Никогда
еще со времен начала колонизации Венеры человечеством не знали купола
такой тишины. Слышно было, как медленно вздыхают на поворотах Пути. Слышны
были смутные звуки подводной жизни, передававшиеся через купол. Изредка
шаги случайного одинокого прохожего.
Но постепенно все звуки, кроме доходивших из морей, прекратились.
Толстые стены дрожали от грома бомбардировки. Перо в руках Сэма
вздрогнуло. Стол качнулся, ритмично качнулись и кресло, в котором он
сидел, и сам пол. Сэм, не сознавая этого, нахмурился. Шел третий день
бомбардировки, и он старался отключиться от всех внешних раздражителей.
Молодая женщина в строгом коричневом костюме наклонилась вперед,
глядя, как он пишет. От этого движения ее черные волосы короткими прямыми
прядями упали на обе стороны лица. Она взяла лист, как только перо кончило
писать, и пошла с ним по дрожащему полу к своему собственному столу. На
нем стоял телевизор, и она произнесла в передатчик несколько слов ясным
чистым голосом. На множестве экранов, разбросанных по всему осажденному
форту, в ее загорелое лицо с напряженным вниманием всматривались
подчиненные Сэма, получая его очередное распоряжение. Со множества экранов
смотрели ее внимательные голубые глаза, а бархатный голос отдавал
неуместно строгие приказы.
- Хорошо, - устало сказал Сэм, когда она кончила. - Хорошо, Сигна,
пошлите теперь ко мне Захарию.
Она встала, двигаясь с совершенной грацией, и быстро пошла к двери.
Дверь открывалась не в соседнюю комнату, а в небольшое контрольное
помещение, заливавшееся лучами, которые должны были обнаружить у входящего
оружие. Сэм не хотел никаких неожиданностей. Впрочем, сейчас это,
по-видимому, не имело особого значения. Снова взревела бомбардировка, и
впервые через одну стену прошла длинная извилистая щель. Контрольные
устройства не нужны, когда сами стены начинают падать. Впрочем, пока они
еще послужат.
По сигналу Сигны появились два охранника и остановились вместе с
пленником, подвергаясь действию проверочных лучей. За ними вошли еще два
охранника.
У Захарии была разбита губа, на щеке виднелся темный кровоподтек,
однако, несмотря на наручники, выглядел он очень спокойным и уверенным.
Если не считать загара, он совсем не изменился. По-прежнему он был главой
клана Харкеров, а Харкеры - по-прежнему самой влиятельной семьей на
Венере. Но если удачный ход Сэма, захватившего предводителя атакующих сил,
и значил что-то, Захария никак этого не показывал.
Двадцать лет - не очень долгий срок.
Башни по-прежнему были необитаемыми. Приспособление к жизни на
поверхности происходило постепенно, но теперь оно было завершено. Сигнал
завершения прозвучал в тот день, когда приборы впервые показали, что в
атмосфере Венеры достигнут экологический баланс, существовавший некогда на
Земле. Это сделали дикая яблоня и другие земные растения с высоким выходом
кислорода. Отныне континенты можно было предоставить самим себе. Растения
изменили атмосферу. Атмосфера, богатая двуокисью углерода, в которой
расцветала венерианская флора, больше не была нужна. То, что нормально для
земных растений, ядовито для венерианских, которые часто не были ни
растениями, ни животными, а смертоносным симбиозом тех и других. Именно
этого сдвига ждали колонии.
После него началась война.
- Захария, - усталым голосом сказал Сэм, - я хочу, чтобы вы отозвали
своих людей.
Захария не без симпатии взглянул на него, стараясь, как он часто это
делал, найти его сходство с Харкерами, чья кровь текла в них обоих.
- Почему я должен это сделать, Сэм? - спросил он.
- Ваше положение не подходит для споров. Я вас расстреляю, если до
полудня атака не прекратится. Идите сюда, можете использовать мой
передатчик.
