Я лишь успел крикнуть ему вслед:
— Имейте в виду! Без опытной демонстрации патент недействителен!
— Да! Да! — воскликнули оба рта, и Чипакутр Экив навсегда исчез из моего поля зрения.
Я облегченно вздохнул и подумал, что именно обо мне, Ионе Шекете, благодарные потомки будут вспоминать как о спасителе Вселенной. Ведь для того, чтобы продемонстрировать действие аппаратуры, Чипакутру Экиву придется сначала создать аналог нашей Вселенной, дождаться, пока в его изделии возникнут недопустимые напряжения… Пусть потрудится.
А я тем временем разберусь в том, действительно ли нашей родной Вселенной угрожает скорая гибель. У меня, в конце концов, есть знакомства в мире духов, а им известно гораздо больше, чем нам, простым смертным.
ВО ВСЕХ МИРАХ
Годы моей работы в Институте безумных изобретений я вспоминаю с ностальгией — это было светлое время, когда я узнавал много нового, часто странного, иногда глупого, но всегда интересного. Конечно, клиент попадался разный — изобретатели вообще существа сложные, особенно те из них, кто принадлежал к цивилизациям негуманоидного типа. Чего стоит один Бурбакис с его планетами, каждая из которых была действительно плодом безумной фантазии!
Хорошее было время, я еще расскажу о нем немало историй. А ушел я из Института не по своей воле — руководство обвинило меня в превышении полномочий, хотя, как мне казалось, я ни сном, ни духом не предполагал, что поступаю не так, как требуют служебные предписания.
Впрочем, по порядку.
Я уже привык к тому, что Пук Дан Шай, главный врач Галактической психиатрической клиники на Альтрогенибе, звонил мне в начале рабочего дня и сообщал о том, что очередной его пациент изобрел нечто такое… такое… Тут добрый Пук Дан Шай начинал заикаться от восторга, и мне приходилось бросать все дела, мчаться на Альтрогениб и разбираться в ситуации. Обычно восторги врача оказывались преувеличенными, но несколько случаев (я уже рассказывал о них в своих мемуарах) были действительно весьма примечательны.
Поэтому я не удивился, когда Пук Дан Шай появился в поле моего стереовизора и, тряся многочисленными конечностями, возопил:
— Шекет, умоляю, скорее! Мы потеряем или изобретение, или пациента!
Я знал, что спорить с Пук Дан Шаем так же бессмысленно, как пытаться остановить разбегание галактик. Пришлось отложить отчет и лететь на Альтрогениб. Через два часа пустого времяпрепровождения в нуль-пространстве я оказался на посадочном поле клиники, и врач встретил меня словами:
— Это изобретение перевернет мир!
— Только этого еще не хватало, — возмутился я.
Пациент, к которому привел меня Пук Дан Шай, представлял собой столик на гнутых ножках, на котором стоял большой граммофон производства примерно начала двадцатого века. Из рупора граммофона лились чистые звуки странной мелодии. Я обернулся к Пук Дан Шаю:
— Что с переводом? Я не понимаю языков музыкалоидных цивилизаций — мне в детстве на ухо наступил медведь.
Пук Дан Шай быстрым движением воткнул мне в мочку уха иглу-переводчик, и я услышал:
— Какое счастье, что вы посетили меня, господа! Я изобрел, наконец, способ совмещения видимого со слышимым, и мне осталось совсем немного, чтобы совместить слышимое с осязаемым. Если вы потерпите две-три минуты…
И сразу, без перехода:
— Ваше величество, я ваш преданный слуга, сегодня же я выполню ваше поручение, и вы получите полную информацию.
И тут же:
— Доклад, который я вам прочитаю, уважаемые слушатели, касается принципов перемещения между параллельными пространствами с различно расположенными симметриями…
— У вашего пациента, видимо, классический случай галактической шизофрении, — сказал я, вытаскивая переводчика из мочки уха. — Он ощущает себя то собой, то каким-то слугой короля, то докладчиком на конгрессе…
— Да, — кивнул Пук Дан Шай, — именно такой диагноз поставили бедняге Соль-Си-До-Фа-диезу мои коллеги в центре обследований. На самом деле все гораздо сложнее. Именно поэтому я вызвал вас, Шекет, а не своих коллег-психиатров.
