерянного пустынного мира во главе армии, которой некуда отступать и не за что сражаться.
– Ваше объявление ничего не стоит! Я…
Он замолчал, видя, что изображение легата Гильдии исчезло, а на экране появились огоньки статического электричества.
– Все системы связи перерезаны, сир, – доложил Зум Гарон.
– Но я должен многое им сказать! – Он так долго ждал момента сделать заявление об амале, одержать верх над всеми. – Восстановите связь!
– Мы пытаемся, ваше величество, но она блокирована. Шаддам увидел, как один из лайнеров исчез из виду, свернув вокруг себя пространство. Император от страха вспотел так сильно, что у него насквозь промок мундир.
Такого сценария он не предвидел. Как он может что-то обещать или угрожать карами, если они отключили систему коммуникации? Как без связи сможет он восстановить сотрудничество с Гильдией? Как он скажет ее представителям об амале? Если Гильдия запрет его на Арракисе, то победа обратится в ничто.
Гильдия, можно сказать, высадит его на необитаемый остров, а потом убедит Ландсраад послать против него военную экспедицию. Они с удовольствием посадят на Трон Золотого
Льва кого-нибудь другого, тем более что у Дома Коррино нет наследников мужского пола – только дочери.
Было видно, как из виду исчез второй лайнер, за которым последовали еще три. Над головой осталось только пустое небо.
В состоянии близком к панике Шаддам наконец почувствовал, насколько великие силы правят миром. Он далеко от Кайтэйна. Даже если техники придумают какой-нибудь способ перемещаться в космосе, вспомнив, как это делалось до возникновения Гильдии, то он и его люди доберутся до Кайтэйна в лучшем случае через несколько столетий.
Верховный башар помрачнел.
– Наши войска готовы открыть огонь, сир. Или мне следует отменить приказ, ваше величество?
Если их оставят здесь, то сколько времени пройдет до того, как попавшие в ловушку сардаукары поднимут мятеж?
Шаддам в ярости воззрился на пустой экран системы связи, по которой он только что говорил с представителем Гильдии.
– Я ваш император! Я один определяю политику империи!
Ответа не последовало. Никто даже не услышал Шаддама.
***
Естественный конец власти – ее распад.
Падишах император Идрис I. «Архивы Ландсраада»
В небе над Иксом ярко засветилось пространство, высвободив несколько сотен лайнеров Гильдии, созванных со всех концов империи, включая пять лайнеров, которые доставили на Арракис Шаддама и его воинство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Мохиам положила ребенка рядом с одним из призов в выстланный бархатом альков, освещенный неярким шафранным светом.
Он продолжал говорить, стараясь убедить ее:
– Я сделал копии документов и положил их в разных местах. Ты не сможешь сохранить тайну, даже если убьешь меня. – Де Фриз уверенно шагнул к двери, к единственному выходу к спасению. – Ты не посмеешь напасть на меня, ведьма.
Обезопасив младенца, Мохиам успокоилась и повернулась лицом к врагу.
– Если то, что ты говоришь, – правда, ментат, то я буду вынуждена сохранить тебе жизнь.
Де Фриз облегченно вздохнул; он понимал, что Преподобная Мать не может рисковать раскрытием таких откровений. Даже при малейшем шансе, что сказанное им правда, она не нападет на него, и он сможет спокойно уйти.
Внезапно Мохиам бросилась на него с яростью раненой пантеры. Она обрушила на него град слившихся ударов и пинков. Де Фриз отступил назад, стараясь сопротивляться, он поднял руку, чтобы предплечьем блокировать удар ногой.
От удара его запястье, хрустнув, сломалось, он едва не задохнулся, но волевым усилием блокировал боль и взмахнул здоровой рукой. Мохиам снова атаковала де Фриза, обрушив на него град ударов, пинков и рубящих ударов.
