Чтобы раздуть пропагандный эффект, хитрый дом агитпропа решил инсценировать в Праге международный судебный процесс по обвинению журналистов в клевете на честного Викки.
В качестве свидетеля противной стороны в Прагу приехала даже бывшая жена Викки; Она громко плакала и повторяла, что Викки был какой-то ненормальный, что он не хотел детей и все время заставлял ее делать аборты. На процессе Викки сделал себе шикарную завивку-перманент, кидался на всех с кулаками и ругался непечатными словами. А выйдя на улицу, боялся, что его убьют, и требовал себе двух телохранителей.
– Припадки агрессивности и мания преследования, – констатировал начальник агитпропа. – Типичный шизофреник.
Процесс агитпроп, конечно, выиграл. Потом Викки женился на какой-то старухе, но вскоре развелся. Для защиты от врагов он выпросил себе пистолет и вскоре подстрелил человека, который по ошибке постучал в его дверь. С тех пор, выходя на улицу, бедный Викки наклеивал себе фальшивую бороду и длинные усы.
Но все знали, где его найти – в ресторане «Одесская чайная». Обычно он сидел там, забившись в темный угол, с фальшивой бородой и приклеенными усами да еще надев черные очки. Иногда он на некоторое время исчезал. Говорили, что в психиатрическую лечебницу.
В конце концов Викки Кравсон застрелился из того самого пистолета, который он выпросил для своей безопасности. Для отвода глаз пустили слухи, что Викки стал жертвой каких-то агентов.
Не успело отшуметь дело Кравсона, как на горизонте появилась новая знаменитость. До того как прославиться, Джемма Коссэн служила в том же американском посольстве в роли скромной учительницы для детей посольского персонала. Потом она почему-то решила сбежать.
– Цепная реакция! – решили в агитпропе.
На первое время беглую Джемму приютили в Красном Кресте. Однако вскоре беглянка передумала и вернулась в свое посольство. На следующий день она опять передумала и выпрыгнула на улицу из окна третьего этажа. Ее подобрали со сломанной ногой – и со славой.
Пока Джемма лежала в больнице, в хитром доме агитпропа под ее именем быстренько сочинили книжку «Прыжок к социализму». Выписавшись из больницы, Джемма получила свой гонорар, купила себе автомобиль, наехала на дерево и опять очутилась в больнице, но уже с проломанным черепом.
Когда ей залатали череп снаружи, выяснилось, что у нее что-то не в порядке внутри. Пришлось отправлять ее в третью больницу. На этот раз в клинику для душевнобольных.
– Ничего не пойму! – развел руками начальник агитпропа. – То ли это после прыжка к социализму? То ли после аварии? Или она вообще тюкнутая?
Вместе с Джеммой из того же посольства сбежал и объявил себя невозвращенцем еще один учитель. Из окошка он не прыгая и потому в знаменитости не попал. Только в агитпропе наточили карандаши, чтобы писать за него книжку, как пришло известие, что он уже сидит в сумасшедшем доме.
Тут уж начальник агитпропа не выдержал:
– Это черт знает что! Разведка нажимает на всяких психов. А мы потом должны с ними нянчиться…
После долгих совещаний с НИИ 13 в хитром доме агитпропа решили, что иностранный легион следует передать в распоряжение дома чудес. А заодно в дом чудес нужно нового вождя. И тут начальника агитпропа осенило.
Ведь после успеха с «Душой Востока» у Бориса Руднева теперь громкое имя. К тому же он штатный инструктор агитпропа – и бездельничает, взял себе творческий отпуск – и пишет книжку. И начальник агитпропа нажал на соответствующие кнопки.
Борису Рудневу позвонил по телефону архиепископ Питирим и попросил встретиться с ним в доме под золотым петушком. Это был тот самый архиепископ Питирим, в миру генерал-полковник госбезопасности Питирим Федорович Добронравов, который был правой рукой начальника 13-го отдела КГБ – новой советской инквизиции. А дом под золотым петушком, где жил Максим, служил своего рода конспиративной квартирой, где встречалось ближайшее окружение красного папы.
Когда Борис приехал, то Максима дома не было, а архиепископ Питирим прохаживался в генеральской форме КГБ. На погонах у него поблескивали скрещенные топорики, значки технической службы КГБ, которые в данном случае немножко напоминали средневековую инквизицию.
