Неожиданно Анни спросила:
— Как вы думаете, мы встретимся с генеральным инспектором?
Конфетка долго смотрел на такие привычные поля и холмы и наконец сказал:
— Эта практика не похожа ни на что, знакомое нам по обычной жизни, — для меня так же, как и для вас. Это самое лучшее, в чем мне приходилось принимать участие. — Он повернулся лицом к студентам. — Но если бы я хоть на одну минуту предположил, что мы встретим генерального инспектора — кто бы это ни был, — я бы разорвал эту карту и никогда больше туда не сунулся.
Конфетка собрал свои вещи и отправился к себе в кабинет. Студенты остались стоять рядом с мотоциклом Дэйва; каждый надеялся, что кто-то другой предложит пойти куда-нибудь поесть и обсудить увиденное. Когда никто этого так и не сделал, все попрощались и разошлись по домам.
Глава 5
Бидж смотрела в окно грузовика на мелькающие мимо деревья. Кусты сменились молодой порослью, потом потянулся строевой сосняк. Ли Энн опустила стекло со своей стороны и принюхивалась к лесным ароматам, как деревенская собака.
Утренний ветерок был прохладен; Бидж поплотнее закуталась в ветровку.
Ей очень хотелось спать — последнее время она недосыпала, — но она все же пыталась читать и делать выписки из «Справочника Лао»: Ли Энн ждала своей очереди.
Прошлым вечером Бидж засиделась допоздна над ксерокопиями статей, которые она нашла в библиотеке. Одна из них — «Неизлечимая болезнь и самоубийство: этично ли использование донорских органов» — была посвящена нарушающему душевное равновесие своей трагической простотой случаю: молодая женщина, ровесница Бидж, узнав, что оба ее родителя больны хореей Хантингтона и что она сама неизбежно ею заболеет, написала завещание, согласно которому ее мозг должен быть передан для исследований в госпиталь Джона Хопкинса, а затем приставила к груди двустволку двенадцатого калибра и нажала на оба курка.
Приводимая в статье полемика по этическим вопросам была сложна, но одно оставалось несомненным: ценность исследований мозга девушки очень велика:
«Поскольку получение тканей мозга больных до появления у них симптомов заболевания практически невозможно, препараты тканей донора были сохранены и подвергнуты исследованию еще до завершения дискуссии об этичности их использования. Этому способствовало понимание учеными того, что неповрежденный мозг больного, у которого еще не проявились болезненные симптомы, едва ли когда-либо будет доступен для исследования».
Бидж дрожащей рукой внесла в свой список дел: «Завещать для исследований?»; когда ей наконец удалось той ночью уснуть, ей приснился Колин Клайв — Виктор Франкенштейн из старого черно-белого фильма; он был в ярости, а Игорь улыбалсяnote 4.
Но теперь статья казалась оставшейся где-то далеко, как если бы путешествие в другой мир начисто отделило ту часть жизни Бидж. Грузовик так же, как и в прошлый раз, спустился по крутому склону в долину; так же, как и в прошлый раз, дорога вилась, пока не вывела к мосту из каменной глыбы. Все студенты высматривали границу между Вирджинией и Перекрестком.
Анни показала на первую появившуюся птицу с синей спинкой; как выяснилось, девушка с раннего детства интересовалась орнитологией. Дэйв заметил появление незнакомых лиственных деревьев: сначала они изредка мелькали среди другой растительности, но постепенно их становилось все больше. Бидж на этот раз обратила внимание на дорогу — из гравийной она постепенно превратилась в вымощенную булыжником.
Только когда они выехали из ущелья и оказались на берегу реки, Конфетка со вздохом облегчения оторвал взгляд от дороги и от ксерокопии карты — новой ксерокопии, как заметила Бидж.
— Пора докладывать, Анни.
Ли Энн, которая сидела на заднем сиденье, как олицетворение «Здесь-был-Килрой»note 5, повернулась к девушке.
— Ну так что у тебя за случай?