Твердая пятка обрушилась на его живот. Стальной кулак врезался в грудину. Ментат почувствовал, как у него ломаются ребра и рвутся внутренние органы.
Он попытался крикнуть, но горлом пошла кровь, вымазавшая его испачканные помадой и соком сафо губы.
Он выбросил вперед ногу, пытаясь сломать ей коленную чашечку, но Мохиам ушла в сторону. Де Фриз поднял здоровую руку, чтобы блокировать удар ногой, но Мохиам сломала ему второе запястье.
Он повернулся, чтобы бежать. Он проиграл схватку и, спасаясь, бросился к выходу. Мохиам оказалась у двери раньше ментата. Пятка ее врезалась ему в горло. От резкого толчка шея Питера де Фриза сломалась, как сухая щепка. Мертвый ментат повалился на пол. В глазах его навсегда застыло удивление.
Мохиам остановилась и перевела дыхание. Спустя момент она успокоилась окончательно. Потом она повернулась, подошла к алькову и взяла оттуда ребенка Атрейдеса.
Прежде чем покинуть комнату призов, она подошла к распростертому на полу трупу и позволила презрительному выражению скользнуть по ее лицу. Она плюнула в мертвое лицо, вспомнив, как он ехидно радовался, глядя, как ее насилует барон.
Мохиам знала, что не существует никакого документального подтверждения секретов, известных де Фризу. Его просто нет в природе. Ментат не оставил никаких документов. Все страшные тайны умерли вместе с ним.
– Никогда не лги Вещающей Истину, – наставительно произнесла она вслух.
***
Малейшее неудовольствие императора передается его слугам, и здесь это неудовольствие превращается в ярость.
Зум Гарон, командующий сардаукарской гвардией
Шаддам не успел отдать приказ своему флоту начать испепеляющую бомбардировку планеты. Представитель Гильдии, настроившись на волну секретного канала связи императора, потребовал объяснений.
Стоя на командирском мостике своего флагманского корабля, Шаддам не только не потрудился каким-то образом обосновать свои приказы. Он вообще не дал никакого ответа. Скоро вся империя, в том числе и Гильдия, без всяких слов поймет, что означают его действия.
Рядом с императором, у пульта управления войсками стоял верховный башар Зум Гарон, получавший от командиров подтверждения готовности выполнить приказ.
– Все расчеты готовы, сир. – Он посмотрел на экран, потом на императора, который испытующе уставился в глаза башара. Лицо закаленного ветерана не выражало ничего, кроме непреклонности. – И ждут вашего приказа открыть огонь.
Почему все мои подданные не могут быть похожими на него?
Не получив ответа, легат Гильдии передал на мостик императорского флагмана свое голографическое изображение. Образ получился гораздо внушительнее оригинала, хотя легат и в жизни был высоким импозантным мужчиной.
– Император Шаддам, мы настаиваем на прекращении военных действий. Они бесцельны.
Раздраженный тем, что Гильдия сумела нарушить секретность кодов связи, Шаддам, нахмурясь, посмотрел на изображение.
– Кто вы такой, чтобы обсуждать цели власти? Я император.
– А я представляю Космическую Гильдию, – спокойно парировал легат, словно два этих звания были сравнимы по своей важности.
– Не Гильдия устанавливает закон и порядок. Вы уже вынесли свой вердикт. Барон виновен, и мы наложим на него наказание. – Шаддам обернулся к Зуму Гарону:
– Отдавайте приказ, верховный башар. Нанесите массированный бомбовый удар по Арракису. Уничтожьте на планете все живое.
***
На низеньком топчане, недалеко от входа в прохладное подземелье Сиетча Красной Стены спал маленький Лиет-чих. Он проснулся, как от толчка, от какого-то беспокойства. Четырехлетний малыш скатился с циновки, на которой лежал, и огляделся по сторонам. Ночь была тепла, дул легкий ласковый ветерок. Фарула редко разрешала сыну спать на улице, но сегодня она, как и многие другие фримены, была чем-то очень занята в темноте ночи.
