Как в коллекцию. Паук подергался, истекая блестящей слизью, и замер, продолжая лишь тихонечко скрежетать.
— Вставай! — снова рявкнул Андрей, одной рукой подхватил разломанный табурет и со всей силы швырнул его в паутину. Нити выдержали, деревяшка приклеилась и повисла, лишь слегка прогнув сеть. Андрей зарычал, оглядываясь на ползущие из-за дверного косяка мохнатые лапы, медленно, словно пальцы пианиста, двигающиеся по стене в поисках зацепки. Ухватился за стоящий напротив двери серый шкаф, отрывая его от стены. Мусор под ногами хрустел и скрежетал, заглушая скрежет подбирающихся пауков.
Пыль, грязь и какой-то хлам, посыпавшийся со шкафа, скрыли Андрея в сером облаке. Он снова зарычал, отчаянно выматерился и отскочил, роняя разваливающийся на лету шкаф в дверной проем. Яна, кое-как пришедшая в себя от опасной близости к мохнатым лапам, взвела второй курок, снова подняла обрез и, прицелившись в появившуюся из-за косяка голову паука, нажала на спуск.
Казалось, что с глухим щелчком осечки лопнули натянутые как струны нервы. Андрей что-то крикнул, девушка завизжала, прямо по полу и трупу первого насекомого отползая от двери, и снова взвела курок. Хлопок выстрела, визг, скрежет и дым, заволакивающий коридор.
Обвалившийся на паутину шкаф смог-таки порвать клейкие нити и с грохотом вылетел на крыльцо, обрывая прозрачную ловушку. Андрей закашлялся, зажмурил глаза и подхватил Яну под локоть:
— Давай же!
Она поднялась на ноги, шатаясь, бросилась за ним. Выскочили на крыльцо, ногами отбрасывая повисшие на оборванных нитях части шкафа, неистово вырываясь наружу и оставляя на паутине, где она ненароком касалась одежды, длинные полосы ткани.
Кубарем слетев с крыльца, бегом метнулись через огород, вышибли калитку и перевели дух только через десяток домов, обессиленно валясь прямо на заросшую дорогу.
— У-у-ух, твою мать! — сказал Андрей, сжимая кулаки. — Любительница старины глубокой! — Он откинулся на заваленный навзничь забор, почти лег на него, жадно хватая воздух открытым ртом. — Понесло ее проникнуться временем предков! Дура!
Яна молчала, тяжело дышала и, не поднимая на Андрея пустого взгляда, рассматривала ботинки и длинную, во всю голень, дыру на штанине, оставленную паутиной. Ее лицо, перемазанное в пыли и какой-то гари, было бледным как холст. Вдруг она повела головой из стороны в сторону, дико осмотрелась, встала на четвереньки, едва не заваливаясь под рюкзаком, и быстро отвернулась к другому забору. Следующие минут пять ее без перерыва рвало.
— Я... я не знала, — наконец выдохнула она, садясь на зад и оборачиваясь. Утерла губы неизвестно откуда появившимся платком. — Я такое впервые вижу... вот зараза...
По ее перепачканному лицу скользнула слеза, она снова отвернулась.
— Вот зараза! Твари гребаные! Вот зараза!
Андрей молчал, пальцем ковыряя пару свежих, прожженных паутиной полос на коже своей куртки. Хотелось курить. И выпить, в общем, тоже. Что бы сейчас Гонзо сказал...
— Заряди оружие, — пересохшими губами сказал он, — и выпей воды.
Она кивнула, взяла протянутую флягу, глотнула, плеснула на платок и старательно оттерла лицо. После этого зарядила обрез.
— Теперь пойдем быстро, — сказал Андрей, осматриваясь, — и никуда, слышишь, никуда не сворачивая!
Она виновато кивнула, шмыгнула носом.
— Выстрелы могли услышать. — Он разрядил пистолет, добил в обойму недостающие иглы. — Так что максимум внимания и скорости, ясно? Шум машины, голоса, любой признак присутствия услышишь — дай знать.
Яна снова кивнула.
— Когда окончательно придешь в себя, тоже дай знать...
