- Нет, - сказал Толмен, - просто я сыт по горло, надоела мне вся эта
история, с души воротит. Притворяешься, будто бы ты Барт Квентин, будто ты
еще человек, будто с тобой можно договориться на равных.
- Мы не договоримся...
- Я не о том, и ты сам это знаешь. Я только сейчас понял, кто ты
такой.
Слова повисли в воздухе. Толмену казалось, будто он слышит тяжелое
дыхание квентина, хоть он и понимал, что это иллюзия.
- Прошу тебя, Вэн, помолчи, - сказал Квентин.
- А кто это просит?
- Я.
- А кто ты такой?
Корабль резко остановился. Толмен чуть не потерял равновесия. Его
спас канат, обмотанный вокруг колонны. Он засмеялся.
- Я бы над тобой сжалился, Квент, если бы ты был ты. Но это не так.
- Меня на удочку не поймаешь.
- Пусть это удочка, но это правда. Ты и сам над этим задумывался.
голову даю на отсечение.
- Над чем задумывался?
- Ты больше не человек, - мягко сказал Толмен. - Ты вещь. Машина.
Устройство. Кусок серого губчатого мяса в ящике. Неужели ты думал, что я
способен к тебе привыкнуть... теперь? Что я могу отождествить тебя с
прежним Квентом? У тебя ведь лица нет!
Из динамика донеслись звуки. металлические. Потом...
- Замолчи, - сказал Квентин почти жалобно. - Я знаю, чего ты
добиваешься.
- Ты не хочешь смотреть правде в глаза. Только ведь придется, рано
или поздно, убьешь ты нас или нет. Это... происшествие... случайность. А
мысли в твоем мозгу будут все расти и расти. Ты будешь все больше и больше
изменяться. Ты уже сильно изменился.
- Ты с ума сошел, - сказал Квентин. - Я ведь не... чудовище.
- Надеешься, да? Рассуждай логически. До сих пор ты не решался, так
ведь? - Толмен поднял руку в защитной перчатке и стал загибать пальцы,
отсчитывая пункты обвинения. - ты судорожно хватаешься за то, что от тебя
ускользает, - за человечность, твой удел по праву рождения. Ты дорожишь
символами в надежде, что они заменят реальность. Отчего ты притворяешься,
будто ешь? Отчего настаиваешь, чтобы коньяк тебе наливали в бокал? Знаешь
ведь, что с тем же успехом его можно выдавить в тебя из масленки.
- Нет! Нет! Эстетическая...
- Вздор. Ты смотришь телевизор. Читаешь. Притворяешься до такой
степени человеком, что даже стал карикатуристом. Это все притворство,
отчаяние, безнадежное цепляние за то, чего у тебя уже нет. Откуда у тебя
потребность в пьянстве? Ты не уравновешен психически, оттого что
притворяешься человеком, а на самом деле давно уж не человек.
- Я... да я еще лучше...
- Возможно... если бы ты родился машиной. Но ты был человеком. Имел
человеческий облик. У тебя были глаза, волосы, губы. Линда не может этого
не помнить, Квент. Ты должен был настоять на разводе. Понимаешь, если бы
тебя только искалечило взрывом, она бы о тебе заботилась. Ты бы в ней
нуждался. А так - ты независимая, самостоятельная единица. Линда тщательно
притворяется. Надо отдать ей должное. Она старается не представлять тебя
сверхмощным вертолетом. Механизмом. Шариком сырой клетчатки. Тяжко же ей
приходится. Она тебя помнит таким, каким ты был.
- Она меня любит.
- Жалеет, - беспощадно поправил Толмен.
В жужжащем безмолвии красный индикатор полз по глобусу. Ферн украдкой
облизал губы. Далквист, сощурясь, спокойно наблюдал за происходящим.
- Да-да, - сказал Толмен, - смотри правде в лицо. И загляни в
будущее. Есть и компенсация. Для тебя будет удовольствием пользоваться
всеми своими механизмами. Постепенно ты даже забудешь, что когда-то был
человеком. И ты станешь счастливее. Потому что этого не удержишь, Квент.
Это отходит. Еще какое-то время можешь притворяться, но в конце концов это
утратит значение. Научишься довольствоваться тем, что ты только машина.
Увидишь красоту в машинах, а не в Линде. Возможно, это уже случилось.
Возможно, Линда понимает, что это случилось. Знаешь, пока еще ты не обязан
быть честным с собой. Ты ведь бессмертен. Но мне такого бессмертия даром
не нужно.
- Вэн...
- Я-то по-прежнему Вэн. А вот ты - машина.. Не стесняйся, убей нас,
если хочешь и если можешь. Потом возвращайся на Землю и, когда увидишь
Линду, посмотри ей в лицо. Посмотри на нее, когда она не будет знать, что
ты ее видишь. Тебе ведь это легко. Вставь фотоэлемент в лампу или еще
куда-нибудь.
- Вэн... Вэн!
Толмен уронил руки вдоль тела.
- Ладно. Где ты?
Молчание ширилось, а в желтом просторе жужжанием трепетал
невысказанный вопрос. Вопрос, тревожащий каждого транспланта. Вопрос о
цене.
Какой ценой?
Предельное одиночество, мучительное сознание того, что старые узы
рвутся одна за другой, что вместо живой, теплой души человека останется
уродливый супермозг?
Да, он задумался - этот трансплант, бывший Барт Квентин. Он
задумался, пока гордые, мощные машины, составляющие его тело, готовились
мгновенно и энергично ожить.
Изменяюсь ли я? Остался ли прежним Бартом Квентином? Или они - люди -
считают меня... Как в действительности относится ко мне Линда? Неужто я...
Неужто я... неодушевленный предмет?
- Поднимись на балкон, - сказал Квентин. Его голос звучал удивительно
вяло и мертво.
