— Мейбор решил, что будет говорить как можно меньше, предоставляя бренскому лорду выплеснуть все, что на душе накипело.
— Уже десять лет Баралис убивает или иным способом устраняет всех, кто ищет брачного союза с принцем Кайлоком.
Меллиандра, мелькнуло у Мейбора в уме, но он постарался сохранить спокойствие.
— Продолжайте.
— Вам не показалось странным, что принц Кайлок, дожив до восемнадцати лет, не сделал ни одного формального предложения и не заключил помолвки? Все это работа Баралиса — это он, будучи королевским советником, не допускал ни одного искателя к королю. У герцога Высокоградского есть дочь, которой около пятнадцати лет. Когда ей было восемь, он вступил в переговоры с Королевствами на предмет ее брака с принцем Кайлоком. Баралис прислал девочке подарок: коробку сахарных сладостей. Неделю спустя у нее началась мозговая горячка. Месяц спустя она не могла вспомнить, как ее зовут. Теперь она живет в каморке на задах отцовского замка, и ее привязывают к кровати, чтобы она не причинила себе вреда.
Мейбор верил каждому слову: ведь Баралис и с Меллиандрой хотел сотворить нечто подобное.
— Пало ли подозрение на Баралиса?
— Об этом шептались, но Баралис заткнул всем рты, заявив, что готов заключить помолвку независимо от нездоровья невесты. Он знал, что герцог этого не допустит, но таким образом очистил себя от подозрений.
Запах разлагающихся отбросов служил достойным сопровождением этой беседе.
— Что еще вам известно?
Кравин помедлил немного — крепкий, жилистый, составленный словно из одних углов.
— Я сам как-то вступил в переговоры с Баралисом — тому уже много лет. Моя старшая дочь Феллина подходила Кайлоку по возрасту. Я послал королю письмо с предложением, но ответил мне не он, а Баралис. Он был сама любезность, заверял, что наслышан о красоте и воспитании моей дочери, — однако мое письмо будто бы поставило его в затруднительное положение, ибо он недавно получил такое же предложение от моего всегдашнего соперника, лорда Гандрела. Он сам якобы предпочел бы Феллину, но не может выбирать между нами — король, мол, не хочет обижать ни ту, ни другую сторону.
— Ваша дочь легко отделалась, — сказал Мейбор, сам удивившись чувству, с которым это произнес. Кравин угрюмо кивнул.
— Я неустанно благодарю за это судьбу. Несколько лет назад я узнал, что Гандрел и не думал предлагать кого-либо из своих дочерей в невесты Кайлоку. Баралис все это выдумал. Он умен, собака, и знал, что я не могу проверить, правду ли он говорит: в то время я люто ненавидел Гандрела и не разговаривал с ним — разве что бранился.
— Мою дочь Баралис похитил несколько месяцев назад. С тех пор я ее не видел.
Кравин как будто не удивился, услышав это.
— Баралис ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего.
Мейбор оглянулся, проверяя, нет ли поблизости ушей — не свиных, а человечьих. Потом спросил тихо и настойчиво:
— Чего же он хочет?
— Власти, — так же тихо ответил Кравин. — Он хочет владеть всем Севером. Он думает, что, имея в своем распоряжении бренскую армию, сумеет покорить и Аннис, и Высокий Град, и Борк ведает кого еще. — Кравин посмотрел в глаза Мейбору. — Я уже говорил вам — он опасный человек.
Наконец-то Мейбор уяснил себе все без остатка. И почему он сам до этого не додумался? Баралис хочет создать на Севере империю. Пятилетняя приграничная война с Халькусом ему как раз на руку: он изматывал врага, чтобы, когда придет время, нанести сокрушительный удар.
— Мой сын известил меня, что Кайлок намерен вторгнуться в Халькус ближе к лету.
Кравин оскалил зубы в улыбке.
— Кайлок уже вторгся туда. Это известие принес мне вчера голубь.
Мейбор скрыл свое изумление.