Дальше отправились только через четверть часа. Яна вроде оклемалась, а щеки приобрели почти привычный розовый оттенок. Но все еще вздрагивала, настороженно оглядывалась по окружавшим их дачным домикам, уже не таким тихим и покинутым живыми существами, и пошатывалась, не выпуская обреза из рук. Шла тем не менее все равно хорошо и движение не замедляла. Андрей нервно поглядывал на часы, размеренно топтал жухлую траву, плевался, чувствуя исходящий от прожженных на куртке дыр приторный запах, и старался держаться середины дороги.
Огороды, домики, дома, сараи и дорога, петляющая между ними, все никак не кончались. Предложение влезть на крышу одного из домов и осмотреть этот бескрайний океан человеческих творений если у кого-то и родилось, то так и осталось невысказанным.
— А ты ведь тоже испугался, да? — внезапно усмехнулась Яна после получаса угрюмого, настороженного молчания. Все, пришла в норму.
Андрей пожал плечами, кивнул:
— Нечасто приходится встречаться с мутировавшими пауками размером с дыню, заживо замуровывающими тебя в разваливающемся доме. А знаешь... ты молодец. Правда.
— Спасибо. — Девушка улыбнулась, приостановилась, позволяя догнать себя, и прикоснулась к его руке. — Ты тоже ничего был. «Прекрати истерику, дура!» — грубым голосом передразнила она.
— Я так сказал?
— Да, — посмеялись, все еще немного натянуто, но от души.
Идти стало легче.
— Как-то ты нервничаешь, — подловила она как раз тогда, когда Андрей в очередной раз, покривив губой, взглянул на часы. — Торопишься?
Вместо ответа Андрей тяжело вздохнул и махнул рукой.
— Мы медленно идем? Я уверена, что еще не более получаса и эти участки кончатся. А там и вовсе рукой подать. Что с тобой?
Андрей пожал плечом, сорвал с просевшего плетня гибкий засохший побег, повертел в пальцах.
— Понимаешь, — он помолчал, с неохотой вспоминая последние двадцать четыре часа, — просто вот смотрю я на часы и осознаю, что вот уже целый день как мог спокойно нежиться в горячей ванне и смотреть кабельное, вместо того чтобы носиться по лесам и спасать жизнь от гигантских и, по-моему, весьма разумных пауков...
— Рассчитывал уже вернуться? — Они свернули налево, прошли разбитую водокачку.
— Угу, — Андрей кивнул, — моя машина сломалась, на меня уже несколько раз нападали, и я использовал пистолет чаще, чем в последние три месяца. Расчеты казались такими верными — пять часов туда, пять на месте, пять обратно...
— Если уж о деле, — внезапно оживилась Яна в свойственной всем спутникам Андрея манере, то есть резко меняя тему разговора по собственному усмотрению, — а сколько мы должны взять?
— Ох ты, да чтоб тебя, — Андрей покачал головой, — да сколько ж тебе можно объяснять, что мы не за своими деньгами идем!
— Ну, я вообще-то знаю, — улыбнулась она, — так сколько?
— Тебе лучше не знать. Послушай, Яна. Я не авантюрист. Я — финансовый полицейский, моя задача — выполнить очередную операцию по... в общем, я иду за деньгами, этого отрицать не буду, но деньги это не мои. И моими не будут.
— Да? — хмыкнула она.
— Когда-нибудь, — пожал плечами Андрей, — пенсии, премии, пособия, зарплата, в конце концов...
— Ты обычно работаешь один, да? Поэтому так мне не рад?
— Я работаю на Россию, — по слогам сказал Андрей, начиная выходить из себя. — Возможно, за помощь полицейскому при выполнении задания, хоть и не совсем квалифицированную, — он коснулся свежих дырок на рукаве, — тебе светит премия.
— Значит, — Яна остановилась, пропуская сарказм мимо ушей, — конспирация, да? Не называем вещи своими именами? Нас слушают? Хорошо! Так сколько составит моя премия?
Андрей возвел очи горе.