- Нет, Сэм. Вам конец. Но этот раз вы не можете выиграть.
- Раньше я всегда выигрывал. Выиграю и на этот раз.
- Нет, - Захария и остановился, думая о том, сколько раз выигрывал
Сэм - легко, презрительно, из-за своей неуязвимой защиты, тщательно
сооруженной в годы мира. Когда окончательно лопнул блеф бессмертия,
последовали отчаянные, трагически напрасные нападения на большие белые
крепости, укрывавшие наиболее влиятельных людей Венеры.
- Мы не повстанцы, - спокойно сказал Захария. - Мы готовили это
нападение с того самого дня, как вы вырвали у нас кориум угрозой
применения глубинных бомб. Помните, Сэм? Вы не сделали ошибок в стратегии,
но вам следовало проверить, какое оборудование мы увозим с собой из башен.
Сейчас мы его используем. - Он взглянул на щели, рассекавшие стены. - На
этот раз мы до вас добрались, Сэм. Вы долго готовились к обороне, но мы к
нападению - гораздо дольше.
- Вы кое-что забыли. - Голова Сэма болела от непрерывной вибрации.
Она затрудняла разговор. - Вы забыли о себе. Вы ведь предпочтете
прекратить нападение, чем быть расстрелянным, не так ли?
- Вам этого не понять.
Сэм нетерпеливо покачал головой.
- Вы бы напали на меня двадцать лет назад, если бы были так сильны.
Вам не удастся одурачить меня, Харкер.
- Мы нуждались в вас - тогда. Вы жили по молчаливому согласию, Сэм.
Теперь оно кончилось. Бомбардировка - это не только пушки. Это... давление
человеческих эмоций, которые вы так долго угнетали. Вы хотели бы по своему
выбору остановить прогресс, Сэм, но не сможете. Ни вы, ни кто-либо другой.
Двадцать лет возрастало это давление. Вы конченый человек, Сэм.
Сэм гневно ударил кулаком по дрожащему столу.
- Заткнитесь! - сказал он. - Я болен от разговоров. Даю вам 60 секунд
на принятие решения, Харкер. После этого - вы конченый человек.
Но, говоря это, он ощущал в мозгу какую-то легкую неуверенность,
источник которой не мог определить. Подсознательно он знал ответ. Слишком
уж легко удалось захватить Захарию. Сознание Сэма еще не оценило этого
обстоятельства; возможно, этому мешало его тщеславие. Но он знал, что
что-то в этом деле не так.
Он нервно осмотрел комнату, глаза его на мгновение, как и тысячу раз
до этого, остановились на голубоглазой девушке за столом в противоположном
углу. Она внимательно следила за всем происходящим, стараясь ничего не
упустить. Он знал, что может доверять ей. Эта уверенность согревала
сердце. Слишком уж истощающие психологические и неврологические тесты
пришлось ей пройти. Эти тесты отсеяли всех претендентов, кроме полудюжины.
А уже из их числа была избрана Сигна.
Когда она впервые появилась в форте как секретарь, ей было 18 лет.
Родилась она в башне, но выросла на поверхности. Все вновь поступавшие,
разумеется, тщательно проверялись. Всех их подвергали внушению со стороны
лучших психологов Сэма. Но Сигна росла быстрее остальных. Через год она
была помощником секретаря в административном управлении. Еще через шесть
месяцев она стала секретарем с собственным кабинетом. И вот однажды Сэм,
подбирая свой личный персонал, обнаружил среди прошедших самый строгий
отбор женское имя. При первой же встрече он выбрал именно ее.
Теперь ей двадцать пять лет. Она не была наложницей Сэма, хотя мало
кто в форте поверил бы в это. Периодически она проходила под наркозом
очередные испытания, которые свидетельствовали, что ее эмоциональные
реакции не меняются. Ей полностью можно доверять, и Сэм знал, что без нее
он не сделал бы и половины работы.