— Ничего такого уж особенного, — спокойно ответила Анни. — Речь идет об отаре овец…
— Саффолков? — немедленно встрял Дэйв. — Хемпширов? Линкольнов? — Будучи горожанином, Дэйв испытывал тщеславное удовольствие от знания пород.
Анни покачала головой:
— Это более древняя порода. Иногда таких овец можно встретить на старых фермах в Плимуте или Салеме в Массачусетсе. Так или иначе, животные страдают от внезапно появившейся анемии, вялости и истощения. Клиент прибег к дополнительному питанию концентратами, особенно для кормящих самок. Насколько ему известно, животным никогда не делалось никаких прививок, да и лечить их ни от чего обычно не приходилось. Контак-тов с другими овцами не было, и появления каких-нибудь новых паразитов он не заметил тоже…
— И это все? — зевнул Дэйв. — Черт, да такого сколько угодно даже в Галаксе, Вирджиния. — Ли Энн, которая была родом как раз из тех краев, посмотрела на него с возмущением.
— Работа ветеринара — часто просто рутина, — сказал Конфетка. — Пора бы к этому привыкнуть. А что необычного в этом случае? — спросил он Анни.
— Пожалуй, клиент, — неуверенно ответила та. — Я видела его фотографию. — Распространяться на эту тему она не стала.
— У овец были выкидыши? — спросила Бидж.
— А проблемы с вынашиванием ягнят? — включилась оживившаяся Ли Энн.
— Все началось совсем недавно, так что об этом мало что известно, — ответила Анни. — Овцы уже оягнились, когда хозяин заметил неладное. Вот в общем-то и все, что я знаю, — закончила она виновато.
— Постарайся в следующий раз узнать больше, — произнес Конфетка неодобрительно. — Ведь овечка не придет к тебе и не скажет: «У меня болит живот — то ли это недоедание, то ли интоксикация, то ли инфекция».
— Конечно, — ответила Анни. — И я… Я бы очень хотела знать больше.
Это прозвучало как эпитафия надеждам ветеринара.
Они миновали похожую на чашу долину, где останавливались в прошлый раз, и свернули на дорогу, ведущую вверх по склону; там она разделилась. Река осталась далеко внизу.
На той дороге, что пошла вниз, показалась небольшая процессия, следующая за запряженным лошадью фургоном. Землекопы, несущие в руках длинные лопаты, посмотрели вверх, на проезжающий грузовик. Ли Энн высунулась из окна, глядя на них.
— На что это ты там глазеешь? — спросил Дэйв. — Да ничего особенного, Дэйв, — сдержанно ответила Ли Энн, — тролли, эльфы и семь гномов. — Не смотри, если боишься, что померещится, — сказал Дэйв. В этот момент грузовик сделал резкий поворот направо, и Дэйв чуть не свалился с сиденья.
Теперь перед ними расстилались мягкие волнистые холмы, совсем не похожие на гористую местность, по которой они ехали раньше. Вымощенная камнем дорога выглядела так же, но часто ветвилась.
— Мы забираемся все дальше в глушь, — обратился Дэйв к Конфетке.
— Это точно, — ответил тот. — Помолчи, пожалуйста, пару минут.
Дэйв уже открыл было рот, чтобы продолжить обсуждение маршрута, но Ли Энн сильно толкнула его в бок;
Дэйв охнул и промолчал.
Проезжая через холмы, грузовик трижды сворачивал и еще большее число поворотов миновал. Наконец, обогнув вершину очередного холма, Конфетка перевел дух и сказал, показывая на лежащую перед ним долину:
— Приехали.
Открывшаяся картина показалась настолько знакомой, что студенты чуть не рассмеялись. От перекрестка разбегалось пять дорог. На вершине небольшого почти круглого холма с выступами скал тут и там стояла гостиница.