— Ладно, не притворяйся, это же я, своя девчонка! Получим нужное и разбежимся... если не понравится вдвоем, ладно? Ну, ты чего такой хмурый?! Расскажи мне лучше про место, в которое мы направляемся. Пора уже.
Андрей задумался, мысленно пожал плечами:
— Это деревня в тридцати километрах к западу от Болотного. Там находится резиденция человека, у которого я должен отнять... очень важную...
— ...и ценную!
— ...вещь. Отнять и вернуться.
Она остановилась. Он тоже. Посмотрели друг на друга.
— Этот человек, — осторожно поинтересовалась она, — живет один?
— Скорее всего нет, — честно, совершенно не ожидая подвоха, ответил Андрей. — Я потому тебя брать и не хотел, что опасно это. Охрана скорее всего, дом хороший. У меня фото есть, карты, на привале покажу. Пошли, чего встала?
— И ты идешь к этому человеку с его охраной и стенами один?
— Не понял?
— Ты, может, этот... киборг, а? Такая непрошибаемая машина убийств, чтобы войти в дом с охраной и вынести оттуда эту «ценную вещь»? Или хороший вор?
— Скорее второе, — быстро ответил Андрей, с опаской глядя на распаляющуюся Янку. — И вообще, пойми, я финансовый полицейский. Неужели тебе это ни о чем не говорит? У меня есть большее, чем автоматы. У меня есть полномочия и возможности. Такие, как я, идут в любые точки, используют любые средства и достигают любых целей. — Гонзо бы это понравилось...
— И все-таки вместо того, чтобы нанять бригаду профессиональных специалистов, вооруженных по последнему слову техники и буквально до зубов, ты тащишься туда один?!
Андрей понял, что устал. Потерев лицо ладонью, он произнес очень медленно и серьезно:
— Я обладаю правом войти в этот дом, безнаказанно убить всех присутствующих и унести все мне причитающееся. Просто.
Девушка замолчала, разглядывая словно впервые своего спутника:
— И ты это сделаешь?
Пауза окутала дорогу тишиной.
— Не знаю, — честно ответил тот.
— И кто дал тебе такие полномочия, мистер Полиция?
— Мой президент...
Они молчали, разглядывая друг друга. Холодало, ветер гнал по низкому небу серые бесформенные кляксы, норовя вот-вот ударить то ли снегом, то ли дождем. Яна поежилась, натянула шапку.
— Зачем?
— Как говорит один мой друг, дружины средневековых русских князей набирались отнюдь не только для защиты отеческой земли от набегов лютых врагов. Раз в год, собрав полную дружину, князь отправлялся по своим наделам собирать мзду. За охрану, за справедливые суды, за торговые пути и разговоры с соседями. Кое-кто платить не хотел. Полагался на свои силы и давал князю поворот. Тогда его жгли, били и силой отнимали необходимое. По шкурке, горшку и щепотке с дыма, как говорит мой друг.
— Это же нечестно.
— Нечестно? — Андрей удержался от усмешки. — А чем кормить прикажешь воинов, кроме оружия в жизни ничего в руках не державших? На что стены строить для защиты горожан? На что ярмарки да праздники устраивать? Народ никогда не понимал, за что приходится платить. И это наша беда.
— Политика слабости и рабства. Способный позаботиться о себе не обязан платить кому-либо еще!
— Отлично! Примеры? Страны Средней Азии. В начале этого века произошло полное отделение этих республик в самостоятельные конгломераты каких-то там их стран размером с микрорайон. Россия вывела войска, убрала последние посты контроля. Через ставшую невидимой границу сюда огромным потоком, невиданным прежде, хлынули наркотики, оружие и бандиты! Начались новые войны. Они были в состоянии позаботиться о себе, предпочитая торговать не хлопком, а героином?!
— То, о чем ты говоришь, слишком напоминает военный режим!
— С ростом княжеств и увеличением государственных аппаратов правителю уже не хватало времени и дела, чтобы контролировать сборы. Люди поумнели и притихли. Система стала расти, совершенствоваться. Тогда и появились мы, точнее, наши предки — мытари, извечные враги рода людского, приходящие подобно беде и уносящие последние крохи со стола.