Он видел, что ее что-то беспокоит. Он знал ее лицо так хорошо, что
замечал на нем малейшую тень. Когда она смотрела на Захарию, на лбу ее
пролегала складка, а лицо приобретало слегка неуверенное выражение.
Сэм взглянул на часы.
- Сорок секунд, - сказал он и оттолкнул кресло. Все находившиеся в
комнате следили за ним, когда он подошел к дальней стене, в которой все
расширялась длинная щель, и нашел кнопку в шестифутовой раме. Шторки
большого экрана, заполнявшего раму, начали медленно раздвигаться. Из-за
шторок послышалось слабое успокоительное гудение. Сэм потянулся к крышке
ящичка, установленного в стене рядом с экраном, но его остановило гудение
телевизора Сигны.
- Это вас, Сэм, - сказала она. - Хейл.
Он снова нашел кнопку, закрыв экран, и быстро пошел через комнату.
Коричневое лишенное возраста лицо вольного товарища посмотрело на него с
наклонившегося телевизора.
- Вы одни, Сэм?
- Нет. Подождите, я переключусь на наушники.
Лицо на экране нетерпеливо дернулось. Затем по сигналу Сэма оно
исчезло, а в ушах зазвучал голос Хейла, больше никому не слышимый.
- Прорыв, - резко сказал Хейл.
- Большой?
- Очень. Вибрация. Я говорил вам, что пластик слишком жесток. Это в
нижнем дворе. Они уже захватили несколько наших орудий и поворачивают их.
Верхний двор будет захвачен через пять минут. Сэм, я думаю, где-то
предатель. Они даже не должны были знать, как действуют эти игольчатые
пушки. Но они знают.
Сэм молчал, быстро перебирая в мозгу возможности. Хейл так же
подозрителен, как и все остальные. Уже давно Сэм не доверял вольному
товарищу. Но он постоянно упоминал имя Хейла рядом со своим. Хейл получал
выгоду благодаря методам Сэма. И Сэм делал так, чтобы об этом знала вся
Венера. Он позаботился о том, чтобы участие Хейла во всех его делах,
начиная с блефа с бессмертием, было хорошо известно. Сэм был уверен, что
Хейл будет его поддерживать, хотя бы для того, чтобы спастись самому.
- У меня здесь Захария, - сказал он в передатчик. - Приходите. - Он
снял наушники и сказал пленнику: - Ваша минута кончилась.
Захария как будто колебался. Потом сказал:
- Я буду говорить с вами, Сэм, но при одном условии. Наедине. Никого
не должно быть.
Сэм открыл ящик стола, достал плоский пистолет и положил на дрожащий
стол.
- Вы будете говорить сейчас, Захария Харкер, или я застрелю вас. - Он
поднял пистолет и прицелился в лицо бессмертного.
Тишина. Затем издалека, приглушенный стенами, донесся несомненный
пронзительный вопль снаряда игольной пушки. Удар, гром, долгий треск. Щель
за спиной Сэма расширилась.
Захария сказал:
- Лучше позвольте мне поговорить с вами, Сэм. Но если хотите
стрелять, стреляйте. Я ничего не скажу, пока мы не останемся одни.
Колебание Сэма было недолгим. Он знал теперь, что потрясен больше,
чем подозревал, иначе он никогда не поддался бы на блеф. Но вот он
медленно опустил пистолет и кивнул.
Сигна встала.
- Вы свободны, - сказал она охранникам. Те повернулись и вышли. Сигна
вопросительно взглянула на Сэма. - Мне тоже уйти?
- Нет, - твердо ответил Сэм.
- Сэм, я... лучше пойду. - Голос ее звучал несколько неуверенно. Но
тут заговорил Захария.
- Останьтесь, пожалуйста, - сказал он. Она бросила на него еще один
неуверенный взгляд.
