Он поднял голову и улыбнулся.
— Конечно, я женюсь на Ранноре! — воскликнул он. — Как вы могли подумать, что я ее брошу? Я просто забавлялся. Шутил с вами. И хорошо же я вас одурачил, если вы поверили, что я брошу самое дорогое для меня в мире существо! — Он встал и пошел туда, где ждали Раннора и Уиттерн. Они поднялись ему навстречу. Уиттерн поклонился сюзерену, а Раннора присела в глубоком реверансе.
— Нет-нет, не надо, — сказал Флориан. Он взял Раннору за руку. — Мы будем ровней. Я — твой король, ты — моя королева, если согласишься. Скажи, что ты согласна. Скажи, что будешь рядом со мной, с нашим сыном всегда.
— Если вы этого желаете, — дрожащим голосом сказала Раннора, — и если мой дедушка согласен, то и я согласна.
— О, этого я и жаждал. А вы, милорд Уиттерн? Вы согласны на этот брак?
На лице Уиттерна сменяли друг друга отвращение, презрение и неверие перед лицом такого прожженного цинизма со стороны юного короля. Исе все эти чувства были прекрасно знакомы, поскольку она нередко и сама испытывала такое по отношению к Флориану. Затем вельможа взял себя в руки и кивнул:
— Я согласен, ваше величество.
— Тогда мы устроим свадьбу как можно скорее, — сказал Флориан со странной веселостью. — Мы ведь не станем слишком оттягивать венчание, да? А то слухи пойдут.
И тут, к ужасу и удивлению всех, молодой король захихикал.
Яобим и Хальдин, некогда гордые Морские Бродяги, ныне прикованные к земле, стояли и смотрели, как другие люди, не воины, возводили нечто вроде крыши над маленьким полем. Из-за холодов, неожиданно грянувших среди лета, решено было возвести укрытия над полями, в надежде, что они помогут сохранить остатки тепла и не дадут посевам погибнуть. С другой стороны поля на страже стоял лучник Дордан. Все три воина надели теплые плащи поверх кольчуг. Работники расставили жерди по всему полю. У каждой жерди на верхушке была крестовина. Сейчас они соединяли их полосками ткани. Яобим переступил с ноги на ногу, поправил меч в ножнах. Это стояние на страже порядком утомило его.
— Эх, сейчас бы на «Горгулью», — пробормотал его товарищ. Достаточно громко, чтобы Яобим услышал его. — А то торчу здесь, поля сторожу.
Яобим рассмеялся.
— Вождь приказал, вот и стоим, — сказал он. — Думаешь, нападения трясинного народа — сказочки для детей?
Хальдин вздохнул, оперся на копье.
— Я пока ни одного не видел. И пока не увижу, не поверю…
Крик Дордана перебил его:
— Вон они!
Он уже накладывал стрелу на тетиву.
Яобим к Хальдин бросились к напарнику, стараясь не затоптать растения и не снести защиту, которую с таким трудом возвели их соплеменники. Встав рядом с Дорданом, Яобим прикрыл глаза рукой, пытаясь рассмотреть, что встревожило лучника.
— Ну и глаз у тебя, — сказал он. — Ничего не вижу.
— Они сейчас скрылись за холмиком, вон там, — показал Дордан. — Но идут они сюда.
В этот момент болотные люди выбрались из неглубокого распадка и очутились на виду у Морских Бродяг. Они бежали размеренной, быстрой трусцой. Их было шесть… нет, восемь. Яобим посмотрел на своих товарищей.
— Не очень-то мне по нраву такой перевес, — сказал он.
— Посмотрим, не сравняю ли я силы прежде, чем они до нас добегут, — сказал Дордан. Он вдохнул и пустил стрелу.
Один из болотных людей упал и больше не поднялся. Его спутники лишь на мгновение замешкались, затем снова припустили вперед. Ясно было, что нацеливались они на поле и работников. Дордан снова выстрелил, и еще один болотный житель остановился, схватившись за ногу, в которую вонзилась стрела. У Дордана не осталось времени еще на один выстрел — люди Трясины с душераздирающими воплями набросились на Морских Бродяг.
