- Ты умеешь говорить? - спросил он.
Молчание.
- Тобой кто-нибудь управляет?
По-прежнему молчание.
- Уходи. Иди сюда. Поднимись. Опустись.
Ни одна из общепринятых управляющих мыслей не возымела
эффекта. Машина оставалась в презрительном бездействии.
Объяснение могло быть двояким: либо она была слишком неразумна,
чтобы понимать его, либо же, напротив, обладала слишком большим
разумом, свободой воли и выбора. В таком случае он должен был
относиться к ней как к равной. Впрочем, опасность недооценить
робота все равно существовала, но бояться его негодования все
же не приходилось: машины нечасто страдают пороком
самодовольства.
Хилвар не удержался от усмешки, видя явное поражение
Элвина. Он собрался было предложить Элвину, чтобы тот уступил
ему обязанности по установлению контакта, но слова вдруг
замерли у него на устах. Покой Шалмираны был нарушен зловещим и
совершенно недвусмысленным звуком - булькающим шлепанием по
воде чего-то очень большого, вылезающего из озера.
Во второй раз со времени ухода из Диаспара Элвину
захотелось оказаться дома. Припомнив, однако, что неожиданные
приключения полагается встречать в ином настроении, он
медленно, но решительно двинулся к озеру.
Существо, высунувшееся из темной воды, казалось
чудовищной живой пародией на робота, по-прежнему пристально и
безмолвно изучавшего их. Расположение глаз в виде такого же
равностороннего треугольника не могло быть простым совпадением;
даже расположение щупалец и коротких суставчатых конечностей
было почти идентичным. Но в остальном сходство отсутствовало.
Робот не обладал - впрочем, ему это и не требовалось - бахромой
нежных, перистых плавников, постоянно колебавших воду,
многочисленными коренастыми ногами, при помощи которых существо
подтягивало себя к берегу, дыхательными клапанами, (если их
можно было так назвать), судорожно свистевшими сейчас в
разреженном воздухе.
Большая часть тела существа оставалась в воде: лишь
первые три метра выдвинулись в среду, явно ему чуждую. В целом
оно имело метров пятнадцать в длину. Любой человек, даже не
знающий биологии, заметил бы в нем некую неправильность. Облик
существа был необычным, точно его части изготовлялись без
особых раздумий и, по мере надобности, наскоро были слеплены
вместе.
Несмотря на размеры существа, ни Элвин, ни Хилвар не
ощутили ни малейшего беспокойства: разглядев обитателя озера
как следует, они позабыли о прежнем опасении. В существе была
забавная неуклюжесть, и видеть в нем серьезную угрозу было бы
нелепо, если даже по каким-то причинам оно и было враждебно
настроено. Человеческий род давно преодолел детский ужас перед
чуждым обликом. Подобные страхи не могли не исчезнуть после
первого контакта с дружественными инопланетянами.
- Разреши-ка мне им заняться, - спокойно сказал Хилвар. -
Я привык общаться с животными.
- Но это не животное, - прошептал в ответ Элвин. - Я
уверен, что оно разумно, и этот робот принадлежит ему.
- А может быть, оно само принадлежит роботу. Во всяком
случае, его умственная деятельность должна быть крайне
необычной. Я по-прежнему не улавливаю признаков мышления. Эй...
что происходит?
Монстр не изменил своего полуприподнятого положения у
края воды, которое, как казалось, он удерживал с большим
трудом. Но посреди треугольника глаз начала образовываться
полупрозрачная мембрана - она пульсировала, дрожала и, наконец,
стала издавать звуки. Это было низкое, гулкое уханье, не
складывавшееся в членораздельную речь, хотя было очевидно, что
существо пытается с ними разговаривать.
Было тягостно следить за этой безнадежной попыткой войти
в контакт. Несколько минут существо боролось безрезультатно;
затем, совершенно внезапно, оно, видимо, осознало свою ошибку.
Трепещущая мембрана сократилась в размерах. Частота издаваемых
ею звуков значительно возросла и пришла в соответствие с
диапазоном нормальной речи. Стали появляться узнаваемые слова,
хотя они все еще перемежались бессмыслицей. Существо словно
вспоминало словарь, известный ему издавна, но долгие годы не
употреблявшийся.