— Но убивать за деньги!
— В этой стране идет война, Яна. И ты знаешь это не хуже меня. Оглянись, это же ты прошла по этим землям, паля из обреза. Тут убивают не только за деньги. За гораздо, гораздо меньшее...
— Для одного человека у тебя слишком много власти...
— Возможно, — медленно кивнул Андрей, глядя ей в глаза, — и я это знаю. Мы идем?
Они продолжили путь молча, изредка бросая друг на друга осторожные взгляды.
— Ты готов к подобной операции, — спросила она затем, — чтобы в одиночку забрать такие деньги и остаться цел? Ты делал подобное раньше, ведь работал один?
— Слишком много вопросов, — рассмеялся Андрей, чувствуя, что девчонка все-таки попала в самую точку, — совсем меня замучила...
Она поняла. Больше ничего не сказала, опустила голову и пошла немного впереди.
— Твое занудство усиливается тем, что ты уверен, что все можешь, — пробормотала она чуть слышно, — ты не можешь просто жить, тебе необходимо рассчитать... Ошибка приводит к катастрофе. Ты ведь на самом деле идешь не за деньгами для себя?
— Нет. Но ты внакладе не останешься, верь. — Он догнал, поймал за рукав. — Ты правда мне помогла, Ян. Даже, наверное, не знаешь, как сильно...
— Тогда почему бы тебе просто не перестать мне врать, Андрей? Я не зарежу тебя во сне, поверь! Перестань плести эту красивую чушь и расскажи мне всю правду, если я на самом деле, как ты говоришь, тут не лишняя! А? — Она остановилась, повернулась, готовая расплакаться, а Андрей застонал и обхватил лицо ладонями.
— Яна...
Пуля срезала верхушку заборной жерди и, взвизгнув, ушла в подсолнухи. Вторая высекла искры из металлического столба справа от дороги. Третья пропахала землю у самых ног Андрея, и когда он уже был готов рвануться в кусты под забором, увлекая за собой Яну, над пустынной улицей пронесся усиленный громкоговорителем голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Вставай! — снова рявкнул Андрей, одной рукой подхватил разломанный табурет и со всей силы швырнул его в паутину. Нити выдержали, деревяшка приклеилась и повисла, лишь слегка прогнув сеть. Андрей зарычал, оглядываясь на ползущие из-за дверного косяка мохнатые лапы, медленно, словно пальцы пианиста, двигающиеся по стене в поисках зацепки. Ухватился за стоящий напротив двери серый шкаф, отрывая его от стены. Мусор под ногами хрустел и скрежетал, заглушая скрежет подбирающихся пауков.
Пыль, грязь и какой-то хлам, посыпавшийся со шкафа, скрыли Андрея в сером облаке. Он снова зарычал, отчаянно выматерился и отскочил, роняя разваливающийся на лету шкаф в дверной проем. Яна, кое-как пришедшая в себя от опасной близости к мохнатым лапам, взвела второй курок, снова подняла обрез и, прицелившись в появившуюся из-за косяка голову паука, нажала на спуск.
Казалось, что с глухим щелчком осечки лопнули натянутые как струны нервы. Андрей что-то крикнул, девушка завизжала, прямо по полу и трупу первого насекомого отползая от двери, и снова взвела курок. Хлопок выстрела, визг, скрежет и дым, заволакивающий коридор.
Обвалившийся на паутину шкаф смог-таки порвать клейкие нити и с грохотом вылетел на крыльцо, обрывая прозрачную ловушку. Андрей закашлялся, зажмурил глаза и подхватил Яну под локоть:
— Давай же!
Она поднялась на ноги, шатаясь, бросилась за ним. Выскочили на крыльцо, ногами отбрасывая повисшие на оборванных нитях части шкафа, неистово вырываясь наружу и оставляя на паутине, где она ненароком касалась одежды, длинные полосы ткани.
Кубарем слетев с крыльца, бегом метнулись через огород, вышибли калитку и перевели дух только через десяток домов, обессиленно валясь прямо на заросшую дорогу.