Яобим сразу же пожалел, что не взял нынче копья. Обитатели болот предпочитали копья и еще дубинки с осколками раковин на верхушках, а драться с ними мечом означало подпустить их слишком близко к себе. Он поднырнул под выпад одного из трясинных и свалил его сильным ударом. Краем глаза Яобим видел, что и его товарищи вступили в ближний бой. Всего за несколько секунд нападавшие были перебиты — за исключением того, которого ранил Дордан. Этот умудрился обойти бойцов, явно собираясь напасть на Яобима со спины, но один из фермеров разбил ему голову тяжелой мотыгой, которой корчевал сорняки.
— Спасибо, Рэнс, — сказал Яобим.
— Да сколько угодно, — ответил фермер.
Трое воинов быстро добили раненых и стащили тела трясинных жителей в кучу, чтобы осмотреть их.
— Похоже, и они от холода страдают, — заметил Хальдин. — Не только илом обмазаны. Из какой это кожи на них одежда?
— Да этих дьявольских прыгучих тварей, что по всей Трясине живут, — сказал Дордан. — Смотри-ка, еще и нагрудные пластины. — Он показал на грубый доспех, усиленный раковинами, что носили большинство жителей Трясинной земли. Затем он снял с пояса одного из убитых пустые мешки. — Собирались унести домой, сколько смогут.
— Хм. — Яобим присел на корточки рядом с убитым, задумался. — Интересно, что сказал бы Оберн.
— Ну, нам его не спросить. Наверное, сейчас сидит живой и здоровый в тепле, в большом доме в том северном городе. И его обхаживают слуги того доброго лорда, который забрал его с собой. — Хальдин махнул фермерам, и те принялись копать могилу. — Правда, сдается мне, что он уже куда как долго отсутствует. Пора бы стосковаться и вернуться к нам.
— Может, ему и не больно-то хочется возвращаться, — ухмыльнулся Дордан. — Та девица, которую ренделшамцы вытащили из Зловещей Трясины, когда увезли Оберна, была вполне себе ничего для сухопутной бабенки, хотя и тощая да бледная. Может, он сейчас с ней с удовольствием кувыркается.
Хальдин рассмеялся, и даже Яобим улыбнулся. Он не знал, какие замыслы могут быть у их вождя, Снолли, и почему тот сразу же не поехал и не потребовал вернуть сына, но Яобим знал, что Снолли способен заглядывать далеко вперед. Наверняка в его проницательном уме созрел какой-то план. Но Яобиму тоже хотелось понять, что там происходит с Оберном.
— Ну, думаю, эти трясинные не попытаются напасть снова. По крайней мере, прямо сейчас, — сказал он. — Хальдин, возвращайся в крепость и скажи, что слухи верны. Болотные люди переходят реку рядом с нами и еще там, где она поворачивает к северу, и каждый раз, как наши люди будут вне крепких стен, им нужна будет охрана. Дурные дела и злое время. Нынче небезопасно разгуливать по земле.
Ренделшам гудел, обсуждая новость о королевской свадьбе. Свадьбу назначили поспешно и готовились к ней тоже второпях. И хотя все знали, что невеста, Раннора из Дома Рябины, забеременела несколько ранее, чем того требовал обычай, по большей части людям хватало учтивости помалкивать об этом. По крайней мере на публике.
Конечно, Ясенке придется быть на свадьбе. Девушку поселили в одной из многочисленных гостевых комнат замка Ренделшам, расположенных в трехэтажных зданиях-близнецах по бокам главного дворца, в котором жила королевская семья и имели свои покои придворные, руководившие страной. Под присмотром горничной Эйфер мажордом отвел Ясенке покои на втором этаже — достаточно близко к сердцу замка, чтобы сюда моментально доходили все пересуды слуг и слухи. Ясенка была благодарна за это, поскольку могла быстро попасть к королеве, если бы той вздумалось вызвать девушку к себе, — но при этом она поселилась достаточно далеко, чтобы не натыкаться на вдовствующую королеву на каждом шагу. А призывали Ясенку часто, поскольку волей-неволей она была привлечена к свадебным приготовлениям. Она, как сказал ей церемониймейстер, разрабатывавший сложный протокол действа, будет идти перед счастливой четой, неся свадебные кольца.