Хилвар попытался оказать ему посильную помощь.
- Мы теперь понимаем тебя, - сказал он, произнося слова
медленно и отчетливо. - Можем ли мы тебе помочь? Мы видели
свет. Он привел нас сюда из Лиса.
При слове "Лис" существо, казалось, сникло, словно в
горьком разочаровании.
- Лис, - повторило оно; не умея как следует справиться со
звуком "с", оно выговорило "Лид". - Все время из Лиса. Никто
другой не приходит. Мы зовем Великих, но они не слышат нас.
- Кто это - Великие? - спросил Элвин, жадно подавшись
вперед.
Тонкие, непрерывно двигавшиеся жгутики взметнулись на
секунду к небу.
- Великие, - сказало существо. - С планет вечного дня. Они
придут. Учитель обещал нам.
Эти слова ничего не проясняли. Но прежде чем Элвин смог
продолжить свой допрос, снова вмешался Хилвар. Его расспросы
были столь терпеливы, полны сочувствия и в то же время глубоки,
что Элвин предпочел не прерывать их, несмотря на свое
нетерпение. Он не желал признавать, что Хилвар интеллектуально
превосходит его. Но, без сомнения, присущий Хилвару дар
обращаться с животными распространялся даже на это
фантастическое существо. Более того, оно, как видно, не
осталось безучастным. Его речь стала в ходе разговора более
отчетливой, из резкой, почти грубой она превратилась в
пространную и информативную.
Пока Хилвар собирал невероятную историю воедино, Элвин
потерял ощущение времени. Они так и не смогли выяснить все до
конца; оставалось бескрайнее поле для догадок и споров.
Существо, все более охотно отвечая на вопросы Хилвара,
постепенно меняло свой облик. Оно сползло обратно в озеро, и
его короткие ноги точно растворились в остальном теле. Затем
произошла еще более необычайная перемена: три огромных глаза
медленно закрылись, съежились и исчезли: словно существо
увидело все, что хотело, и больше в глазах не нуждалось.
Постепенно происходили другие, менее заметные изменения,
и в конце концов над поверхностью воды осталась только
вибрирующая диафрагма, с помощью которой существо
разговаривало. Без сомнения, впоследствии она также
растворилась бы в исходной аморфной протоплазме.
Элвину трудно было поверить, что разум может
существовать в столь нестабильном облике - но самый большой
сюрприз ждал его впереди. Было ясно, что существо имеет
неземное происхождение. Но Хилвару, несмотря на немалые
познания в биологии, понадобилось время, чтобы сообразить, с
каким именно организмом они имеют дело. Это было не единое
существо; в разговоре оно всегда называло себя "мы". Оно
представляло собой не что иное, как колонию независимых
существ, управляемых неведомыми силами.
Отдаленно похожие животные - к примеру, медузы - некогда
процветали в древних океанах Земли. Некоторые из них имели
огромные размеры, распластывая в воде свои прозрачные тела и
заросли жалящих щупалец на пятнадцать, а то и на тридцать
метров. Но ни одна из них не достигла даже слабейшего проблеска
разума, обладая лишь простыми реакциями на внешние воздействия.
Здесь же интеллект, хоть и тускнеющий, вырождающийся,
определенно присутствовал. Из памяти Элвина никогда не
изгладилась эта неземная встреча, когда Хилвар медленно
складывал из фрагментов историю Учителя, многоликий полип
подбирал забытые слова, темное озеро плескалось у руин
Шалмираны, а трехглазый робот наблюдал за ними немигающими
зеницами.
13
Учитель прибыл на Землю в хаосе Переходных Веков, когда
Галактическая Империя уже распадалась, но связи между звездами
оборвались не полностью. Он был человеком, но дом его находился
на планете, обращавшейся вокруг одного из Семи Солнц. Еще в
молодости он был вынужден покинуть свой мир, и воспоминания о
доме преследовали его всю жизнь. В своем изгнании он винил
мстительных врагов. На самом же деле он страдал неизлечимой
болезнью, которая, судя по всему, из всех рас Вселенной
поражала только Homo Sapiens. Этой болезнью была религиозная
мания.