Сэм следил за ними, опираясь руками о стол, и ощущал непрерывное
дрожание от бомбардировки. Время от времени раздирали воздух вопли
игольных пушек. Ему не хотелось думать, что происходит сейчас в верхнем
дворе.
- Хорошо, - сказал он. - Так что же, Харкер? Говорите быстрее, я
тороплюсь.
Захария, руки которого по-прежнему были в наручниках, пересек комнату
и посмотрел в окно на отдаленное море.
- Идите сюда, - сказал он. - Я вам покажу.
Сэм нетерпеливо пошел по дрожащему полу.
- Что? Что покажете? - Он остановился рядом с бессмертным, но на
безопасном расстоянии - осторожность стала его второй натурой - и
посмотрел в окно. - Я ничего не вижу.
Захария просвистел начальные такты "Лиллибулеро".
Комната взорвалась громом.
Сэм, чувствуя головокружение, задыхаясь, широко раскрывая рот, не мог
понять, что происходит. Игольный луч, подумал он. Но тогда вся комната
должна была расколоться; между тем только он, прислонясь плечом к стене,
ошеломленно тряс головой, с трудом дыша.
Он поднял голову. Захария по-прежнему стоял у окна, глядя на него со
сдержанной жалостью. Комната не изменилась. Что-то произошло с плечом
Сэма.
В него пришелся удар. Теперь он вспомнил. Протянув руку к онемевшему
участку, он недоуменно взглянул на ладонь. Она была красной. Что-то текло
по его груди. Склонив голову, он увидел кровь. Пуля попала в район
ключицы.
Мягкий чистый голос Сигны:
- Сэм... Сэм!
- Все... в порядке. - Он успокаивал ее, не поднимая головы. Потом
увидел ее. Она стояла у стола и держала плоский пистолет обоими
трясущимися руками. Большими испуганными глазами смотрела она на него,
напряженно сжав рот. Взгляд ее перешел от Сэма к Захарии, потом обратно;
выражение ее глаз было близко к безумию.
- Я... я это сделала, Сэм, - сказала она хриплым шепотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
еще со времен начала колонизации Венеры человечеством не знали купола
такой тишины. Слышно было, как медленно вздыхают на поворотах Пути. Слышны
были смутные звуки подводной жизни, передававшиеся через купол. Изредка
шаги случайного одинокого прохожего.
Но постепенно все звуки, кроме доходивших из морей, прекратились.
Толстые стены дрожали от грома бомбардировки. Перо в руках Сэма
вздрогнуло. Стол качнулся, ритмично качнулись и кресло, в котором он
сидел, и сам пол. Сэм, не сознавая этого, нахмурился. Шел третий день
бомбардировки, и он старался отключиться от всех внешних раздражителей.
Молодая женщина в строгом коричневом костюме наклонилась вперед,
глядя, как он пишет. От этого движения ее черные волосы короткими прямыми
прядями упали на обе стороны лица. Она взяла лист, как только перо кончило
писать, и пошла с ним по дрожащему полу к своему собственному столу. На
нем стоял телевизор, и она произнесла в передатчик несколько слов ясным
чистым голосом. На множестве экранов, разбросанных по всему осажденному
форту, в ее загорелое лицо с напряженным вниманием всматривались
подчиненные Сэма, получая его очередное распоряжение. Со множества экранов
смотрели ее внимательные голубые глаза, а бархатный голос отдавал
неуместно строгие приказы.
- Хорошо, - устало сказал Сэм, когда она кончила. - Хорошо, Сигна,
пошлите теперь ко мне Захарию.
Она встала, двигаясь с совершенной грацией, и быстро пошла к двери.
Дверь открывалась не в соседнюю комнату, а в небольшое контрольное
помещение, заливавшееся лучами, которые должны были обнаружить у входящего
оружие. Сэм не хотел никаких неожиданностей. Впрочем, сейчас это,
по-видимому, не имело особого значения. Снова взревела бомбардировка, и
впервые через одну стену прошла длинная извилистая щель. Контрольные
устройства не нужны, когда сами стены начинают падать. Впрочем, пока они
еще послужат.