Это перепугало Ясенку почти до полусмерти. Она обратилась за помощью к Эйфер, с которой успела подружиться.
— Я не смогу! — говорила она. — Я не смогу вот так показаться перед двором. Я тут только потому, что королева приказала, а не по своей воле!
— Ну-ну, дорогая моя, — успокаивала Ясенку Эйфер, расчесывая волосы хозяйки. — Вы трясетесь, словно все будут смотреть только на вас. Не бойтесь, щеночек мой. Вы окажетесь в тени короля и его невесты. Смотреть будут на них, не на вас, — Горничная заговорщически подмигнула. — Кроме того, все за глаза шепчутся да считают на пальцах, сколько невесте до родин осталось.
Ясенка невольно улыбнулась. В этом ей помощь Эйфер не пригодилась — слухи дошли до нее и так. Все об этом судачили, и еще о том, как Уиттерн, глава Дома Рябины, приструнил короля Флориана.
— Говорят, все в свадебном поезде будут в белой парче да бархате, — продолжала Эйфер. — Говорят, будет ну очень целомудренная свадьба.
Ясенка расхохоталась. Она была просто счастлива, что леди Маркла приставила к ней Эйфер в качестве личной горничной. Самая молоденькая среди служанок Марклы и, похоже, наименее опытная, Эйфер обладала премилым личиком и прекрасной осанкой, что говорило о том, что и она, наверное, была незаконным отпрыском какого-нибудь дворянина. Как-то Эйфер обмолвилась об этом, и это еще больше сблизило девушек.
Ясенка обнаружила, что в торжественной процессии найдется место почти всем придворным. А кастелян Крагдена, верховный лорд-маршал и защитник Ренделшама. Харуз понесет большой государственный меч, как нес его на коронации.
Ройанс, точно так же как и на коронации, понесет булаву. И другие вельможи окажутся заняты подобным образом. Каждый будет нести эмблему или знак, или еще какую-то мелочь, и, как поняла Ясенка, за эту честь знать соперничала друг с другом. Даже Оберн, сказала Эйфер, будет участвовать. Поскольку никакого официального статуса у него нет, ему дадут модель корабля Морских Бродяг в знак союза двух народов, который надеялись заключить вдовствующая королева и король.
Мысль увидеть Оберна в белой парче заставила Ясенку печально покачать головой. По крайней мере, вся эта суета отвлекала королеву — равно как и Харуза с Оберном — от мыслей о ее собственном замужестве.
Сведения Эйфер о цвете церемониальных одежд оказались верными, и, отослав замковую швею, горничная сама взялась за кройку и шитье белого бархатного платья для Ясенки. Вскоре гостиная заполнилась рисунками платьев других дам, обрезками кружев и лоскутами бархата.
Даже Ясенка, которая полюбила удобство и роскошь ренделских одежд, но мало понимала в моде, признала талант Эйфер. Юбка была со смелым разрезом, открывавшим нижнее платье со вставкой из белой парчи, вышитой тонким золотым и голубым узором. Расшитая парча виднелась также в разрезах рукавов и вокруг шеи, а подушечка, на которой Ясенке предстояло нести кольца, была из той же ткани.
— О, когда я закончу, вы будете куда красивее невесты! — с воодушевлением воскликнула Эйфер.
— Я буду похожа на призрак, — ответила Ясенка. — Я слишком бледная для чисто-белого цвета.
— Как и большинство дам, включая невесту. Говорят, сейчас у нее очень больной вид.
Ясенке пришлось прикусить губу.
— Эйфер!