— У-у-ух, твою мать! — сказал Андрей, сжимая кулаки. — Любительница старины глубокой! — Он откинулся на заваленный навзничь забор, почти лег на него, жадно хватая воздух открытым ртом. — Понесло ее проникнуться временем предков! Дура!
Яна молчала, тяжело дышала и, не поднимая на Андрея пустого взгляда, рассматривала ботинки и длинную, во всю голень, дыру на штанине, оставленную паутиной. Ее лицо, перемазанное в пыли и какой-то гари, было бледным как холст. Вдруг она повела головой из стороны в сторону, дико осмотрелась, встала на четвереньки, едва не заваливаясь под рюкзаком, и быстро отвернулась к другому забору. Следующие минут пять ее без перерыва рвало.
— Я... я не знала, — наконец выдохнула она, садясь на зад и оборачиваясь. Утерла губы неизвестно откуда появившимся платком. — Я такое впервые вижу... вот зараза...
По ее перепачканному лицу скользнула слеза, она снова отвернулась.
— Вот зараза! Твари гребаные! Вот зараза!
Андрей молчал, пальцем ковыряя пару свежих, прожженных паутиной полос на коже своей куртки. Хотелось курить. И выпить, в общем, тоже. Что бы сейчас Гонзо сказал...
— Заряди оружие, — пересохшими губами сказал он, — и выпей воды.
Она кивнула, взяла протянутую флягу, глотнула, плеснула на платок и старательно оттерла лицо. После этого зарядила обрез.
— Теперь пойдем быстро, — сказал Андрей, осматриваясь, — и никуда, слышишь, никуда не сворачивая!
Она виновато кивнула, шмыгнула носом.
— Выстрелы могли услышать. — Он разрядил пистолет, добил в обойму недостающие иглы. — Так что максимум внимания и скорости, ясно? Шум машины, голоса, любой признак присутствия услышишь — дай знать.
Яна снова кивнула.
— Когда окончательно придешь в себя, тоже дай знать...
Дальше отправились только через четверть часа. Яна вроде оклемалась, а щеки приобрели почти привычный розовый оттенок. Но все еще вздрагивала, настороженно оглядывалась по окружавшим их дачным домикам, уже не таким тихим и покинутым живыми существами, и пошатывалась, не выпуская обреза из рук. Шла тем не менее все равно хорошо и движение не замедляла. Андрей нервно поглядывал на часы, размеренно топтал жухлую траву, плевался, чувствуя исходящий от прожженных на куртке дыр приторный запах, и старался держаться середины дороги.
Огороды, домики, дома, сараи и дорога, петляющая между ними, все никак не кончались. Предложение влезть на крышу одного из домов и осмотреть этот бескрайний океан человеческих творений если у кого-то и родилось, то так и осталось невысказанным.
— А ты ведь тоже испугался, да? — внезапно усмехнулась Яна после получаса угрюмого, настороженного молчания. Все, пришла в норму.
Андрей пожал плечами, кивнул:
— Нечасто приходится встречаться с мутировавшими пауками размером с дыню, заживо замуровывающими тебя в разваливающемся доме. А знаешь... ты молодец. Правда.
— Спасибо. — Девушка улыбнулась, приостановилась, позволяя догнать себя, и прикоснулась к его руке. — Ты тоже ничего был. «Прекрати истерику, дура!» — грубым голосом передразнила она.
— Я так сказал?
— Да, — посмеялись, все еще немного натянуто, но от души.
Идти стало легче.
— Как-то ты нервничаешь, — подловила она как раз тогда, когда Андрей в очередной раз, покривив губой, взглянул на часы. — Торопишься?
Вместо ответа Андрей тяжело вздохнул и махнул рукой.
— Мы медленно идем? Я уверена, что еще не более получаса и эти участки кончатся. А там и вовсе рукой подать. Что с тобой?
Андрей пожал плечом, сорвал с просевшего плетня гибкий засохший побег, повертел в пальцах.
