— Ты можешь оставить здесь свою душу, — говорил он Кордеру, австралийскому репортеру, загружая свою лодку за час до заката. — Все здесь создано океаном или его обитателями. Человек может намного лучше познать себя здесь, чем сидя за стойкой бара Хэймэн.
— Я бы хотел выйти с тобой в море как-нибудь ночью, — сказал Кордер, сдвинув свою шляпу с широкими полями на затылок и открыв полное лицо, ярко-красное от палящего солнца.
— Как-нибудь сплаваем, — ответил Клин, сворачивая веревку. — Но только не сегодня. Да, мистер Кордер, в статье об этих проклятых японских браконьерах забыли написать еще кое-что. Там написано, что за неделю ими было выловлено крабов на пятьдесят тысяч долларов. Но ни слова о тунцах. Без крабов и тунцов Хэймэн обезлюдеет меньше, чем за год.
— Правительство Токио запретило лов на глубинах меньше четырехсот морских саженей, — ответил Кордер, очевидно цитируя выдержки из материала, прочитанного им.
— Чушь! — Клин сплюнул в воду. Его глаза сузились, губы сжались, превратившись в тонкую линию, — признак того, что он злился, — Это лишь очередная пропаганда, на самом деле они и пальцем не пошевелят, чтобы соблюдать
этот закон. Австралийское же правительство не хочет в это впутываться. Почему? Я скажу тебе почему, Кордер. Потому, что они по-прежнему берегут свои зады, как делали это во время вонючей войны. Боятся расстроить торговые отношения и втянуться в международный конфликт. Они нажирают задницы за столами и не думают рисковать своими креслами ради каких-то крабов или тунцов. Что им за дело до Хэймэна или любого другого из этих островов? Да никакого. Не думаешь же ты, Кордер, что мы будем молча смотреть, как эти узкоглазые опустошают наши воды?
Кордер попятился. На острове было хорошо известно, что если Клин перестает называть вас «мистер», то самое время ретироваться.
— Я, конечно, постараюсь, чтобы это все. дошло до жителей Куинслэнда, — пообещал Кордер.
— Мы не будем сложа руки ждать, пока они сделают что-нибудь. — Клин потянулся на дно лодки и достал карабин. — Видишь это, Кордер? Эта штука известна как «бур». Два ствола, один 16 другой 7, 3 мм. Сделано в Германии. Мне подарил его один из парней, которых я сопровождал в прошлом месяце, Это ружье может проделать огромную дыру в диком кабане за двести ярдов. Я еще не пробовал его, но держу пари, оно заставит этих сраных японских браконьеров нырнуть надолго. А может, даже выведет из строя их лодку.
Кордер тяжело вздохнул.
— Не стоит убивать кого-то ради нескольких рыбешек, — сказал он неуверенно.
— Ты такой же, как все эти паскудники, — Клин начал толкать лодку, упираясь в мотор. — Если кто-нибудь будет мешать мне. жить, Кордер, он умрет. Многие местные жители поддержат меня, можешь так и написать в своей вонючей газете.
В следующую секунду мотор взревел, заглушая ответ репортера. Он смотрел вслед Клину, пока его лодка не превратилась в маленькую точку посреди залива, затем медленно пошел обратно к отелю.
Клин дрейфовал в сторону заката. Он не спешил и собирался тралить не раньше, чем через два-три часа, точно зная, что делает. Его интуиция стоила совершенного японского снаряжения, которым они вылавливали тунцов и крабов.
Некоторое время спустя его мысли вернулись от Кордера и браконьеров к высокой привлекательной брюнетке, которую Клин встретил во время последнего посещения отеля Роял Хэймэн. Каролина де Бруннер. Он представил ее так реально, словно она сидела в одной лодке с ним. Это была самая восхитительная женщина из тех, которых он когда-либо знал. Упругая грудь, розовые соски, которые темнели, твердея от возбуждения. Восхитительные белые бедра с соблазнительно подстриженной полоской волос между ними. Это необычная женщина, решил он. Она не могла быть ни днем старше тридцати лет, несмотря на то, что пережила Трех мужей. Холодная и бесстрастная во время первой встречи, она, как оказалось, была способна любить так, что становилось жарче, чем среди лета на побережье Бонди. Клин понравился ей, хотя это его удивляло. Насчет ее выбора у него не было ни единого соображения. Каролина ничего не могла знать о его сбережениях в банке Маккай, деньгах, заработанных им за ловлю крабов и так и не потраченных. При первой встрече Клин демонстративно не замечал ее. Возможно, это и задело красотку. Ей наскучили лживые признания в любви. Де Бруннер нуждалась в чем-то более простом, плотском. Она становилась словно пучком энергии, когда дело доходило до секса. До сих пор Клин чувствовал дрожь от прикосновений ее пальцев к плечам и груди во время двух длительных оргазмов, они просили его снова и снова. Ни одна женщина не могла удовлетворить Клина прежде. Он всегда хотел больше, чем они. Бывшая жена Д. С. де Бруннера, техасского нефтяного магната, была ненасытна. В конце концов изнеможденная, она засыпала, а Клин выскальзывал из комнаты.