— Да, миледи, — послушно отозвалась девушка, но глаза ее сверкали, и Ясенка понимала, что через некоторое время она отпустит очередное замечание, от которого Ясенка забудет о приличиях и согнется пополам от смеха.
Предсвадебная суматоха дала ей желанную передышку, хотя здесь, вне стен ее уютного недавнего убежища, за каждым углом таилась опасность. К тому же это сблизило девушек.
В замке Нового Волда Снолли-Мореход задумчиво смотрел на гонца в одежде цветов вдовствующей королевы, стоявшего перед ним.
— Отдай послание Касаи, — сказал он, указывая на маленького человечка, сидевшего поблизости; на шее человечка висел на грубой веревке небольшой барабан. — Это мой верный советник. К тому же он читает по-вашему лучше меня.
Касаи взял сложенное письмо, вежливо поклонился, прижал его ко лбу, развернул и начал читать.
— Сначала обычные цветистые приветствия, — сказал он вождю на их языке. — А, вот и до дела дошло. Оберн, как пишет ее величество, жив и здоров, раны его зажили, и он готов ехать домой. — Он глянул на Снолли, затем на гонца, который вежливо делал вид, что не слышит ничего. — Она говорит, что знает — эта весть нас обрадует, потому как мы, дескать, считали, что Оберн давно помер, — продолжил он. — Нам придется подождать и приехать за ним через пару недель, потому что ожидается свадьба.
— Принца?
— О нет, похоже, что тот педе… то есть тот милый молодой человек — уже король. И он женится, а Оберн будет участвовать в церемонии. Это должно улучшить расположение духа Оберна, если он думает о короле то же, что и мы. Весьма почетно, — добавил он специально для гонца.
Гонец машинально кивнул, и Снолли чуть не расхохотался. Видать, столичный гадюшник прислал гонцом того, кто говорит на торговом наречии, весьма близком к языку Морских Бродяг.
— Королева просит прощения, если ты обижен на то, что она не пригласила тебя лично, но ехать отсюда туда далеко, а все знамения говорят, что жениться надо прямо сейчас, — хрюкнул Касаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Конечно, я женюсь на Ранноре! — воскликнул он. — Как вы могли подумать, что я ее брошу? Я просто забавлялся. Шутил с вами. И хорошо же я вас одурачил, если вы поверили, что я брошу самое дорогое для меня в мире существо! — Он встал и пошел туда, где ждали Раннора и Уиттерн. Они поднялись ему навстречу. Уиттерн поклонился сюзерену, а Раннора присела в глубоком реверансе.
— Нет-нет, не надо, — сказал Флориан. Он взял Раннору за руку. — Мы будем ровней. Я — твой король, ты — моя королева, если согласишься. Скажи, что ты согласна. Скажи, что будешь рядом со мной, с нашим сыном всегда.
— Если вы этого желаете, — дрожащим голосом сказала Раннора, — и если мой дедушка согласен, то и я согласна.
— О, этого я и жаждал. А вы, милорд Уиттерн? Вы согласны на этот брак?
На лице Уиттерна сменяли друг друга отвращение, презрение и неверие перед лицом такого прожженного цинизма со стороны юного короля. Исе все эти чувства были прекрасно знакомы, поскольку она нередко и сама испытывала такое по отношению к Флориану. Затем вельможа взял себя в руки и кивнул:
— Я согласен, ваше величество.
— Тогда мы устроим свадьбу как можно скорее, — сказал Флориан со странной веселостью. — Мы ведь не станем слишком оттягивать венчание, да? А то слухи пойдут.
И тут, к ужасу и удивлению всех, молодой король захихикал.
Яобим и Хальдин, некогда гордые Морские Бродяги, ныне прикованные к земле, стояли и смотрели, как другие люди, не воины, возводили нечто вроде крыши над маленьким полем. Из-за холодов, неожиданно грянувших среди лета, решено было возвести укрытия над полями, в надежде, что они помогут сохранить остатки тепла и не дадут посевам погибнуть. С другой стороны поля на страже стоял лучник Дордан. Все три воина надели теплые плащи поверх кольчуг. Работники расставили жерди по всему полю. У каждой жерди на верхушке была крестовина. Сейчас они соединяли их полосками ткани. Яобим переступил с ноги на ногу, поправил меч в ножнах. Это стояние на страже порядком утомило его.