По сигналу Сигны появились два охранника и остановились вместе с
пленником, подвергаясь действию проверочных лучей. За ними вошли еще два
охранника.
У Захарии была разбита губа, на щеке виднелся темный кровоподтек,
однако, несмотря на наручники, выглядел он очень спокойным и уверенным.
Если не считать загара, он совсем не изменился. По-прежнему он был главой
клана Харкеров, а Харкеры - по-прежнему самой влиятельной семьей на
Венере. Но если удачный ход Сэма, захватившего предводителя атакующих сил,
и значил что-то, Захария никак этого не показывал.
Двадцать лет - не очень долгий срок.
Башни по-прежнему были необитаемыми. Приспособление к жизни на
поверхности происходило постепенно, но теперь оно было завершено. Сигнал
завершения прозвучал в тот день, когда приборы впервые показали, что в
атмосфере Венеры достигнут экологический баланс, существовавший некогда на
Земле. Это сделали дикая яблоня и другие земные растения с высоким выходом
кислорода. Отныне континенты можно было предоставить самим себе. Растения
изменили атмосферу. Атмосфера, богатая двуокисью углерода, в которой
расцветала венерианская флора, больше не была нужна. То, что нормально для
земных растений, ядовито для венерианских, которые часто не были ни
растениями, ни животными, а смертоносным симбиозом тех и других. Именно
этого сдвига ждали колонии.
После него началась война.
- Захария, - усталым голосом сказал Сэм, - я хочу, чтобы вы отозвали
своих людей.
Захария не без симпатии взглянул на него, стараясь, как он часто это
делал, найти его сходство с Харкерами, чья кровь текла в них обоих.
- Почему я должен это сделать, Сэм? - спросил он.
- Ваше положение не подходит для споров. Я вас расстреляю, если до
полудня атака не прекратится. Идите сюда, можете использовать мой
передатчик.
- Нет, Сэм. Вам конец. Но этот раз вы не можете выиграть.
- Раньше я всегда выигрывал. Выиграю и на этот раз.
- Нет, - Захария и остановился, думая о том, сколько раз выигрывал
Сэм - легко, презрительно, из-за своей неуязвимой защиты, тщательно
сооруженной в годы мира. Когда окончательно лопнул блеф бессмертия,
последовали отчаянные, трагически напрасные нападения на большие белые
крепости, укрывавшие наиболее влиятельных людей Венеры.
- Мы не повстанцы, - спокойно сказал Захария. - Мы готовили это
нападение с того самого дня, как вы вырвали у нас кориум угрозой
применения глубинных бомб. Помните, Сэм? Вы не сделали ошибок в стратегии,
но вам следовало проверить, какое оборудование мы увозим с собой из башен.
Сейчас мы его используем. - Он взглянул на щели, рассекавшие стены. - На
этот раз мы до вас добрались, Сэм. Вы долго готовились к обороне, но мы к
нападению - гораздо дольше.
- Вы кое-что забыли. - Голова Сэма болела от непрерывной вибрации.
Она затрудняла разговор. - Вы забыли о себе. Вы ведь предпочтете
прекратить нападение, чем быть расстрелянным, не так ли?
- Вам этого не понять.
Сэм нетерпеливо покачал головой.
- Вы бы напали на меня двадцать лет назад, если бы были так сильны.
Вам не удастся одурачить меня, Харкер.
- Мы нуждались в вас - тогда. Вы жили по молчаливому согласию, Сэм.
Теперь оно кончилось. Бомбардировка - это не только пушки. Это... давление
человеческих эмоций, которые вы так долго угнетали. Вы хотели бы по своему
выбору остановить прогресс, Сэм, но не сможете. Ни вы, ни кто-либо другой.
Двадцать лет возрастало это давление. Вы конченый человек, Сэм.
Сэм гневно ударил кулаком по дрожащему столу.