— Понимаешь, — он помолчал, с неохотой вспоминая последние двадцать четыре часа, — просто вот смотрю я на часы и осознаю, что вот уже целый день как мог спокойно нежиться в горячей ванне и смотреть кабельное, вместо того чтобы носиться по лесам и спасать жизнь от гигантских и, по-моему, весьма разумных пауков...
— Рассчитывал уже вернуться? — Они свернули налево, прошли разбитую водокачку.
— Угу, — Андрей кивнул, — моя машина сломалась, на меня уже несколько раз нападали, и я использовал пистолет чаще, чем в последние три месяца. Расчеты казались такими верными — пять часов туда, пять на месте, пять обратно...
— Если уж о деле, — внезапно оживилась Яна в свойственной всем спутникам Андрея манере, то есть резко меняя тему разговора по собственному усмотрению, — а сколько мы должны взять?
— Ох ты, да чтоб тебя, — Андрей покачал головой, — да сколько ж тебе можно объяснять, что мы не за своими деньгами идем!
— Ну, я вообще-то знаю, — улыбнулась она, — так сколько?
— Тебе лучше не знать. Послушай, Яна. Я не авантюрист. Я — финансовый полицейский, моя задача — выполнить очередную операцию по... в общем, я иду за деньгами, этого отрицать не буду, но деньги это не мои. И моими не будут.
— Да? — хмыкнула она.
— Когда-нибудь, — пожал плечами Андрей, — пенсии, премии, пособия, зарплата, в конце концов...
— Ты обычно работаешь один, да? Поэтому так мне не рад?
— Я работаю на Россию, — по слогам сказал Андрей, начиная выходить из себя. — Возможно, за помощь полицейскому при выполнении задания, хоть и не совсем квалифицированную, — он коснулся свежих дырок на рукаве, — тебе светит премия.
— Значит, — Яна остановилась, пропуская сарказм мимо ушей, — конспирация, да? Не называем вещи своими именами? Нас слушают? Хорошо! Так сколько составит моя премия?
Андрей возвел очи горе.
— Ладно, не притворяйся, это же я, своя девчонка! Получим нужное и разбежимся... если не понравится вдвоем, ладно? Ну, ты чего такой хмурый?! Расскажи мне лучше про место, в которое мы направляемся. Пора уже.
Андрей задумался, мысленно пожал плечами:
— Это деревня в тридцати километрах к западу от Болотного. Там находится резиденция человека, у которого я должен отнять... очень важную...
— ...и ценную!
— ...вещь. Отнять и вернуться.
Она остановилась. Он тоже. Посмотрели друг на друга.
— Этот человек, — осторожно поинтересовалась она, — живет один?
— Скорее всего нет, — честно, совершенно не ожидая подвоха, ответил Андрей. — Я потому тебя брать и не хотел, что опасно это. Охрана скорее всего, дом хороший. У меня фото есть, карты, на привале покажу. Пошли, чего встала?
— И ты идешь к этому человеку с его охраной и стенами один?
— Не понял?
— Ты, может, этот... киборг, а? Такая непрошибаемая машина убийств, чтобы войти в дом с охраной и вынести оттуда эту «ценную вещь»? Или хороший вор?
— Скорее второе, — быстро ответил Андрей, с опаской глядя на распаляющуюся Янку. — И вообще, пойми, я финансовый полицейский. Неужели тебе это ни о чем не говорит? У меня есть большее, чем автоматы. У меня есть полномочия и возможности. Такие, как я, идут в любые точки, используют любые средства и достигают любых целей. — Гонзо бы это понравилось...
— И все-таки вместо того, чтобы нанять бригаду профессиональных специалистов, вооруженных по последнему слову техники и буквально до зубов, ты тащишься туда один?!
Андрей понял, что устал. Потерев лицо ладонью, он произнес очень медленно и серьезно:
— Я обладаю правом войти в этот дом, безнаказанно убить всех присутствующих и унести все мне причитающееся. Просто.
Девушка замолчала, разглядывая словно впервые своего спутника:
— И ты это сделаешь?
Пауза окутала дорогу тишиной.
— Не знаю, — честно ответил тот.
— И кто дал тебе такие полномочия, мистер Полиция?