— Вот как. Стало быть, он решил не тянуть с этим.
— Похоже на то. Притом он, очевидно, хотел захватить врага врасплох. — Порыв ветра заставил Кравина запахнуться в плащ. — Одно верно: герцогу это очень не понравится.
— Почему бы ему тогда не отменить свадьбу? — спросил Мейбор, жалея, что тоже не надел плаща.
— Это не так просто. Дело зашло слишком далеко. Он потеряет лицо, если пойдет теперь на попятный, — его сочтут трусом. Лучшее, что он может сделать, — это свести переговоры на нет.
— Как так?
— Он должен согласиться на брак, но путем разных проволочек и ухищрений сделать его невыгодным для обеих сторон. Нынешняя ситуация чревата бедой: Аннис и Высокий Град обеспокоены, рыцари подвергаются гонениям на Юге, а теперь еще и Кайлок вторгся в Халькус. Герцогу следовало бы сделать две вещи: разрядить напряжение на Севере и поставить Баралиса на место.
Мейбор не спорил. Несмотря на мух, зловоние и резкий ветер, он начинал получать удовольствие от этой беседы.
— Думаете, герцогу это удастся?
— Я не стал бы недооценивать герцога. Однако нам с вами следует пристально следить за событиями. И если представится случай — а он, как правило, всегда представляется, я знаю это по опыту, — мы должны будем воспользоваться им. — Прямой взгляд Кравина не оставил у Мейбора сомнений — речь шла о государственной измене.
Кравин достал из-под плаща клочок пергамента не больше своей ладони и подал Мейбору.
— Возьмите — это адрес моего дома на южной стороне города. О его существовании никто не знает. Если вам понадобится встретиться с кем-то в укромном месте, подальше от глаз двора, — располагайте этим домом как своим собственным. — Кравин приготовился уходить. — Слуги знают, как найти меня в случае нужды. — Он поклонился и покинул Мейбора.
Мейбор спрятал пергамент за пояс, подождал немного и пошел следом за Кравином во дворец. Идти за ним не составляло труда — шаги Кравина были отмечены кровью.
XX
Несса проводила Мелли до конюшен. Здесь царили давно забытые запахи: сена, навоза и жира, которым смазывают сбрую. Герцог, не уделявший Мелли никакого внимания весь вчерашний день, распорядился, чтобы она сопровождала его на прогулке. Поэтому она оказалась здесь, полная решимости выбрать себе самого лучшего скакуна. Ее отец тоже держал лошадей в своем восточном поместье, и она знала по опыту, что ничто так не раздражает хозяина, как неумелый гость, садящийся на его лучшего скакуна. Мелли умения ездить было не занимать, но герцог этого не знал, поэтому ее выбор наверняка его взбесит.
— Я возьму вот этого, — сказала она конюху, указывая на великолепного гнедого жеребца.
— Но, госпожа, герцог всегда сам ездит на Спарсисе.
Мелли повернулась к Нессе:
— Разве герцог не выразил желания, чтобы я выбрала лошадь по своему вкусу?
Несса усердно закивала — проведя с Мелли весь день, она была теперь целиком на ее стороне.
Конюх нехотя подчинился. Он оседлал коня, бормоча что-то относительно того, что женщине, мол, даже неприлично ездить на жеребце. Потом вывел коня во двор и подставил Мелли руку, помогая ей сесть в седло.
Мелли взлетела на коня, как и подобает заправскому ездоку, и вдела ноги в стремена. Все пришлось как раз по ней — у конюха был наметанный глаз. Лошадь, на которой она ехала сюда, была ничто по сравнению с этим великолепным созданием. Мелли наклонилась и прошептала жеребцу на ухо ласковые слова, уверенная, что сумеет с ним подружиться.
— Куда намеревался направиться сегодня его светлость? — спросила она конюха.
Тот, видя, как хорошо она держится в седле, проникся к ней некоторым уважением.
