Здесь было достаточно пищи для многих грядущих кошмаров, а завершал картину мазок, достойный кисти сумасшедшего сюрреалиста. В черное небо, казалось, прямо из пламени объятой пожаром луны вздымался гигантский изогнутый рог – таким, вероятно, видит его в последний миг обреченный тореадор.
Острый серп Юпитера вставал перед двумя кораблями, мчавшимися навстречу ему по параллельным орбитам.

18. Спасение имущества
Как только люк закрылся, Курноу и Макс поменялись ролями. Теперь уже Курноу чувствовал себя как дома, Браиловский же очутился в чужой стихии: его угнетала теснота туннелей и внутренних переходов. Разумеется, планировку «Дискавери» он знал, но лишь по чертежам и рисункам. В то время как Курноу несколько месяцев работал внутри еще не законченного «Дискавери-2» и ориентировался в нем буквально с закрытыми глазами.
Они пробирались вперед с трудом – корабль создавался для невесомости, а его неуправляемое вращение приводило к тяжести, хотя и слабой, но направленной всегда в самую неудобную сторону.
– Первое, что надо сделать, – буркнул Курноу, свалившись, словно в колодец, в очередной коридор и лишь через несколько метров за что-то ухватившись, – это остановить чертово вращение. Но нужна энергия. Надеюсь, Дэйв Боумен все обесточил, прежде чем навсегда покинуть корабль.
– Навсегда? А если он собирался вернуться?
– Не исключено. Но вряд ли мы это узнаем – даже если знал он сам.
Они достигли «Горохового стручка» – бортового космического гаража. Когда-то здесь помещались три «горошины» – три одноместные сферические капсулы для работы в открытом космосе. На месте оставалась только одна. Первая пропала после гибели Фрэнка Пула. Вторая находилась сейчас с Дэйвом Боуменом, где бы тот ни был.
На вешалках висели два скафандра без шлемов, неприятно похожие на обезглавленные тела. Не требовалось особого воображения – а оно у Браиловского работало сейчас сверх меры, – чтобы наполнить корабль целым зверинцем зловещих обитателей.
Курноу, естественно, не мог упустить удобного случая.
– Макс, – произнес он совершенно серьезно, – что бы ни произошло, умоляю: не гоняйтесь за корабельным котом.
Браиловскому стало не по себе. Он едва не ответил:
«Зря вы вспомнили об этом», – но сдержался. Не стоило обнаруживать слабость. Он сказал:
– Хотел бы я знать, кто подсунул нам этот жуткий фильм.
– Наверняка Катерина, – предположил Курноу. – Чтобы испытать нашу психическую устойчивость. Неделю назад, по-моему, он показался вам очень смешным.*
Браиловский промолчал – Курноу был прав. Но одно дело теплая светлая кают-компания «Леонова», и совсем другое – ледяное темное чрево мертвого корабля, населенного привидениями. Даже самый несуеверный человек легко вообразил бы здесь неумолимого чужака, рыскающего по коридорам в поисках очередной жертвы…
"Все ты, бабушка, виновата, – подумал Макс. – Прости, родная, пусть земля сибирская будет тебе пухом.
Но виновата ты и те страшные сказки, которыми ты забила мне голову. До сих пор, стоит закрыть глаза, и я ясно вижу избушку на курьих ножках посреди лесной глухомани…
Но стоп. Я – способный молодой инженер. Передо мной самая сложная в моей жизни техническая задача. И моему американскому другу совсем необязательно знать, что иногда я просто испуганный мальчик…"
Его раздражали шумы: их было слишком много. Такие слабые, что лишь опытный космонавт различил бы их в шорохе собственного скафандра. Но Максу Браиловскому, привыкшему работать в мире полного безмолвия, они действовали на нервы, хотя он и знал, что все эти скрипы и трески вызваны перепадом температур: корабль вращался, будто жаркое на вертеле. Несмотря на удаленность от Солнца, разница температур на свету и в тени была значительной.
Даже привычный скафандр стал неудобен – снаружи появилось давление. Силы, действующие на сочленения, слегка изменились, и трудно стало рассчитывать движения. «Ты новичок, – сердито напомнил он себе, – придется всему учиться сначала. И пора сменить настроение, сделать что-нибудь этакое…»
– Уолтер, – сказал он. – Я хочу глотнуть здешнего воздуха.
– Что ж, давление в порядке. Температура… ого, сто пять ниже нуля!
– Да, бодрящий сибирский мороз. Но воздух в моем скафандре остынет не сразу.
