Только вам я могу довериться!
Блям — тихонько напомнила о себе книгопечка.
— Гм... весьма польщен, — закашлялся вспотевший от напряжения Птенчиков. — Давайте все же пройдем... ну, хоть на веранду!
— Пожалуйста, не беспокойтесь! Мне и так неловко, что я отнимаю ваше бесценное время. — Полицейский поерзал на стуле, устраиваясь поосновательнее.
«Будь что будет», — обреченно вздохнул Птенчиков, мысленно ставя жирный крест, как на анекдотах, так и на добрых отношениях с управлением полиции.
— Мэтр! — драматически понизил голос генерал. — Все дело в том, что... у меня пропала фуражка!
Блям! — Печка звякнула несколько громче — обложка уже начала подрумяниваться.
— Какое горе! — вскричал Птенчиков, стараясь отвлечь внимание насторожившегося посетителя от загадочного звука. — А вы в шкафу поискать не пробовали?
Начальник полиции обиженно насупился:
— Вы не понимаете. Задета честь мундира. Генерал без фуражки — что полковник без порток. А если кто-то решит воспользоваться ею в корыстных целях?
— Это как? — опешил Птенчиков, представив, как грязный, потасканный бомж пытается разжалобить прохожих рассказами о своем героическом прошлом, протягивая к ним похищенную деталь генеральской амуниции в надежде выклянчить копеечку.
— А вот так. Осуществит какой-нибудь негодяй маскировку под главу полицейского управления — и устроит государственную диверсию.
Птенчиков озадаченно почесал в затылке.
— Мне кажется, что одной фуражки для такой крупномасштабной операции маловато. А может, за этим похищением кроется жажда мести?
— Что вы имеете в виду? — заинтересовался генерал.
— У такого человека, как вы, должна быть масса недоброжелателей. Скажем, разоблаченные преступники, осужденные и вновь вышедшие на свободу...
Блям!!! — потеряла терпение печка, зажигая аварийную лампочку. Птенчиков вздрогнул и постарался заслонить мигающий огонек от глаз посетителя. К счастью, начальнику полиции было не до того — он раскатисто хохотал, держась за мощные бока:
— Разве цыпленок, вылупившийся из яйца, может испытывать жажду мести к руке, поместившей его в инкубатор?
— Неужели вы изолируете преступников в яйцах? — ужаснулся Птенчиков.
— Нет, что вы. Но после того как судмедхирурги проводят комплексную прочистку мозгов с ампутацией порочных частей сознания, а на освободившееся место высевают разумное, доброе, вечное, бывший преступник становится подобен неоперившемуся птенцу... простите, мэтр, я хотел сказать — младенцу.
Птенчиков задумчиво покачал головой.
— Скажите, а насколько большой кусок личности обычно приходится ампутировать?
— О, тут все очень индивидуально, — улыбнулся полисмен, — от десяти до девяноста процентов.
Иван присвистнул:
— Пожалуй, на месте Сони я бы тоже предпочел нырнуть в испорченную машину времени...
— Простите? — удивленно переспросил генерал.
— О, не берите в голову.
Обиженная невниманием книгопечка последний раз звякнула и задымилась, произведя аварийное самоостужение. Пережаренные «Анекдоты» утонули в пышной пене, выпущенной внутренним огнетушителем в целях профилактики. Начальник полиции с любопытством зашевелил ноздрями:
— Мэтр, вы чувствуете? Откуда это так аппетитно потянуло?
— Из печки, — удрученно вздохнул Птенчиков и, спохватившись, добавил: — Блины сгорели.
— Блины, блины... что же мне это напоминает? — задумался генерал.
Иван не выдержал:
— Тещу! Кстати, о недоброжелателях...
— Блины!!! — взревел начальник полиции. — Мэтр, вы гений. Примите мое искреннее восхищение. Теперь-то я понял, зачем этой коварной женщине вдруг понадобилось звать меня на обед. Если версия подтвердится, уж я уговорю медиков ампутировать ее на все сто процентов.