Маленький Лиет-чих видел, как вокруг, в привычной тишине, деловито двигались едва различимые тени, не производя лишнего шума. Мать и ее товарищи, ориентируясь во мраке безлунной ночи, открывали клетки с летучими мышами, чтобы послать маленьких животных с закодированными сообщениями в другие сиетчи. Вблизи был расположен закрытый влагонепроницаемой занавесью вход в производственные помещения, где стояли станки, на которых ткали меланжевые волокна, столы для сборки защитных костюмов и прессы для формования пластиковых изделий. Сейчас все это оборудование бездействовало.
Фарула посмотрела на Лиет-чиха и глазами, привыкшими к темноте, разглядела, что ее сын цел и невредим. Она сунула руку в клетку и на ощупь нашла там маленького зверька, бившегося крыльями о прутья решетки. Чтобы успокоить его, она погладила летучую мышь по шерстке.
Внезапно по группе женщин прошел тревожный ропот. Одна из фрименок подняла руку к небу, предупреждая других об опасности. Фарула подняла голову и от удивления отпустила мышь, оставив ее незакодированной. Животное спокойно отправилось ловить насекомых.
***
Лиет-чих тоже поднял глаза к небу и увидел, что на черном небе вспыхнули огни, которые начали неотвратимо снижаться, приближаясь к земле. Звезды померкли. Это были корабли! Огромные корабли.
Мать схватила ребенка за плечи, а женщины открыли перегородку и бросились внутрь сиетча, надеясь, что камни скалы послужат им хоть какой-то защитой.
***
Запертый в штабе Карфагского гарнизона барон Харконнен понял, что над его головой навис дамоклов меч императорского гнева. Он ничего не мог сделать. Нет связи. Нет кораблей. Нет даже орнитоптеров. Нет системы обороны.
Барон крушил мебель и угрожал слугам, но ничто не помогало. Погрозив кулаком небу, он заорал:
– Будь ты проклят, Шаддам!
Но никто не услышал этого вопля на флагманском корабле сардаукаров.
Скрепя сердце барон был готов платить пени и штрафы за несовпадения, которые обнаружил в документах этот несносный аудитор ОСПЧТ. Он боялся, что если обвинения окажутся слишком серьезными, то Дом Харконненов может лишиться сеньориального права распоряжаться леном Арракиса, а это означало отлучение от операций по добыче и обработке пряности. Была еще одна ужасная возможность, о которой Владимир Харконнен старался не думать. Император мог распорядиться казнить его для устрашения других аристократов, чтобы преподать «урок» Ландсрааду.
Но это?! Если все эти корабли откроют огонь, то Арракис превратится в обугленный камень. Меланжа – органическое вещество, которое таинственным путем образуется только в этих пустынных условиях, и она не выдержит огневого шквала. Если император в припадке безумия сделает это, то Арракис перестанет представлять вообще какой-либо интерес. Он будет исключен из маршрутов Гильдии, станет ненужным никому на свете. Черт, ведь в таком случае прекратятся и сами полеты лайнеров. Вся империя зависит от пряности. Этот налет лишен всякого смысла. Значит, император блефует.
Владетель Дома Харконненов вспомнил о сожженных городах Зановара и понял, что император способен исполнить свою угрозу. Даже барон был шокирован налетом императорских войск на Ришез, и нет никакого сомнения в том, что за ботанической катастрофой Биккала тоже стоит мрачная тень императора.
Этот человек сошел с ума? Да, конечно, он просто безумен.
С выключенными системами связи барон был не способен даже молить о пощаде и сохранении жизни. Он не мог свалить вину на Раббана или Питера де Фриза, который сейчас купается в роскоши Кайтэйна.
Барон Владимир Харконнен остался один перед лицом императорского гнева.
***
– Остановитесь!
В тишине раздался громовой, усиленный динамиками, голос легата Гильдии. Верховный башар заколебался.