– Ну, Борис Алексаныч, поздравляю! – улыбнулся генерал-архиепископ. – Начальник агитпропа предлагает вашу кандидатуру на пост президента дома чудес, куда будет включен также иностранный легион. Начальник агитпропа говорит, что под вашим руководством мы создадим политическую организацию нового типа. Ну и зашумим на весь мир…
– Что? – сказал Борис. – Иностранный легион? Да ведь это ж шайка дезертиров, бигамистов, воров и мошенников. А вы хотите, чтобы я с их помощью весь мир перевернул?
– А почему бы и нет? Не забывайте, что Ленин и Троцкий, если разобраться, тоже были дезертирами и жили по заграницам. Сталин начал свою политическую карьеру с банковского грабителя. А Литвинов помогал сбывать эти деньги, – Борис отрицательно покачал головой, а генерал-архиепископ с усмешкой продолжал: – Учтите, что в начале своей карьеры Юлий Цезарь тоже был мошенником и авантюристом и его даже секли публично. А ближайшим сотрудником Ленина был Роман Малиновский, глава большевистской фракции в Государственной думе, который до этого судился за воровство и изнасилование. И крупнейший деятель Коминтерна Карл Радек-Собельсон тоже судился за воровство: даже его псевдоним К. Радек по-польски означает «крадек», то есть вор. В общем, Борис Алексаныч, в роли президента дома чудес вас ожидает довольно интересная работа.
– Нет, нет, Питирим Федорыч, спасибо за честь.
– Хорошо, тогда я открою вам один маленький секрет. Между нами говоря, реорганизация дома чудес – это новый и довольно засекреченный спецпроект нашего Научно-исследовательского института – НИИ 13. Это один из объектов психологической войны. А эта психвойна ведется теперь не с кондачка, а на базе серьезной научно-исследовательской работы. – Генерал-архиепископ погладил свою окладистую бороду. – А что касается персонала, то… Поверьте мне, все революционные или, скажем, подрывные организации состояли из людей такого сорта. Когда-то, еще до революции, Ленина спросили, на кого он делает ставку. И в минуту откровенности товарищ Ленин сказал коротко и ясно: «На сволочь!» А товарищ Сталин потом, после революции, всю эту сволочь перестрелял. Революция имеет свои скрытые закономерности, о которых трудно писать в учебниках истории.
– Да, но ведь дом чудес – это просто шайка алкоголиков. Шантрапа!
– Это снаружи. А внутри – это очень сложный и нежный механизм. Это своего рода лаборатория. Питательный бульон, где культивируются специальные бациллы психвойны. Кстати, для вашего сведения – этот спецпроект называется «Профсоюз святых и грешников».
– Святых в этом доме чудес я что-то не видел, – скептически заметил Борис.
– Да, грешников всегда больше, чем праведников, – согласился генерал-архиепископ советской инквизиции. – Кроме того, есть еще грешные святые и святые грешники. Есть также доброе зло и злое добро. Только не все это видят. – Он расхаживал по комнате, заложив руки за спину. – В свое время Достоевский предупреждал, что если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы. Достоевский хорошо знал, что он говорил, – и он был прав. Потому к либерализму и прилипла кличка – гнилой либерализм. А такой гнилой либерализм – это духовный яд, трупный яд. Это и есть то самое доброе зло, которое на вид добро, а на самом деле зло. Потому-то философ-чертоискатель Бердяев, изобретатель доброго зла и злого добра, и называл либеральничающего графа Льва Толстого «настоящим отравителем колодцев жизни». Это относится к религиозной философии Толстого во втором периоде его жизни, когда он уже был душевнобольным человеком. Вот за это-то Толстого и отлучили от церкви. Но точно таким же «отравителем колодцев жизни» был и сам Бердяев. Потому-то суд Святейшего Синода в 1915 году и приговорил Бердяева к вечной ссылке в Сибирь. Потому-то Ленин и выслал Бердяева за границу – и еще 300 таких же синих мух. Синие мухи – трупные мухи. И они разносят трупный яд.
– Хорошо, либерализм – это доброе зло, – сказал Борис. – А что такое злое добро?