Материал, из которого были сложены ее стены, напоминал вручную обработанные бревна, узкие окна закрывались тяжелыми ставнями. К дому, напоминающему ранчо, примыкало множество пристроек. Он состоял из двух образующих прямой угол крыльев, между которыми располагался навес. В центре, где крылья сходились, высилась большая квадратная башня. Сзади дома поднимался отвесный утес, а с одной стороны пенился и шумел поток, соединяющий два расположенных на разной высоте почти одинаковых пруда.
Бидж подумала, что для гостиницы место выбрано не очень удачно: дорожка к ней вилась между выступами скал, да и само здание располагалось довольно далеко от основной дороги, так что даже потребовалась вторая вывеска — с изображением пивной кружки — на столбе у подножия холма. Около него на обочине дороги стояло несколько телег. Какой-то человек (по крайней мере, напомнила себе Бидж, кто-то похожий на человека), опираясь на палку, поднимался к низкой бревенчатой стене, которая тянулась по верхней кромке скал, окружающих гостиницу. Добравшись до цели, он почти исчез из виду: когда он вошел в проход между камнями, осталась видна только голова.
Из-за гостиничной вывески над дверью торчал сухой сноп пшеницы прошлогоднего урожая.
— Для чего это? — спросила Анни.
— Это значит, что в гостинице только что сварили эль, — неожиданно сказал Дэйв и смущенно пояснил, когда остальные вытаращили на него глаза: — Об этом есть в рассказах про Робин Гуда. В детстве это была моя любимая книжка.
— Хорошо бы у них оказалось и какое-нибудь безалкогольное питье, — с надеждой произнесла Анни.
— Сидр. — Конфетка облизнулся. — Большая часть его, правда, перебродила за зиму, а остальной горчит, но все равно прелесть.
— Золотые солнечные яблоки, — прошептала Бидж и тут же пожалела об этом. — Мы здесь остановимся?
— Мы здесь поедим, — ответил Конфетка. — Останавливаться лучше на открытом воздухе. Завтра мы вернемся в колледж, а остаток дня будет у вас свободный.
Грузовик остановился. Когда Дэйв уже взялся за ручку дверцы, Конфетка сказал:
— Погодите.
Все замерли на месте. Конфетка, хмурясь, оглядел студентов:
— Я хочу вам кое-что сказать, хотя вообще-то предпочитаю особенно о таком не задумываться. Если бы со мной что-то случилось, пока мы в Вирджинии, кто-нибудь из вас довел бы грузовик обратно. Черт, в крайнем случае вы дошли бы пешком.
Он сложил пополам ксерокопии карт и сунул их в бардачок.
— Если что-то случится со мной здесь, возвращайтесь, ориентируясь по карте. Если случится так, что до карты вы не сможете добраться, найдите Филдса и попросите проводить вас. Это рискованно, но лучше, чем ничего. — Конфетка усмехнулся. — Если вы не найдете ни меня, ни Филдса, устраивайтесь здесь, как сможете.
Притихшие студенты вылезли из грузовика. Бидж решила про себя, что стоит хорошенько рассмотреть Книгу Странных Путей и на всякий случай сделать себе копии некоторых карт.
У гостиницы их ждал Филдс, но вместо того, чтобы глазеть на девушек, он разглядывал отару в два или три десятка овец, которая разбрелась по склону холма. Животные казались растерянными и испуганными, готовыми обратиться в бегство, но что-то удерживало их от паники и заставляло идти в одном направлении.
Среди скал появился стройный юноша, посмотрел вниз, защищая глаза рукой, и крикнул Филдсу:
— Эхой!
Он прокричал еще какое-то слово, неизвестное студентам, и начал спускаться такими прыжками, что Бидж, глядя на него, ощутила боль в ногах. Оказавшись внизу, он обнял Филдса так, что голова его легла тому на грудь, хотя они были одного роста.
Он был заметно тоньше Филдса, жилистый и мускулистый, с темными волосами на руках и курчавой порослью на груди, видневшейся из-под коричневой распахнутой рубахи. За плечами у него висел холщовый заплатанный солдатский рюкзак с многочисленными карманами для всякого снаряжения.