В раннюю пору своей истории человеческий род выдвинул
бесконечную череду пророков, провидцев, мессий и евангелистов,
которые убеждали себя и своих последователей, что им одним
открыты секреты Вселенной. Некоторые из них преуспели в
установлении религий, переживших многие поколения и затронувших
миллиарды людей; другие же были позабыты еще при жизни.
Подъем науки, с монотонной последовательностью
опровергавшей космогонии пророков и творившей чудеса, с
которыми не под силу было тягаться ни одному из них, в конце
концов разрушил все эти верования. Он не уничтожил
благоговения, почтения, смирения, испытываемого всеми разумными
существами при созерцании ошеломительной Вселенной, служившей
для них домом. В итоге он ослабил и наконец стер влияние
многочисленных религий, каждая из которых с невероятным
высокомерием провозглашала, что именно она является
единственным вместилищем истины, в то время как миллионы ее
соперниц и предшественниц ошибались.
Тем не менее, хотя религия и потеряла реальную власть с
того момента, как человечество достигло элементарного уровня
цивилизованности, отдельные новые культы все же продолжали
появляться на протяжении веков. И как бы ни были фантастичны их
символы веры, они всегда ухитрялись привлечь некоторое
количество последователей. С особой силой они процветали в
периоды смятения и беспорядка, и неудивительно, что Переходные
Века дали огромный всплеск иррационализма. Когда реальность
подавляет, люди пытаются утешить себя мифами.
Учитель, даже будучи изгнанным из собственного мира,
ушел отнюдь не обездоленным. Семь Солнц были центром
галактической мощи и науки, а у него, судя по всему, были
влиятельные друзья. Он начал свою хиджру на небольшом, но
стремительном корабле, считавшемся одним из самых быстрых среди
звездолетов всех времен. В изгнание он взял с собой и другой
шедевр галактической науки - робота, который сейчас
рассматривал Элвина и Хилвара.
Никто не представлял себе всех талантов и возможностей
этой машины. До некоторой степени она стала, в сущности,
"вторым я" Учителя; без нее, вероятно, учение о Великих
потерпело бы крушение после его смерти. Они скитались вдвоем
среди звездных облаков извилистыми путями, которые в итоге
привели (и, конечно, не случайно) в тот мир, откуда вели свое
происхождение предки Учителя.
Об этой саге были написаны целые библиотеки, и каждая
работа вдохновляла множество комментаторов до тех пор, пока,
подобно цепной реакции, исходные тома не оказались погребенными
под горами толкований и аннотаций. Учитель посетил многие миры
и приобрел последователей среди многих рас. Его личность,
видимо, была могучей и безмерно привлекательной, если он смог
вдохновить в равной мере как людей, так и негуманоидов. Без
сомнения, религия со столь обширным кругом поклонников должна
была включать в себя много прекрасного и благородного.
Вероятно, Учитель был наиболее преуспевшим - и последним - из
всех мессий человечества. Никто из его предшественников не
приобрел такого количества новообращенных и не пронес свое
учение через подобные бездны времени и пространства.
В чем именно заключалось это учение, ни Элвин, ни Хилвар
не смогли разобраться даже приблизительно. Огромный полип
безнадежно старался донести до них его суть, но большая часть
употребленных им слов была бессмысленна. Кроме того, он без
конца повторял фразы и целые речи, заученные им чисто
механически, и уследить за их содержанием было крайне трудно. В
конце концов Хилвар постарался вывести разговор из этого
теологического болота, чтобы сосредоточиться на реальных
событиях.
Учитель прибыл на Землю вместе с отрядом самых верных
своих последователей еще до отмирания городов; в то время Порт
Диаспара еще был открыт звездам. Они, видимо, прилетели на
различных кораблях; к примеру, полипы - на звездолете,
заполненном морской водой, в которой они жили. Неизвестно,
хорошо ли их приняли на Земле; по крайней мере их доктрина не
встретила насильственного сопротивления, и после некоторых
блужданий они нашли прибежище среди гор и лесов Лиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40