– Это то, что делаем мы, – тонко, как иезуит, усмехнулся генерал-архиепископ советской инквизиции. – Трупный яд гнилого либерализма – доброе зло пришло в Россию с Запада. И это было одной из причин революции, которая стоила России 50 миллионов человеческих жизней. Роды нового общества. Однако Запад подпускает нам этот яд и теперь – под маской гуманизма, в форме так называемых диссидентов, которые по сути дела есть неотроцкисты и необердяевцы. А мы, тайная полиция новой молодой России, потихоньку перекачиваем этот яд назад – с Востока на Запад. Этому же служит и спецпроект «Профсоюз святых и грешников». Так что работа у вас будет довольно интересная. Своего рода санитарно-политическая профилактика.
– Питирим Федорович, но ведь у меня творческий отпуск – и я пишу мою книжку…
– Знаю, об идеальных советских людях нового типа – гомо совьетикус. Но тема эта гораздо трудней, чем вы думаете. И я хотел бы помочь вам. Именно поэтому я и поддерживаю вашу кандидатуру в президенты дома чудес. Гарантирую, что в этом «Профсоюзе святых и грешников» у вас будут самые широкие возможности познакомиться с этими гомо совьетикус на практике.
– Хм, но что это, собственно, за работа?
– Вы знаете разницу между белой и черной пропагандой?
– Я только знаю, что черная пропаганда – это порнография и всякие непечатные вещи. Для морального разложения противника.
– Да, но это чепуха. Мы занимаемся вещами на гораздо более высоком идеологическом уровне. Одна наша бацилла сидела около президента Рузвельта и даже советовала ему, что делать. Дело атомного шпиона Фукса – это тоже наша работа. У нас для этого есть специальный мозговой трест: профессора, доктора, академики, головастики, полубоги.
Генерал-архиепископ поднял палец к небу и покрутил им, как штопором.
– Всякие там новые философы и теологи, социологи и биологи… Например, вся психвойна в принципе базируется на так называемом «комплексе Ленина», который делает из людей настоящих революционеров. Но все это вещи сложные и запутанные. Почти как черная магия.
Инструктор агитпропа поморщился:
– Но я этими черными делами никогда не занимался.
– Ничего, там будет и черное, и белое. Ваша часть – только белая. А черными делами будут заниматься другие. Ручаюсь, что вы этого и видеть не будете. Для связи между белой магией и черной магией в качестве Мефистофеля у вас будет Сосий Исаевич Гильруд. А это человек очень оригинальный, настоящий чародей. Позже мы приставим к вам еще специального ангела-хранителя.
– Но что это за черная магия, которой я и видеть не буду?
– Со временем, может быть, и увидите. В качестве теоретической подготовки рекомендую вам почитать книжку Гете «Ученические годы Вильгельма Мейстера». Кроме того, почитайте «Золотого осла» Апулея, где говорится, что для достижения настоящей мудрости сначала нужно побывать в ослиной шкуре. И желаю вам успеха с вашей книжкой о гомо совьетикус. Посмотрим, что у вас получится.
Выходя из дома злого добра, где обитал красный папа Максим Руднев, Борис посмотрел на задорного золотого петушка, который крутился на крыше в качестве флюгера, и подумал: «Черт бы вас побрал с вашей черной магией! Не дают человеку пожить спокойно».
Так инженер человеческих душ Борис Руднев стал президентом дома чудес и начальником спецпроекта «Профсоюз святых и грешников».
Из состава иностранного легиона в руководство дома чудес попал только один человек – Майкл Дундук, которого все звали Мушером. Отец Мушера после революции бежал в Англию и женился на англичанке. Поэтому Мушер свободно говорил и по-английски, и по-русски. Благодаря этому он, в чине английского майора армии Его Величества, попал на службу в Контрольном совете в Берлине. А в советском иностранном легионе Мушер очутился благодаря своему мягкому сердцу.
Хотя в Лондоне у Мушера была жена и двое детей, в Берлине он влюбился в шансонетную певичку Диану. Из тех, которые не столько поют, как показывают свои голые ножки. Потом Диана забеременела и начала хныкать и плакать. Мушер же не переносил женских слез и, чтобы распутать эту сложную ситуацию, бежал вместе с Дианой в советскую зону Германии, откуда майора армии Его Величества переправили в Москву.
Перебежчики покрупней, как атомный ученый Понтекорво или дипломаты-педики Бергесс и Маклин, устраивались хорошо, на дачах в окрестностях Переделкино. А такая мелочь, как Мушер с Дианой, приземлялись в Недоделкино. В этом иностранном легионе, среди недоделков из Недоделкино, Диана вскоре подарила Мушеру очаровательную дочку.