Одежду, кроме рубахи, составляли шорты, похожие на спортивные, но сшитые из домотканой материи. Темные волосы покрывали и ноги тоже, спускаясь ниже колен, которые имели какой-то странный изгиб.
Филдс рассмеялся и взъерошил юноше волосы; из густой шевелюры выглянули короткие рожки. Бидж во все глаза смотрела на раздвоенные копыта, которыми заканчивались ноги юноши.
Филдс отпустил молодого фавна и сказал:
— Говори-ка ты лучше по-английски, Стефан. Это доктора, которых мы ждали.
— Мы еще не совсем доктора, — ответила Анни, растерянно улыбаясь и явно потрясенная увиденным. Дэйв отрывисто кивнул.
— Сэр, вы наш пациент? — спросила Ли Энн. Стефан рассмеялся, показывая прекрасные белые зубы, и покачал головой. Он был явно очень возбужден, ему не стоялось на месте.
— Я покажу вам пациентов. — Он говорил с еще даже более сильным акцентом, чем Филдс. — Они странно себя ведут, а одна из овцей поранена. — Он задумался и сказал, тщательно выговаривая звуки: — Одна овеца.
Дэйв прыснул.
— Мы поняли, — сказала Бидж, — только это слово произносится «овца». А множественное число — все равно сколько — пять, семь или десять, — она поочередно загибала пальцы. — будет «овец».
— Ты уверена? — сосредоточенно нахмурив брови, спросил Стефан. — Ведь один гусь — много гусей, одна мышь — много мышей?
— Верно, но английский не всегда подчиняется правилам, даже своим собственным. — Видя, как он смущен, Бидж добавила: — Ты очень хорошо говоришь по-английски.
Стефан заулыбался:
— Я все время практикуюсь — говорю сам с собой и с овцами. Говорю даже с одной… овцой.
Зяблик со спинкой, отливающей глубоким синим цветом, попытался сесть на спину одной из овец, но отчаянно захлопал крыльями и в испуге взлетел, когда между мохнатыми овечьими боками мелькнула белая лапа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Как вы думаете, мы встретимся с генеральным инспектором?
Конфетка долго смотрел на такие привычные поля и холмы и наконец сказал:
— Эта практика не похожа ни на что, знакомое нам по обычной жизни, — для меня так же, как и для вас. Это самое лучшее, в чем мне приходилось принимать участие. — Он повернулся лицом к студентам. — Но если бы я хоть на одну минуту предположил, что мы встретим генерального инспектора — кто бы это ни был, — я бы разорвал эту карту и никогда больше туда не сунулся.
Конфетка собрал свои вещи и отправился к себе в кабинет. Студенты остались стоять рядом с мотоциклом Дэйва; каждый надеялся, что кто-то другой предложит пойти куда-нибудь поесть и обсудить увиденное. Когда никто этого так и не сделал, все попрощались и разошлись по домам.
Глава 5
Бидж смотрела в окно грузовика на мелькающие мимо деревья. Кусты сменились молодой порослью, потом потянулся строевой сосняк. Ли Энн опустила стекло со своей стороны и принюхивалась к лесным ароматам, как деревенская собака.
Утренний ветерок был прохладен; Бидж поплотнее закуталась в ветровку.
Ей очень хотелось спать — последнее время она недосыпала, — но она все же пыталась читать и делать выписки из «Справочника Лао»: Ли Энн ждала своей очереди.
Прошлым вечером Бидж засиделась допоздна над ксерокопиями статей, которые она нашла в библиотеке. Одна из них — «Неизлечимая болезнь и самоубийство: этично ли использование донорских органов» — была посвящена нарушающему душевное равновесие своей трагической простотой случаю: молодая женщина, ровесница Бидж, узнав, что оба ее родителя больны хореей Хантингтона и что она сама неизбежно ею заболеет, написала завещание, согласно которому ее мозг должен быть передан для исследований в госпиталь Джона Хопкинса, а затем приставила к груди двустволку двенадцатого калибра и нажала на оба курка.