— Мой президент...
Они молчали, разглядывая друг друга. Холодало, ветер гнал по низкому небу серые бесформенные кляксы, норовя вот-вот ударить то ли снегом, то ли дождем. Яна поежилась, натянула шапку.
— Зачем?
— Как говорит один мой друг, дружины средневековых русских князей набирались отнюдь не только для защиты отеческой земли от набегов лютых врагов. Раз в год, собрав полную дружину, князь отправлялся по своим наделам собирать мзду. За охрану, за справедливые суды, за торговые пути и разговоры с соседями. Кое-кто платить не хотел. Полагался на свои силы и давал князю поворот. Тогда его жгли, били и силой отнимали необходимое. По шкурке, горшку и щепотке с дыма, как говорит мой друг.
— Это же нечестно.
— Нечестно? — Андрей удержался от усмешки. — А чем кормить прикажешь воинов, кроме оружия в жизни ничего в руках не державших? На что стены строить для защиты горожан? На что ярмарки да праздники устраивать? Народ никогда не понимал, за что приходится платить. И это наша беда.
— Политика слабости и рабства. Способный позаботиться о себе не обязан платить кому-либо еще!
— Отлично! Примеры? Страны Средней Азии. В начале этого века произошло полное отделение этих республик в самостоятельные конгломераты каких-то там их стран размером с микрорайон. Россия вывела войска, убрала последние посты контроля. Через ставшую невидимой границу сюда огромным потоком, невиданным прежде, хлынули наркотики, оружие и бандиты! Начались новые войны. Они были в состоянии позаботиться о себе, предпочитая торговать не хлопком, а героином?!
— То, о чем ты говоришь, слишком напоминает военный режим!
— С ростом княжеств и увеличением государственных аппаратов правителю уже не хватало времени и дела, чтобы контролировать сборы. Люди поумнели и притихли. Система стала расти, совершенствоваться. Тогда и появились мы, точнее, наши предки — мытари, извечные враги рода людского, приходящие подобно беде и уносящие последние крохи со стола.
— Но убивать за деньги!
— В этой стране идет война, Яна. И ты знаешь это не хуже меня. Оглянись, это же ты прошла по этим землям, паля из обреза. Тут убивают не только за деньги. За гораздо, гораздо меньшее...
— Для одного человека у тебя слишком много власти...
— Возможно, — медленно кивнул Андрей, глядя ей в глаза, — и я это знаю. Мы идем?
Они продолжили путь молча, изредка бросая друг на друга осторожные взгляды.
— Ты готов к подобной операции, — спросила она затем, — чтобы в одиночку забрать такие деньги и остаться цел? Ты делал подобное раньше, ведь работал один?
— Слишком много вопросов, — рассмеялся Андрей, чувствуя, что девчонка все-таки попала в самую точку, — совсем меня замучила...
Она поняла. Больше ничего не сказала, опустила голову и пошла немного впереди.
— Твое занудство усиливается тем, что ты уверен, что все можешь, — пробормотала она чуть слышно, — ты не можешь просто жить, тебе необходимо рассчитать... Ошибка приводит к катастрофе. Ты ведь на самом деле идешь не за деньгами для себя?
— Нет. Но ты внакладе не останешься, верь. — Он догнал, поймал за рукав. — Ты правда мне помогла, Ян. Даже, наверное, не знаешь, как сильно...
— Тогда почему бы тебе просто не перестать мне врать, Андрей? Я не зарежу тебя во сне, поверь! Перестань плести эту красивую чушь и расскажи мне всю правду, если я на самом деле, как ты говоришь, тут не лишняя! А? — Она остановилась, повернулась, готовая расплакаться, а Андрей застонал и обхватил лицо ладонями.
— Яна...
Пуля срезала верхушку заборной жерди и, взвизгнув, ушла в подсолнухи. Вторая высекла искры из металлического столба справа от дороги. Третья пропахала землю у самых ног Андрея, и когда он уже был готов рвануться в кусты под забором, увлекая за собой Яну, над пустынной улицей пронесся усиленный громкоговорителем голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44