— Видите ли, — продолжал главный врач, немного успокоившись и отведя меня в сторону от дрыгавшего ногами и извергавшего мелодии столика, — Соль-Си-До-Фа-диез уникален, поскольку, единственный из известных мне разумных существ, живет одновременно в четырех различных мирах. Физически он существует в нашем мире — вы можете в этом убедиться, подойдя и потрогав поверхность Соль-Си-До-Фа-диеза своими руками. Но видит пациент вовсе не наш мир, а какой-то другой. Слышит он при этом звуки из третьего мира, а осязает своими присосками мир совсем уже четвертый. Это само по себе способно доставить массу неудобств — представьте, что вы живете в одном месте, видите другое, слышите третье, а ощущаете четвертое! Но у Соль-Си-До-Фа-диеза ситуация еще сложнее и неприятнее — миры его сознания меняются местами чуть ли не каждые пять минут! Сейчас он, к примеру, видит то, что происходит в какой-то, скажем, Вселенной номер 1, слышит то, что делается во Вселенной номер 2, а ощущает происходящее во Вселенной номер 3. Через минуту он видит Вселенную-2, слышит Вселенную-3, а ощущает Вселенную-1.
— Кошмар! — искренне посочувствовал я бедняге Соль-Си-До-Фа-диезу. — И что, все эти Вселенные реальны? Они не являются плодом его больного воображения?
— У Соль-Си-До-Фа-диеза вообще нет воображения, Шекет! Он сообщает только то, что доступно органам его чувств. Психически Соль-Си-До-Фа-диез совершенно здоров, и я, вообще говоря, должен его выписать. Я так и сделаю, но хочу, чтобы вы сначала с ним пообщались, потому что… Видите ли, Шекет, он сделал великое изобретение!
— Как же я буду общаться с вашим пациентом, если он видит, как вы сказали, Вселенную-2, а слышит Вселенную-3?
— Только мысленно! Только через аппарат для лечения шизофрении, который позволяет общаться с пациентами на эмоциональном уровне. Идемте сюда…
И Пук Дан Шай ввел меня в маленькую кабинку, из которой можно было наблюдать за тем, как Соль-Си-До-Фа-диез, перебирая ногами на манер арабского скакуна, бродил по палате, то и дело натыкаясь на препятствия, которые, судя по всему, существовали вовсе не в нашем мире, а в каком-то другом. Нацепив мне на виски датчики-присоски очень старой модели, Пук Дан Шай сказал:
— Задавайте вопросы.
И я мгновенно оказался в океане звуков — это были симфонии, наложенные на сонаты с примесью фортепьянных концертов и переложений для гитары. Щелчок, и все эти мелодии, от которых я сам чуть было не сошел с ума, превратились в обычную речь, сбивчивую, правда, но вполне разумную:
— Шекет, как хорошо, что Институт все-таки заинтересовался моим изобретением! Вам откроются новые миры! Как хорошо, что вы увидите холмы Иссазара…
— Должно быть, вам очень трудно жить, — осторожно заметил я. — Если видеть одно, слышать другое, а осязать третье…
— Очень трудно, очень! Я вижу мир короля Густиара, но совершенно не слышу того, что там происходит. А слышу я все, что делается в мире Аврита, где сейчас происходит совещание по проблеме перекрестных восприятий.
— Простите, — сказал я, — я хотел бы знать, в чем состоит заявленное вами безумное изобретение.
— Вот его формулировка: «Аппарат для рассортировки визуальных, слуховых и тактильных ощущений». Мой аппарат даст вам всем возможность жить одновременно минимум в четырех мирах.
— У нас есть личности, которые воображают, что живут именно так, — заметил я. — Мы называем их шизофрениками и лечим. Кстати, вас здесь пытаются лечить именно от этой болезни.
— Я здоров! А вы не понимаете, как это интересно — проживать одновременно четыре жизни. Мой аппарат позволит вам проживать сразу столько жизней, сколько захотите — сто, двести, миллион! Полнота жизни станет необыкновенной!