Спешно попрощавшись, начальник полиции рванул к служебному аэроботу. Птенчиков, некоторое время размышлял, распространяется ли презумпция невиновности на тещ и, не подвел ли он несчастную женщину под беспощадный нож хирурга, однако пришел к выводу, что в цивилизованном обществе даже начальнику полиции вряд ли позволят кромсать личность почтенной родственницы без суда и следствия. Притворив входную дверь, он с тяжелым сердцем направился к книгопечке.
«Анекдоты» представляли собой жалкое зрелище. Иван сгреб их в утилизатор мусора и принялся протирать духовку мягкой тряпочкой. В принципе, печка не должна была испортиться: недаром ее создатели ввели в конструкцию предохранительный клапан. Нужно ее хорошенько почистить, а потом, пробы ради, запустить в печать какую-нибудь тоненькую брошюрку.
Экран домашнего видеофона осветился сигналом вызова. Птенчиков включил связь и увидел сияющие лица своих любимых учеников — Егора Гвидонова и Вари Сыроежкиной.
— Ребятки! Вот это сюрприз! Вы уже вернулись из путешествия?
— Вернулись, вернулись! — радостно закивала Варя, откидывая за спину тяжелую косу. — Иван Иванович, вы что сейчас делаете?
— Над анекдотами рыдаю, — вздохнул Птенчиков, покосившись на утилизатор.
— Вот это да! — восхитился Егор. — Можно мы к вам присоединимся?
— Присоединяйтесь, — великодушно разрешил учитель.
— Ну, тогда мы снижаемся.
Птенчиков подскочил к окну и успел увидеть, как аэробот Гвидонова спикировал на поляну перед его избушкой.
Краса факультета натурологии Варвара Сыроежкина и гений технической мысли Егор Гвидонов ездили в Сибирь, чтобы испытать на впавших в зимнюю спячку медведях совместно изобретенный считыватель сновидений. Ребята планировали использовать материалы экспедиции для написания дипломов — этой весной им предстояло навсегда распрощаться с колледжем. Изначально путешествие задумывалось как свадебное, но — увы! На пути влюбленных возникло неодолимое препятствие в лице родителей, и свадьбу пришлось отложить.
Надо сказать, своим решением создать семью ребята нарушили все правила современного им общества. Не поймите превратно: в конце XXII века люди не перестали соединяться в семьи, просто делали они это в соответствии со строгими нормами. Вступающие в брак давно перестали руководствоваться слепым и в высшей степени ненадежным чувством любви. Силами ученых был разработан метод подбора наиболее оптимального кандидата в спутники жизни, состоящий из семи основных категорий и получивший название «гамма-параграф». Судя по выкладкам компьютера, степенная, рассудительная Варя и порывистый, импульсивный Егор являли собой абсолютную семейную несовместимость. И тосковать бы им от взаимной, но неразделенной любви, сдавшись под натиском веских научных аргументов, если бы не неожиданное путешествие на остров Буян... Побывав в сказочном прошлом, пройдя испытания на веру, надежду и любовь, ребята неожиданно поняли, что компьютер — всего лишь неодушевленная груда металла, и не ему судить о чувствах людей. Заявление Вари и Егора о том, что им наплевать на рекомендации «гамма-параграфа», произвело фурор. Дерзких смельчаков затаскали по телевизионным ток-шоу. Мнения разделились: кто-то горячо поддерживал влюбленных, кто-то, напротив, осуждал, предрекая скорые скандалы и позорный развод. Родители заняли позицию выжидательную: мол, если ваши чувства крепки, а намерения серьезны, то проверка временем им не повредит. Заканчивайте колледж, а там видно будет. Вот так задуманное путешествие и превратилось из свадебного в дипломное...
— Иван Иванович, миленький! Как же мы соскучились! — Варя сердечно обняла учителя.