— Эх, сейчас бы на «Горгулью», — пробормотал его товарищ. Достаточно громко, чтобы Яобим услышал его. — А то торчу здесь, поля сторожу.
Яобим рассмеялся.
— Вождь приказал, вот и стоим, — сказал он. — Думаешь, нападения трясинного народа — сказочки для детей?
Хальдин вздохнул, оперся на копье.
— Я пока ни одного не видел. И пока не увижу, не поверю…
Крик Дордана перебил его:
— Вон они!
Он уже накладывал стрелу на тетиву.
Яобим к Хальдин бросились к напарнику, стараясь не затоптать растения и не снести защиту, которую с таким трудом возвели их соплеменники. Встав рядом с Дорданом, Яобим прикрыл глаза рукой, пытаясь рассмотреть, что встревожило лучника.
— Ну и глаз у тебя, — сказал он. — Ничего не вижу.
— Они сейчас скрылись за холмиком, вон там, — показал Дордан. — Но идут они сюда.
В этот момент болотные люди выбрались из неглубокого распадка и очутились на виду у Морских Бродяг. Они бежали размеренной, быстрой трусцой. Их было шесть… нет, восемь. Яобим посмотрел на своих товарищей.
— Не очень-то мне по нраву такой перевес, — сказал он.
— Посмотрим, не сравняю ли я силы прежде, чем они до нас добегут, — сказал Дордан. Он вдохнул и пустил стрелу.
Один из болотных людей упал и больше не поднялся. Его спутники лишь на мгновение замешкались, затем снова припустили вперед. Ясно было, что нацеливались они на поле и работников. Дордан снова выстрелил, и еще один болотный житель остановился, схватившись за ногу, в которую вонзилась стрела. У Дордана не осталось времени еще на один выстрел — люди Трясины с душераздирающими воплями набросились на Морских Бродяг.
Яобим сразу же пожалел, что не взял нынче копья. Обитатели болот предпочитали копья и еще дубинки с осколками раковин на верхушках, а драться с ними мечом означало подпустить их слишком близко к себе. Он поднырнул под выпад одного из трясинных и свалил его сильным ударом. Краем глаза Яобим видел, что и его товарищи вступили в ближний бой. Всего за несколько секунд нападавшие были перебиты — за исключением того, которого ранил Дордан. Этот умудрился обойти бойцов, явно собираясь напасть на Яобима со спины, но один из фермеров разбил ему голову тяжелой мотыгой, которой корчевал сорняки.
— Спасибо, Рэнс, — сказал Яобим.
— Да сколько угодно, — ответил фермер.
Трое воинов быстро добили раненых и стащили тела трясинных жителей в кучу, чтобы осмотреть их.
— Похоже, и они от холода страдают, — заметил Хальдин. — Не только илом обмазаны. Из какой это кожи на них одежда?
— Да этих дьявольских прыгучих тварей, что по всей Трясине живут, — сказал Дордан. — Смотри-ка, еще и нагрудные пластины. — Он показал на грубый доспех, усиленный раковинами, что носили большинство жителей Трясинной земли. Затем он снял с пояса одного из убитых пустые мешки. — Собирались унести домой, сколько смогут.
— Хм. — Яобим присел на корточки рядом с убитым, задумался. — Интересно, что сказал бы Оберн.
— Ну, нам его не спросить. Наверное, сейчас сидит живой и здоровый в тепле, в большом доме в том северном городе. И его обхаживают слуги того доброго лорда, который забрал его с собой. — Хальдин махнул фермерам, и те принялись копать могилу. — Правда, сдается мне, что он уже куда как долго отсутствует. Пора бы стосковаться и вернуться к нам.