Вспоминая все это, он тихонько смеялся про себя. Сегодня ночью можно опять пробраться к ней в комнату. Но вместо этого будет рыбалка. Ни одной женщине не удавалось связать Клина. Самец придет к самке — вот и все. Рыбак выругался, почувствовав натяжение в передней части своих шорт, и попытался перенести свои мысли к японским браконьерам. Через пару минут эрекция увяла, и его губы опять плотно сжались, грозя неприятностями любому браконьеру в этих водах.
На небе появилась луна, когда Клин бросил за корму сеть, выключил мотор и медленно задрейфовал. Клин любил ловить рыбу в полной тишине.
Улов в течение следующих двух часов был скудным, несмотря на опыт. Он знал, что выбрал нужное место, но добыча словно разбежалась. Такое могло случиться только после постоянного лова, когда лодки браконьеров закидывают сети ночь за ночью, используя свое совершенное оборудование, чтобы обнаружить косяки рыб.
Незадолго до рассвета, когда луна прошла свой зенит, Клин увидел судно. Оно тихо выплыло из-за кораллового рифа и Клин мог без труда различить четверых человек, бросавших трал. Незнакомое судно было в четыре раза больше его лодки, команда, возможно, состояла из восьми-девяти человек.
Губы Клина растянулись в волчьем оскале. Они пока не заметили его, а если и заметят, едва ли их спугнет маленькая лодка с одним-единственным рыбаком.
Клин не стал заводить мотор. В этом не было нужды. Он продолжал дрейфовать в направлении судна и тихонько вытащил сеть, чтобы она не притормаживала движения. Потом Клин достал ружье и сел на носу лодки.
Расстояние все сокращалось. Триста ярдов... двести... Мотор браконьерского судна затарахтел. Они собирались тралить и могли отдалиться от него в считанные минуты.
Клин перезарядил свое ружье и поднял к плечу. Только теперь он ощутил недостаток лунного света, который мешал как следует прицелиться.
— Твою мать, — пробормотал он и снова попытался прицелиться. Это было не так легко. Лодка постоянно покачивалась на волнах.
На палубе судна виднелись трое, когда Клин наконец нажал курок. Он почувствовал толчок в правое плечо, увидел короткую вспышку пламени, звук выстрела прокатился над водой подобно реву тропического шторма.
Клин целился в человека, стоявшего ближе к носу, но согнулся и упал один из тех, что были у кормы.
— Получите, уроды! — закричал он, инстинктивно заметив, что браконьерское судно двигалось быстрее, чем он думал, что и послужило причиной того, что он попал не в того человека. Но это не имело значения. Они все нарушили морской закон Клина, переполнив его терпение, он готов был пожертвовать даже своей жизнью, лишь бы избавить воды Хэймэна от опустошающих набегов японских браконьеров.
Через какое-то мгновение палубу судна, находившегося теперь всего в сотне ярдов, заполнили суетящиеся люди. Возможно, они даже не слышали выстрела из-за шума своего мотора или не придали значения присутствию Клина.
Он выстрелил снова, в этот раз безрезультатно. Браконьеры бросились в укрытие. Теперь они поняли, откуда стреляли.
Клин зарядил новый патрон, когда пуля ударила в деревянную переборку меньше чем в двух футах над его головой. Инстинктивно он отпрянул назад и растянулся на дне лодки. Секундой спустя целый рой пуль пронесся над тем местом, где он только что был. Теперь Клин мог расслышать треск ружейных выстрелов, пули проносились над ним подобно москитам. Он перекатился за кучу снастей.
Ни на мгновение Клин не почувствовал страха. Должно быть, он был просто сумасшедшим, затеяв перестрелку с большим, переполненным людьми судном без всякой предварительной разведки. Крупнокалиберные пули расщепляли дерево вокруг него. Стреляли не переставая, чтобы наверняка пристрелить дерзкого моряка в маленькой лодке. Подняться и попытаться выстрелить в ответ было бы самоубийством.