— Ну, будет, будет, — смутился Птенчиков, не привыкший к столь бурным проявлениям чувств со стороны своей ученицы. — Проходите скорее, рассказывайте, как дела. Есть хотите?
— Нет, спасибо. Вы нам анекдоты обещали, — расплылся в лукавой улыбке Егор. Его золотистые кудри были по-прежнему собраны на затылке в тугой хвост, но загар, приобретенный во время беспримерного покорения на самодельном серфинге «моря-окияна», раскинувшегося меж Буяном и Салтановым царством, уже сошел.
— Ах, анекдоты, — поморщился Иван. — Они не пережили собственного появления на свет. Кстати, ты потом не проверишь, в порядке ли печка?
— А что с ней случилось?
— Начальник полиции заходил, фуражку разыскивал...
— В вашей печке? — удивилась Варя.
— Неужели обыск? — ахнул Егор.
— А зачем же вы стащили его фуражку? — Ребята дружно затаили дыхание в предвкушении сенсационных новостей.
Птенчиков застонал:
— Ни за что больше не буду связываться ни с анекдотами, ни с копами. А некоторых глупых учеников сейчас схвачу в охапку, отнесу на кухню и привяжу к столу, чтобы набивали рты мультивитаминным шоколадом и не задавали дурацких вопросов!
— Ой, только не оставляйте Варвару на кухне, она сметет все ваши запасы. Никогда не предполагал, что девушка с такой тонкой талией может оказаться столь прожорливой! — засмеялся Егор. Однако Варя веселья не разделила:
— Иван Иванович, скажите, ваша попытка состряпать анекдоты как-то связана с поисками Сони?
— Не состряпать, а испечь, — недовольно поправил ее Птенчиков. — Да, я надеялся найти хоть какую-то зацепку. Честно говоря, не знаю, что еще можно предпринять. Я пересмотрел огромное количество литературы, ребята из Института истории перелопатили все свои научные архивы, а толку чуть. Видимо, моя исходная гипотеза была ошибочной...
— Не может быть! Сонька — не тот человек, чтобы забиться в щель и довольствоваться малым. Обязательно изобретет комбинацию, которая выведет ее в дамки, — горячо заспорила Варя.
— Значит, эта комбинация оказалась недостаточно гениальной, чтобы оставить память в веках. Или я недостаточно прозорлив, чтобы соотнести свидетельства о ней с личностью нашей беглянки...
Птенчиков нервно сунул руку в карман, нащупывая старую зажигалку. Эта зажигалка приехала с ним из прежней жизни, из родного XXI века, и служила чем-то вроде талисмана, помогая в минуты душевной слабости вновь обрести веру в себя. Дело в том, что однажды щуплый и застенчивый Птенчиков, в тайне мечтающий походить на непобедимых героев телевизионных боевиков, решил воплотить мечту в жизнь, начав усиленно тренироваться и работать над собой. Первым подвигом на пути самосовершенствования стала победа над зависимостью от никотина. «Если я бросил курить, то смогу справиться с чем угодно!» — говорил себе Иван и, что удивительно, справлялся. Верная зажигалка побывала даже на Буяне, где с ее помощью начинающий детектив сумел спасти Егора от неминуемой расправы палача. Однако сейчас талисман был бессилен, волшебная формула аутотренинга не действовала.
— Что, если Соня погибла при перелете? — Иван пронзил учеников трагическим взглядом. — Заблудилась в коридорах времени, растворилась в бесконечности? Я не смог довести операцию по возвращению с Буяна до конца, допустил оплошность, не просчитав все возможные варианты развития событий...
— Может, пройдем на кухню и предложим учителю мультивитаминного шоколада? — обернулся к Варе Егор. Птенчиков осекся на полуслове.
— Да, ты прав. Самоедство положения не исправит. Расскажите-ка лучше о ваших успехах. Удалось узнать, что снится медведям долгими зимними ночами?