Диана была родом из Эльзаса, и потому она свободно говорила и по-немецки, и по-французски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
В качестве свидетеля противной стороны в Прагу приехала даже бывшая жена Викки; Она громко плакала и повторяла, что Викки был какой-то ненормальный, что он не хотел детей и все время заставлял ее делать аборты. На процессе Викки сделал себе шикарную завивку-перманент, кидался на всех с кулаками и ругался непечатными словами. А выйдя на улицу, боялся, что его убьют, и требовал себе двух телохранителей.
– Припадки агрессивности и мания преследования, – констатировал начальник агитпропа. – Типичный шизофреник.
Процесс агитпроп, конечно, выиграл. Потом Викки женился на какой-то старухе, но вскоре развелся. Для защиты от врагов он выпросил себе пистолет и вскоре подстрелил человека, который по ошибке постучал в его дверь. С тех пор, выходя на улицу, бедный Викки наклеивал себе фальшивую бороду и длинные усы.
Но все знали, где его найти – в ресторане «Одесская чайная». Обычно он сидел там, забившись в темный угол, с фальшивой бородой и приклеенными усами да еще надев черные очки. Иногда он на некоторое время исчезал. Говорили, что в психиатрическую лечебницу.
В конце концов Викки Кравсон застрелился из того самого пистолета, который он выпросил для своей безопасности. Для отвода глаз пустили слухи, что Викки стал жертвой каких-то агентов.
Не успело отшуметь дело Кравсона, как на горизонте появилась новая знаменитость. До того как прославиться, Джемма Коссэн служила в том же американском посольстве в роли скромной учительницы для детей посольского персонала. Потом она почему-то решила сбежать.
– Цепная реакция! – решили в агитпропе.
На первое время беглую Джемму приютили в Красном Кресте. Однако вскоре беглянка передумала и вернулась в свое посольство. На следующий день она опять передумала и выпрыгнула на улицу из окна третьего этажа. Ее подобрали со сломанной ногой – и со славой.
Пока Джемма лежала в больнице, в хитром доме агитпропа под ее именем быстренько сочинили книжку «Прыжок к социализму». Выписавшись из больницы, Джемма получила свой гонорар, купила себе автомобиль, наехала на дерево и опять очутилась в больнице, но уже с проломанным черепом.
Когда ей залатали череп снаружи, выяснилось, что у нее что-то не в порядке внутри. Пришлось отправлять ее в третью больницу. На этот раз в клинику для душевнобольных.
– Ничего не пойму! – развел руками начальник агитпропа. – То ли это после прыжка к социализму? То ли после аварии? Или она вообще тюкнутая?
Вместе с Джеммой из того же посольства сбежал и объявил себя невозвращенцем еще один учитель. Из окошка он не прыгая и потому в знаменитости не попал. Только в агитпропе наточили карандаши, чтобы писать за него книжку, как пришло известие, что он уже сидит в сумасшедшем доме.
Тут уж начальник агитпропа не выдержал:
– Это черт знает что! Разведка нажимает на всяких психов. А мы потом должны с ними нянчиться…
После долгих совещаний с НИИ 13 в хитром доме агитпропа решили, что иностранный легион следует передать в распоряжение дома чудес. А заодно в дом чудес нужно нового вождя. И тут начальника агитпропа осенило.
Ведь после успеха с «Душой Востока» у Бориса Руднева теперь громкое имя. К тому же он штатный инструктор агитпропа – и бездельничает, взял себе творческий отпуск – и пишет книжку. И начальник агитпропа нажал на соответствующие кнопки.
Борису Рудневу позвонил по телефону архиепископ Питирим и попросил встретиться с ним в доме под золотым петушком. Это был тот самый архиепископ Питирим, в миру генерал-полковник госбезопасности Питирим Федорович Добронравов, который был правой рукой начальника 13-го отдела КГБ – новой советской инквизиции. А дом под золотым петушком, где жил Максим, служил своего рода конспиративной квартирой, где встречалось ближайшее окружение красного папы.
Когда Борис приехал, то Максима дома не было, а архиепископ Питирим прохаживался в генеральской форме КГБ. На погонах у него поблескивали скрещенные топорики, значки технической службы КГБ, которые в данном случае немножко напоминали средневековую инквизицию.