— Наверное не скажу, госпожа, но, когда он желает прогуляться, он обычно ездит вон на тот луг на зеленой стороне долины, за деревьями. — Указанное конюхом место было не больше чем в трех лигах от них.
— Прекрасно. Скажите его светлости, что я буду ждать его там. — Мелли тряхнула поводьями и развернула коня.
Несса с конюхом только рты разинули, но она не дала им времени опомниться. Она сжала пятками бока жеребца, и он, простучав копытами по мощеному двору, вымахнул на траву.
Ветер трепал ее волосы, наполняя легкие, и могучий конь скакал, стиснутый ее ногами. Это было чудесно. Впервые за много недель Мелли почувствовала себя свободной. Одно то, что она оказалась на воле, пьянило ее. От вида, открывшегося перед ней, захватывало дух. Замок стоял в выемке склона, сходившего в прекраснейшую долину. Посреди нее виднелось озеро, и деревья, в основном ели, окружали его кучками, словно танцующие женщины. Впереди высились горы, грозные в своем величии и еще по-зимнему белые.
Конь беспокоился, чуя на себе нового ездока, однако Мелли, пересекая долину, правила им ласково, но твердо, и он понемногу смирился.
Как легко было бы ускакать и больше не возвращаться! Забавно, но мысль о бегстве не слишком привлекала ее. Непосредственная опасность не грозила ей, герцог ни к чему ее не принуждал, и ей было спокойно. А если уж быть честной до конца, Мелли просто предвкушала очередную стычку с герцогом. Он догонит ее сам не свой от гнева — тут-то она и поразит его, показав свое искусство наездницы. Он так высокомерен — одно удовольствие сбивать с него спесь.
Мелли вчера надеялась, что он потребует ее к себе. Весь день она дожидалась этого, тщательно причесанная, обутая в красивые, но тесные туфли, рдеющая нежным румянцем. Но он, к ее разочарованию, так и не прислал за ней. Сидеть в комнате было скучно, а общество Нессы оставляло желать много лучшего. Герцог бесил ее, зато не давал скучать.
В разговоре о своем загадочном происхождении она решила придерживаться первоначальной истории и ни в чем не сознаваться, как бы ни напирал герцог. Мелли была упряма от природы и не находила это чересчур трудным. Больше герцог ее не перехитрит и врасплох не захватит.
Видя, что ее конь не расходует и десятой доли своей силы, Мелли пустила его в галоп. Его мощь сперва напугала ее, потом привела в восторг. Низко пригнувшись в седле, она отпустила поводья. Конь перелетал через рвы, поваленные деревья и валуны с грацией демона. Его пот промочил ей юбки. Земля слилась в сплошное пятно, и только деревья, маячившие вдали, служили вехой. Мелли не знала, чье сердце бьется сильнее: ее или коня.
Снова подхватив поводья, Мелли услышала позади какой-то звук — это гремели копыта. Герцог, больше некому. Мелли осадила коня и обернулась к погоне лицом. Через несколько минут герцог подскакал к ней. Его первыми словами были:
— Ты что, с ума сошла? Что это тебе вздумалось брать моего жеребца? Это чудо, что он тебя не убил!
Мелли выгнула бровь.
— Не знала, что у вас имеются опекунские наклонности. Быть может, в прошлой жизни вы были пастухом? — Она круто повернула своего коня и умчалась прочь.
Не в силах сдержать улыбку, Мелли неслась к дальним деревьям. Она слышала, как герцог скачет за ней и как будто нагоняет.
— Вперед, Спарсис, — шепнула она коню, — покажем твоему хозяину, на что ты способен. — Она стиснула ему бока, дернула за повод — и они, сменив направление, попали в целую сеть маленьких ручейков, стекающих в озеро. Конь летел через них как бог. Остался последний прыжок. Ручей протекал по водомоине, и о его ширине трудно было судить, пока они не оказались на ее краю. Противоположный берег был крут. Жеребец перескочил через поток и врезался ногами в склон.