— О, чего только не снится! — Варя почему-то покраснела.
— Они грезят приближающейся весной, — спокойно пояснил Егор. — В том смысле, что ка-ак выберутся из берлоги, да ка-ак начнут обзаводиться семейством...
— Егор!
— Что — Егор? Будто не ты сканировала их сновидения. У нас даже кассета есть с видеозаписями.
— Эротические фантазии медведей? Думаю, на защите дипломов вы произведете фурор, — фыркнул Птенчиков.
— А вот и произведем. И незачем так ухмыляться. — Варя торжествующе прищурилась, — Знаете, что сделал Егор?
— Боюсь даже предположить, — поежился учитель.
— Он усовершенствовал наш считыватель сновидений, преобразовав его в зоотранслейтор. Теперь мы способны найти общий язык с любым из животных!
— Ну, надо же! Каким образом?
— В глаз вставляется передающая линза, с помощью которой можно грузить объект исследования информацией, а в ухо — воспринимающая мембрана с синхронным переводом, — объяснил гений технической мысли. — Да мы сейчас вам покажем.
Он извлек из дорожной сумки небольшую коробочку, «вооружил» свои органы чувств и пристально уставился на Птенчикова.
— Что-нибудь ощущаете? — прошептала Варя.
— Колено чешется, — доверительно сообщил учитель.
Егор покачал головой:
— Ничего не получается. Он даже глаз не отводит, а ведь ни одно из животных не выдерживало моего взгляда. И мембрана бездействует. Собственно, переводить нечего — объект не пытается издавать звуки незнакомого характера...
— Иван Иванович, миленький, помычите, пожалуйста! — взмолилась Варя. — Неужели наш зоотранслейтор сломался?
— Вы испытывали его на спящих медведях? — уточнил Птенчиков.
— Нет, для чистоты эксперимента пришлось разыскать бодрствующих животных. Мы проехали дальше на север и обнаружили стада диких оленей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Блям — тихонько напомнила о себе книгопечка.
— Гм... весьма польщен, — закашлялся вспотевший от напряжения Птенчиков. — Давайте все же пройдем... ну, хоть на веранду!
— Пожалуйста, не беспокойтесь! Мне и так неловко, что я отнимаю ваше бесценное время. — Полицейский поерзал на стуле, устраиваясь поосновательнее.
«Будь что будет», — обреченно вздохнул Птенчиков, мысленно ставя жирный крест, как на анекдотах, так и на добрых отношениях с управлением полиции.
— Мэтр! — драматически понизил голос генерал. — Все дело в том, что... у меня пропала фуражка!
Блям! — Печка звякнула несколько громче — обложка уже начала подрумяниваться.
— Какое горе! — вскричал Птенчиков, стараясь отвлечь внимание насторожившегося посетителя от загадочного звука. — А вы в шкафу поискать не пробовали?
Начальник полиции обиженно насупился:
— Вы не понимаете. Задета честь мундира. Генерал без фуражки — что полковник без порток. А если кто-то решит воспользоваться ею в корыстных целях?
— Это как? — опешил Птенчиков, представив, как грязный, потасканный бомж пытается разжалобить прохожих рассказами о своем героическом прошлом, протягивая к ним похищенную деталь генеральской амуниции в надежде выклянчить копеечку.
— А вот так. Осуществит какой-нибудь негодяй маскировку под главу полицейского управления — и устроит государственную диверсию.
Птенчиков озадаченно почесал в затылке.
— Мне кажется, что одной фуражки для такой крупномасштабной операции маловато. А может, за этим похищением кроется жажда мести?
— Что вы имеете в виду? — заинтересовался генерал.
— У такого человека, как вы, должна быть масса недоброжелателей. Скажем, разоблаченные преступники, осужденные и вновь вышедшие на свободу...