— Как это возможно? — скептически осведомился я. — Три мира — да, я понимаю. Видеть одно, слышать другое, осязать третье. Могу даже добавить обоняние и вкус — четвертый и пятый миры. Но миллион…
— Именно миллион! Я использовал ваш, Шекет, принцип дробления во времени. Каждое мгновение вы ощущаете один из миров, в следующее мгновение — другой, потом — третий. И все это складывается последовательно, и вы одновременно ощущаете все миры…
— Господи! — воскликнул я. — Избавь нас от этого кошмара! Согласен, это действительно безумное изобретение…
— Которое в миллион раз расширяет рамки вашего унылого существования!
— Пусть так. Но сознание не приспособлено к…
— Чепуха! Сознание вполне нормально воспримет и миллиард миров, нужна только тренировка, это будет темой моего следующего изобретения. Я готов хоть сейчас продемонстрировать вам работу моего аппарата.
— Как? — удивился я. — Вы сумели построить опытный образец?
— Разумеется! В том мире, с которым я связан осязательными ощущениями.
— А… — разочарованно сказал я. — Ничего не получится. Аппарат ваш находится в том мире, а я — в этом.
— Вы не понимаете, Шекет? Аппарат может дробить ваше восприятие миров, но может и объединять их, а потому… Сейчас я включу…
Я не мог воспрепятствовать: столик с граммофоном дрыгнул всеми четырьмя ножками, переключив, должно быть, что-то в другом мире, и сразу…
Я прошу у читателя прощения. Описать словами то, что я испытал в последовавшие три минуты, у меня нет никакой возможности. Согласитесь, накакая бумага и никакое компьютерное пространство не выдержит, если рассказывать об одновременной жизни в пятидесяти шести мирах — именно столько вкатил мне Соль-Си-До-Фа-диез, будь он неладен!
Когда аппарат отключился, я помнил только то, что это было кошмарно, замечательно, волнующе, отвратительно, великолепно и подло. Все остальное смешалось в цвете, породив полную белизну в воспоминании. И в звуке смешалось тоже, отчего возник шум, который, должно быть, существовал до того, как Господь сотворил Вселенную из хаоса.
Несколько минут (а может — час?) я сидел, тупо глядя в пустую стену, а потом сделал то единственное, что, как мне казалось, должен был сделать.
— Включите-ка аппарат на минутку, — обратился я к Соль-Си-До-Фа-диезу, и когда воодушевленный изобретатель вновь дрыгнул своими конечностями, я мгновенно нащупал (интересно, в каком из миров мои ощущения в тот момент находились?) гладкую поверхность аппарата, надавил на нее всем весом, ощутил хруст и… не успел перескочить в другой мир.
Передо мной была палата Соль-Си-До-Фа-диеза, а сам пациент неподвижно застыл посреди комнаты — ну просто столик, да и только.
— Вы его убили, Шекет! — гневным шепотом произнес Пук Дан Шай, стоявший рядом со мной.
— Я его вылечил, — буркнул я. — И спас мир от изобретения, которое могло бы нас просто уничтожить. Ведь, по сути, этот Соль-Си-До-Фа-диез изобрел такой наркотик, от которого нет спасения. Жить в миллионах миров одновременно!
— Вы его убили, Шекет, — продолжал повторять Пук Дан Шай. — Зачем вы это сделали?
Ну что я мог объяснить? Я молча отодвинул главврача от двери и вернулся на Цереру с сознанием выполненного долга. Не прошло и часа, как мне сообщили, что я уволен, поскольку превысил полномочия. Я ведь эксперт по безумным изобретениям, верно? Почему же я взялся лечить галактическую шизофрению и довел пациента до летального исхода?
Надеюсь, что читатель, которому я рассказал все, что действительно произошло в палате Соль-Си-До-Фа-диеза, не станет обвинять меня в том, в чем я невиновен. К тому же, я вовсе не жалел, что расстался с Институтом безумных изобретений, ведь это позволило мне вернуться к деятельности, которую я так любил много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Имейте в виду! Без опытной демонстрации патент недействителен!