- Заткнитесь! - сказал он. - Я болен от разговоров. Даю вам 60 секунд
на принятие решения, Харкер. После этого - вы конченый человек.
Но, говоря это, он ощущал в мозгу какую-то легкую неуверенность,
источник которой не мог определить. Подсознательно он знал ответ. Слишком
уж легко удалось захватить Захарию. Сознание Сэма еще не оценило этого
обстоятельства; возможно, этому мешало его тщеславие. Но он знал, что
что-то в этом деле не так.
Он нервно осмотрел комнату, глаза его на мгновение, как и тысячу раз
до этого, остановились на голубоглазой девушке за столом в противоположном
углу. Она внимательно следила за всем происходящим, стараясь ничего не
упустить. Он знал, что может доверять ей. Эта уверенность согревала
сердце. Слишком уж истощающие психологические и неврологические тесты
пришлось ей пройти. Эти тесты отсеяли всех претендентов, кроме полудюжины.
А уже из их числа была избрана Сигна.
Когда она впервые появилась в форте как секретарь, ей было 18 лет.
Родилась она в башне, но выросла на поверхности. Все вновь поступавшие,
разумеется, тщательно проверялись. Всех их подвергали внушению со стороны
лучших психологов Сэма. Но Сигна росла быстрее остальных. Через год она
была помощником секретаря в административном управлении. Еще через шесть
месяцев она стала секретарем с собственным кабинетом. И вот однажды Сэм,
подбирая свой личный персонал, обнаружил среди прошедших самый строгий
отбор женское имя. При первой же встрече он выбрал именно ее.
Теперь ей двадцать пять лет. Она не была наложницей Сэма, хотя мало
кто в форте поверил бы в это. Периодически она проходила под наркозом
очередные испытания, которые свидетельствовали, что ее эмоциональные
реакции не меняются. Ей полностью можно доверять, и Сэм знал, что без нее
он не сделал бы и половины работы.
Он видел, что ее что-то беспокоит. Он знал ее лицо так хорошо, что
замечал на нем малейшую тень. Когда она смотрела на Захарию, на лбу ее
пролегала складка, а лицо приобретало слегка неуверенное выражение.
Сэм взглянул на часы.
- Сорок секунд, - сказал он и оттолкнул кресло. Все находившиеся в
комнате следили за ним, когда он подошел к дальней стене, в которой все
расширялась длинная щель, и нашел кнопку в шестифутовой раме. Шторки
большого экрана, заполнявшего раму, начали медленно раздвигаться. Из-за
шторок послышалось слабое успокоительное гудение. Сэм потянулся к крышке
ящичка, установленного в стене рядом с экраном, но его остановило гудение
телевизора Сигны.
- Это вас, Сэм, - сказала она. - Хейл.
Он снова нашел кнопку, закрыв экран, и быстро пошел через комнату.
Коричневое лишенное возраста лицо вольного товарища посмотрело на него с
наклонившегося телевизора.
- Вы одни, Сэм?
- Нет. Подождите, я переключусь на наушники.
Лицо на экране нетерпеливо дернулось. Затем по сигналу Сэма оно
исчезло, а в ушах зазвучал голос Хейла, больше никому не слышимый.
- Прорыв, - резко сказал Хейл.
- Большой?
- Очень. Вибрация. Я говорил вам, что пластик слишком жесток. Это в
нижнем дворе. Они уже захватили несколько наших орудий и поворачивают их.
Верхний двор будет захвачен через пять минут. Сэм, я думаю, где-то
предатель. Они даже не должны были знать, как действуют эти игольчатые
пушки. Но они знают.
Сэм молчал, быстро перебирая в мозгу возможности. Хейл так же
подозрителен, как и все остальные. Уже давно Сэм не доверял вольному
товарищу. Но он постоянно упоминал имя Хейла рядом со своим. Хейл получал
выгоду благодаря методам Сэма. И Сэм делал так, чтобы об этом знала вся
Венера. Он позаботился о том, чтобы участие Хейла во всех его делах,
начиная с блефа с бессмертием, было хорошо известно. Сэм был уверен, что
Хейл будет его поддерживать, хотя бы для того, чтобы спастись самому.