Блям!!! — потеряла терпение печка, зажигая аварийную лампочку. Птенчиков вздрогнул и постарался заслонить мигающий огонек от глаз посетителя. К счастью, начальнику полиции было не до того — он раскатисто хохотал, держась за мощные бока:
— Разве цыпленок, вылупившийся из яйца, может испытывать жажду мести к руке, поместившей его в инкубатор?
— Неужели вы изолируете преступников в яйцах? — ужаснулся Птенчиков.
— Нет, что вы. Но после того как судмедхирурги проводят комплексную прочистку мозгов с ампутацией порочных частей сознания, а на освободившееся место высевают разумное, доброе, вечное, бывший преступник становится подобен неоперившемуся птенцу... простите, мэтр, я хотел сказать — младенцу.
Птенчиков задумчиво покачал головой.
— Скажите, а насколько большой кусок личности обычно приходится ампутировать?
— О, тут все очень индивидуально, — улыбнулся полисмен, — от десяти до девяноста процентов.
Иван присвистнул:
— Пожалуй, на месте Сони я бы тоже предпочел нырнуть в испорченную машину времени...
— Простите? — удивленно переспросил генерал.
— О, не берите в голову.
Обиженная невниманием книгопечка последний раз звякнула и задымилась, произведя аварийное самоостужение. Пережаренные «Анекдоты» утонули в пышной пене, выпущенной внутренним огнетушителем в целях профилактики. Начальник полиции с любопытством зашевелил ноздрями:
— Мэтр, вы чувствуете? Откуда это так аппетитно потянуло?
— Из печки, — удрученно вздохнул Птенчиков и, спохватившись, добавил: — Блины сгорели.
— Блины, блины... что же мне это напоминает? — задумался генерал.
Иван не выдержал:
— Тещу! Кстати, о недоброжелателях...
— Блины!!! — взревел начальник полиции. — Мэтр, вы гений. Примите мое искреннее восхищение. Теперь-то я понял, зачем этой коварной женщине вдруг понадобилось звать меня на обед. Если версия подтвердится, уж я уговорю медиков ампутировать ее на все сто процентов.
Спешно попрощавшись, начальник полиции рванул к служебному аэроботу. Птенчиков, некоторое время размышлял, распространяется ли презумпция невиновности на тещ и, не подвел ли он несчастную женщину под беспощадный нож хирурга, однако пришел к выводу, что в цивилизованном обществе даже начальнику полиции вряд ли позволят кромсать личность почтенной родственницы без суда и следствия. Притворив входную дверь, он с тяжелым сердцем направился к книгопечке.
«Анекдоты» представляли собой жалкое зрелище. Иван сгреб их в утилизатор мусора и принялся протирать духовку мягкой тряпочкой. В принципе, печка не должна была испортиться: недаром ее создатели ввели в конструкцию предохранительный клапан. Нужно ее хорошенько почистить, а потом, пробы ради, запустить в печать какую-нибудь тоненькую брошюрку.
Экран домашнего видеофона осветился сигналом вызова. Птенчиков включил связь и увидел сияющие лица своих любимых учеников — Егора Гвидонова и Вари Сыроежкиной.
— Ребятки! Вот это сюрприз! Вы уже вернулись из путешествия?
— Вернулись, вернулись! — радостно закивала Варя, откидывая за спину тяжелую косу. — Иван Иванович, вы что сейчас делаете?
— Над анекдотами рыдаю, — вздохнул Птенчиков, покосившись на утилизатор.
— Вот это да! — восхитился Егор. — Можно мы к вам присоединимся?
— Присоединяйтесь, — великодушно разрешил учитель.
— Ну, тогда мы снижаемся.
Птенчиков подскочил к окну и успел увидеть, как аэробот Гвидонова спикировал на поляну перед его избушкой.