– Тогда валяйте. А можно, я посвечу на ваше лицо? Чтобы не пропустить момент, когда оно посинеет… И говорите что-нибудь.
Браиловский поднял прозрачное забрало шлема и вздрогнул: казалось, невидимые ледяные пальцы впились в щеки. Он осторожно потянул воздух, затем вдохнул глубже.
– Холодно… Но до легких пока не дошло. И странный запах. Затхлый, гнилой… будто что-то… О нет!
Сильно побледнев, Браиловский захлопнул забрало.
– В чем дело, Макс? – спросил Курноу с внезапной и на этот раз неподдельной тревогой. Браиловский не ответил; казалось, его вот-вот стошнит. В скафандре это грозная, иногда смертельная, опасность.
После некоторого молчания Курноу сказал:
– Я понял, но вы наверняка ошибаетесь. Пул, как мы знаем, остался в космосе. Боумен доложил, что… отправил за борт остальных. Тех, кто умер в анабиозе. Несомненно, он так и сделал. Здесь пусто. К тому же холодно. – Курноу чуть не добавил: «Как в морге», – но сдержался.
– Предположим, – тихо сказал Браиловский, – что Боумену удалось вернуться и он умер здесь…
Последовала еще более долгая пауза; затем Курноу медленно, но решительно открыл собственное забрало. Он содрогнулся, когда морозный воздух ожег ему легкие, потом с отвращением сморщил нос.
– Теперь я вас понимаю. Но не стоит давать волю воображению. Десять против одного, что воняет со склада. Видимо, прежде чем корабль промерз насквозь, испортилось какое-нибудь мясо. Боумену некогда было заниматься хозяйством. Я бывал в холостяцких квартирах, где пахло не лучше.
– Вероятно, вы правы.
– Разумеется, прав. А если и нет – какая разница, черт возьми? Мы на работе, Макс. И если Дэйв Боумен еще здесь, это уже не наша забота. Верно, Катерина?
Борт врач не ответила: они забрались слишком далеко внутрь корабля, радиоволны не доходили сюда. Они были отрезаны от остальных, но настроение у Макса уже улучшилось. Уолтер был надежным напарником, хотя и казался иногда легкомысленным. Зато он отличный специалист – а если нужно, тверд как кремень.
Вдвоем они вернут «Дискавери» к жизни – и, возможно, к Земле.

19. Бой с ветряной мельницей
Восторженный вопль сотряс стены «Леонова», когда «Дискавери», как новогоднюю елку, украсили разноцветные навигационные огни; наверно, он был слышен даже в пустоте, которая разделяла корабли. Но огни быстро погасли.
С полчаса «Дискавери» не подавал признаков жизни: затем в иллюминаторах командного отсека замелькали красные отсветы аварийного освещения. Спустя несколько минут за пленкой серной пыли появились неясные силуэты Курноу и Браиловского.
– Макс! Уолтер! Вы нас слышите? – позвала Таня Орлова. Оба помахали в ответ, но этим и ограничились. Видимо, у них не было времени на разговоры; зрителям у иллюминаторов пришлось набраться терпения и следить, как зажигаются и гаснут огни, отворяются и захлопываются люки «горохового стручка», медленно поворачивается чаша главной антенны…
– Алло, «Леонов»! – послышался наконец голос Курноу. – Простите, что с запозданием, но нам было некогда.
Вот первые впечатления. Корабль в лучшем состоянии, чем я предполагал. Корпус цел, утечка воздуха ничтожна – давление восемьдесят пять процентов от номинала. Воздух пригоден для дыхания, но его нужно будет сменить. Воняет, как на помойке.
С энергией полный порядок. Главный реактор стабилен, батареи в хорошем состоянии. Почти все обесточено – то ли Боумен догадался, то ли предохранители сработали сами. Так что оборудование не пострадало. Но придется все хорошенько проверить, прежде чем врубать на полную катушку.
– Сколько времени на это уйдет? Хотя бы на основное – двигатели, жизнеобеспечение?
– Трудно сказать, шкип. Когда мы должны упасть?
– Через десять дней, по последним оценкам. Но все может измениться в любую минуту – и в любую сторону.
– Ну, а мы, думаю, управимся за неделю. Вытащим корабль из этой чертовой дыры.
– Помощь нужна?
– Пока нет. Сейчас полезем в центрифугу, проверять подшипники. Надо запустить ее поскорее.
– Простите, Уолтер, вы уверены, что это так срочно? Гравитация – это хорошо, но мы обходились и без нее.