Клин продолжал лежать на дне лодки, держа в руках свое бесполезное оружие. Он не читал молитв, он был фаталистом. Если одной из этих пуль суждено решить его судьбу, то пусть так оно и будет. Все было так просто, и он ничем не мог помочь себе.
Его лодка по-прежнему дрейфовала, но ружейные выстрелы стали менее сконцентрированными, они были беспорядочными, пули свистели мимо, даже не попадая в лодку. Моторы браконьерского судна заревели на полную мощь. Браконьеры быстро тралили, двигаясь в другом направлении. До них дошло, что прибыль от ночного улова была важнее мести. Возможно, решил Клин, на судне были уверены, что прикончили его, и не хотели тратить драгоценное время на проверку.
Не слыша больше шума мотора, Клин встал на ноги и осмотрелся. Нигде не было признаков человеческой жизни. Он попытался завести мотор. Тот завелся с полоборота, каким-то образом избежав повреждений от града пуль.
Клин по-прежнему не спешил. Расположение луны подсказало ему, что было около трех часов и о ловле не могло быть и речи. С безразличием он выбросил за борт выловленных крабов; Такой скудный улов едва ли стоил хлопот, связанных с торговлей, лучше их было вернуть в океан.
Клин направил лодку на обратный курс со скоростью трех узлов. Первый, кого он хотел увидеть на берегу, был Кордер, а ему было известно, что репортер редко встает раньше девяти часов, поэтому он не спешил.
Слева от него был коралловый риф, высовывающийся из воды, как некое доисторическое морское чудовище с неуклюжей горбатой спиной. На фоне мерцающей поверхности океана видение было почти реальным.
Сначала Клин едва бросил взгляд на риф. Он знал каждый отросток кораллов в прибрежных водах островов. Иногда днем он бросал якорь возле одного из таких рифов и ловил синюю коралловую форель.
Неожиданно Клин почувствовал тревогу, его левая рука автоматически потянулась вниз и замедлила ход лодки. Рев мотора превратился в ровное гудение, скорость была теперь не больше одного узла. Сначала он никак не мог понять, что привлекло его внимание. Множество раз Клин проплывал мимо этих рифов и при дневном свете и ночью. Но теперь риф выглядел как-то иначе. Он не мог этого объяснить. Кораллы не могут изменить своей формы за несколько дней. Однако...
Потом он понял, почему замедлил движение. И впервые за несколько лет с того дня, когда его преследовала под водой огромная белая акула, Клин ощутил леденящий душу страх. Часть кораллового рифа двигалась!
— О боже! — пробормотал он и замедлил ход так, что мотор чуть не заглох. Клин снова присмотрелся и через несколько секунд понял, что не ошибся. Выступ кораллового рифа слева от него сдвинулся с места, так плавно, что это можно было принять за оптический обман, вызванный движением лодки ил" волн. Но когда он приподнялся и увидел разрыв между этим выступом кораллов и основным рифом, Клин инстинктивно повернул руль в сторону, развернув лодку кормой к этому ужасному и необъяснимому явлению. Любопытство все-таки взяло верх над инстинктом, и он решительно развернул лодку снова.
Прошло несколько секунд прежде чем он понял, что это двигался вовсе не риф, а то, что взгромоздилось на него, что-то так похожее на риф, что казалось частью его.
Лодка продолжала дрейфовать, и, подплыв на расстояние не больше пятидесяти ярдов, Клин наконец смог распознать объект своего любопытства. Это был огромный краб, размером почти с Маленький автомобиль.
Страх снова охватил его. Клин теперь ясно видел чудовище, более того, оно тоже видело его. Вот почему оно изменило позицию и повернулось головой к нему. Два красных глаза сверкнули в лунном свете: краб неподвижно рассматривал человека. Клин с трудом верил тому, что видел. Одно лишь было очевидно: это не был один из обычных крабов Куинслэнда. Это был вид, который ему до сих пор не приходилось встречать и который по всем законам природы просто не мог существовать ни в Тихом, ни в любом другом океане.
Клин подумал о ружье, лежащем рядом с ним, но тут же отбросил эту идею. Чтобы пристрелить существо такого размера, понадобилось бы ружье большего калибра.
Краб по-прежнему сидел на рифе и смотрел на человека. Двигались только его глаза, мерцавшие с явным недоброжелательством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17