- У меня здесь Захария, - сказал он в передатчик. - Приходите. - Он
снял наушники и сказал пленнику: - Ваша минута кончилась.
Захария как будто колебался. Потом сказал:
- Я буду говорить с вами, Сэм, но при одном условии. Наедине. Никого
не должно быть.
Сэм открыл ящик стола, достал плоский пистолет и положил на дрожащий
стол.
- Вы будете говорить сейчас, Захария Харкер, или я застрелю вас. - Он
поднял пистолет и прицелился в лицо бессмертного.
Тишина. Затем издалека, приглушенный стенами, донесся несомненный
пронзительный вопль снаряда игольной пушки. Удар, гром, долгий треск. Щель
за спиной Сэма расширилась.
Захария сказал:
- Лучше позвольте мне поговорить с вами, Сэм. Но если хотите
стрелять, стреляйте. Я ничего не скажу, пока мы не останемся одни.
Колебание Сэма было недолгим. Он знал теперь, что потрясен больше,
чем подозревал, иначе он никогда не поддался бы на блеф. Но вот он
медленно опустил пистолет и кивнул.
Сигна встала.
- Вы свободны, - сказал она охранникам. Те повернулись и вышли. Сигна
вопросительно взглянула на Сэма. - Мне тоже уйти?
- Нет, - твердо ответил Сэм.
- Сэм, я... лучше пойду. - Голос ее звучал несколько неуверенно. Но
тут заговорил Захария.
- Останьтесь, пожалуйста, - сказал он. Она бросила на него еще один
неуверенный взгляд.
Сэм следил за ними, опираясь руками о стол, и ощущал непрерывное
дрожание от бомбардировки. Время от времени раздирали воздух вопли
игольных пушек. Ему не хотелось думать, что происходит сейчас в верхнем
дворе.
- Хорошо, - сказал он. - Так что же, Харкер? Говорите быстрее, я
тороплюсь.
Захария, руки которого по-прежнему были в наручниках, пересек комнату
и посмотрел в окно на отдаленное море.
- Идите сюда, - сказал он. - Я вам покажу.
Сэм нетерпеливо пошел по дрожащему полу.
- Что? Что покажете? - Он остановился рядом с бессмертным, но на
безопасном расстоянии - осторожность стала его второй натурой - и
посмотрел в окно. - Я ничего не вижу.
Захария просвистел начальные такты "Лиллибулеро".
Комната взорвалась громом.
Сэм, чувствуя головокружение, задыхаясь, широко раскрывая рот, не мог
понять, что происходит. Игольный луч, подумал он. Но тогда вся комната
должна была расколоться; между тем только он, прислонясь плечом к стене,
ошеломленно тряс головой, с трудом дыша.
Он поднял голову. Захария по-прежнему стоял у окна, глядя на него со
сдержанной жалостью. Комната не изменилась. Что-то произошло с плечом
Сэма.
В него пришелся удар. Теперь он вспомнил. Протянув руку к онемевшему
участку, он недоуменно взглянул на ладонь. Она была красной. Что-то текло
по его груди. Склонив голову, он увидел кровь. Пуля попала в район
ключицы.
Мягкий чистый голос Сигны:
- Сэм... Сэм!
- Все... в порядке. - Он успокаивал ее, не поднимая головы. Потом
увидел ее. Она стояла у стола и держала плоский пистолет обоими
трясущимися руками. Большими испуганными глазами смотрела она на него,
напряженно сжав рот. Взгляд ее перешел от Сэма к Захарии, потом обратно;
выражение ее глаз было близко к безумию.
- Я... я это сделала, Сэм, - сказала она хриплым шепотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29