– Гравитация ни при чем, хотя и она не помешает. Центрифуга притормозит вращение корабля. Остановит это чертово кувыркание. Тогда можно будет соединить шлюзы и не выходить в космос. Работа облегчится по меньшей мере раз в сто.
– Отличная мысль, Уолтер. Вы что же, собираетесь состыковать мой корабль с этой… мельницей? А если подшипники заест и центрифуга встанет снова? Нас разнесет в клочья.
– Хорошо, оставим это на потом. Свяжусь при первой возможности.
Кончались вторые сутки, когда Курноу и Браиловский, падая от усталости, завершили осмотр корабля. Их отчет весьма порадовал американское правительство: возникло законное основание объявить «Дискавери» не потерпевшим кораблекрушение, а «временно законсервированным кораблем США». Теперь его требовалось расконсервировать.
После подачи энергии настала очередь за воздухом. Не помогла самая тщательная уборка, вонь не исчезла. Как и думал Курноу, она исходила от продуктов, испортившихся после отказа холодильников. Однако он утверждал – с самым серьезным видом, – что запах этот весьма романтичен. «Я закрываю глаза, – говорил он, – и чувствую себя на старинном китобойном судне. Представляете, как благоухало на палубе «Пеквода»?»
Все, кто побывал на «Дискавери», соглашались, что особого воображения на это не требуется. В конце концов пришлось стравить воздух за борт. К счастью, в запасных емкостях его оказалось достаточно.
Весьма приятный сюрприз таили в себе топливные баки: там сохранилось около девяноста процентов топлива, взятого на обратный путь. Аммиак, выбранный вместо водорода в качестве рабочей жидкости, оправдал доверие. Конечно, водород был эффективнее, но он уже годы назад испарился бы в космос, несмотря даже на холод за бортом. А вот сжиженный аммиак остался почти целиком, и его вполне хватит для возвращения на околоземную орбиту. Или, по крайней мере, на окололунную.
Но восстановить контроль над «Дискавери», пока он вращался наподобие пропеллера, было невозможно. Сравнив Курноу и Браиловского с Дон Кихотом и Санчо Пансой, Саша Ковалев выразил надежду, что их поход против ветряной мельницы завершится более удачно.
Соблюдая максимальную осторожность, с многочисленными перерывами и проверками, на центрифугу подали питание, и громадный барабан разогнался, вновь отбирая вращение, отданное когда-то кораблю. «Дискавери» исполнил серию сложных кульбитов, и в конце концов его кувыркание почти прекратилось. Двигатели ориентации остановили вращение полностью. Теперь корабли, словно связанные, летели бок о бок: крепкий толстяк «Леонов» выглядел еще короче рядом со стройным «Дискавери».
Переход из корабля в корабль упростился, но капитан Орлова и теперь не разрешала соединять их физически. До грозной поверхности Ио оставалось совсем немного, и никто не мог поручиться, что не придется все-таки бросить судно, ради спасения которого было израсходовано столько сил.
Причина снижения «Дискавери» уже не составляла тайны, но что толку? Всякий раз, проходя между Юпитером и Ио, «Дискавери» пересекал ионизированный канал, соединяющий два небесных тела – электрическую реку между мирами. Возникавшие в корпусе вихревые токи притормаживали корабль на каждом витке.
Точно предсказать момент падения не удавалось – ток в канале менялся в широких пределах, подчиняясь неведомым законам Юпитера. Временами активность планеты-гиганта резко увеличивалась, тогда над Ио бушевали электрические и магнитные бури; их сопровождали полярные сияния. А корабли теряли высоту, и внутри них на какое-то время воцарялась нестерпимая жара.
Поначалу это удивляло и даже пугало, потом все объяснилось. Любое торможение ведет к нагреву; мощные токи превращали корабль в своеобразную электропечь. «Дискавери» бросало то в жар, то в холод на протяжении нескольких лет – неудивительно, что продукты на борту не проявили достаточной стойкости.
До гноящейся поверхности Ио, похожей на иллюстрацию из медицинского учебника, оставалось всего пятьсот километров, когда «Леонов» отошел на почтительное расстояние от «Дискавери» и Курноу решился включить маршевый двигатель. В отличие от допотопных химических ракет из кормовой части «Дискавери» не вырвалось ни дыма, ни пламени, но расстояние между кораблями начало увеличиваться – «Дискавери» набирал скорость. После нескольких часов маневрирования корабли отстранились от Ио на тысячу километров; можно было передохнуть и подготовиться к следующему этапу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28