— Да! Да! — воскликнули оба рта, и Чипакутр Экив навсегда исчез из моего поля зрения.
Я облегченно вздохнул и подумал, что именно обо мне, Ионе Шекете, благодарные потомки будут вспоминать как о спасителе Вселенной. Ведь для того, чтобы продемонстрировать действие аппаратуры, Чипакутру Экиву придется сначала создать аналог нашей Вселенной, дождаться, пока в его изделии возникнут недопустимые напряжения… Пусть потрудится.
А я тем временем разберусь в том, действительно ли нашей родной Вселенной угрожает скорая гибель. У меня, в конце концов, есть знакомства в мире духов, а им известно гораздо больше, чем нам, простым смертным.
ВО ВСЕХ МИРАХ
Годы моей работы в Институте безумных изобретений я вспоминаю с ностальгией — это было светлое время, когда я узнавал много нового, часто странного, иногда глупого, но всегда интересного. Конечно, клиент попадался разный — изобретатели вообще существа сложные, особенно те из них, кто принадлежал к цивилизациям негуманоидного типа. Чего стоит один Бурбакис с его планетами, каждая из которых была действительно плодом безумной фантазии!
Хорошее было время, я еще расскажу о нем немало историй. А ушел я из Института не по своей воле — руководство обвинило меня в превышении полномочий, хотя, как мне казалось, я ни сном, ни духом не предполагал, что поступаю не так, как требуют служебные предписания.
Впрочем, по порядку.
Я уже привык к тому, что Пук Дан Шай, главный врач Галактической психиатрической клиники на Альтрогенибе, звонил мне в начале рабочего дня и сообщал о том, что очередной его пациент изобрел нечто такое… такое… Тут добрый Пук Дан Шай начинал заикаться от восторга, и мне приходилось бросать все дела, мчаться на Альтрогениб и разбираться в ситуации. Обычно восторги врача оказывались преувеличенными, но несколько случаев (я уже рассказывал о них в своих мемуарах) были действительно весьма примечательны.
Поэтому я не удивился, когда Пук Дан Шай появился в поле моего стереовизора и, тряся многочисленными конечностями, возопил:
— Шекет, умоляю, скорее! Мы потеряем или изобретение, или пациента!
Я знал, что спорить с Пук Дан Шаем так же бессмысленно, как пытаться остановить разбегание галактик. Пришлось отложить отчет и лететь на Альтрогениб. Через два часа пустого времяпрепровождения в нуль-пространстве я оказался на посадочном поле клиники, и врач встретил меня словами:
— Это изобретение перевернет мир!
— Только этого еще не хватало, — возмутился я.
Пациент, к которому привел меня Пук Дан Шай, представлял собой столик на гнутых ножках, на котором стоял большой граммофон производства примерно начала двадцатого века. Из рупора граммофона лились чистые звуки странной мелодии. Я обернулся к Пук Дан Шаю:
— Что с переводом? Я не понимаю языков музыкалоидных цивилизаций — мне в детстве на ухо наступил медведь.
Пук Дан Шай быстрым движением воткнул мне в мочку уха иглу-переводчик, и я услышал:
— Какое счастье, что вы посетили меня, господа! Я изобрел, наконец, способ совмещения видимого со слышимым, и мне осталось совсем немного, чтобы совместить слышимое с осязаемым. Если вы потерпите две-три минуты…
И сразу, без перехода:
— Ваше величество, я ваш преданный слуга, сегодня же я выполню ваше поручение, и вы получите полную информацию.
И тут же:
— Доклад, который я вам прочитаю, уважаемые слушатели, касается принципов перемещения между параллельными пространствами с различно расположенными симметриями…
— У вашего пациента, видимо, классический случай галактической шизофрении, — сказал я, вытаскивая переводчика из мочки уха. — Он ощущает себя то собой, то каким-то слугой короля, то докладчиком на конгрессе…
— Да, — кивнул Пук Дан Шай, — именно такой диагноз поставили бедняге Соль-Си-До-Фа-диезу мои коллеги в центре обследований. На самом деле все гораздо сложнее. Именно поэтому я вызвал вас, Шекет, а не своих коллег-психиатров.