– Я не знаю, какую игру вы затеяли, император Шаддам. – Розовые глаза легата горели неукротимой злобой. – Вы не смеете уничтожать производство меланжи только ради того, чтобы потешить свое мелкое самолюбие. Пряность должна поступать.
Шаддам недовольно фыркнул.
– Вероятно, я должен сбить с вас спесь. Если вы не прекратите открытое неповиновение воле императора, то я буду вынужден наказать и Космическую Гильдию.
– Вы блефуете.
– Я? – Шаддам встал и злобно посмотрел на легата.
– Мы не удивлены.
Должно быть, сейчас на лайнерах, зависших над Арракисом, происходила яростная свалка между представителями Гильдии.
Безмятежно повернувшись к Гарону, Шаддам произнес командирским тоном:
– Верховный башар, вы получили мой приказ. Изображение легата дрогнуло, словно от потрясения и недоверия.
– Тот курс, которого вы решили придерживаться, выходит за рамки прав любого правителя – не важно, называется он императором или нет. Вследствие этого Гильдия отныне прекращает все ваши транспортные перевозки. Вам и вашему флоту отказано в обратном перелете. Шаддам похолодел.
– Вы не осмелитесь сделать это, особенно после того, как услышите, что я…
Легат не дал императору договорить:
– Мы объявляем, что вы, падишах император Шаддам Четвертый, оставлены здесь королем затерянного пустынного мира во главе армии, которой некуда отступать и не за что сражаться.
– Ваше объявление ничего не стоит! Я…
Он замолчал, видя, что изображение легата Гильдии исчезло, а на экране появились огоньки статического электричества.
– Все системы связи перерезаны, сир, – доложил Зум Гарон.
– Но я должен многое им сказать! – Он так долго ждал момента сделать заявление об амале, одержать верх над всеми. – Восстановите связь!
– Мы пытаемся, ваше величество, но она блокирована. Шаддам увидел, как один из лайнеров исчез из виду, свернув вокруг себя пространство. Император от страха вспотел так сильно, что у него насквозь промок мундир.
Такого сценария он не предвидел. Как он может что-то обещать или угрожать карами, если они отключили систему коммуникации? Как без связи сможет он восстановить сотрудничество с Гильдией? Как он скажет ее представителям об амале? Если Гильдия запрет его на Арракисе, то победа обратится в ничто.
Гильдия, можно сказать, высадит его на необитаемый остров, а потом убедит Ландсраад послать против него военную экспедицию. Они с удовольствием посадят на Трон Золотого
Льва кого-нибудь другого, тем более что у Дома Коррино нет наследников мужского пола – только дочери.
Было видно, как из виду исчез второй лайнер, за которым последовали еще три. Над головой осталось только пустое небо.
В состоянии близком к панике Шаддам наконец почувствовал, насколько великие силы правят миром. Он далеко от Кайтэйна. Даже если техники придумают какой-нибудь способ перемещаться в космосе, вспомнив, как это делалось до возникновения Гильдии, то он и его люди доберутся до Кайтэйна в лучшем случае через несколько столетий.
Верховный башар помрачнел.
– Наши войска готовы открыть огонь, сир. Или мне следует отменить приказ, ваше величество?
Если их оставят здесь, то сколько времени пройдет до того, как попавшие в ловушку сардаукары поднимут мятеж?
Шаддам в ярости воззрился на пустой экран системы связи, по которой он только что говорил с представителем Гильдии.
– Я ваш император! Я один определяю политику империи!
Ответа не последовало. Никто даже не услышал Шаддама.
***
Естественный конец власти – ее распад.
Падишах император Идрис I. «Архивы Ландсраада»
В небе над Иксом ярко засветилось пространство, высвободив несколько сотен лайнеров Гильдии, созванных со всех концов империи, включая пять лайнеров, которые доставили на Арракис Шаддама и его воинство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53