— Может, ему и не больно-то хочется возвращаться, — ухмыльнулся Дордан. — Та девица, которую ренделшамцы вытащили из Зловещей Трясины, когда увезли Оберна, была вполне себе ничего для сухопутной бабенки, хотя и тощая да бледная. Может, он сейчас с ней с удовольствием кувыркается.
Хальдин рассмеялся, и даже Яобим улыбнулся. Он не знал, какие замыслы могут быть у их вождя, Снолли, и почему тот сразу же не поехал и не потребовал вернуть сына, но Яобим знал, что Снолли способен заглядывать далеко вперед. Наверняка в его проницательном уме созрел какой-то план. Но Яобиму тоже хотелось понять, что там происходит с Оберном.
— Ну, думаю, эти трясинные не попытаются напасть снова. По крайней мере, прямо сейчас, — сказал он. — Хальдин, возвращайся в крепость и скажи, что слухи верны. Болотные люди переходят реку рядом с нами и еще там, где она поворачивает к северу, и каждый раз, как наши люди будут вне крепких стен, им нужна будет охрана. Дурные дела и злое время. Нынче небезопасно разгуливать по земле.
Ренделшам гудел, обсуждая новость о королевской свадьбе. Свадьбу назначили поспешно и готовились к ней тоже второпях. И хотя все знали, что невеста, Раннора из Дома Рябины, забеременела несколько ранее, чем того требовал обычай, по большей части людям хватало учтивости помалкивать об этом. По крайней мере на публике.
Конечно, Ясенке придется быть на свадьбе. Девушку поселили в одной из многочисленных гостевых комнат замка Ренделшам, расположенных в трехэтажных зданиях-близнецах по бокам главного дворца, в котором жила королевская семья и имели свои покои придворные, руководившие страной. Под присмотром горничной Эйфер мажордом отвел Ясенке покои на втором этаже — достаточно близко к сердцу замка, чтобы сюда моментально доходили все пересуды слуг и слухи. Ясенка была благодарна за это, поскольку могла быстро попасть к королеве, если бы той вздумалось вызвать девушку к себе, — но при этом она поселилась достаточно далеко, чтобы не натыкаться на вдовствующую королеву на каждом шагу. А призывали Ясенку часто, поскольку волей-неволей она была привлечена к свадебным приготовлениям. Она, как сказал ей церемониймейстер, разрабатывавший сложный протокол действа, будет идти перед счастливой четой, неся свадебные кольца.
Это перепугало Ясенку почти до полусмерти. Она обратилась за помощью к Эйфер, с которой успела подружиться.
— Я не смогу! — говорила она. — Я не смогу вот так показаться перед двором. Я тут только потому, что королева приказала, а не по своей воле!
— Ну-ну, дорогая моя, — успокаивала Ясенку Эйфер, расчесывая волосы хозяйки. — Вы трясетесь, словно все будут смотреть только на вас. Не бойтесь, щеночек мой. Вы окажетесь в тени короля и его невесты. Смотреть будут на них, не на вас, — Горничная заговорщически подмигнула. — Кроме того, все за глаза шепчутся да считают на пальцах, сколько невесте до родин осталось.
Ясенка невольно улыбнулась. В этом ей помощь Эйфер не пригодилась — слухи дошли до нее и так. Все об этом судачили, и еще о том, как Уиттерн, глава Дома Рябины, приструнил короля Флориана.
— Говорят, все в свадебном поезде будут в белой парче да бархате, — продолжала Эйфер. — Говорят, будет ну очень целомудренная свадьба.
Ясенка расхохоталась. Она была просто счастлива, что леди Маркла приставила к ней Эйфер в качестве личной горничной. Самая молоденькая среди служанок Марклы и, похоже, наименее опытная, Эйфер обладала премилым личиком и прекрасной осанкой, что говорило о том, что и она, наверное, была незаконным отпрыском какого-нибудь дворянина. Как-то Эйфер обмолвилась об этом, и это еще больше сблизило девушек.