– Ну, Борис Алексаныч, поздравляю! – улыбнулся генерал-архиепископ. – Начальник агитпропа предлагает вашу кандидатуру на пост президента дома чудес, куда будет включен также иностранный легион. Начальник агитпропа говорит, что под вашим руководством мы создадим политическую организацию нового типа. Ну и зашумим на весь мир…
– Что? – сказал Борис. – Иностранный легион? Да ведь это ж шайка дезертиров, бигамистов, воров и мошенников. А вы хотите, чтобы я с их помощью весь мир перевернул?
– А почему бы и нет? Не забывайте, что Ленин и Троцкий, если разобраться, тоже были дезертирами и жили по заграницам. Сталин начал свою политическую карьеру с банковского грабителя. А Литвинов помогал сбывать эти деньги, – Борис отрицательно покачал головой, а генерал-архиепископ с усмешкой продолжал: – Учтите, что в начале своей карьеры Юлий Цезарь тоже был мошенником и авантюристом и его даже секли публично. А ближайшим сотрудником Ленина был Роман Малиновский, глава большевистской фракции в Государственной думе, который до этого судился за воровство и изнасилование. И крупнейший деятель Коминтерна Карл Радек-Собельсон тоже судился за воровство: даже его псевдоним К. Радек по-польски означает «крадек», то есть вор. В общем, Борис Алексаныч, в роли президента дома чудес вас ожидает довольно интересная работа.
– Нет, нет, Питирим Федорыч, спасибо за честь.
– Хорошо, тогда я открою вам один маленький секрет. Между нами говоря, реорганизация дома чудес – это новый и довольно засекреченный спецпроект нашего Научно-исследовательского института – НИИ 13. Это один из объектов психологической войны. А эта психвойна ведется теперь не с кондачка, а на базе серьезной научно-исследовательской работы. – Генерал-архиепископ погладил свою окладистую бороду. – А что касается персонала, то… Поверьте мне, все революционные или, скажем, подрывные организации состояли из людей такого сорта. Когда-то, еще до революции, Ленина спросили, на кого он делает ставку. И в минуту откровенности товарищ Ленин сказал коротко и ясно: «На сволочь!» А товарищ Сталин потом, после революции, всю эту сволочь перестрелял. Революция имеет свои скрытые закономерности, о которых трудно писать в учебниках истории.
– Да, но ведь дом чудес – это просто шайка алкоголиков. Шантрапа!
– Это снаружи. А внутри – это очень сложный и нежный механизм. Это своего рода лаборатория. Питательный бульон, где культивируются специальные бациллы психвойны. Кстати, для вашего сведения – этот спецпроект называется «Профсоюз святых и грешников».
– Святых в этом доме чудес я что-то не видел, – скептически заметил Борис.
– Да, грешников всегда больше, чем праведников, – согласился генерал-архиепископ советской инквизиции. – Кроме того, есть еще грешные святые и святые грешники. Есть также доброе зло и злое добро. Только не все это видят. – Он расхаживал по комнате, заложив руки за спину. – В свое время Достоевский предупреждал, что если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы. Достоевский хорошо знал, что он говорил, – и он был прав. Потому к либерализму и прилипла кличка – гнилой либерализм. А такой гнилой либерализм – это духовный яд, трупный яд. Это и есть то самое доброе зло, которое на вид добро, а на самом деле зло. Потому-то философ-чертоискатель Бердяев, изобретатель доброго зла и злого добра, и называл либеральничающего графа Льва Толстого «настоящим отравителем колодцев жизни». Это относится к религиозной философии Толстого во втором периоде его жизни, когда он уже был душевнобольным человеком. Вот за это-то Толстого и отлучили от церкви. Но точно таким же «отравителем колодцев жизни» был и сам Бердяев. Потому-то суд Святейшего Синода в 1915 году и приговорил Бердяева к вечной ссылке в Сибирь. Потому-то Ленин и выслал Бердяева за границу – и еще 300 таких же синих мух. Синие мухи – трупные мухи. И они разносят трупный яд.
– Хорошо, либерализм – это доброе зло, – сказал Борис. – А что такое злое добро?
– Это то, что делаем мы, – тонко, как иезуит, усмехнулся генерал-архиепископ советской инквизиции. – Трупный яд гнилого либерализма – доброе зло пришло в Россию с Запада. И это было одной из причин революции, которая стоила России 50 миллионов человеческих жизней. Роды нового общества. Однако Запад подпускает нам этот яд и теперь – под маской гуманизма, в форме так называемых диссидентов, которые по сути дела есть неотроцкисты и необердяевцы. А мы, тайная полиция новой молодой России, потихоньку перекачиваем этот яд назад – с Востока на Запад. Этому же служит и спецпроект «Профсоюз святых и грешников». Так что работа у вас будет довольно интересная. Своего рода санитарно-политическая профилактика.