Приводимая в статье полемика по этическим вопросам была сложна, но одно оставалось несомненным: ценность исследований мозга девушки очень велика:
«Поскольку получение тканей мозга больных до появления у них симптомов заболевания практически невозможно, препараты тканей донора были сохранены и подвергнуты исследованию еще до завершения дискуссии об этичности их использования. Этому способствовало понимание учеными того, что неповрежденный мозг больного, у которого еще не проявились болезненные симптомы, едва ли когда-либо будет доступен для исследования».
Бидж дрожащей рукой внесла в свой список дел: «Завещать для исследований?»; когда ей наконец удалось той ночью уснуть, ей приснился Колин Клайв — Виктор Франкенштейн из старого черно-белого фильма; он был в ярости, а Игорь улыбалсяnote 4.
Но теперь статья казалась оставшейся где-то далеко, как если бы путешествие в другой мир начисто отделило ту часть жизни Бидж. Грузовик так же, как и в прошлый раз, спустился по крутому склону в долину; так же, как и в прошлый раз, дорога вилась, пока не вывела к мосту из каменной глыбы. Все студенты высматривали границу между Вирджинией и Перекрестком.
Анни показала на первую появившуюся птицу с синей спинкой; как выяснилось, девушка с раннего детства интересовалась орнитологией. Дэйв заметил появление незнакомых лиственных деревьев: сначала они изредка мелькали среди другой растительности, но постепенно их становилось все больше. Бидж на этот раз обратила внимание на дорогу — из гравийной она постепенно превратилась в вымощенную булыжником.
Только когда они выехали из ущелья и оказались на берегу реки, Конфетка со вздохом облегчения оторвал взгляд от дороги и от ксерокопии карты — новой ксерокопии, как заметила Бидж.
— Пора докладывать, Анни.
Ли Энн, которая сидела на заднем сиденье, как олицетворение «Здесь-был-Килрой»note 5, повернулась к девушке.
— Ну так что у тебя за случай?
— Ничего такого уж особенного, — спокойно ответила Анни. — Речь идет об отаре овец…
— Саффолков? — немедленно встрял Дэйв. — Хемпширов? Линкольнов? — Будучи горожанином, Дэйв испытывал тщеславное удовольствие от знания пород.
Анни покачала головой:
— Это более древняя порода. Иногда таких овец можно встретить на старых фермах в Плимуте или Салеме в Массачусетсе. Так или иначе, животные страдают от внезапно появившейся анемии, вялости и истощения. Клиент прибег к дополнительному питанию концентратами, особенно для кормящих самок. Насколько ему известно, животным никогда не делалось никаких прививок, да и лечить их ни от чего обычно не приходилось. Контак-тов с другими овцами не было, и появления каких-нибудь новых паразитов он не заметил тоже…
— И это все? — зевнул Дэйв. — Черт, да такого сколько угодно даже в Галаксе, Вирджиния. — Ли Энн, которая была родом как раз из тех краев, посмотрела на него с возмущением.
— Работа ветеринара — часто просто рутина, — сказал Конфетка. — Пора бы к этому привыкнуть. А что необычного в этом случае? — спросил он Анни.
— Пожалуй, клиент, — неуверенно ответила та. — Я видела его фотографию. — Распространяться на эту тему она не стала.
— У овец были выкидыши? — спросила Бидж.
— А проблемы с вынашиванием ягнят? — включилась оживившаяся Ли Энн.
— Все началось совсем недавно, так что об этом мало что известно, — ответила Анни. — Овцы уже оягнились, когда хозяин заметил неладное. Вот в общем-то и все, что я знаю, — закончила она виновато.
— Постарайся в следующий раз узнать больше, — произнес Конфетка неодобрительно. — Ведь овечка не придет к тебе и не скажет: «У меня болит живот — то ли это недоедание, то ли интоксикация, то ли инфекция».
— Конечно, — ответила Анни. — И я… Я бы очень хотела знать больше.
Это прозвучало как эпитафия надеждам ветеринара.