Мелли выбросило вперед, и она увидела приближающийся каменистый берег. Она даже знала, на какой камень угодит. Грох! Острая боль во лбу, еще более острая в боку — и все погрузилось во мрак.
* * *
Джек внезапно ощутил боль во лбу. Чашка с водой, которую он держал в руках, выскользнула и упала на пол.
— Что с тобой, Джек? — с искренней заботой спросила Магра.
Лучше бы она ничего не говорила. В тот краткий миг, когда ее слова еще не нарушили тишины, Джек увидел Мелли — Мелли, которой больше нет. Но когда Магра встала со стула, он уже усомнился в том, что видел это. Магра, не взглянув на разбитую чашку, взяла его за руку.
— Пойдем, Джек. Посиди немного у огня. — Тревога избороздила морщинами ее прекрасное гордое лицо. Она усадила Джека на скамью и, к его удивлению, опустилась на колени у его ног. Ее холодные пальцы все еще сжимали его руку.
— Джек, — тихо сказала она, — ты не обязан ничего делать этой ночью. — Он хотел возразить, но она прервала: — Нет, выслушай меня. Ты можешь уйти хоть сейчас. У меня отложено немного золота — совсем немного, но на дорогу тебе хватит. Пожалуйста, возьми его. — Она крепко сжала его руку. — Я никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится.
Джек заглянул в глубокую синеву ее глаз. Она говорила правду. Как давно никто не проявлял такой заботы о нем! Он поднес ее руку к губам и с нежностью поцеловал. Какие хрупкие пальцы! Его мать была бы тех же лет, если бы дожила.
— Не надо за меня беспокоиться, — сказал он. — Я вернусь. Обещаю.
— Смотри же, сдержи свое обещание, Джек. — Магра улыбнулась и в этот миг стала так похожа на Тариссу, что у него захватило дух. Сжав напоследок его руку, она встала, отряхнула юбки и сокрушенно поцокала языком над разбитой чашкой.
В комнату ворвалась Тарисса — она никогда не входила тихо, и Джеку это нравилось. Увидев, как Магра собирает черепки, она спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Уже десять лет Баралис убивает или иным способом устраняет всех, кто ищет брачного союза с принцем Кайлоком.
Меллиандра, мелькнуло у Мейбора в уме, но он постарался сохранить спокойствие.
— Продолжайте.
— Вам не показалось странным, что принц Кайлок, дожив до восемнадцати лет, не сделал ни одного формального предложения и не заключил помолвки? Все это работа Баралиса — это он, будучи королевским советником, не допускал ни одного искателя к королю. У герцога Высокоградского есть дочь, которой около пятнадцати лет. Когда ей было восемь, он вступил в переговоры с Королевствами на предмет ее брака с принцем Кайлоком. Баралис прислал девочке подарок: коробку сахарных сладостей. Неделю спустя у нее началась мозговая горячка. Месяц спустя она не могла вспомнить, как ее зовут. Теперь она живет в каморке на задах отцовского замка, и ее привязывают к кровати, чтобы она не причинила себе вреда.
Мейбор верил каждому слову: ведь Баралис и с Меллиандрой хотел сотворить нечто подобное.
— Пало ли подозрение на Баралиса?
— Об этом шептались, но Баралис заткнул всем рты, заявив, что готов заключить помолвку независимо от нездоровья невесты. Он знал, что герцог этого не допустит, но таким образом очистил себя от подозрений.
Запах разлагающихся отбросов служил достойным сопровождением этой беседе.
— Что еще вам известно?
Кравин помедлил немного — крепкий, жилистый, составленный словно из одних углов.
— Я сам как-то вступил в переговоры с Баралисом — тому уже много лет. Моя старшая дочь Феллина подходила Кайлоку по возрасту. Я послал королю письмо с предложением, но ответил мне не он, а Баралис. Он был сама любезность, заверял, что наслышан о красоте и воспитании моей дочери, — однако мое письмо будто бы поставило его в затруднительное положение, ибо он недавно получил такое же предложение от моего всегдашнего соперника, лорда Гандрела. Он сам якобы предпочел бы Феллину, но не может выбирать между нами — король, мол, не хочет обижать ни ту, ни другую сторону.