Ясенка обнаружила, что в торжественной процессии найдется место почти всем придворным. А кастелян Крагдена, верховный лорд-маршал и защитник Ренделшама. Харуз понесет большой государственный меч, как нес его на коронации.
Ройанс, точно так же как и на коронации, понесет булаву. И другие вельможи окажутся заняты подобным образом. Каждый будет нести эмблему или знак, или еще какую-то мелочь, и, как поняла Ясенка, за эту честь знать соперничала друг с другом. Даже Оберн, сказала Эйфер, будет участвовать. Поскольку никакого официального статуса у него нет, ему дадут модель корабля Морских Бродяг в знак союза двух народов, который надеялись заключить вдовствующая королева и король.
Мысль увидеть Оберна в белой парче заставила Ясенку печально покачать головой. По крайней мере, вся эта суета отвлекала королеву — равно как и Харуза с Оберном — от мыслей о ее собственном замужестве.
Сведения Эйфер о цвете церемониальных одежд оказались верными, и, отослав замковую швею, горничная сама взялась за кройку и шитье белого бархатного платья для Ясенки. Вскоре гостиная заполнилась рисунками платьев других дам, обрезками кружев и лоскутами бархата.
Даже Ясенка, которая полюбила удобство и роскошь ренделских одежд, но мало понимала в моде, признала талант Эйфер. Юбка была со смелым разрезом, открывавшим нижнее платье со вставкой из белой парчи, вышитой тонким золотым и голубым узором. Расшитая парча виднелась также в разрезах рукавов и вокруг шеи, а подушечка, на которой Ясенке предстояло нести кольца, была из той же ткани.
— О, когда я закончу, вы будете куда красивее невесты! — с воодушевлением воскликнула Эйфер.
— Я буду похожа на призрак, — ответила Ясенка. — Я слишком бледная для чисто-белого цвета.
— Как и большинство дам, включая невесту. Говорят, сейчас у нее очень больной вид.
Ясенке пришлось прикусить губу.
— Эйфер!
— Да, миледи, — послушно отозвалась девушка, но глаза ее сверкали, и Ясенка понимала, что через некоторое время она отпустит очередное замечание, от которого Ясенка забудет о приличиях и согнется пополам от смеха.
Предсвадебная суматоха дала ей желанную передышку, хотя здесь, вне стен ее уютного недавнего убежища, за каждым углом таилась опасность. К тому же это сблизило девушек.
В замке Нового Волда Снолли-Мореход задумчиво смотрел на гонца в одежде цветов вдовствующей королевы, стоявшего перед ним.
— Отдай послание Касаи, — сказал он, указывая на маленького человечка, сидевшего поблизости; на шее человечка висел на грубой веревке небольшой барабан. — Это мой верный советник. К тому же он читает по-вашему лучше меня.
Касаи взял сложенное письмо, вежливо поклонился, прижал его ко лбу, развернул и начал читать.
— Сначала обычные цветистые приветствия, — сказал он вождю на их языке. — А, вот и до дела дошло. Оберн, как пишет ее величество, жив и здоров, раны его зажили, и он готов ехать домой. — Он глянул на Снолли, затем на гонца, который вежливо делал вид, что не слышит ничего. — Она говорит, что знает — эта весть нас обрадует, потому как мы, дескать, считали, что Оберн давно помер, — продолжил он. — Нам придется подождать и приехать за ним через пару недель, потому что ожидается свадьба.
— Принца?
— О нет, похоже, что тот педе… то есть тот милый молодой человек — уже король. И он женится, а Оберн будет участвовать в церемонии. Это должно улучшить расположение духа Оберна, если он думает о короле то же, что и мы. Весьма почетно, — добавил он специально для гонца.
Гонец машинально кивнул, и Снолли чуть не расхохотался. Видать, столичный гадюшник прислал гонцом того, кто говорит на торговом наречии, весьма близком к языку Морских Бродяг.
— Королева просит прощения, если ты обижен на то, что она не пригласила тебя лично, но ехать отсюда туда далеко, а все знамения говорят, что жениться надо прямо сейчас, — хрюкнул Касаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42