— Видите ли, — продолжал главный врач, немного успокоившись и отведя меня в сторону от дрыгавшего ногами и извергавшего мелодии столика, — Соль-Си-До-Фа-диез уникален, поскольку, единственный из известных мне разумных существ, живет одновременно в четырех различных мирах. Физически он существует в нашем мире — вы можете в этом убедиться, подойдя и потрогав поверхность Соль-Си-До-Фа-диеза своими руками. Но видит пациент вовсе не наш мир, а какой-то другой. Слышит он при этом звуки из третьего мира, а осязает своими присосками мир совсем уже четвертый. Это само по себе способно доставить массу неудобств — представьте, что вы живете в одном месте, видите другое, слышите третье, а ощущаете четвертое! Но у Соль-Си-До-Фа-диеза ситуация еще сложнее и неприятнее — миры его сознания меняются местами чуть ли не каждые пять минут! Сейчас он, к примеру, видит то, что происходит в какой-то, скажем, Вселенной номер 1, слышит то, что делается во Вселенной номер 2, а ощущает происходящее во Вселенной номер 3. Через минуту он видит Вселенную-2, слышит Вселенную-3, а ощущает Вселенную-1.
— Кошмар! — искренне посочувствовал я бедняге Соль-Си-До-Фа-диезу. — И что, все эти Вселенные реальны? Они не являются плодом его больного воображения?
— У Соль-Си-До-Фа-диеза вообще нет воображения, Шекет! Он сообщает только то, что доступно органам его чувств. Психически Соль-Си-До-Фа-диез совершенно здоров, и я, вообще говоря, должен его выписать. Я так и сделаю, но хочу, чтобы вы сначала с ним пообщались, потому что… Видите ли, Шекет, он сделал великое изобретение!
— Как же я буду общаться с вашим пациентом, если он видит, как вы сказали, Вселенную-2, а слышит Вселенную-3?
— Только мысленно! Только через аппарат для лечения шизофрении, который позволяет общаться с пациентами на эмоциональном уровне. Идемте сюда…
И Пук Дан Шай ввел меня в маленькую кабинку, из которой можно было наблюдать за тем, как Соль-Си-До-Фа-диез, перебирая ногами на манер арабского скакуна, бродил по палате, то и дело натыкаясь на препятствия, которые, судя по всему, существовали вовсе не в нашем мире, а в каком-то другом. Нацепив мне на виски датчики-присоски очень старой модели, Пук Дан Шай сказал:
— Задавайте вопросы.
И я мгновенно оказался в океане звуков — это были симфонии, наложенные на сонаты с примесью фортепьянных концертов и переложений для гитары. Щелчок, и все эти мелодии, от которых я сам чуть было не сошел с ума, превратились в обычную речь, сбивчивую, правда, но вполне разумную:
— Шекет, как хорошо, что Институт все-таки заинтересовался моим изобретением! Вам откроются новые миры! Как хорошо, что вы увидите холмы Иссазара…
— Должно быть, вам очень трудно жить, — осторожно заметил я. — Если видеть одно, слышать другое, а осязать третье…
— Очень трудно, очень! Я вижу мир короля Густиара, но совершенно не слышу того, что там происходит. А слышу я все, что делается в мире Аврита, где сейчас происходит совещание по проблеме перекрестных восприятий.
— Простите, — сказал я, — я хотел бы знать, в чем состоит заявленное вами безумное изобретение.
— Вот его формулировка: «Аппарат для рассортировки визуальных, слуховых и тактильных ощущений». Мой аппарат даст вам всем возможность жить одновременно минимум в четырех мирах.
— У нас есть личности, которые воображают, что живут именно так, — заметил я. — Мы называем их шизофрениками и лечим. Кстати, вас здесь пытаются лечить именно от этой болезни.
— Я здоров! А вы не понимаете, как это интересно — проживать одновременно четыре жизни. Мой аппарат позволит вам проживать сразу столько жизней, сколько захотите — сто, двести, миллион! Полнота жизни станет необыкновенной!