– Питирим Федорович, но ведь у меня творческий отпуск – и я пишу мою книжку…
– Знаю, об идеальных советских людях нового типа – гомо совьетикус. Но тема эта гораздо трудней, чем вы думаете. И я хотел бы помочь вам. Именно поэтому я и поддерживаю вашу кандидатуру в президенты дома чудес. Гарантирую, что в этом «Профсоюзе святых и грешников» у вас будут самые широкие возможности познакомиться с этими гомо совьетикус на практике.
– Хм, но что это, собственно, за работа?
– Вы знаете разницу между белой и черной пропагандой?
– Я только знаю, что черная пропаганда – это порнография и всякие непечатные вещи. Для морального разложения противника.
– Да, но это чепуха. Мы занимаемся вещами на гораздо более высоком идеологическом уровне. Одна наша бацилла сидела около президента Рузвельта и даже советовала ему, что делать. Дело атомного шпиона Фукса – это тоже наша работа. У нас для этого есть специальный мозговой трест: профессора, доктора, академики, головастики, полубоги.
Генерал-архиепископ поднял палец к небу и покрутил им, как штопором.
– Всякие там новые философы и теологи, социологи и биологи… Например, вся психвойна в принципе базируется на так называемом «комплексе Ленина», который делает из людей настоящих революционеров. Но все это вещи сложные и запутанные. Почти как черная магия.
Инструктор агитпропа поморщился:
– Но я этими черными делами никогда не занимался.
– Ничего, там будет и черное, и белое. Ваша часть – только белая. А черными делами будут заниматься другие. Ручаюсь, что вы этого и видеть не будете. Для связи между белой магией и черной магией в качестве Мефистофеля у вас будет Сосий Исаевич Гильруд. А это человек очень оригинальный, настоящий чародей. Позже мы приставим к вам еще специального ангела-хранителя.
– Но что это за черная магия, которой я и видеть не буду?
– Со временем, может быть, и увидите. В качестве теоретической подготовки рекомендую вам почитать книжку Гете «Ученические годы Вильгельма Мейстера». Кроме того, почитайте «Золотого осла» Апулея, где говорится, что для достижения настоящей мудрости сначала нужно побывать в ослиной шкуре. И желаю вам успеха с вашей книжкой о гомо совьетикус. Посмотрим, что у вас получится.
Выходя из дома злого добра, где обитал красный папа Максим Руднев, Борис посмотрел на задорного золотого петушка, который крутился на крыше в качестве флюгера, и подумал: «Черт бы вас побрал с вашей черной магией! Не дают человеку пожить спокойно».
Так инженер человеческих душ Борис Руднев стал президентом дома чудес и начальником спецпроекта «Профсоюз святых и грешников».
Из состава иностранного легиона в руководство дома чудес попал только один человек – Майкл Дундук, которого все звали Мушером. Отец Мушера после революции бежал в Англию и женился на англичанке. Поэтому Мушер свободно говорил и по-английски, и по-русски. Благодаря этому он, в чине английского майора армии Его Величества, попал на службу в Контрольном совете в Берлине. А в советском иностранном легионе Мушер очутился благодаря своему мягкому сердцу.
Хотя в Лондоне у Мушера была жена и двое детей, в Берлине он влюбился в шансонетную певичку Диану. Из тех, которые не столько поют, как показывают свои голые ножки. Потом Диана забеременела и начала хныкать и плакать. Мушер же не переносил женских слез и, чтобы распутать эту сложную ситуацию, бежал вместе с Дианой в советскую зону Германии, откуда майора армии Его Величества переправили в Москву.
Перебежчики покрупней, как атомный ученый Понтекорво или дипломаты-педики Бергесс и Маклин, устраивались хорошо, на дачах в окрестностях Переделкино. А такая мелочь, как Мушер с Дианой, приземлялись в Недоделкино. В этом иностранном легионе, среди недоделков из Недоделкино, Диана вскоре подарила Мушеру очаровательную дочку.
Диана была родом из Эльзаса, и потому она свободно говорила и по-немецки, и по-французски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59