— Ваша дочь легко отделалась, — сказал Мейбор, сам удивившись чувству, с которым это произнес. Кравин угрюмо кивнул.
— Я неустанно благодарю за это судьбу. Несколько лет назад я узнал, что Гандрел и не думал предлагать кого-либо из своих дочерей в невесты Кайлоку. Баралис все это выдумал. Он умен, собака, и знал, что я не могу проверить, правду ли он говорит: в то время я люто ненавидел Гандрела и не разговаривал с ним — разве что бранился.
— Мою дочь Баралис похитил несколько месяцев назад. С тех пор я ее не видел.
Кравин как будто не удивился, услышав это.
— Баралис ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего.
Мейбор оглянулся, проверяя, нет ли поблизости ушей — не свиных, а человечьих. Потом спросил тихо и настойчиво:
— Чего же он хочет?
— Власти, — так же тихо ответил Кравин. — Он хочет владеть всем Севером. Он думает, что, имея в своем распоряжении бренскую армию, сумеет покорить и Аннис, и Высокий Град, и Борк ведает кого еще. — Кравин посмотрел в глаза Мейбору. — Я уже говорил вам — он опасный человек.
Наконец-то Мейбор уяснил себе все без остатка. И почему он сам до этого не додумался? Баралис хочет создать на Севере империю. Пятилетняя приграничная война с Халькусом ему как раз на руку: он изматывал врага, чтобы, когда придет время, нанести сокрушительный удар.
— Мой сын известил меня, что Кайлок намерен вторгнуться в Халькус ближе к лету.
Кравин оскалил зубы в улыбке.
— Кайлок уже вторгся туда. Это известие принес мне вчера голубь.
Мейбор скрыл свое изумление.
— Вот как. Стало быть, он решил не тянуть с этим.
— Похоже на то. Притом он, очевидно, хотел захватить врага врасплох. — Порыв ветра заставил Кравина запахнуться в плащ. — Одно верно: герцогу это очень не понравится.
— Почему бы ему тогда не отменить свадьбу? — спросил Мейбор, жалея, что тоже не надел плаща.
— Это не так просто. Дело зашло слишком далеко. Он потеряет лицо, если пойдет теперь на попятный, — его сочтут трусом. Лучшее, что он может сделать, — это свести переговоры на нет.
— Как так?
— Он должен согласиться на брак, но путем разных проволочек и ухищрений сделать его невыгодным для обеих сторон. Нынешняя ситуация чревата бедой: Аннис и Высокий Град обеспокоены, рыцари подвергаются гонениям на Юге, а теперь еще и Кайлок вторгся в Халькус. Герцогу следовало бы сделать две вещи: разрядить напряжение на Севере и поставить Баралиса на место.
Мейбор не спорил. Несмотря на мух, зловоние и резкий ветер, он начинал получать удовольствие от этой беседы.
— Думаете, герцогу это удастся?
— Я не стал бы недооценивать герцога. Однако нам с вами следует пристально следить за событиями. И если представится случай — а он, как правило, всегда представляется, я знаю это по опыту, — мы должны будем воспользоваться им. — Прямой взгляд Кравина не оставил у Мейбора сомнений — речь шла о государственной измене.
Кравин достал из-под плаща клочок пергамента не больше своей ладони и подал Мейбору.
— Возьмите — это адрес моего дома на южной стороне города. О его существовании никто не знает. Если вам понадобится встретиться с кем-то в укромном месте, подальше от глаз двора, — располагайте этим домом как своим собственным. — Кравин приготовился уходить. — Слуги знают, как найти меня в случае нужды. — Он поклонился и покинул Мейбора.
Мейбор спрятал пергамент за пояс, подождал немного и пошел следом за Кравином во дворец. Идти за ним не составляло труда — шаги Кравина были отмечены кровью.