Они миновали похожую на чашу долину, где останавливались в прошлый раз, и свернули на дорогу, ведущую вверх по склону; там она разделилась. Река осталась далеко внизу.
На той дороге, что пошла вниз, показалась небольшая процессия, следующая за запряженным лошадью фургоном. Землекопы, несущие в руках длинные лопаты, посмотрели вверх, на проезжающий грузовик. Ли Энн высунулась из окна, глядя на них.
— На что это ты там глазеешь? — спросил Дэйв. — Да ничего особенного, Дэйв, — сдержанно ответила Ли Энн, — тролли, эльфы и семь гномов. — Не смотри, если боишься, что померещится, — сказал Дэйв. В этот момент грузовик сделал резкий поворот направо, и Дэйв чуть не свалился с сиденья.
Теперь перед ними расстилались мягкие волнистые холмы, совсем не похожие на гористую местность, по которой они ехали раньше. Вымощенная камнем дорога выглядела так же, но часто ветвилась.
— Мы забираемся все дальше в глушь, — обратился Дэйв к Конфетке.
— Это точно, — ответил тот. — Помолчи, пожалуйста, пару минут.
Дэйв уже открыл было рот, чтобы продолжить обсуждение маршрута, но Ли Энн сильно толкнула его в бок;
Дэйв охнул и промолчал.
Проезжая через холмы, грузовик трижды сворачивал и еще большее число поворотов миновал. Наконец, обогнув вершину очередного холма, Конфетка перевел дух и сказал, показывая на лежащую перед ним долину:
— Приехали.
Открывшаяся картина показалась настолько знакомой, что студенты чуть не рассмеялись. От перекрестка разбегалось пять дорог. На вершине небольшого почти круглого холма с выступами скал тут и там стояла гостиница.
Материал, из которого были сложены ее стены, напоминал вручную обработанные бревна, узкие окна закрывались тяжелыми ставнями. К дому, напоминающему ранчо, примыкало множество пристроек. Он состоял из двух образующих прямой угол крыльев, между которыми располагался навес. В центре, где крылья сходились, высилась большая квадратная башня. Сзади дома поднимался отвесный утес, а с одной стороны пенился и шумел поток, соединяющий два расположенных на разной высоте почти одинаковых пруда.
Бидж подумала, что для гостиницы место выбрано не очень удачно: дорожка к ней вилась между выступами скал, да и само здание располагалось довольно далеко от основной дороги, так что даже потребовалась вторая вывеска — с изображением пивной кружки — на столбе у подножия холма. Около него на обочине дороги стояло несколько телег. Какой-то человек (по крайней мере, напомнила себе Бидж, кто-то похожий на человека), опираясь на палку, поднимался к низкой бревенчатой стене, которая тянулась по верхней кромке скал, окружающих гостиницу. Добравшись до цели, он почти исчез из виду: когда он вошел в проход между камнями, осталась видна только голова.
Из-за гостиничной вывески над дверью торчал сухой сноп пшеницы прошлогоднего урожая.
— Для чего это? — спросила Анни.
— Это значит, что в гостинице только что сварили эль, — неожиданно сказал Дэйв и смущенно пояснил, когда остальные вытаращили на него глаза: — Об этом есть в рассказах про Робин Гуда. В детстве это была моя любимая книжка.
— Хорошо бы у них оказалось и какое-нибудь безалкогольное питье, — с надеждой произнесла Анни.
— Сидр. — Конфетка облизнулся. — Большая часть его, правда, перебродила за зиму, а остальной горчит, но все равно прелесть.
— Золотые солнечные яблоки, — прошептала Бидж и тут же пожалела об этом. — Мы здесь остановимся?
— Мы здесь поедим, — ответил Конфетка. — Останавливаться лучше на открытом воздухе. Завтра мы вернемся в колледж, а остаток дня будет у вас свободный.
Грузовик остановился. Когда Дэйв уже взялся за ручку дверцы, Конфетка сказал:
— Погодите.