Краса факультета натурологии Варвара Сыроежкина и гений технической мысли Егор Гвидонов ездили в Сибирь, чтобы испытать на впавших в зимнюю спячку медведях совместно изобретенный считыватель сновидений. Ребята планировали использовать материалы экспедиции для написания дипломов — этой весной им предстояло навсегда распрощаться с колледжем. Изначально путешествие задумывалось как свадебное, но — увы! На пути влюбленных возникло неодолимое препятствие в лице родителей, и свадьбу пришлось отложить.
Надо сказать, своим решением создать семью ребята нарушили все правила современного им общества. Не поймите превратно: в конце XXII века люди не перестали соединяться в семьи, просто делали они это в соответствии со строгими нормами. Вступающие в брак давно перестали руководствоваться слепым и в высшей степени ненадежным чувством любви. Силами ученых был разработан метод подбора наиболее оптимального кандидата в спутники жизни, состоящий из семи основных категорий и получивший название «гамма-параграф». Судя по выкладкам компьютера, степенная, рассудительная Варя и порывистый, импульсивный Егор являли собой абсолютную семейную несовместимость. И тосковать бы им от взаимной, но неразделенной любви, сдавшись под натиском веских научных аргументов, если бы не неожиданное путешествие на остров Буян... Побывав в сказочном прошлом, пройдя испытания на веру, надежду и любовь, ребята неожиданно поняли, что компьютер — всего лишь неодушевленная груда металла, и не ему судить о чувствах людей. Заявление Вари и Егора о том, что им наплевать на рекомендации «гамма-параграфа», произвело фурор. Дерзких смельчаков затаскали по телевизионным ток-шоу. Мнения разделились: кто-то горячо поддерживал влюбленных, кто-то, напротив, осуждал, предрекая скорые скандалы и позорный развод. Родители заняли позицию выжидательную: мол, если ваши чувства крепки, а намерения серьезны, то проверка временем им не повредит. Заканчивайте колледж, а там видно будет. Вот так задуманное путешествие и превратилось из свадебного в дипломное...
— Иван Иванович, миленький! Как же мы соскучились! — Варя сердечно обняла учителя.
— Ну, будет, будет, — смутился Птенчиков, не привыкший к столь бурным проявлениям чувств со стороны своей ученицы. — Проходите скорее, рассказывайте, как дела. Есть хотите?
— Нет, спасибо. Вы нам анекдоты обещали, — расплылся в лукавой улыбке Егор. Его золотистые кудри были по-прежнему собраны на затылке в тугой хвост, но загар, приобретенный во время беспримерного покорения на самодельном серфинге «моря-окияна», раскинувшегося меж Буяном и Салтановым царством, уже сошел.
— Ах, анекдоты, — поморщился Иван. — Они не пережили собственного появления на свет. Кстати, ты потом не проверишь, в порядке ли печка?
— А что с ней случилось?
— Начальник полиции заходил, фуражку разыскивал...
— В вашей печке? — удивилась Варя.
— Неужели обыск? — ахнул Егор.
— А зачем же вы стащили его фуражку? — Ребята дружно затаили дыхание в предвкушении сенсационных новостей.
Птенчиков застонал:
— Ни за что больше не буду связываться ни с анекдотами, ни с копами. А некоторых глупых учеников сейчас схвачу в охапку, отнесу на кухню и привяжу к столу, чтобы набивали рты мультивитаминным шоколадом и не задавали дурацких вопросов!
— Ой, только не оставляйте Варвару на кухне, она сметет все ваши запасы. Никогда не предполагал, что девушка с такой тонкой талией может оказаться столь прожорливой! — засмеялся Егор. Однако Варя веселья не разделила:
— Иван Иванович, скажите, ваша попытка состряпать анекдоты как-то связана с поисками Сони?
— Не состряпать, а испечь, — недовольно поправил ее Птенчиков. — Да, я надеялся найти хоть какую-то зацепку. Честно говоря, не знаю, что еще можно предпринять. Я пересмотрел огромное количество литературы, ребята из Института истории перелопатили все свои научные архивы, а толку чуть. Видимо, моя исходная гипотеза была ошибочной...