XX
Несса проводила Мелли до конюшен. Здесь царили давно забытые запахи: сена, навоза и жира, которым смазывают сбрую. Герцог, не уделявший Мелли никакого внимания весь вчерашний день, распорядился, чтобы она сопровождала его на прогулке. Поэтому она оказалась здесь, полная решимости выбрать себе самого лучшего скакуна. Ее отец тоже держал лошадей в своем восточном поместье, и она знала по опыту, что ничто так не раздражает хозяина, как неумелый гость, садящийся на его лучшего скакуна. Мелли умения ездить было не занимать, но герцог этого не знал, поэтому ее выбор наверняка его взбесит.
— Я возьму вот этого, — сказала она конюху, указывая на великолепного гнедого жеребца.
— Но, госпожа, герцог всегда сам ездит на Спарсисе.
Мелли повернулась к Нессе:
— Разве герцог не выразил желания, чтобы я выбрала лошадь по своему вкусу?
Несса усердно закивала — проведя с Мелли весь день, она была теперь целиком на ее стороне.
Конюх нехотя подчинился. Он оседлал коня, бормоча что-то относительно того, что женщине, мол, даже неприлично ездить на жеребце. Потом вывел коня во двор и подставил Мелли руку, помогая ей сесть в седло.
Мелли взлетела на коня, как и подобает заправскому ездоку, и вдела ноги в стремена. Все пришлось как раз по ней — у конюха был наметанный глаз. Лошадь, на которой она ехала сюда, была ничто по сравнению с этим великолепным созданием. Мелли наклонилась и прошептала жеребцу на ухо ласковые слова, уверенная, что сумеет с ним подружиться.
— Куда намеревался направиться сегодня его светлость? — спросила она конюха.
Тот, видя, как хорошо она держится в седле, проникся к ней некоторым уважением.
— Наверное не скажу, госпожа, но, когда он желает прогуляться, он обычно ездит вон на тот луг на зеленой стороне долины, за деревьями. — Указанное конюхом место было не больше чем в трех лигах от них.
— Прекрасно. Скажите его светлости, что я буду ждать его там. — Мелли тряхнула поводьями и развернула коня.
Несса с конюхом только рты разинули, но она не дала им времени опомниться. Она сжала пятками бока жеребца, и он, простучав копытами по мощеному двору, вымахнул на траву.
Ветер трепал ее волосы, наполняя легкие, и могучий конь скакал, стиснутый ее ногами. Это было чудесно. Впервые за много недель Мелли почувствовала себя свободной. Одно то, что она оказалась на воле, пьянило ее. От вида, открывшегося перед ней, захватывало дух. Замок стоял в выемке склона, сходившего в прекраснейшую долину. Посреди нее виднелось озеро, и деревья, в основном ели, окружали его кучками, словно танцующие женщины. Впереди высились горы, грозные в своем величии и еще по-зимнему белые.
Конь беспокоился, чуя на себе нового ездока, однако Мелли, пересекая долину, правила им ласково, но твердо, и он понемногу смирился.
Как легко было бы ускакать и больше не возвращаться! Забавно, но мысль о бегстве не слишком привлекала ее. Непосредственная опасность не грозила ей, герцог ни к чему ее не принуждал, и ей было спокойно. А если уж быть честной до конца, Мелли просто предвкушала очередную стычку с герцогом. Он догонит ее сам не свой от гнева — тут-то она и поразит его, показав свое искусство наездницы. Он так высокомерен — одно удовольствие сбивать с него спесь.
Мелли вчера надеялась, что он потребует ее к себе. Весь день она дожидалась этого, тщательно причесанная, обутая в красивые, но тесные туфли, рдеющая нежным румянцем. Но он, к ее разочарованию, так и не прислал за ней. Сидеть в комнате было скучно, а общество Нессы оставляло желать много лучшего. Герцог бесил ее, зато не давал скучать.