Все замерли на месте. Конфетка, хмурясь, оглядел студентов:
— Я хочу вам кое-что сказать, хотя вообще-то предпочитаю особенно о таком не задумываться. Если бы со мной что-то случилось, пока мы в Вирджинии, кто-нибудь из вас довел бы грузовик обратно. Черт, в крайнем случае вы дошли бы пешком.
Он сложил пополам ксерокопии карт и сунул их в бардачок.
— Если что-то случится со мной здесь, возвращайтесь, ориентируясь по карте. Если случится так, что до карты вы не сможете добраться, найдите Филдса и попросите проводить вас. Это рискованно, но лучше, чем ничего. — Конфетка усмехнулся. — Если вы не найдете ни меня, ни Филдса, устраивайтесь здесь, как сможете.
Притихшие студенты вылезли из грузовика. Бидж решила про себя, что стоит хорошенько рассмотреть Книгу Странных Путей и на всякий случай сделать себе копии некоторых карт.
У гостиницы их ждал Филдс, но вместо того, чтобы глазеть на девушек, он разглядывал отару в два или три десятка овец, которая разбрелась по склону холма. Животные казались растерянными и испуганными, готовыми обратиться в бегство, но что-то удерживало их от паники и заставляло идти в одном направлении.
Среди скал появился стройный юноша, посмотрел вниз, защищая глаза рукой, и крикнул Филдсу:
— Эхой!
Он прокричал еще какое-то слово, неизвестное студентам, и начал спускаться такими прыжками, что Бидж, глядя на него, ощутила боль в ногах. Оказавшись внизу, он обнял Филдса так, что голова его легла тому на грудь, хотя они были одного роста.
Он был заметно тоньше Филдса, жилистый и мускулистый, с темными волосами на руках и курчавой порослью на груди, видневшейся из-под коричневой распахнутой рубахи. За плечами у него висел холщовый заплатанный солдатский рюкзак с многочисленными карманами для всякого снаряжения.
Одежду, кроме рубахи, составляли шорты, похожие на спортивные, но сшитые из домотканой материи. Темные волосы покрывали и ноги тоже, спускаясь ниже колен, которые имели какой-то странный изгиб.
Филдс рассмеялся и взъерошил юноше волосы; из густой шевелюры выглянули короткие рожки. Бидж во все глаза смотрела на раздвоенные копыта, которыми заканчивались ноги юноши.
Филдс отпустил молодого фавна и сказал:
— Говори-ка ты лучше по-английски, Стефан. Это доктора, которых мы ждали.
— Мы еще не совсем доктора, — ответила Анни, растерянно улыбаясь и явно потрясенная увиденным. Дэйв отрывисто кивнул.
— Сэр, вы наш пациент? — спросила Ли Энн. Стефан рассмеялся, показывая прекрасные белые зубы, и покачал головой. Он был явно очень возбужден, ему не стоялось на месте.
— Я покажу вам пациентов. — Он говорил с еще даже более сильным акцентом, чем Филдс. — Они странно себя ведут, а одна из овцей поранена. — Он задумался и сказал, тщательно выговаривая звуки: — Одна овеца.
Дэйв прыснул.
— Мы поняли, — сказала Бидж, — только это слово произносится «овца». А множественное число — все равно сколько — пять, семь или десять, — она поочередно загибала пальцы. — будет «овец».
— Ты уверена? — сосредоточенно нахмурив брови, спросил Стефан. — Ведь один гусь — много гусей, одна мышь — много мышей?
— Верно, но английский не всегда подчиняется правилам, даже своим собственным. — Видя, как он смущен, Бидж добавила: — Ты очень хорошо говоришь по-английски.
Стефан заулыбался:
— Я все время практикуюсь — говорю сам с собой и с овцами. Говорю даже с одной… овцой.
Зяблик со спинкой, отливающей глубоким синим цветом, попытался сесть на спину одной из овец, но отчаянно захлопал крыльями и в испуге взлетел, когда между мохнатыми овечьими боками мелькнула белая лапа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58