— Не может быть! Сонька — не тот человек, чтобы забиться в щель и довольствоваться малым. Обязательно изобретет комбинацию, которая выведет ее в дамки, — горячо заспорила Варя.
— Значит, эта комбинация оказалась недостаточно гениальной, чтобы оставить память в веках. Или я недостаточно прозорлив, чтобы соотнести свидетельства о ней с личностью нашей беглянки...
Птенчиков нервно сунул руку в карман, нащупывая старую зажигалку. Эта зажигалка приехала с ним из прежней жизни, из родного XXI века, и служила чем-то вроде талисмана, помогая в минуты душевной слабости вновь обрести веру в себя. Дело в том, что однажды щуплый и застенчивый Птенчиков, в тайне мечтающий походить на непобедимых героев телевизионных боевиков, решил воплотить мечту в жизнь, начав усиленно тренироваться и работать над собой. Первым подвигом на пути самосовершенствования стала победа над зависимостью от никотина. «Если я бросил курить, то смогу справиться с чем угодно!» — говорил себе Иван и, что удивительно, справлялся. Верная зажигалка побывала даже на Буяне, где с ее помощью начинающий детектив сумел спасти Егора от неминуемой расправы палача. Однако сейчас талисман был бессилен, волшебная формула аутотренинга не действовала.
— Что, если Соня погибла при перелете? — Иван пронзил учеников трагическим взглядом. — Заблудилась в коридорах времени, растворилась в бесконечности? Я не смог довести операцию по возвращению с Буяна до конца, допустил оплошность, не просчитав все возможные варианты развития событий...
— Может, пройдем на кухню и предложим учителю мультивитаминного шоколада? — обернулся к Варе Егор. Птенчиков осекся на полуслове.
— Да, ты прав. Самоедство положения не исправит. Расскажите-ка лучше о ваших успехах. Удалось узнать, что снится медведям долгими зимними ночами?
— О, чего только не снится! — Варя почему-то покраснела.
— Они грезят приближающейся весной, — спокойно пояснил Егор. — В том смысле, что ка-ак выберутся из берлоги, да ка-ак начнут обзаводиться семейством...
— Егор!
— Что — Егор? Будто не ты сканировала их сновидения. У нас даже кассета есть с видеозаписями.
— Эротические фантазии медведей? Думаю, на защите дипломов вы произведете фурор, — фыркнул Птенчиков.
— А вот и произведем. И незачем так ухмыляться. — Варя торжествующе прищурилась, — Знаете, что сделал Егор?
— Боюсь даже предположить, — поежился учитель.
— Он усовершенствовал наш считыватель сновидений, преобразовав его в зоотранслейтор. Теперь мы способны найти общий язык с любым из животных!
— Ну, надо же! Каким образом?
— В глаз вставляется передающая линза, с помощью которой можно грузить объект исследования информацией, а в ухо — воспринимающая мембрана с синхронным переводом, — объяснил гений технической мысли. — Да мы сейчас вам покажем.
Он извлек из дорожной сумки небольшую коробочку, «вооружил» свои органы чувств и пристально уставился на Птенчикова.
— Что-нибудь ощущаете? — прошептала Варя.
— Колено чешется, — доверительно сообщил учитель.
Егор покачал головой:
— Ничего не получается. Он даже глаз не отводит, а ведь ни одно из животных не выдерживало моего взгляда. И мембрана бездействует. Собственно, переводить нечего — объект не пытается издавать звуки незнакомого характера...
— Иван Иванович, миленький, помычите, пожалуйста! — взмолилась Варя. — Неужели наш зоотранслейтор сломался?
— Вы испытывали его на спящих медведях? — уточнил Птенчиков.
— Нет, для чистоты эксперимента пришлось разыскать бодрствующих животных. Мы проехали дальше на север и обнаружили стада диких оленей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38