Толмен подал быстрый знак. Ферн и Далквист оживились. Они полезли
вверх по лестницам, находящимся у противоположных стен вдоль салона, но
оба предусмотрительно прикрепили свои канаты к перекладинам.
- Где это? - вкрадчиво спросил Толмен.
- В южной стене... Ориентируйся по звездному глобусу. Ко мне
подойдешь... - Голос умолк.
- Да?
Молчание.
- Ему нехорошо? - окликнул сверху Ферн.
- Квент!
- Да... Примерно в центре площадки. Я скажу, когда подойдешь.
- Осторожно, - предостерег Далквиста Ферн. Он обмотал свой канат
вокруг поручня площадки и стал бочком подвигаться вперед, глазами
обшаривая стены.
Одну руку Толмен высвободил, чтобы протереть снаружи запотевшее
смотровое стекло. Пот градом лился по его лицу, по всему телу. Призрачный
желтый свет, от которого мороз по коже, жужжащее безмолвие машин, которые
должны были бы оглушительно реветь, - от всего этого невыносимо напряглись
нервы.
- Здесь? - крикнул Ферн.
- Где это, Квент? - спросил Толмен. - Где ты?
- Вэн, - сказал Квентин с мучительным, неотвязным страданием в
голосе. - Ты ведь не всерьез это говорил. Не может так быть. Это же... Я
должен знать! Я думаю о Линде!
Толмен содрогнулся. Он облизал пересохшие губы.
- Ты машина, Квент, - сказал он непреклонно. - Устройство. Сам ведь
знаешь, я никогда не попытался бы убить тебя, если бы ты все еще был
Бартом Квентином.
И тут Квентин рассеялся резким, устрашающим смехом.
- Получай, Ферн! - прогремел он, и отголоски загудели, загрохотали
под сводчатым потолком. Ферн вцепился в поручень площадки.
Это была роковая ошибка. Канат, привязывающий его к поручню, оказался
западней, так как Ферн не сразу увидел опасность и не успел отвязаться.
Корабль рвануло.
Все было прекрасно рассчитано. Ферна отбросило к стене, но канат его
удержал. В тот же миг огромный звездный глобус маятником закачался по
исполинской дуге на своей подвеске. При ударе канат Ферна мгновенно лопнул.
От вибрации загудели стены.
Толмен прижался к колонне, не сводя глаз с глобуса. А глобус все
качался да качался, и амплитуда его колебаний уменьшалась, по мере того
как вступало в свои права трение. С глобуса брызгала и капала жидкость.
Толмен увидел, как над поручнем показался шлем Далквиста. Тот
пронзительно закричал:
- Ферн!
Ответа не было.
- Ферн! Толмен!
- Здесь, - сказал Толмен.
- А где... - Далквист обернулся, пристально посмотрел на стену и
вскрикнул.
Из его рта полилась бессвязная непристойная брань. Он выдернул из-за
пояса бластер и прицелился вниз, в хитросплетения аппаратуры.
- Далквист! - воскликнул Толмен. - Не смейте!
Далквист не расслышал.
- Я разнесу корабль в щепы! - бушевал он. - Я... Толмен выхватил свой
бластер, воспользовался колонной как упором и прострелил Далквисту голову.
Он следил за тем, как тело повисло над поручнем, опрокинулось и рухнуло на
плиты пола. Потом упал ничком и замер, жалко поскуливая.
- Вэн, - позвал Квентин.
Толмен не отвечал.
- Вэн!
- Чего?
- Отключи генератор.
Толмен поднялся шатаясь, подошел к генератору и оборвал проводку. Он
не стал утруждать себя поисками более простого способа.
Прошло много времени, но вот корабль приземлился. Затихла жужжащая
вибрация. Огромный полутемный салон управления казался теперь на удивление
пустым.
- Я открыл люк, - сказал Квентин. - До Денвера пять - десять миль на
север. В четырех милях отсюда шоссе, по нему доберешься.
Толмен стоял, озираясь. У него был опустошенный взгляд.
- Ты нас перехитрил, - пробормотал он. - С самого начала ты с нами
играл как кот с мышами. А я-то, психолог...
- Нет, - прервал Квентин, - ты почти преуспел.
- Что...
- Но ведь ты не считаешь меня машиной. Ты удачно притворялся, да
семантика выручила. Я пришел в себя, как только понял, что ты сказал.
- А что я сказал?
- Что ты никогда не попытался бы убить меня, если бы я был прежним
Бартом Квентином.
Толмен медленно снимал скафандр. Ядовитую атмосферу уже сменил
чистый, свежий воздух. Он изумленно покачал головой.
- Не понимаю.
Смех Квентина звенел, заполняя салон теплым трепетом человечности.
- Машину можно остановить или сломать, Вэн, - сказал он. - Но ее
никак нельзя убить.
Толмен ничего не ответил. Он высвободился из громоздкого скафандра и
нерешительно направился к дверному проему. Тут он оглянулся.
- Открыто, - сказал Квентин.
- Ты меня отпускаешь?
- Говорил же я еще в Квебеке, что ты раньше меня забудешь о нашей
дружбе. Советую поторопиться, Вэн, пока есть время. Из Денвера, наверно,
уже выслали вертолеты.
Толмен окинул вопросительным взглядом обширный слой. Где-то,
безупречно замаскированный среди всемогущих машин, в укромном уголке
покоится металлический цилиндр. Барт Квентин...
В горле у него пересохло. Толмен глотнул, открыл рот и снова закрыл.
Потом круто повернулся и ушел. Постепенно его шаги затихли вдали.
Один в безмолвии корабля, Барт Квентин ждал инженеров, которые вновь
подготовят его тело к рейсу на Каллисто.

1 2 3 4 5 6