В разговоре о своем загадочном происхождении она решила придерживаться первоначальной истории и ни в чем не сознаваться, как бы ни напирал герцог. Мелли была упряма от природы и не находила это чересчур трудным. Больше герцог ее не перехитрит и врасплох не захватит.
Видя, что ее конь не расходует и десятой доли своей силы, Мелли пустила его в галоп. Его мощь сперва напугала ее, потом привела в восторг. Низко пригнувшись в седле, она отпустила поводья. Конь перелетал через рвы, поваленные деревья и валуны с грацией демона. Его пот промочил ей юбки. Земля слилась в сплошное пятно, и только деревья, маячившие вдали, служили вехой. Мелли не знала, чье сердце бьется сильнее: ее или коня.
Снова подхватив поводья, Мелли услышала позади какой-то звук — это гремели копыта. Герцог, больше некому. Мелли осадила коня и обернулась к погоне лицом. Через несколько минут герцог подскакал к ней. Его первыми словами были:
— Ты что, с ума сошла? Что это тебе вздумалось брать моего жеребца? Это чудо, что он тебя не убил!
Мелли выгнула бровь.
— Не знала, что у вас имеются опекунские наклонности. Быть может, в прошлой жизни вы были пастухом? — Она круто повернула своего коня и умчалась прочь.
Не в силах сдержать улыбку, Мелли неслась к дальним деревьям. Она слышала, как герцог скачет за ней и как будто нагоняет.
— Вперед, Спарсис, — шепнула она коню, — покажем твоему хозяину, на что ты способен. — Она стиснула ему бока, дернула за повод — и они, сменив направление, попали в целую сеть маленьких ручейков, стекающих в озеро. Конь летел через них как бог. Остался последний прыжок. Ручей протекал по водомоине, и о его ширине трудно было судить, пока они не оказались на ее краю. Противоположный берег был крут. Жеребец перескочил через поток и врезался ногами в склон.
Мелли выбросило вперед, и она увидела приближающийся каменистый берег. Она даже знала, на какой камень угодит. Грох! Острая боль во лбу, еще более острая в боку — и все погрузилось во мрак.
* * *
Джек внезапно ощутил боль во лбу. Чашка с водой, которую он держал в руках, выскользнула и упала на пол.
— Что с тобой, Джек? — с искренней заботой спросила Магра.
Лучше бы она ничего не говорила. В тот краткий миг, когда ее слова еще не нарушили тишины, Джек увидел Мелли — Мелли, которой больше нет. Но когда Магра встала со стула, он уже усомнился в том, что видел это. Магра, не взглянув на разбитую чашку, взяла его за руку.
— Пойдем, Джек. Посиди немного у огня. — Тревога избороздила морщинами ее прекрасное гордое лицо. Она усадила Джека на скамью и, к его удивлению, опустилась на колени у его ног. Ее холодные пальцы все еще сжимали его руку.
— Джек, — тихо сказала она, — ты не обязан ничего делать этой ночью. — Он хотел возразить, но она прервала: — Нет, выслушай меня. Ты можешь уйти хоть сейчас. У меня отложено немного золота — совсем немного, но на дорогу тебе хватит. Пожалуйста, возьми его. — Она крепко сжала его руку. — Я никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится.
Джек заглянул в глубокую синеву ее глаз. Она говорила правду. Как давно никто не проявлял такой заботы о нем! Он поднес ее руку к губам и с нежностью поцеловал. Какие хрупкие пальцы! Его мать была бы тех же лет, если бы дожила.
— Не надо за меня беспокоиться, — сказал он. — Я вернусь. Обещаю.
— Смотри же, сдержи свое обещание, Джек. — Магра улыбнулась и в этот миг стала так похожа на Тариссу, что у него захватило дух. Сжав напоследок его руку, она встала, отряхнула юбки и сокрушенно поцокала языком над разбитой чашкой.
В комнату ворвалась Тарисса — она никогда не входила тихо, и Джеку это нравилось. Увидев, как Магра собирает черепки, она спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78