— Как это возможно? — скептически осведомился я. — Три мира — да, я понимаю. Видеть одно, слышать другое, осязать третье. Могу даже добавить обоняние и вкус — четвертый и пятый миры. Но миллион…
— Именно миллион! Я использовал ваш, Шекет, принцип дробления во времени. Каждое мгновение вы ощущаете один из миров, в следующее мгновение — другой, потом — третий. И все это складывается последовательно, и вы одновременно ощущаете все миры…
— Господи! — воскликнул я. — Избавь нас от этого кошмара! Согласен, это действительно безумное изобретение…
— Которое в миллион раз расширяет рамки вашего унылого существования!
— Пусть так. Но сознание не приспособлено к…
— Чепуха! Сознание вполне нормально воспримет и миллиард миров, нужна только тренировка, это будет темой моего следующего изобретения. Я готов хоть сейчас продемонстрировать вам работу моего аппарата.
— Как? — удивился я. — Вы сумели построить опытный образец?
— Разумеется! В том мире, с которым я связан осязательными ощущениями.
— А… — разочарованно сказал я. — Ничего не получится. Аппарат ваш находится в том мире, а я — в этом.
— Вы не понимаете, Шекет? Аппарат может дробить ваше восприятие миров, но может и объединять их, а потому… Сейчас я включу…
Я не мог воспрепятствовать: столик с граммофоном дрыгнул всеми четырьмя ножками, переключив, должно быть, что-то в другом мире, и сразу…
Я прошу у читателя прощения. Описать словами то, что я испытал в последовавшие три минуты, у меня нет никакой возможности. Согласитесь, накакая бумага и никакое компьютерное пространство не выдержит, если рассказывать об одновременной жизни в пятидесяти шести мирах — именно столько вкатил мне Соль-Си-До-Фа-диез, будь он неладен!
Когда аппарат отключился, я помнил только то, что это было кошмарно, замечательно, волнующе, отвратительно, великолепно и подло. Все остальное смешалось в цвете, породив полную белизну в воспоминании. И в звуке смешалось тоже, отчего возник шум, который, должно быть, существовал до того, как Господь сотворил Вселенную из хаоса.
Несколько минут (а может — час?) я сидел, тупо глядя в пустую стену, а потом сделал то единственное, что, как мне казалось, должен был сделать.
— Включите-ка аппарат на минутку, — обратился я к Соль-Си-До-Фа-диезу, и когда воодушевленный изобретатель вновь дрыгнул своими конечностями, я мгновенно нащупал (интересно, в каком из миров мои ощущения в тот момент находились?) гладкую поверхность аппарата, надавил на нее всем весом, ощутил хруст и… не успел перескочить в другой мир.
Передо мной была палата Соль-Си-До-Фа-диеза, а сам пациент неподвижно застыл посреди комнаты — ну просто столик, да и только.
— Вы его убили, Шекет! — гневным шепотом произнес Пук Дан Шай, стоявший рядом со мной.
— Я его вылечил, — буркнул я. — И спас мир от изобретения, которое могло бы нас просто уничтожить. Ведь, по сути, этот Соль-Си-До-Фа-диез изобрел такой наркотик, от которого нет спасения. Жить в миллионах миров одновременно!
— Вы его убили, Шекет, — продолжал повторять Пук Дан Шай. — Зачем вы это сделали?
Ну что я мог объяснить? Я молча отодвинул главврача от двери и вернулся на Цереру с сознанием выполненного долга. Не прошло и часа, как мне сообщили, что я уволен, поскольку превысил полномочия. Я ведь эксперт по безумным изобретениям, верно? Почему же я взялся лечить галактическую шизофрению и довел пациента до летального исхода?
Надеюсь, что читатель, которому я рассказал все, что действительно произошло в палате Соль-Си-До-Фа-диеза, не станет обвинять меня в том, в чем я невиновен. К тому же, я вовсе не жалел, что расстался с Институтом безумных изобретений, ведь это позволило мне вернуться к деятельности, которую я так любил много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16